Альбом стихов. Моя дорога в космос

Подборка. Дополнение к Воспоминаниям

               Посвящается моей жене Нине
                верно честно вечно
                умевшей ждать
                как никто другой.


Не отрекаются любя
Вероника Тушнова

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придёшь совсем внезапно.
  А ты придёшь, когда темно,
  когда в стекло ударит вьюга,
  когда припомнишь, как давно
  не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трёх человек у автомата.
  И будет, как назло, ползти
  трамвай, метро, не знаю что там.
  И вьюга заметёт пути
  на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счётчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
  За это можно всё отдать,
  и до того я в это верю,
  что трудно мне тебя не ждать,
  весь день не отходя от двери.

http://45parallel.net/veronika_tushnova/
stihi/#ne_otrekayutsya_lyubya
Стихи написаны  Вероникой Тушновой (1911-1965)  в 1944 году
и,  скорее всего,  были посвящены  первому мужу  Тушновой,
отцу её единственной дочери, врачу-психиатру Юрию Борисовичу Розинскому,
по неизвестной причине покинувшему семью в тяжёлое военное время.


Евгений Онегин
Александр Пушкин

Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.
III
Служив отлично-благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur её сменил.
Ребёнок был резов, но мил.
Monsieur l’Abb;, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
IV
Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде;
Как dandy лондонский одет –
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцовал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умён и очень мил.
V
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Учёный малый, но педант,
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С учёным видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнём нежданных эпиграмм.


К Наташе
Александр Пушкин

Вянет, вянет лето красно;
Улетают ясны дни;
Стелется туман ненастный
Ночи в дремлющей тени;
Опустели злачны нивы,
Хладен ручеёк игривый;
Лес кудрявый поседел;
Свод небесный побледнел.

Свет Наташа! где ты ныне?
Что никто тебя не зрит?
Иль не хочешь час единый
С другом сердца разделить?
Ни над озером волнистым,
Ни под кровом лип душистым
Ранней – позднею порой
Не встречаюсь я с тобой.

Скоро, скоро холод зимный
Рощу, поле посетит;
Огонёк в лачужке дымной
Скоро ярко заблестит;
Не увижу я прелестной
И, как чижик в клетке тесной,
Дома буду горевать
И Наташу вспоминать.
 
(На фото: Елизавета Бём. Типы Л. Толстого. “Война и мир. Наташа”.
Издательство Ришар, 1910-е).
Здесь фото  не приводится.


Отчего
Михаил Лермонтов

Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно… потому что весело тебе.

1840



Выткался на озере алый свет зари…
Сергей Есенин

Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется – на душе светло.
Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,
Сядем в копны свежие под соседний стог.
Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шёлк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска весёлая в алостях зари.
1910


У тебя такие глаза
Семён Кирсанов

У тебя такие глаза,
будто в каждом по два зрачка,
как у самых новых машин.
По ночам из шоссе в шоссе
пролетают машины,
шумя,
двумя парами фар.
У тебя двойные глаза,
их хватило б на два лица,
и сияет весь океан
от помноженных на два глаз.
Понимаешь,
твои глаза –
двух земных полушарий карта,
ты когда закрываешь их –
погружается в ночь Экватор,
а когда их прошу открыть я –
в них
два Полюса голубых
в миг
Открытия.

http://omiliya.org/article/semen-kirsanov-stikhi.html
Стихотворение из цикла “Следы на песке”, написанного в 1960 году
Семёном Исааковичем Кирсановым (1906-1972,  имя  при рождении:
Самуил Ицекович Кортчик) и посвящённого бельгийской художнице и
поэтессе Изабель Баэс.
Стихи  были  положены  на музыку  Микаэлом Таривердиевым;
полученная  песня  в исполнении  Майи Кристалинской вошла
в фильм  Михаила Калика  “Человек идёт за солнцем” (1961).
Песню  можно слушать,  например,  по ссылке (если откроется):
http://www.youtube.com/watch?v=pc36kkMTZHE


Люблю, но реже говорю об этом
Сонет 102
Уильям Шекспир

Люблю, – но реже говорю об этом,
Люблю нежней, – но не для многих глаз.
Торгует чувством тот, что перед светом
Всю душу выставляет напоказ.
Тебя встречал я песней, как приветом,
Когда любовь нова была для нас.
Так соловей гремит в полночный час
Весной, но флейту забывает летом.
Ночь не лишится прелести своей,
Когда его умолкнут излиянья.
Но музыка, звуча со всех ветвей,
Обычной став, теряет обаянье.
И я умолк подобно соловью:
Своё пропел и больше не пою.

Перевод С.Я. Маршака

Уильям Шекспир  написал 154 сонета  в период  с 1592  по 1599 годы.
Наиболее вероятно, что 102-й сонет посвящён другу и покровителю Шекспира,
которым с 1594 года  являлся  Генри Ризли,  третий граф Саутгемптон.


Пробираясь до калитки
Роберт Бёрнс

  Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.
  Очень холодно девчонке,
Бьёт девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.
  Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь.
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмёшь?
  И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!..

1782; перевод Маршака 1969
http://www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=17331


Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…
Афанасий Фет

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

2 августа 1877 года

Стихотворение  посвящено  Татьяне Берс,  племяннице  Л.Н. Толстого,
молодой обаятельной девушке, прекрасной певице, вошедшей в историю
не только благодаря Фету. Она была также одним из реальных прототипов
толстовской Наташи Ростовой.


Сады цветут зелёные

Дуэт Вали и Алексея
из оперетты Семёна Заславского “Искатели сокровищ”
Слова Анатолия Софронова (1941)

– У вас на платье белые горошины,
их сразу ты не сможешь сосчитать.
У вас глаза весёлые, хорошие,
а по глазам мы можем всё узнать.
– Огорошили порядком вы любезностью своей.
Разливаетесь вы сладко, словно курский соловей.
Припев:
  Сады цветут зелёные,
  а в них идут влюблённые.
  Идут, глядят на белый свет,
  а нам до них и дела нет.
  Дела нет? Дела нет. Отчего ж?
  Ни один не похож... Не похож?
  Ни на вас. Ни на вас. Не забыть мне ваших глаз.
  Идут за парой парами.
  Звенят, бренчат гитарами.
  Идут, глядят на белый свет,
  и им до нас уж дела нет.
– Приехал я, немножко было грустно мне,
хожу один по стороне чужой,
Но как увидел вас, то вмиг почувствовал,
что город ваш хороший и простой.
– Я скажу вам без утайки, знаю, что у вас спросить.
Вы мне опыт передайте комплименты говорить.
Припев.

http://www.midi.ru/song/153212/


В землянке
Музыка: Константин Листов
Слова: Алексей Сурков

Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы вспомнила ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты теперь далеко-далеко.
Между нами – леса и луга.
Мне дойти до тебя нелегко –
А до смерти – четыре шага.
Пой, гармоника, ветру назло,
Заплутавшее счастье зови.
Стало в нашей землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Я любовь, что в душе, как маяк
Пронесу сквозь тоску и бои,
Чтоб увидеть, родная моя,
Мне счастливые слёзы твои.
И гармоника, будто в ответ
Песню радостной встречи поёт,
Словно ты посылаешь привет,
Словно имя ты шепчешь моё.

Стихи были написаны  под впечатлением пережитого  на передовой
на Западном фронте  в ноябре 1941 года.
Сурков послал текст письмом домой жене, черновик оставил в блокноте.
В марте 1942 года  он  показал  стихи  композитору  Листову,
песня была немедленно написана и опубликована в “Комсомольской правде”.
В апреле 1942 года  песню  исполнила   Лидия Русланова.
Сам Листов  считал  лучшим  исполнителем песни  Михаила Новохижина.
Однако летом 1942 года  на песню  был  объявлен  негласный запрет,
так как  кем-то  сверху  строки  «до тебя мне дойти нелегко,
а до смерти – четыре шага»  были  расценены  как упаднические.
В августе были изъяты и почти полностью уничтожены грампластинки
с записью  песни  в исполнении  Лидии Руслановой.
Поэту рекомендовали убрать упоминания о смерти – Сурков отказался.
Тогда Главное политическое управление наложило запрет на трансляцию песни
по фронтовому радио  и  её исполнение  творческими коллективами.
Так называемые «оптимистичные» изменения в песне были сделаны – без ведома
автора (встречается утверждение, что их осуществил Константин Симонов).
Через какое-то время на запрет «закрыли глаза». Песня “В землянке”
в исполнении Лидии Руслановой прозвучала у стен поверженного Рейхстага
и  у Бранденбургских ворот.


Тёмная ночь
Музыка: Никита Богословский
Слова: Владимир Агатов

Тёмная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.
В тёмную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами!
Тёмная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная, чёрная степь пролегла между нами.
Верю в тебя, в дорогую подругу мою,
Эта вера от пули меня тёмной ночью хранила...
Радостно мне, я спокоен в смертельном бою,
Знаю встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.
Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи.
Вот и сейчас надо мною она кружится.
Ты меня ждёшь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю: со мной ничего не случится!

Песня написана в 1943 году для кинофильма “Два бойца”.


В лесу прифронтовом
Музыка: Матвей Блантер
Слова: Михаил Исаковский

С берёз, неслышен, невесом,
Слетает жёлтый лист.
Старинный вальс “Осенний сон”
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы –
Товарищи мои.
Под этот вальс весенним днём
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг;
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чём-то дорогом;
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал – дорога к ней
Ведёт через войну…
Так что ж, друзья, коль наш черёд, –
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрёт,
Не задрожит рука;
Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придётся в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть – в огне, в дыму –
Бойца не устрашит,
И что положено кому –
Пусть каждый совершит.
Настал черёд, пришла пора, –
Идём, друзья, идём!
За всё, чем жили мы вчера,
За всё что завтра ждём!

Стихотворение Исаковского  было написано в 1942 году.
Создание песни Блантером  обычно датируется 1943 годом.
В том же году  песня  по радио  прозвучала в исполнении
певца  Ефрема Флакса.


Случайный вальс
Музыка: Марка Фрадкин
Слова: Евгении Долматовский

Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Хоть я с вами почти незнаком
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём,
Так скажите мне слово,
Сам не знаю о чём.
Будем кружить,
Петь и дружить.
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовёт
Снова в поход.
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Хоть я с вами почти незнаком
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чём.

Песня создана в 1943 году. По окончании Сталинградской битвы,
и после получения боевых орденов,  Долматовский и Фрадкин,
на вопрос командующего фронтом  Константина Рокоссовского
о творческих планах,  рассказали,  что хотят написать песню
что-то  вроде  офицерского  вальса. – Это хорошо.
Сразу в поезде песню и сочинили.  Первым исполнителем песни,
получившей  название  “Случайный вальс”,  был Леонид Утёсов.
Говорят, что Сталину песня не понравилась, якобы он поморщился
и  сказал:  «Офицер должен воевать,  а не танцевать».


Огонёк
Автор слов – Михаил Исаковский
Автор музыки неизвестен

На позиции девушка
Провожала бойца,
Тёмной ночью простилася
На ступеньках крыльца.
И пока за туманами
Видеть мог паренёк,
На окошке на девичьем
Всё горел огонёк.
Парня встретила славная
Фронтовая семья,
Всюду были товарищи,
Всюду были друзья.
Но знакомую улицу
Позабыть он не мог:
– Где ж ты, девушка милая,
Где ж ты, мой огонёк?
И подруга далёкая
Парню весточку шлёт,
Что любовь её девичья
Никогда не умрёт;
Всё, что было загадано,
В свой исполнится срок, –
Не погаснет без времени
Золотой огонёк.
И просторно и радостно
На душе у бойца
От такого хорошего
От её письмеца.
И врага ненавистного
Крепче бьёт паренёк
За Советскую родину,
За родной огонёк.

19 апреля 1943 года в газете “Правда” было напечатано стихотворение
Михаила Исаковского “Огонёк”,  музыку к которому  стали сочинять
многие композиторы и музыканты,  как известные,  так и любители.
Однако  все эти мелодии не имели ничего общего с той,  с которой
песня  обрела  популярность.   Её  автор  неизвестен.
Впервые “Огонёк” с этой мелодией прозвучал в 1947 году в исполнении
певца Владимира Нечаева. Были выпущены грампластинки, на которых
указывалось, что автор текста – Исаковский,  а музыка – народная.
Исаковский вспоминал, что многие люди пытались доказать, что именно
они  являются  авторами  музыки  к песне.
Была созвана специальная комиссия Союза композиторов, которая установила,
что  ни один из этих людей  не мог написать её,  а мелодия  более всего
похожа  на танго  “Стелла”,  автор  которого  также  неизвестен.



Россия 1994
Михаил Герштейн
 
Мак-Дональдс вместо Дома Книги,
И в душах, и в умах – базар,
И разверсаченные урки
В открытую сгребают жар.


Купол нёба повторяет небо…
Михаил Герштейн

Купол нёба повторяет небо,
Жизнь снаружи отражается внутри:
У меня опять с утра изжога –
Может быть под Нижним торф горит.

2004


Банька по-белому
Владимир Высоцкий

Протопи ты мне баньку по-белому –
Я от белого свету отвык.
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
Раскалю я себя, распалю,
На полоке, у самого краюшка,
Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,
Ковш холодный – и всё позади,
И наколка времён культа личности
Засинеет на левой груди.

Протопи ты мне баньку по-белому –
Я от белого свету отвык.
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс!
А на левой груди – профиль Сталина,
А на правой – Маринка анфас.

Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет отдыхал я в раю!
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.

Протопи ты мне баньку по-белому,
Чтоб я к белому свету привык.
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: «Пособи!» –
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом, на карьере ли, в топи ли
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили,
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Не топи ты мне баньку по-белому –
Я от белого свету отвык,
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Ох, знобит! От рассказа не тошно вам?
Пар мне мысли прогнал от ума.
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком:
Получилось, я зря им клеймён.
И хлещу я берёзовым веничком
По наследию мрачных времён.

Протопи, не топи, протопи ты мне баньку по-белому,
Я от белого свету отвык,
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий, ковш холодный развяжет язык.
Протопи!...
Не топи!..
Протопи!..

1968

Первое известное концертное исполнение песни автором датируется 1969 годом.
Первая официальная публикация “Баньки” в СССР состоялась в 1986 году
(журнал «Дружба народов», № 10).
http://vysotskiy-lit.ru/vysotskiy/stihi/250.htm
http://wysotsky.com/1049.htm?129


А мы швейцару: «Отворите двери!»
Булат Окуджава

А мы швейцару: «Отворите двери!
У нас компания весёлая, большая,
приготовьте нам отдельный кабинет».
А Люба смотрит: что за красота!
А я гляжу: на ней такая брошка,
хоть напрокат она взята,
пускай потешится немножко.
А Любе вслед глядит один брюнет...
А нам плевать, и мы вразвалочку,
покинув раздевалочку,
идём себе в отдельный кабинет.
На нас глядят бездельники и шлюхи.
Пусть наши женщины не в жемчуге,
послушайте, пора уже,
кончайте ваши «ах» на сто минут.
Здесь тряпками попахивает так...
Здесь смотрят друг на друга сквозь червонцы...
Я не любитель всяких драк,
но мне сказать ему придётся,
что я ему попорчу весь уют,
что наши девушки за денежки,
представь себе, паскудина брюнет,
они себя не продают.
1957-1958


Люблю
Музыка: Ефим Розенфельд
Слова: Николай Венгерский

Вдыхая розы аромат,
Тенистый вспоминаю сад
И слово нежное “люблю”,
Что Вы сказали мне тогда.
Зажгли опять во мне любовь,
Ушли и не вернулись вновь,
Но слово нежное “люблю”
Я не забуду никогда.
Моя любовь не струйка дыма,
Что тает вдруг в сиянье дня,
Но Вы прошли с улыбкой мимо
И не заметили меня.
Вам возвращая ваш портрет
Я о любви Вас не молю,
В моём письме упрёка нет,
Я Вас по-прежнему люблю.


Счастье моё
Музыка: Ефим Розенфельд
Слова: Георгий Намлегин

Счастье моё я нашёл в нашей дружбе с тобой,
Всё для тебя – и любовь, и мечты…
Счастье моё – это радость цветенья весной,
Всё это ты, моя любимая, всё ты.
Счастье моё, посмотри наша юность цветёт,
Сколько любви и веселья вокруг!
Радость моя, это молодость песни поёт,
Мы с тобой неразлучны вдвоём,
Мой цветок, мой друг!

Оба танго впервые были исполнены Георгием Виноградовым
в 1939 году.


Утомлённое солнце
Музыка: Ежи Петерсбурский
Слова: Иосиф Альвек

Утомлённое солнце
Нежно с морем прощалось.
В этот час ты призналась,
Что нет любви.
Мне немного взгрустнулось –
Без тоски, без печали
В этот час прозвучали
Слова твои.
Расстаёмся, я не стану злиться,
Виноваты в этом ты и я.
Утомлённое солнце
Нежно с морем прощалось.
В этот час ты призналась,
Что нет любви.
1936-1937

Польский дирижёр и композитор Ежи Петерсбурский (Jerzy Petersburski)
родился в Варшаве в 1895 году.  Учился в Варшавской консерватории и
в Венской академии музыки.  Вёл в Польше плодотворную музыкальную,
эстрадную  деятельность.
В сентябре 1939 года оказался,  как и многие поляки,  на территории,
вошедшей  в состав СССР.
Под именем  Юрия Яковлевича Петерсбурского  возглавил  джаз-оркестр.
В 1940 году  написал  популярный  вальс   “Синий платочек”.
В 1942 году  примкнул к польской армии Андерса.  Жил  в Аргентине.
В 1967 году  вернулся в Польшу, где и умер в 1979 году.
Иосиф Альвек – псевдоним  поэта  по имени
Пинхус-Иосиф Соломонович Израилевич (1895-1943).


Искренний романс
Игорь Северянин

Оправдаешь ли ты – мне других оправданий не надо! –
Заблужденья мои и метанья во имя Мечты?
В непробуженном сне напоённого розами сада,
Прижимаясь ко мне, при луне, оправдаешь ли ты?
Оправдаешь ли ты за убитые женские души,
Расцветавшие мне под покровом ночной темноты?
Ах, за всё, что я в жизни руками своими разрушил,
Осмеял, оскорбил и отверг, оправдаешь ли ты?
Оправдаешь ли ты, что опять, столько раз разуверясь,
Я тебе протянул, может статься, с отравой цветы,
Что, быть может, и ты через день, через год или через
Десять лет мне наскучишь, как все, оправдаешь ли ты?

11 июля 1933, Замок Hrastovac, горы, Словения 

Игорь Северянин, настоящее имя Игорь Васильевич Лотарёв, 1887-1941.
Полное собрание стихотворений
http://litres.de/igor-severyanin/
polnoe-sobranie-stihotvoreniy/chitat-onlayn/page-62/
Все стихи Игоря Северянина
http://rupoem.ru/severyanin/all.aspx
Довольно серьёзно и не очень обычно. Лирический герой стихотворения,
его  не обязательно  отождествлять  с автором,  в минуту  каких-то
душевных движений решил быть откровенным  с очередной возлюбленной.
Вплоть до того, что с ней, возможно, случится то же, что и с предыдущими.
Сам Северянин (1887-1941)  назвал это стихотворение  очень точно –
“Искренний романс”.  Можно подозревать (без достаточных оснований),
что  в этой  лирике  много  личного.
Очень удачную музыку написал в 1976 году  композитор Сергей Бондаренко,
выпускник  Киевской консерватории.  У него  много удачных произведений.
Этот романс Бондаренко создал  для фильма  “Три дня в Одессе” (2006).
Романс быстро  стал популярным  среди  многих эстрадных исполнителей.
Романсу  дали  название  по первой строчке  «Оправдаешь ли ты?».
Как и у многих хороших поэтов, значительную роль в жизни Игоря Северянина
играли женщины.  У Северянина  была отмечена  интересная особенность –
он  последовательно  любил сестёр: Евгению и Елизавету Гуцан,  Анну  и
Валерию Воробьёвых,  Ирину и Антонину Борман,  Веру и Валерию Запольских,
Дину и Зинаиду Г.,  Елену Новикову  и  её кузину Тиану.
А в 1921 году Северянин  обвенчался  в Эстонии  с Фелиссой Круут.
Для этого  Фелисса  перешла  из лютеранства   в православие.
Она стала единственной законной женой поэта.  У них родился сын,
названный  Вакхом.
Цитата:
«До марта 1935 года Фелисса была ангелом-хранителем поэта, ей мы обязаны
тем, что литературное творчество Игоря-Северянина не угасло в эмиграции,
а получило  развитие:  стих приобрёл ясность  и  классическую простоту».
http://proza.ru/diary/izkrima/2018-07-15


Классические розы
Игорь Северянин

В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слёзы…
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут – уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп…
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!

1925


Розы
Иван Мятлев
 
Как хороши, как свежи были розы
В моём саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Как я берёг, как я лелеял младость
Моих цветов заветных, дорогих;
Казалось мне, в них расцветала радость,
Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты,
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы ещё казались
На радостном челе красивее, свежей,
Как хорошо, как мило соплетались
С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей!
Среди подруг, средь плясок и пиров,
В венке из роз она была царицей,
Вокруг её вились и радость и любовь.
В её очах – веселье, жизни пламень;
Ей счастье долгое сулил, казалось, рок.
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне – роз моих завянувший венок.
1834

Иван Петрович Мятлев (1796-1844), поэт, камергер.


Песня любви
Лев Ошанин

От любви моей до любви твоей
Было столько вёрст, было столько дней.

Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шёл я сквозь вьюгу, шёл сквозь небо,
Чтобы тебя отыскать на земле.
Как ты посмела не поверить,
Как ты посмела не ответить,
Не догадаться, не заметить,
Что твоё счастье в руках у меня.

Нет без тебя света,
Нет от тебя ответа.
Верю, что ждёшь где-то.
Всюду зову, всюду ищу тебя.

Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шёл я сквозь вьюгу, шёл сквозь небо,
Но до тебя я дойду всё равно.

От любви моей, от любви твоей
Стал упрямей я, стал ещё сильней.

Хочешь, пройду я кручей горной,
Хочешь, взлечу я к туче чёрной.
Тесен для сердца мир просторный,
И не умею я жить, не любя.

Нет без тебя света,
Нет от тебя ответа.
Верю, что ждёшь где-то.
Слышишь, зову, слышишь, иду к тебе.

Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шёл я сквозь вьюгу, шёл сквозь небо,
Но я тебя отыщу всё равно. Всё равно.

1964

http://rupoem.ru/oshanin/all.aspx#ot-lyubvi-moej
В трёхтомнике “Собрание сочинений” сохраняется название “Песня любви”
в песенном творчестве называют “Песня о любви”
композитор Аркадий Островский
поэт Лев Ошанин
певец Николай Кондратюк
первое исполнение песни
новогодний “Голубой огонёк” 1964/1965, 2-я часть 17:25
http://www.youtube.com/watch?v=PGycuXOboGo



И самое последнее:

Враги сожгли родную хату
Музыка: Матвей Блантер
Слова: Михаил Исаковский

Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошёл солдат в глубоком горе
На перекрёсток двух дорог,
Нашёл солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат – и словно комья
Застыли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя – мужа своего.
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол, –
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришёл…»
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только тёплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой:
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришёл к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам…»
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил – солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шёл к тебе четыре года.
Я три державы покорил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
А на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.

Стихотворение “Враги сожгли родную хату…” (“Прасковья”)
Михаил Исаковский написал в 1945 году.  Впервые  оно было
опубликовано  в журнале “Знамя”  в 1946 году  (№ 7).
В том же году композитор Матвей Блантер написал музыку,
и под названием “Прасковья” новая песня прозвучала
на Всесоюзном радио  в исполнении   Владимира Нечаева;
песня  немедленно  была  запрещена.
Во второй раз официально  песня прозвучала только в 1960 году,
в  “сборном”  московском концерте,  без трансляции  на страну,
в исполнении  Марка Бернеса.
В 1965 году на “Голубом огоньке” маршал Чуйков попросил Бернеса
исполнить  эту песню,  тем самым  “прикрыв”  её   своим  именем.
Песня пошла в народ.
Моё примечание:
Я бы  запретил  эту песню  навсегда. Страшная песня.