Джером 2016 г

          Бытует мнение, что собака друг человека. Это действительно так. Ещё будучи пятилетним пацаном я хорошо запомнил зиму одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, когда станицу занесло снегом по самые крыши. Для выхода из хаты отцу пришлось частично снять крышу коридора ( так называли в станице небольшую, холодную пристройку к сеням хаты с турлучными стенами, маленьким оконцем, крытую обычно очень ценным в то время шифером ).
               
Отец, имея хорошие навыки в плотницком деле, сделал для меня деревянные санки и  " запряг " в них нашего довольно большого пса по кличке Трезор. Он, будучи очень сильным, спокойненько таскал санки по ровному снегу на уровне дымовых труб. И, хотя в дальнейшем у нас было много других собак с кличками: Эльза, Шарик, Джек, Трезора я буду помнить всегда. И всё же самым любимым псом для меня останется Джерри.

На моё тридцатипятилетие один из моих родственников пообещал подарить мне щенка от шотландской овчарки колли. Будучи однажды у него в гостях я был поражён сообразительностью его собаки, хотя, по его словам, специально он её ничему не учил. Это была колли и через полгода осенью я получил долгожданного щенка. Это был мальчик, которому мы с женой дали кличку Джерри. Вначале он жил у нас в квартире, но не долго. После того, как он погрыз ножки деревянных кроватей и стульев, я перевёз его в родительский дом, полученный по наследству. Вскоре он разорвал дорогое покрывало, и я попробовал привязать его к ножке металлической кровати. Результат оказался плачевным. Приехав на перерыв ( уже была зима ) и заглянув в окно я был ошарашен! Джерри перегрыз привязь, стащил с кровати подушку, разорвал её и сидел посреди комнаты окруженный пухом словно снегом. Пух был даже на его голове. Он весело смотрел на меня. Зайдя в комнату, я, конечно, отругал его, но он по своей молодости буквально пропустил все мимо ушей. Прибрав комнату, я опять привязал его более толстой верёвкой, накормил и ушёл. Каково же было моё удивление, когда утром я увидел следующую картину: Джерри постегивал со всех кроватей подушки, одеяла, покрывала, перенёс их и сложил в одной комнате и спокойно спал на этом ворохе. Перед этим он, естественно, перегрыз верёвку. Моё терпение лопнуло, и я решил привязать его во дворе, тем более, что день был солнечным и, сравнительно тёплым. Само собой толщина верёвки была увеличена, однако и это не дало ожидаемого результата. Верёвка была перекушена, а Джерри, проникнув хозяйственный двор,  весело гонялся за птицей. Гуси, куры, утки, индюки от усталости еле двигались. Строго отчитав Джеррика за плохие поступки, я снова привязал его, увеличив толщину верёвки до толщины среднего каната. Накормив его, я уехал и вновь появился только в обеденный перерыв следующего дня. Войдя во двор, я обомлел… Не видно ни кур. ни индюков, ни уток! Первая мысль: "Обокрали"! Но потом я увидел Джеррика, который сидел почти посреди хозяйственного двора и гордо смотрел на меня, как мне показалось, ожидая похвалы. Оказывается он разделил птицу на категории и загнал каждую категорию отдельно от другой, благо, что загнать было куда. Мои слова пристыживания за сделанное, готовые сорваться с губ, застряли в горле. Я чуть помедлил и рассмеялся.

Увидев, что я смеюсь, он игриво закружился вокруг меня, пытаясь ткнуть в меня носом или лизнуть руку. Я, сделав серьёзное лицо, сказал: "Сидеть!" и, о чудо, он сел рядом с моей правой ногой и поднял глаза на меня. Я погладил его к его великой радости. Это было его первое действо, как овчарки-сторожа, к коему сословию он и принадлежал. Впоследствии было много мелких приключений, но самое главное, что Джерри безо всяких тренировок начал выполнять команды: «Лежать! Сидеть! К ноге! Ату!» и я был этому очень рад. С этого времени я стал звать его Джером.

Одним из самых обоюдно - радостных занятий было причёсывание шерсти. Я садился на скамеечку, Джером садился напротив меня и с умилением ждал когда я начну расчёсывать его довольно длинный шерстяной покров. Начинали с его галстука -колье-очень красивой белой шерсти ниже головы и на груди. Это доставляло Джерому большое удовольствие. Потом я делал прикосновение щёткой к одному из боков и Джером поворачивался ко мне этим боком. Я тщательно расчёсывал боковую шерсть. Особо тщательно я расчёсывал хвост. И, хотя там иногда попадались вкрапления цепких растений, Джером терпеливо переносил, как мне казалось, этот довольно болезненный процесс. После расчёсывания мы выходили на огород порезвиться, где бегали, прыгали, боролись, как малые дети.

К месту сказать, всегда, выходя на огород работать, я брал с собой Джерома на прогулку. Он с удовольствием прохаживался по огороду, по небольшим зарослям деревьев на соседской земле, периодически пробуя отвлечь меня от работы для игр. В очередной раз выйдя на огород, я начал пропалывать грядку от сорной растительности вручную. Хотелось закончить работу поскорей и я не обращал внимания на заигрывания Джерома. Тогда он прошёл вперёд, улёгся перед стенкой бурьяна и, повернув голову, начал рвать бурьян, ухватив его зубами. Он помогал мне! Конечно, он заслужил похвалу и я, оторвавшись от работы, поиграл с ним.

Однажды, приехав с работы в обеденный перерыв, я не увидел Джерома на обычном месте - в тени его роскошной будки. Сразу не обратил внимания на это, но когда пошёл посмотреть на выводок маленьких утят, увидел ужасную картину. Джером висел на цепи, переброшенной через ограду из сетки -  рабицы, едва касаясь задними ногами земли. Глаза его налились кровью, рот был открыт, из него бежала слюна. Мгновенно я расстегнул ошейник, и он буквально рухнул на землю. Через несколько минут он пришёл в себя, взвизгнул и поднял голову. Я прижал голову к себе и ласково гладил её. Вскоре он уже бегал и всё норовил лизнуть мою руку, а я недоумевал, как он перелез через сетку и что его на это толкнуло. Разгадка последовала буквально через четыре дня.

Так же в обеденный перерыв я приехал домой и уже по привычке заглянул к Джерому. Он гордо сидел возле своей будки, а недалеко, напротив него, сидела молодая немецкая овчарка и, отрывая зубами мясо, грызла разорванного индюка. А! Вот в чём дело! К Джерому пришла, перескочив заборную сетку, «,невеста». Видимо вдвоём они задушили индюка и сейчас он её угощал, с умилением смотрел на неё. Велика сила любви!

Я попытался выгнать её, но тщетно. Она не только не сдвинулась с места, но и начала злобно рычать. Мне это очень не понравилось и я, применив "спецсредство"в виде палки, всё-таки заставил её уйти. Она, к удивлению, легко перепрыгнула сетку(её высота была примерно полтора метра) и убежала. Джером был в недоумении от моих действий и явно не одобрял их. Вот такая замечательная собака была у нас.

В последний год жизни Джером сильно "сдал" в поведении. Он ходил очень медленно, частенько спотыкаясь и натыкаясь на стоящие предметы. Видимо сильно подсело зрение. Он перестал узнавать хозяев, знакомых. И только услышав мой голос, нехотя помахивал хвостом. Поздней осенью в один из дней, когда шёл дождь со снегом, я обнаружил его лежащим под одной из кроличьих клеток. Он лежал в луже недвижимый, с намокшей шерстью, запрокинув голову. И только глаза показывали, что он жив, из них текли слёзы. Я взял его на руки, с большим трудом перенёс в кухню, уложил на сухую, тёплую подстилку и укрыл тёплым одеялом. В его взгляде я заметил тень благодарности. Я уехал на работу и с нетерпением ждал конца рабочего дня. Прибыв домой, я почти бегом бросился на кухню. Увы, Джером был мёртв. Не выдержав напряжения я сел на табурет и долго сидел глядя на собаку вспоминая наши игры, прогулки. Из глаз моих невольно текли слёзы…

Схоронил я Джерома на другой день в саду в одном из мест, где он любил играть и отдыхать. В этот день прекратился дождь со снегом, светило яркое солнце, но ничто не могло разогнать мою печаль. Я потерял верного друга, замена которому вряд ли найдётся. Весной следующего года я с удивлением заметил, что на месте захоронения Джерома расцвели одуванчики. На душе стало тепло, в памяти всплыл образ любимой собаки.