Птичка

(Из  цикла  рассказов "Мое уральское детство")
Жили мы на улице Труда, на том самом месте, где стоит сейчас гостиница «Малахит» и, чтоб добраться до Центрального фотоателье на Кирова, надо всего-то перейти на другую сторону реку Миасс. Можно, конечно же, по мосту, но так как зимы на Урале начинаются с ноября и отличаются особой суровостью, то вопрос береговой коммуникации решался простым и доступным способом - напрямки.  Вся заснеженная поверхность реки была вдоль и поперек была изрезана протоптанными дорожками, по которым торопливо струился народ, напоминая издали вереницы кочующих пингвинов.

От искрящейся снежной белизны и сияющего в синем небе солнца режет глаза, но мне чрезвычайно интересно и весело смотреть по сторонам, представлять и фантазировать. Волшебный мир владел мной повсюду. И вот, уже ни папа тянет санки за веревочку, а резвая тройка мчит расписные сани прямиком к Морозу Ивановичу в гости.

Поодаль темнеют неподвижные спины рыбаков в огромных тулупах, застывшие с удочкой над прорубью, а я с любопытством пытаюсь разглядеть улов в поисках говорящей щуки, которая может выполнить любое желание.

Пока я выбирала - чтобы такого важного загадать, моя процессия подкатила к серому двухэтажному зданию и мама, ничуть не церемонясь, откинула обычное байковое одеяло и извлекла меня из сказочных сан

Зачем и куда меня привезли, я совершенно не подозревала, но странная тишина и безлюдность зародили в душе первое беспокойство. Красивые лица свысока взирали на меня с портретов, развешанных вдоль стены, а строгая дама в зеленом кримпленовом платье, похожая на хозяйку Медной горы, оценивающе посмотрела на меня поверх очков, сунула в руку отцу какую-то бумажку и скомандовала: «Проходите!»

Дверь скрывали тяжелые плюшевые шторы бордового цвета.  Переступив порог, мы оказались в полутемном помещении, центр которого ярко высвечивали две мощные лампы.  На какое-то мгновение мне показалось, что мы очутились за тайной кулисой кукольного театра – повсюду грудились мягкие зверюшки, скучали куклы с грустными глазами, а на полках пылился всевозможный реквизит. Но тут, откуда ни возьмись, появился маленький юркий человечек, завертелся вокруг меня, усадил на стул и пообещал, что сейчас из черного ящика вылетит птичка, а сам спрятался под черное покрывало.

Ну, думаю, фокусник! Заинтересовалась. Сижу. Жду птичку, попутно начиная переживать, почему птичка молчит, а не насвистывает трели, как наш желтый кенар. И родители как-то странно себя ведут, суетятся - мама требует улыбку, папа тычет пальцем в специальное оконце, куда я должна смотреть, и оба твердят про ту же птичку. Я поняла, что это какая-то особенная птичка и с замерла в ожидании….

Вдруг, раздался легкий хлопок, и яркая вспышка ослепила глаза. Я испуганно вытаращилась на факира. Птичка не вылетела.  Страшная догадка пронзила сознание – злобный жестокий карлик – он убил ее! Он и не собирался выпускать птичку из этого чертова ящика!

Стало невыносимо жарко. Только тут я заметила, что сижу в шубе и шапке! Видимо, непременно хотели запечатлеть в мехах – не зря же мама пожертвовала свой лисий воротник мне на капюшон. Я отчаянно начала стаскивать с себя пушнину и истошно вопить, горько оплакивая загубленную птички, обманутые ожидания и первую несправедливость в жизни….

Успокаивать пришлось долго. Уговаривали, предлагали игрушки, совали конфеты, грозили, сокрушались и обещали. С горем пополам удалось сделать одну злополучную фотографию, благодаря которой за мной надолго закрепилось нелестное определение из местного фольклора «бука».

Конечно же, я с теплой улыбкой вспоминаю сейчас свои обиды, молодых родителей и то наивное время, когда мы так легко покупались на птичку и знать не знали ни о каких психологических травмах детства. Птичка давно улетела и скрылась за горизонтом прожитых лет, а в альбоме осталась моя первая в жизни фотография и обрывки дорогих воспоминаний, знакомые звуки и запахи, давно ушедшие образы, лица, голоса и прикосновения.