Сага о мече и королевстве. Глава15

Солнце припекало кожу, песок был сухим и тёплым.
- Captivis – libertas (пленным – свобода) – сказал басовитый голос.
- Спасён! – вспыхнуло в сознании. Но Этан не открыл глаза, не пошевелился, притворился мёртвым. Слушал дыхание стоящих над ним людей, шуршание одежд и песка под ногами. Сквозь ресницы видел черные монашеские сутаны. Над ним протянулась загорелая жилистая рука и в ладонь с тихим звяканьем упали монеты.
Два монаха легко подняли Этана и перекинули через спину ослика. Он безвольно повис, изображая труп. Ослик медленно зашагал в гору, монахи запели молитву.
 
Рыбачья деревня осталась далеко позади, узкая тропинка забирала всё круче, монахи утомились и уже не пели. 
- Остановитесь – слабо простонал Этан. Он стёр кожу на животе до кровавой мозоли. 
Ослик остановился.
- Сын мой, ты жив? – с радостью в голосе воскликнул один монах, невысокий, плечистый, тщательно выбритый, свободными движениями и манерой громко говорить более похожий на рыцаря, чем на монастырского затворника. – А я-то приберёг монетку – положить покойнику в рот.
Второй, дюжий, смуглый мужчина молча помог Этану встать на землю, достал из складок сутаны фляжку с водой, дал напиться. Сказал басом:
- Рано парню в царство мёртвых, брат Там. Перевозчик подождёт свою плату.
-Истинно, брат Тут! – энергично подтвердил первый, подобрал полы сутаны и живо уселся на ослика верхом.
Дюжий детина как пёрышко поднял юношу и усадил сзади. Этан уткнулся носом в спину монаха, и они отправились далее.
- Обитель наша на вершине горы, – сообщил брат Там, оглядываясь назад. – Мы видели, как вчера в бухту заходило судно. Местные промышляют работорговлей, сын мой, и мы иногда выкупаем пленных, если сойдёмся в цене. Рыбакам досадно было, что ты помираешь и они ничего не получат за твой баронский титул, поэтому и уступили. А ты и вправду барон?
Этан слабо усмехнулся:
- Да, моё имя Фортинбрас.

Несколько дней пролетели незаметно. Силы Этана постепенно возвращались к нему, и он погрузился в привычную монастырскую жизнь. Монахи целыми днями были заняты работой. Глухой угол на далёкой окраине мира они за короткое время превратили в богатое, крепкое имение. Сами отремонтировали брошенную крепость зюдлингов и превратили её во вполне удобное жилище. Сами корчевали лес, сеяли хлеб, сажали виноградники и ещё успевали изучать древние книги и манускрипты.
Хотя монахи не проявляли назойливого любопытства, но тем не менее все они ждали рассказа о приключениях неожиданного гостя. Скрытничать и скупиться на подробности было бы невежливо, но объявлять себя сыном короля Этану не хотелось. Пришлось изрядно поломать голову над своей историей, стараясь не наболтать лишнего.   
Как-то, после молитвы, настоятель, отец Адемар, высокий, статный мужчина с породистым, изящным лицом и тихим приятным голосом, пригласил Этана к себе в келью. Усадил за свой рабочий стол, а сам встал рядом.
- Рад видеть тебя в добром здравии, сын мой. – Сказал с улыбкой, но острым, цепким взглядом впился в лицо юного барона. – Радуюсь и тому, что тебе по нраву наша обитель. Да и ты оказался по сердцу всей братии. О тебе отзываются как о скромном и учтивом юноше. Поэтому не могу не спросить, не пожелаешь ли остаться тут навсегда?
Этан открыл рот, собираясь сказать «нет», но его остановили, мягким движением придержав за плечо.
- Не торопись с ответом, сын мой. Подумай. В обители жизнь чистая, святая, добродетельная, а в миру – грешная, порочная. Ты вырос в монастыре, а кто отведал духовного, тому плотское неизбежно опостылеет. Ведь ты жаждешь небесного и не чувствуешь вкуса к земному?
- Отец мой – сказал Этан после недолгого молчания. – Рождаясь на свет, человек плачет от боли и умирать ему тоже бывает больно и горько. Но между первым и последним страданием он ведь бывает иногда счастлив.
Мне не противна мирская жизнь. Пусть она жестока, пусть требует непомерную плату за крохи радости, я не хотел бы прятаться от неё за монастырскими стенами. Хоть мне только шестнадцать лет, я уже видел Смерть, и теперь хочу посмотреть на что-нибудь более приятное. 
Отец Адемар придвинул к столу стул и сел напротив юноши.
- Мне нравится наш диспут. – Сказал он и ласково улыбнулся. – Теперь ответь – без религии, без бога само существование человека разве не теряет смысл? Разве он не превращается в ничтожество, пылинку?
- Слишком сложно для меня. – Смутился Этан. – Могу только за себя ответить. Есть серьёзное обязательство – моя земля, мой замок. От меня зависит жизнь людей, и я не имею права бросить их на произвол судьбы.
Настоятель закрыл лицо ладонями, плечи его дрогнули. Убрал руки – глаза сияли радостью.
- Ну хорошо, сын мой, поговорим об этом после. А сейчас я хотел просить тебя об одной услуге. У тебя зоркие глаза и крепкая рука, и должен быть хороший, чёткий почерк. Видишь ли, я имею один ветхий манускрипт, чернила в нём сильно выцвели и некоторые слова почти стёрлись от времени. Прошу, пока ты гостишь у нас, перепиши его для нашей библиотеки! Эту книгу нельзя потерять, ведь это древняя хроника королевства Виолент.
Отец Адемар встал, вынул из шкафа и положил на стол плоский ларчик, отделанный перламутром и серебром. В ларце хранился кодекс, толщиной чуть более толщины рукояти меча. Книга была изготовлена из хорошего, качественного веллума, но от времени и небрежного хранения листы в ней стали хрупкими, ломкими, их края истрепались. Перелистать их можно было лишь осторожно поддевая лезвием ножа.
Хозяин кабинета переставил стул и сел рядом с Этаном, касаясь плечом его плеча. Они оба склонились над кодексом. На первой странице свозь грязные пятна проступали еле видимые строки. Этан начал читать вслух:
«Первый век считают от сотворения мира и человека. Следы его совершенно исчезли после Потопа. Время это, как и младенчество, погружено в забвение.
Второй – от Потопа – охватывает 10 поколений, или 332 года. В ту пору произошло разделение языков. Ведь именно с детства, после младенчества, человек начинает говорить.
Третий – содержит 12 поколений, или 993 года. Это было время отрочества человечества. 
Четвертый продолжался от возникновения царства Лимес и длился вплоть до прихода Спасителя во плоти, также включая 14 поколений, или 608 лет. Это было время юности. И поскольку с юности человек обретает способность преумножать свой род, то от него и начинают счет ныне живущих поколений.
В пятом веке начались времена царей, ибо доблесть юношей соответствует царской власти.
Шестой век длится ныне; число поколений и лет его неизвестно, поскольку это последний и он должен окончиться гибелью всего мира.
Века состоят из поколений и потому называют их «века», что они следуют друг за другом.
Давайте вспомним, как возникло королевство виолентов и откуда они сами пошли, вспомним каково было происхождение этих людей и их деяния. Есть на востоке славный край троянов и город, называемый Илион…» На этом месте текст обрывался и несколько листов было аккуратно вырезано. Далее на неровно подклеенной странице следовала строка «…мудрый советник Виомад склонил его к союзу с народом торвусов, которые сами себя называют вальдманами. Король торвусов, Майн, приходился внуком Ронсевалю-разрушителю. Скрепляя союз, он отдал в жёны Адемару свою дочь Алейну. Сразу после смерти Адемара его старший сын, Гарен, обвинил мачеху Алейну в распутстве и заключил в замке, где она умерла, забытая всеми».
Брат Авель учил Этана истории родной страны, но никакого короля Майна, внука Ронсеваля, никогда не упоминал. Тут крылась какая-то загадка.
- Я согласен переписать эту книгу. – Сказал Этан, понимая, что его поддели на любопытство, как рыбку на крючок. – Вы позволите взять её с собой?
- Нет. – Отец Адемар отрицательно покачал головой. – Она не выйдет отсюда. Это единственный экземпляр – драгоценная реликвия. Остальные были уничтожены много лет назад по приказу совета епископов. Ты будешь переписывать её в моей келье.
- Не понимаю, зачем совет епископов уничтожил драгоценные книги?
- В них, дитя моё, были неугодные совету сведения. Ты видишь, этот манускрипт был подвергнут цензуре, но даже изъятие листов не смогло привести его в соответствие с установленной советом нормой.
- Но зачем вам запретная книга?
Настоятель приблизил своё лицо к лицу Этана, понизил голос до шёпота:
- Тайные сведения, мой милый барон Фортинбрас, всегда могут пригодиться. Они такое же оружие как меч или копьё, и рана от раскрытой тайны часто бывает смертельной.