90 год. Гл. 27. Крик души на планёрке

Глава 27. Крик души на планёрке.

Попался под руки журнал «Огонёк». Привлекло стихотворение автора, за творчеством которого слежу и очень люблю его стихи.
Роберт Рождественский. Человек – глыба в моем представлении. Немного угловатый, сильно заикающийся, но умевший прочитать свои произведения так, что мурашки по спине бегают. Потрясающего обаяния человек – простой, обычный. Но то, что выплёскивает в безукоризненно отточенной стихотворной форме его, остро чувствующая мир, душа – не может никого оставить равнодушным. По крайней мере – меня и мою жену – точно.
Потрясающая лирика. Чётко обозначенная гражданская позиция. Вот и сейчас, последнее, свежее его творение. Как созвучны его, великого поэта, тревоги – с моими! Созвучны, с тревогами всех думающих людей, по поводу, явно надвигающегося, – его просто невозможно не замечать, – опасного неблагополучия, начинающего всё плотнее и плотнее опутывать страну.

Р.Рождественский.

Бессонница – 90.

Мы –
боящиеся озонной дыры,
СПИДа и кооператоров,
Нашпигованные
 с детства лекарствами,
слухами и нитратами.
Молящиеся, матерящиеся,
стареющие и растущие,
следователи и подследственные,
работающие и бастующие,
спорящие: с чего начинать –
с фундамента или с кровли,
жаждущие
немедленной демократии
или крови.
Мы –
типовые, типичные,
кажущиеся нетипичными,
поумневшие вдруг на «консенсусы»,
«конверсии» «импичменты»,
ждущие указаний,
что делать надо, а что не надо,
обожающие: кто – музыку Шнитке,
кто – перетягиванье каната,
говорящие на трёх языках
и не знающие своего,
готовые примкнуть к пятерым,
если пятеро
на одного.
Мы –
на страже, в долгу и в долгах,
на старте и на больничном,
хвастающиеся куском колбасы
или теликом заграничным,
по привычке докладывающие наверх
о досрочном весеннем севе,
отъезжающие:
кто за свободой – на Запад,
кто за деньгами – на Север,
мы –
обитающие в общежитиях,
хоромах, подвалах, квартирах,
требующие вместо «Хлеба и зрелищ!»
«Хлеба и презервативов»,
объединённые, разъединённые,
– фобы, –маны, –филы,
предпочитающие бег трусцой
и детективные фильмы.
Мы –
замкнувшиеся на себе,
познавшие Эрмитаж и Бутырки,
сдающие карты или экзамены,
вахты или пустые бутылки,
задыхающиеся от смога,
от счастья и от обид,
делающие открытия,
подлости,
важный вид.
Мы –
озирающие со страхом
воспалённые веси и грады,
мечтающие о светлом грядущем
и о том, чтоб дожить до зарплаты.
Мы –
идейные и безыдейные,
вперёд и назад глядящие,
непрерывно ищущие врагов
и всё время их находящие,
пышущие здоровьем,
никотинною слизью харкающие,
надёжные и растерянные,
побирающиеся и хапающие.
Мы –
одетые в шубы и ватники,
купальники и бронежилеты,
любители флоксов и домино,
берёзовых веников и оперетты,
шагающие на службу с утра
по переулку морозному,
ругающие радикулит и Госплан,
верящие Кашпировскому,
орущие на своих детей,
по магазинам рыскающие,
стиснутые в вагонах метро,
слушающие и не слышащие.
Мы –
равняющиеся на красное,
чёрное
или белое знамя,
спрашиваем у самих себя,
что же будет
со всеми нами?

Что же будет со всеми нами? Что же будет – во мне кричит этот вопрос и не даёт покоя. Здесь где течёт моя жизнь – всё хорошо. Обычная размеренная жизнь, в которой только-только начинают улавливаться признаки надвигающейся неопределённости и хаоса. Этот вопрос, слава Богу, ещё не завис прочно в голове.
Серьёзная ответственная, нервная работа – она мощным насосом подтягивает к себе всё моё внимание, она глушит всё своими насущными проблемами, которые надо решать сегодня, сейчас, немедленно!
А тот главный вопрос? Он подкрадывается внезапно – в минуты отдыха, когда и думать ни о чем не хочется и… начинает зависать, начинает…
Что же будет со всеми нами, что будет с моими забавными дочками-девчатками, которые только-только начинают осмысливать подаренную им жизнь?.. 

Понедельник. Планёрка. Сидят передо мной мои соратники. Умные, думающие и очень ответственные люди. Любящие своё дело, отдающие ему всю свою энергию, знания и силы. Добротно исполняющие обязанности и вносящие достойный личный вклад в процветание страны, в которой живут. Надо полагать, что большинство народа точно так и ведёт себя по жизни. Но почему страна – явно не крепнет? Почему она скатывается в неопределённость и хаос. Почему???
Меня потрясло стихотворение Рождественского. Оно тревожным набатом будоражит душу, и я испытываю острую необходимость поделиться разбуженными во мне тревогами, поделиться с моими товарищами. Что-то же надо делать!
 Сегодня я не намерен обсуждать текущие производственные проблемы. Я зачитаю на планёрке стихотворение, и задам им главный вопрос…

Стихотворение большое. Требует сосредоточенности и внимания для правильного его восприятия. Декламирую и чувствую – чтец я неважный. Мельком бросаю взгляд на лица своих подчинённых, – серьёзных, думающих и ответственных людей. Явно не любят они стихи…
Кто уставился взглядом в пол, кто – перешёптывается друг с другом. А Мурносова – так она вообще – смотрит на меня с явно нескрываемым недоумением. Уж, не с ума ли я сошёл?!
Скука, растерянность и невнимание царит сейчас в моем кабинете.
Я теряюсь, начинаю сбиваться, но беру себя в руки и дочитываю стихотворение до конца. Я задаю главный вопрос...
Молчат люди. Просто молчат. И, действительно, от неожиданности поступка моего – они растеряны. Вижу на их лицах недоумение. Что это на меня нашло? Чего от них-то я хочу?

Ничего я не хочу! Хочу лишь, чтобы и они задумались!
Затянувшееся молчание прерывает Журба
– Виктор Васильевич, ну а планёрка будет?
– Нет, жёстко выдавливаю из себя ответ. Сегодня – не будет!
Мне почему–то стыдно за проявленную слабость, за то, что обнажил душу…
Расходятся, с шумом передвигая стулья, мои соратники. После их ухода в кабинете висит необычная для этого времени дня тишина.
И… пустота…
Что обращать внимание на минутные слабости?  Жизнь идёт своим чередом. Жизнь продолжается…

Политические процессы происходят и в моей республике. В Казахстане учреждён пост Президента Казахской ССР. Единогласно первым Президентом Казахстана избран Нурсултан Абишевич Назарбаев – он же – Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Казахстана, составной части Коммунистической партии Советского Союза.
Партии, – и это уже понятно всем, – стремительно теряющей власть.
Что же будет со всеми нами, что же будет…