Поэма о

Он смотрел ей в глаза, обвитые горным кольцом, сутулясь ожидая ответа и прятал свой вибрирующий взгляд в любые предметы вокруг, как только проливал свой баритон.
«Холодная страна у нас все-таки, а я, наверное,» — глубокий вздох отрубил хвост запятой и нерешительно размножил её.
«...тоже чересчур холоден.» — доконал фразу неуверенно, словно не зная, холоден он потому что огонь его глазниц, будучи в прошлом удивительным пепелищем, превратился в золу, припорошенную снегом холодной страны и её граждан, то ли потому что серые ободки обволакивает страх быть непонятым, отторгнутым, в конце концов, получить отказ на взаимность.
«Забавно повеситься на лебёдке, зайдясь  пивоварным солодом.» — добавил он с излишней осторожностью, не однократно размышляя о самовздёргивании, каждый раз изощряясь в вариантах настигнуть свою жизнь, впрочем, не дурную, но надоевшую своей однообразностью.
Спрятав левую руку в карман, ногтем большого пальца он играл хроматическую гамму — от указательной ноты до мизинцевой и обратно.
«В любовь бы вдариться, да муторно. Я, думаю, слишком влюбчивый.» — подмигивающие слова выползали из него медленно, прерывисто, словно дети впервые ступавшие на снежный настил — с недоверием, но интересом.
«Мне кажется, что влюбчивые люди совсем не разбираются в любви.» — спокойно ответила она, окинув взглядом его лицо, вечно жующее свои обветренные губы, да отвела в сторону смущаясь от собственного суждения.
Она была не то, чтобы хладнокровна к мужчинам, её нежности и чувственности хватило бы на всех политиков всех времен и народов, так еще и осталось бы в запасе для будущих президентов, министров, мэров и кого бы то ни было, кто имеет огромное влияние, но ни малейшей толики уважения.
«Любовь соразмерна шутке.» — показал её анфасу свой профиль.
«И ради шутки ходят в переулках, где передохли давно фонари?» — фонари, возможно, она имела ввиду не только высокие металлические столбы, по Бродскому — глядящие в высыхающую лужу, но и фонари сознания — бесконечная отрешенность, забывчивость и слышится вперемешку милый голос и тужащаяся лампа у изголовья влюбленных.
«И в косяки свои чувства скручиваю. А хо;дится где попало, важно — напропалую.» — теперь и вторая кисть поползла в одну из двух тканевых пещер его брюк, обе конечности приняли форму то ли нападающую, то ли оборонительную, держа сначала большие пальцы снаружи, а после — внутри кулаков, чтобы хоть немного согреть от волнения охладевшие пальцы.
«Зачем губить себя безумно..» — подняла свой взгляд, волнующийся, слегка дрожащий, — «..так бесполезно извращая душу?» — хотя сама не верила в возможность души как таковой, вот — плоть, вот — сознание, но присутствует же откуда-то эта тревожность, необъяснимый мандраж, на что не способен её рафинированный разум.
«Просто хочется малость — какого-то поцелуя...» — произнес он тише, приправляя голос хрипотцой, не поднимая взгляда.
«Использовать для счастья личного чью-то маленькую тушу?» — выскользнула неуклюжая фраза из её превосходных губ, пухлых нежно-розовых помадок. И себе не веря, что от нее могла прозвучать такая грубость, она залилась краской, правда, пастельных тонов.
Молчание отрывало их друг от друга, но из-за старшего возраста она шагнула ему навстречу. Этот шаг казался липким и долгим — жвачка времени тянулась и хоть становилась длиннее, но и тоньше, а в итоге она непременно должна порваться. Так и произошло. Спустя две секунды её плоть, разум, а вместе с ними и, наверное, душа, оказались совсем близко друг к другу, как обычно холодильник стоит рядом со столом в маленьких кухоньках. Не зная куда деть руки, она потянулась к его губам своими и сомкнув их в замок, все же решилась обвить своей десницей его шею.
Его сердце решило застрелиться и нажимало на курок со скоростью сто двадцать щелчков в минуту — то промах, то осечка, то холостой, а вскоре кончились патроны, выходит, обязано жить. Обруч его рук лишь спустя десять секунд обвил её талию, а она добавила к правой шуйцу.
Минуя минуту её уста скользнули влево, руки стянулись и её нежная ланита обнимала его щеку, а когда и он сильнее сжал своё объятие, то их уши прижались друг к другу и глубоко вдыхая, но медленно и аккуратно выплевывая воздух, он слушал в её ушной раковине море эмоций, волны чувств, которые вынесли на берег нечто удивительно прекрасное.