Зелёный рай. Загородный Дом. Часть 3

     Мы с Мариной давно задумали купить загородный дом. Ещё когда нам в Гипрограде выделили участок земли под огород.
 
    Вместо предисловия.

    Я большую часть своей жизни прожил при социализме и отмене частной собственности на средства производства. В Советском Союзе нам не уставали напоминать, что мы живём в государстве рабочих и крестьян, под властью победившего пролетариата, в условиях диктатуры пролетариата. Нам назначали партийных начальников. И  было не важно, достаточно ли образован  тот или иной начальник, лишь бы он исполнял волю партии. А воля партии была - никакой частной собственности.

    И когда Совок начал трещать по всем швам, мы принялись робко мечтать об участке земли, о сельской хате, где можно отдохнуть от шумного города, другими словами, о той же частной собственности. Беда в том, что мы были нищими.

    В 1985 году к власти в Советском Союзе пришёл Горбачев. Началась перестройка. А для меня началась другая жизнь. Был принят закон о кооперативах. По новому закону разрешалось совместительство. Меня как эксперта по театрам стали приглашать на консультации, предлагали работу.

    И мы, совместно с моими друзьями, в рамках Гипрограда создали свою компанию под названием «Театрон», и начали понемножку зарабатывать. (Я обязательно напишу о этом в будущем рассказе.) И мы были не одни такие.

    В 1991 году ненавистная советская власть пала. Запрет частной собственности был отменён. Мы с Мариной перевели дух и были готовы продержаться, и начать новую жизнь, которая, как мы полагали, не за горами. Нам разрешили бесплатно приватизировать наши квартиры. И ограничились на этом.

     Гипроград - государственный институт, где мы с Мариной работали, приватизации не подлежал. Там в АПМ-6, Шестёрке, так по старинке называлась архитектурно - планировочная Мастерская №6, где были собраны, бригады всех специалистов, участвующие в разработке проекта: архитекторы, конструктора, сантехники, электрики. После реформы Донца, структурной единицей стала бригада.

     В Шестёрке я не скрывался, договорился с начальником Мастерской, (и он не возражал) моим старым приятелем, Ленчиком Волошенюком, что, я, руководитель бригады электриков, выполняю в первую очередь плановые работы Мастерской, т.е. Гипрограда, а в вторую свои, то есть «Театрона». (Я сам находил заказчиков, поскольку получил известность как специалист по театрам.)

     Понимал, что эта моя деятельность не совсем легальна, продлится не долго, но очень хотелось посмотреть, что из этого выйдет. Тщательно записывал в амбарную книгу, по сути вёл двойную бухгалтерию, и получил возможность сравнить работу нашей бригады и всего института, и был обескуражен результатом.

    Эффективность работы государственного института, по всем показателям намного уступала нашей. 
С тех пор я не сомневался, что рано или поздно, наш Гипроград развалится, это вопрос времени.

1

    Мы прервали наше повествование об истории нашего загородного дома. Продолжим.

    Несмотря на множество событий, совершённых за это время, например, покупки нашей машины Голубки и приведение её в божеское состояние, мы с Мариной, систематически, по выходным, надев рюкзаки, разумеется, рейсовым автобусом продолжали ездить в Слободку. Так для краткости мы окрестили нашу дачу, (не путать с названием села «Красна Слобидка», что по-русски означает - Красивая Слободка). 

    Мы обзавелись инструментами: новыми лопатами, граблями, топорами, электропилой, мотокосилкой, нашли где-то старые серпы. За неделю всё в Слободке, зарастало дикими травами. Надо было срочно убирать.
Марина занималась огородом, я помогал ей. Косил траву, убирал сухие ветки граблями. Облюбовал поляну, где складывал скошенную траву вперемежку с сухими ветками, чтобы вечером запалить костёр.
Труд на свежем воздухе, на своём участке, в своём саду; а потом разжигать костёр; смотреть на огонь - это ли счастье!

    Это было счастливое время. Я выносил из дома пластиковые кресла, и мы с Мариной усаживались вокруг костра. Вечерело. Я разводил костёр из опавших листьев и сухих веток. Печальный дым, весёлый потрескивающий огонь. Я никогда не забуду, как мы смотрели, и не могли оторваться от этого завораживающего зрелища: - искорки от костра тают в вечернем воздухе и падают с едва заметным сипением в траву.

     Перезнакомились со соседями. Это - большей частью бабушки, дети и внуки которых живут в Обухове или в Киеве, и точно как и мы, по выходным приезжают в село, чтобы помогать родителям, и заодно отдохнуть на природе, . Мы с Мариной казались им людьми другого сорта. Они с любопытством разглядывали меня, не понимали моего имени - Оскар. Я принуждён был называться Осипом.

     Бабушки, живущие в селе, в большей части, одинокие, (мужья погибли на войне). они испили полную чашу страданий, безрадостной беспросветной сельской жизни в повоенные голодные годы. Но я поразился, сколько благожелательности было в них. Они признали меня, хотя звали Осипом. А дети их, мои сверстники, были совершенно другими, чужими, злыми, завистливыми.

    По выходным дням в селе Красна Слободка по вечерам наблюдалось шумное скопление людей, ожидающих рейсового автобуса: - далеко не все имели машины. Никакого расписания рейсов тогда не было.

    Люди с детьми метались от одного подъезжающего автобуса к другому, с криками, руганью, женскими воплями, детским плачем. И мы с Мариной вместе с ними. Поэтому мы старались выходить на остановку пораньше, не позднее 16 часов дня, чтобы занять свободное место и сидеть автобусе.

2

    Пока шёл ремонт машины, я учился на курсах вождения. Теоретический курс, правила дорожного движения, - всё это было легко. Проблемы возникли на практике, когда я сел в Жигули моего инструктора. Несмотря на то, что я не первый раз садился за руль задолго до настоящих практических уроков, (о чём написал в рассказе «Голубка»), этот жлоб невзлюбил меня.

    Он ругал меня последними словами за каждый мой промах, каждое упущение. Я не привык к такому методу обучения, терялся, и был готов всё бросить к чертям собачьим. Не верил собственным ушам: - я, во всём первый, и какой-то примитивный водила смеет ругать и оскорблять меня. Хотелось дать по морде, едва сдерживался.

    А потом понял, что он хочет денег. Поразмыслил немного и согласился дать ему. И всё тотчас встало на своё место. Он заткнулся, притих, начал учить разным приёмам безопасной езды. Более того, предложил не сдавать экзамен: - он всё сам оформит, все документы подпишет, и сдаст в ГАИ, и принесёт мне водительское удостоверение. Так и случилось - вот что значит знакомство, коррупция! (Стыдно признаться, но так и было!)

3

   Наконец-то мы приехали в Слободку на собственной машине, на нашей Голубке. Избавились от необходимости идти с рюкзаком от автобусной остановки до нашего дома, избавились от многочасового ожидания автобуса. У нас появилась возможность покупать саженцы плодовых деревьев и кустов. Мы покупали их где возможно: в питомнике, на выставках, на трассе, и везли в Слободку.

    А главное, мы получили возможность привезти и заготовить материалы: кирпич, щебёнку, цемент и т.д. Раньше такого не было. Мы воочию убедились в существовании рыночной экономики. Исчезло царство дефицита, как было при Совке. На рынке можно было всё купить, не говоря об огромных магазинах, в которых продавалось всё, что угодно.

    Накатывает воспоминание, как мы купили на Рынке Юность (так назывался рынок стройматериалов на левом берегу Днепра) плиты шифера. Я подготовился, заранее установил на крыше Голубки багажник, чтобы отвезти их в Слободку, и там в дальнейшем, покрыть этим шифером крышу дома.

    Продавец, в сомнении, сложил эти крупные плиты волнообразной формы в багажник и перевязал их шпагатом. Наша машина по габаритам превысила норму, и стала выше вдвое. Я привязал сзади красный лоскут. Перевёз во двор нашего дома на Печерске. Приготовился к завтрашней перевозке.

    Накануне всю ночь шёл дождь. На утро дождь прекратился, но ветер с порывами всё же дул. Марина высказалась против: - это опасно, отложить.  Я вышел посмотреть. Подошёл к Голубке, потрогал устрашающий груз на крыше машины. 

    И вдруг взрывало ретивое! Никогда, и до, и после я не ощущал такого! Сердце забилось гулко и сильно: - я хотел немедленно ехать в Слободку! В глубине души я сознавал, что совершаю ошибку, что интуиция меня подводит, но не мог противиться такому желанию. Как будто в меня вселилась нечистая сила и влечёт куда-то в тартары.

    Обозвал себя идиотом, не помогло! Ещё раз проверил груз. Дождя нет, мрака, порывы ветра ослабли. Вернулся в квартиру и обратился снова к Марине, заранее зная, что решил ехать:
-   Если ты так хочешь, то поедем, - ответила Марина, - только медленно, дай слово!

    И вот, мы едем в Слободку. Выходной день, но непогода, поэтому с утра машин мало. Выезжаем из города на трассу. Здесь совсем нет дорожного движения. Менты где-то попрятались. На пустынной дороге я приободряюсь.

     Мне хочется поскорее добраться до Слободки. Увеличиваю скорость: на этой дороге разрешено держать скорость до 80 км в час. Какое-то время еду спокойно, только ощущаю порывы ветра, и досадное чувство опасности не покидает.

    Нервно прислушиваюсь к мерному рокоту мотора, и это меня успокаивает. Но вот, сквозь вой ветра, и шум Голубки на мокрой дороге, слышу какой-то подозрительный скрип. Это трутся листы шифера о друг друга. О, господи, шпагат! И, как молния, разгадка:  всю ночь шёл дождь, бумажный шпагат размок, листы шифера ничем не скреплены! Меня охватывает паника. Что предпринять? Как там сзади?

    В зеркале заднего вида вижу пустынную дорогу: похоже, за нами нет машин, повезло! Надо сбросить скорость, но очень медленно, иначе весь шифер упадёт перед лобовым стеклом.
    Но с очередным особенно сильным порывом ветра шпагат
лопается. и листы шифера встают дыбом. Сквозь завывания ветра слышу нарастающий грохот позади, будто град камней обрушился на меня. Нет! Ошибка! Поздно! Давлю педаль газа до упора, увеличивая скорость, и одновременно смещаюсь вправо к обочине.

     В зеркале заднего вида вижу, как шифер падает на дорогу, трескается, крошится, а наша Голубка каким-то чудом, как при замедленной съёмке, ускользает из-под задних колёс .
А сзади творится нечто неотразимое. В клубах водяной пыли и грязи, в вперемежку с дождём, рушился наш груз.
Я останавливаюсь на обочине. Всё произошло мгновенно. Марина даже не успевает испугаться.
-   О господи! - шепчет она, - мы были в шаге от катастрофы!

    Вышли из машины. Вся дорога усеяна битым шифером.
Я не знаю, что делать. Весь шифер разбит. Для чего-то дрожащими руками пытаюсь подбирать и относить битые куски шифера в кювет, не получается. В голове бьётся одна только мысль: если бы позади ехала машина, дорожного происшествия было бы не избегнуть.
 
    Дорога по-прежнему пустынна.
-   Прости, моя интуиция меня подвела.
-   Оставь, - говорит Марина, - можешь вести машину? Тогда сваливаем, возвращаемся, в Слободке нам нечего делать в такую погоду.

И ни разу не попрекнула.

4         

    Между тем на телевидении появилась реклама - этот двигатель прогресса. Мы стояли на пороге интернета. Пора было нанимать бригаду строителей. Мы по объявлению в газете, наняли бригаду молодых людей. Не знали тогда, каким трудностям и проблемам себя обрекаем. Но пока всё шло как по маслу.

    В следующую субботу приехал бригадир, чтобы на месте увидеть нашу хату, обследовать и обсудить все аспекты её реконструкции. Мне важно, чтобы Марина посмотрела на него и оценила этого бригадира, жаль, не запомнил его имени, поговорила с ним. Марина поначалу одобрила выбор бригадира. 

    Договорились, что покупать материалы будет Марина, поскольку ориентируется в цене, и не доверяет этому молодому бригадиру. Марина продумала первоочередные мероприятия: усилить фундамент, обложить кирпичом стены, заменить земляной пол деревянным, дырявую ржавую железную крышу покрыть шифером, построить туалет.

    На этот объём работы и подписали договор. (Оказалось, верить ни в чём ему нельзя, он обманывал нас во всём.) А потом, во вторую очередь: оградить участок забором, установить ворота, проложить дорожки, заменить земляной колодец. 

    Пока что Марина составила список магазинов стройматериалов, и мы завалили площадку перед воротами кирпичом, песком, гравием.
            
   Бригада взялась за дело. Расположились в доме, первым делом построили туалет, наладили печурку: ночами весной было холодно. Работали споро, наш дом изменялся на глазах.  Мне даже жалко стало, настолько я свыкся с старой хатой, с русской печью, где, как в театре, хороводились не пуганные мыши. дымоход над трубой по вечерам вьётся дымок 

  Но скоро, очень скоро наш дом начал постепенно преображаться. Особенно, когда Марина уволилась из Гипрограда и перешла в частную строительную фирму, (рассказ «Марина»). Привезли новый шифер. Новая крыша не протекает, новые металлические ворота, изящный деревянный забор на столбиках
Однажды, приехав, мы не узнали нашего дома.

   Он стоял на пригорке, обложенный белым силикатным кирпичом, как сияющее белое облако среди зелёного сада.

4

    Мы с Мариной радовались: теперь можно жить на природе, на свежем воздухе. Но соседи восприняли по-другому. По лицам их, по взглядам читалась плохо скрываемая зависть. Я понял, что обшибался, что они никогда не принимали нас с Мариной как своих. Мы для них останемся чужими.

   Вообще, жители села Красна Слобидка в совершенстве владели искусством лицемерия. У них находилось достаточно жалобных слов, чтобы выразить все оттенки серого. Например, весть, что мы купили машину, распространилась по селу как молния.

   Рейсовый автобус тогда ходил три раза в день. По выходным выстраивалась целая очередь просящих застолбить место в нашей машине, желающих ехать в Киев с нами. Каждый раз они просились подвезти до Киева по разным причинам: кто-то опоздал на автобус, кто-то хотел на Центральный вещевой рынок, кто-то на вокзал. Мы никому не отказывали, подвозили к Метро. Денег за проезд принципиально не брали.   

   Мы приезжали в Слободку регулярно по выходным. Но как-то раз нарушили это правило, и застали соседей за сбором наших яблок. Мы с Мариной гордились нашим садом, регулярно садили саженцы, весной и осенью.  Ни у кого не было такого сада. Были отдельные фруктовые деревья, но сада не было. Скоро я выяснил, почему.

   По границе с нашим участком шла тропинка мимо кладбища к трём озерам. Эта тропинка и была старым заброшенным совхозным садом.  Соседи привыкли, что можно и нужно красть совхозное, и перешли к нашему саду, благо нет охраны.

   Первым делом они срубили огромные старые акации, высаженные ещё при строительстве дома. Эти акации защищали наш огород от северного ветра. Мы их считали своими по наследству. Соседи наши так не считали. И срубили их просто на дрова. «Не вы эти акации  сажали!» И всё тут! Никакого уважения к частной собственности! 

    Воровать у соседей не считалось зазорным, тем более у нас, чужих. Воровали всё и вся.  Нас обворовывали пять раз, ломали замки, залезали в окна, взламывали решётку. Кончилось ежегодное воровство, когда местный шериф поймал всю банду малолетних преступников, и взрослый главарь загудел в тюрьму.   

    Прошло несколько дней, и, когда мы приехали в очередной раз, то обнаружили, что рухнул красивый деревянный забор на столбиках, которым мы гордились. Соседи наперебой объясняли, как пьяный комбайнёр, матерясь, сбивал и столбики, и давил планки забора. И я видел по лицам, что им это нравится, несмотря на слова сочувствия.

    Я подошёл и потрогал разрушенный кирпичный столбик. Он валялся рядом. Сплошной песок, цемента не было. Таким образом мы догадались, что наши молодые строители не докладывали в раствор цемента, попросту воровали. Так было и с отмосткой. Не прошло и недели со дня выезда бригады, как вся отмостка превратилась в сплошной песок.
 
Особенно нам не повезло с забором.
Каждый раз мы заставали какие-то разрушения. И каждый раз забор  обваливался. То оказывается, что прокладывали телефонный кабель. Кто прокладывал? Неизвестно, какая-то государственная организация. Ищи - свищи. Приходилось нам заказывать новый забор из штакетника.

В конце концов очередные строители где-то заказали асбоцементные трубы, обрезали болгаркой. Получились столбики, длиной 160 см. Их привязали стальной проволокой к сетке Рабица. Дёшево и сердито! Но далеко не так красиво.

От сельских детей не спасёшься, они не признают заборов. Больше того, забор манит их как магнитом. Наш забор для них не был серьёзным препятствием. Они легко перемахивали через него, а оттуда по деревьям. Срывали, что могли, совали в себе в рот, как саранча.

Я купил несколько черешен и посадил на лужайке перед домом. На следующий год они, как по команде, дали рясный урожай крупных, сладких ягод, и каждый год давали. Ты не поверишь, я лишь попробовал несколько и всё! Никогда, ни мне, ни Марине не доставалось ничего: - сверху съедали птицы, а снизу - дети!

Я посадил вдоль забора дикий виноград, деревья грецкого ореха, кусты орешника, чтобы скрыть от прохожих наш дом. И преуспел в этом. Наша Слободка скрылась от злобного взгляда прохожих.
Теперь за воротами шла асфальтовая дорожка, засаженная красивыми декоративными кустами, на которой стояла Голубка.

5

У нас, на участке был старый колодец. Никто никогда не чистил его. Мы с Мариной боялись даже заглянуть туда: мерещилась дохлая собака, или прочая гадость. Мы отложили решение проблемы воды на вторую очередь. В первой части рассказа «Загородный Дом» я описал село Красна Слобидка. Постараюсь дополнить этот рассказ  некоторыми подробностями.

Ехать в село Красна Слобидка нужно двумя путями. Первый: спускаемся в долину к речке, пересекаем её по мосту, вернее по плотине (по-украински - гребля) и попадаем в центральную площадь села. Рыночная площадь. Тут проводятся официальные праздничные мероприятия, рынки и сезонные ярмарки. Тут же останавливаются рейсовые автобусы, идущие из Киева.

Если же не пересекать речку, и свернуть налево, и идти вдоль по течению речки, начинается улица Першотравнева, и идёт  параллельно с речкой, которая за греблей уже превратилась узенькую речушку, и дальше впадает в Днепр.

Другой путь: через село Григоривку, знаменитое в прошлом своими сахарными заводами, (когда-то местные колхозы и совхозы славились выращиванием сахарной свёклы. Всё в прошлом.), через Матяшивку и приезжаем с тыла, на окраину села Красна Слобидка, мимо огромного озера.  Так мы достигнем окраины села, называемой Загреблей и нашего дома.   

Улица Першотравнева - необычная. Рельеф её повторяет общий рельеф долины: тот же спускающийся к реке склон, по обоим берегам реки заливные луга; а дальше подъём к селу. Дома стоят по обоим сторонам улицы, и при каждым вырыт колодец. Причём, что примечательно, с левой стороны вода в колодце прекрасная, вкусная, питьевая, а правой стороны - со стороны реки - негодная солёная вода, только для поливки огорода.

Каждый хозяин при строительстве дома становился перед выбором, где строить дом: на высоком берегу под горою,с огородом на склоне горы, другой по своему разумению, выбирал заливной луг - огород.
Так же решалась проблема воды, по-своему.

Впрочем при Совке, когда-то давно вдоль улицы Першотравнева, (где кстати мы жили в доме №103, на высоком берегу) были выкопаны колхозом общественные колодцы. Местные жители домов со стороны реки до сих пор пользуются теми колодцами. Там отличная вода. Вкусная, холодная. Мы тоже носили воду вёдрами, пока не обновили свой.

Соседи долго не указывали нам специалиста по колодцам. Наконец, указали и рассказали, как водиться, многое: и де он алкоголик, и рассорился со всеми соседями. Мы с Мариной запаслись бутылкой водки и съездили к нему. Его звали Петром. Он долго рассказывал о своей интересной жизни, выпил всю водку и согласился посмотреть наш колодец.
На завтра он приехал к нам на велосипеде. Молча вынул странную треугольную медную пирамидку. Не дойдя до колодца, пирамидка начала вертеться и, по мере приближения к колодцу, всё сильнее, пока не завертелась с бешеной силой. Остановившись над колодцем с вертящейся пирамидкой в руке, Петро поднял указательный палец и значительно произнёс: - «Могучая вода!» В его устах означало высшее одобрение и качеством, и количеством .

Дальше он осмотрел наш земляной колодец и посоветовал нам модернизировать его. Заказать тут же в бывшей совхозной мастерской, круглые бетонные блоки - кружала, обещал опустить их в колодец, словом обновить старый. А потом уже вычерпать грязную воду с песком, очистить, удалить грязь, мусор, и т.д.
Скоро мы пили из нового колодца прекрасную вкусную воду.

При мне село Красна Слобидка газифицировали: проложили магистральный газопровод низкого давления по улице Першотравнева. Считалось - из госбюджета. А дальше сами хозяева должны были заложить трубу и подключиться к магистрали. Каждый покупал себе счётчик газа.

Андрей старший с своим другом помог нам, выкопал траншею в саду, заложил трубу. Газовщики на стене снаружи установили щиток, провели газ по кухне. Мы привезли из нашей квартиры старую, но всё ещё годную газовую плиту.

К этому времени Марина уже работала в частной строительной фирме главным архитектором. Она получила возможности транспорта, воспользовалась этим и перевезла всю  старую мебель в Слободку.
Моя мама, к сожалению, так и не побывала в Слободке. Она умерла от рака в 1992 году. Мамину квартиру мы сдавали в аренду. Марина сделала в маминой квартире ремонт, заново обставила мебелью, а все старые вещи перевезла в Слободку.

И весь нас загородный дом преобразился и наполнился мебелью, и знакомыми с детства предметами. В просторной кухне по стенам с одной стороны - газовая плита, разделочный стол, шкафы и шкафчики с посудой, микроволновка, два холодильника, с другой стороны полки с книгами. Под окном - круглый стол, далее помещались шкафы с книгами, старые литературные журналы. Печка топилась дровами и обогревала комнаты и кухню. В качестве дров мы использовали сухие ветви и палки,в избытке валявшиеся в нашем саду. Мы подбирали и складывали в дровяной сарай.

В гостиной - старинный мамин буфет с комодом, диван, на тумбочке стоял мой проигрыватель для пластинок, в ящиках различные инструменты. В спальне - второй диван и платяной шкаф.

На веранде размещались: кушетка, лёгкий передвижной гостевой стол с креслами. Был и маленький складной стол на четыре места, который мы ставили снаружи под огромным кустом сирени. Это был даже не куст, а дерево, покрывающее наш колодец

Теперь представим, что вижу я, открывая калитку и входя наш двор. Посередине асфальтная дорожка, обсаженная декоративными кустами и дико растущей бузиной, ведёт к крыльцу дома, разделяя переднюю часть сада на две половины: справа, за забором вперемешку много деревьев: вишни, яблони, деревья грецкого ореха, кусты орешника, вдоль забора дикий виноград; слева  лужайка, черешневые деревья, орех, слива, шелковица, яблони.

В конце дорожки - колодец с металлической крышкой. На нём сверху корба с ручкой, чтобы вертеть, поднимая ведро из колодца вручную. Но, поскольку глубина нашего колодца 13 метров, мы пользуемся глубинным электронасосом: на тросике спускаем насос на дно колодца, предварительно подключив водозащитным электрошнуром его к розетке. Вёдра наполняются за считанные секунды. Уезжая, мы поднимали насос и уносили всё в дом. Знали, - украдут. Мы с Мариной мечтали, как провести воду в дом, но не успели. Многое мы не успели. 

Дом стоял напротив колодца, укрытым сиренью, и рядом стоящей огромной старой яблоней. Перед домом - пергола, увитая виноградом. Деревья сливы, калина и много вишнёвых.

Дорожка разделялась на две. Одна, окружённая с обеих сторон кустами смородины, шла вдоль веранды дома, вела дальше к туалету,увитым диким виноградом, и сараю для дров и упиралась в могучий высокий орех. Другая шла вдоль торцовой стены дома, с единственным окном из кухни, гладящем на запад, мимо старой груши - лимонки, кустов сирени, абрикосов  вела к погребу.

Дальше на южном склоне горы простирался сад, наполненный множеством разнообразных плодовых деревьев. Особенно яблонь. Между началом сада и дорожкой я оставил лужайку, где косил траву и складывал вместе с сухими палками и ветками для костра. А между забором бузина, малинник... И снова костёр... Я разводил костёр из опавших листьев, печальный дым, весёлый потрескивающий огонь...
Я живу и радуюсь, потому что работаю. Рядом Марина.

Конец.   
    Послесловие. Израиль.

    И всё-таки. Как завершится жизнь?
Как я буду выглядеть со своими рассказами после смерти? Это вопрос. Одиночество гибельно действует на душу, отравляет. Мне всё не нравится. И я молюсь, чтобы один, только один, ну два, из моих 20ти чёртовых рассказов, остался в памяти людей.

    Получается, вместо компактного рассказа с добротным сюжетом, я создаю нечто, типа беззубых мемуаров, в которых нет ничего существенного. Ни встреч героя со знаменитостями, ни участия героя в памятных событиях, что придаёт мемуарам налёт историчности и привлекает читателей такого жанра. А что привлекает меня?

Я многим увлекался. Сочинение музыки - что я хотел этим сказать? Какой смысл вкладывался в мою сознательную жизнь, начиная от школы, книг, фортепьяно, пения, инженерии, сочинения музыки, до литературы в жанре мемуаров? Должен быть какой-то смысл?
    Отвечаю: наслаждение от жизни. Не всегда приятное, бывает и горькое. Но - это жизнь. Приближаюсь к счастью, т.е. понимаю, реализую себя.
Получай от жизни наслаждение - вот смысл жизни.
Я никогда не стремился увековечить себя, жажда славы претила мне. В молодости, может быть, какие-то смутные желания, в том числе известности, обуревали меня.
Но я рано узнал, что за всё надо платить, что всё даётся с терпением и трудом. А так и слава приходит с горчинкой, большей частью после смерти, когда не нужна. 

Марина звала нашу Слободку зелёным раем. Можно сказать, что мы провели остаток жизни в раю. А я был самым счастливым человеком в том раю.

Тель-Авив, февраль, 2021 г.