Его век - серебряный

  Он ворвался в мою жизнь внезапно и неудержимо, как лихой уралмашевский вихрь.
 Возникший словно бы ниоткуда, он взбудоражил незыблемость... И всё пошло не так:
 промозглая осень вдруг сбросила свой унылый плащ и откуда-то сверху вдруг
 хлынуло солнце, ненадолго, правда, и сквозь сито дождя, но эффектно, как упавшая
 с неба звезда. Казалось, сама обыденность посторонилась степенно и пропустила
 без очереди это безалаберное чудо.

- Здорова, чуваки!

- Здоровей видали!

   Народу в пивнушке было не то чтобы много, но уже порядочно для столь раннего
 часа: стояли, шушукались, чистили воблу. Было скучно и поэтому разговор
 завязался с пол оборота. Люди оживились, заоборачивались: что там за дерзкий
 пришелец такой - ещё и пива не успел хлебнуть, а уже с разговорами... Нетипично.
 Вроде бы надо наоборот? А шустряк всё не унимался, раззадорился даже:

- Видали - видали... Да что вы видали-то? Я пришёл! Во! - И он жестом опытного
 факира извлёк из кармана чекушку водки. Эка невидаль, но ведь как преподнёс!

- Желающим ерша - добро пожаловать ко мне! Белые розы, белые розы... - голосом
 Юры Шатунова сладко заворковал факир, - не тупите - подходите! С пивком,
 конечно... Мне кружка, вам - буль, буль, буль! То, что доктор прописал - дёшево
 и сердито. А? Он на мгновение затих, а потом выпалил начистоту:

- Денег ни копья... ну давайте сообразим!

- Трубы горят! - радостно поставил диагноз один из опытных специалистов, - давай,
 доктор, сюда греби!

- Как звать - то?

- Александр Иванович, прошу любить и жаловать!

- Вот это случай! Александр Иваныч, собственной персоной! Вот свезло-то! Да нам
 тока тебя и не хватало! - Шутку оценили, послышалось лёгкое ха-ха-ха и хи-хи-хи.

- Я попросил бы без пошлости, перед вами поэт серебряного века! Так, пиво... это
 раз! - Он мигом осушил пол-кружки.

- А во-вторых, давайте-ка начнём вот с этого анекдота... Пока ещё не стихи,
 потерпите - всё будет!

   Чуваки весело загугукали, даже глухари, коих здесь всегда было предостаточно -
 это парни из обрубочного цеха. Шум там страшенный, потому туда глухих и
 принимают на работу - мокрому дождь не страшен! Многие умеют читать по губам. Да
 и жесты выручают, общаться с ними можно и без сурдопереводчика.

   Народ потянулся звякнуть кружками. И словно искорка какая встрепенула всех
 разом: головняк, трубы, занудливые тёщи - всё побоку. Тут такая тема! И
 Александр Иванович не подкачал, лишь хлебнул пару раз из своей безразмерной
 кружки да и выдал такую хохму - аж пивнушка всколыхнулась! Э -х -х! И чего
 только мы не услышали в ближайшие пол-часа: и о Чапаеве с Петькой, и о Леониде
 Ильиче, и .... оперную арию голосом Кобзона, иерихонским таким басищем.

- Да ты попом можешь пойти работать! - тут же отреагировало многочисленное жюри,-
 точно! Кто-то запел: Боже царя храни... но вскоре прекратил, ибо шоу
 продолжалось, и казалось, что конца ему не будет. Тут уже и гвоздь программы, за
 ради чего всё это и затевалось: стихи. Это была стихия стихов. Я лучшего чтеца
 не знал и не узнаю, потому что вот он, самый лучший: всё лыко в строку, он вдруг
 превращается в Есенина и рифмы, рифмы, рифмы, как бушующий водопад!

- Вы помните, вы всё, конечно, помните, как я стоял, приблизившись к стене...

   И сам о себе:

- Вот так уж получается, что я пишу стихи только выпимши и поэтому я никогда не
 брошу пить, потому что безумно люблю поэзию!

   Аплодисменты! Это в пивнушке - то, где эстетов - раз, два и обчёлся: но все
 прониклись - это факт.

- Расскажи ещё чё-нить, будь другом!

   И он читал и даже пел свои стихи, ну и пил, само собой, как без этого! И чем
 больше пил, тем ярче становился его образ, а слова его ласкали душу и почему-то
 были так знакомы и близки... даже самые заковыристые... Иосиф Бродский
 становился чертовски понятен в его исполнении! И я там был, за столиком у края.
 И молча пил от зависти сгорая: вот так блистали Бродский и Есенин, а также
 Троцкий, Чемберлен и Ленин! Эх, да что сейчас говорить! Он жил поэзией и так
 рано ушёл, потому что поэзии становилось всё меньше и меньше, а потом она и
 вовсе исчезла.

   Это печально, но вот что удивительно: на месте этого развесёлого заведения,
 где звенели пивные кружки, возвели храм. И теперь колокольный звон, и какая-то
 благодать... и даже мысль такая в голову приходит, что всё, что ни случается -
 к лучшему. Как много лет минуло... а кажется, как-будто миг. Как-будто не прошли
 эти годы, а пронеслись: раз - и всё! И всё теперь иначе: и город другой, и люди,
 и даже политический строй... мало того, и век уже другой!

   Я зашёл в этот храм и поставил свечу за упокой души мятежного поэта. И
 думается мне, что доживи он до сего времени, то непременно пришёл бы к Богу,
 знаете, было в нём что-то такое притягательное для людей - добрая душа, лёгкий
 нрав и ещё... он как-то неуловимо снимал тяжесть, реально становилось легче
 после общения с ним. Не знаю почему, ведь не требовал он исповеди, не
 выспрашивал тайн людских, и в душу не лез... а просто жил среди нас, обычных
 людей, может быть даже грубоватых и не очень законопослушных... Но вот то, что
 рядом с ним хотелось быть добрее и лучше - все заметили, не только я.

   И это ведь совершенно реальная история, единственное - я не назвал его
 фамилию. А почему, я и сам не знаю. Возможно, что это нравственный результат
 общения с ним. Скорее всего.