Незнакомка

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
(Александр Блок)

Я возвращался домой. Сегодня поздно. Переговоры в ресторане, затянулись, а я в добавок был за рулем и не пил, что утомило еще больше. Время уже ближе к одиннадцати, но поток машин на широком Варшавском шоссе был достаточно плотный. Мой мерседес плавно двигался, в такт мелодиям Хулио Иглессиаса. «Натали» - моя мама очень любила эту песню. Вся дорога светилась огнями фар. Подумав, что все равно сейчас не засну, я мечтательно представил холодную рюмку водки, которая ждала в холодильнике. Домашние – жена и дети уже легли спать.

Подъезжая к дому, обратил внимание на неоновую вывеску суши бара, мы ходим туда иногда с семьей, приятное место. Отличный вариант! Загляну, съем пару ролов под водочку и буду спать спокойно.

Людей в зале почти не было. В противоположном конце, за столиком миловалась молодая парочка. Проходя мимо стойки бара, я обратил внимание на молодую девушку. Она стояла и о чем-то разговаривала с барменом. Стройная, как будто подростковая фигура, затянута в обтягивающие джинсы. Темно коричневые волосы, спадающие на плечи. Я поздоровался с барменом. Она вдруг обернулась и посмотрела на меня. Я увидел прямо перед собой ее глаза. Большие, красивые, агатовые глаза. Я молча кивнул, и отправился к столику у окна.

Но взгляд ее словно шел за мной, обжигая мой уставший разум. Присев за столик, и быстро сговорившись с официантом, я стал ждать свою водку. Хотел просмотреть сообщения в мессенджере, но отодвинул телефон. Этот взгляд не давал мне покоя. Это был взгляд из моего детства. Это был взгляд Наташи.

Дача в Малаховке, девочка Наташа. Мы были знакомы с самого детства. Наши родители близко дружили. Ходили,  друг к другу в гости. Вместе встречали Новый год и пасху. Мы вместе росли. Самая ранняя пасха бывает четвертого апреля, это как раз день рождения Наташи. Наташа была младше на два или три года, но это не было преградой нашей дружбе. Как-то раз, я жил неделю, может и две у них на даче, кажется в Малаховке. Было лето, не слишком жаркое подмосковное лето. Дачный поселок, вечерами, откуда-то из далека, слышится шум проходящей электрички. На участке, соток двадцать, размещался симпатичный, деревянный дом, в два этажа с большой террасой. Яблоневый сад, кусты смородины и крыжовника. Мы с Наташей построили шалаш, вырубив для этой цели заросший соседский участок. Забора по границе с соседями не было, но была преграда в виде двухметровых зарослей крапивы. Одевшись в плащи, натянув старые родительские перчатки и вооружившись кухонными тесаками, мы быстро организовали доступ к строительным материалам для шалаша – старому, заросшему саду.

Мне было двенадцать, ей девять. Мы, втихаря, залезали в родительский бар и отливали дорогой алкоголь. В баре было чем поживиться – виски, джин, ликер «Парадис». Отливали, в стаканчики из под мыльных пузырей и шли в построенный шалаш – «пускать пузыри».  Как-то раз хватанули винца из холодильника, пока бабушка смотрела «Юрмолу». Замечательная была бабушка – Русудан. Бабушка Русудан всегда на праздники готовила самый вкусный в мире торт – «Наполеон»!

Перед глазами проносились множество добрых, веселых воспоминаний о нашей  дружбе. Однажды, когда мы были уже постарше, я шел в гости к Наташе. Она с подругой спустилась на первый этаж встречать меня, и была так рада, что, выбегая из подъезда влетела в огромное окно предбанника и сильно поранила осколками обе ноги. Кровь лила ручьем, поехали в больницу. Там все зашили. Все обошлось. Но Наташа потом еще дней десять лежала дома, а я, как верный товарищ, ее навещал почти каждый день. В детстве мы думали, что всю жизнь будем вместе (рука об руку).

Так случилось, дети повзрослели. Наша юность была бурной. Ночные дискотеки, бары, тусовки. Когда мне было двадцать три, или около того, наши пути, в силу различных причин, разошлись. Родители тоже стали редко общаться. Наташина семья переехала жить на новую дачу, мои родители жили в Москве. Мы не виделись много лет. От своих родителей я сначала узнал, что умерла мама Наташи. Спустя время, Наташа упала с лошади, у нее был инсульт, и она долго лечилась. Потом умер ее отец.

И вот, однажды, летом, мы с отцом поехали на годовщину смерти Наташиного папы, которую, как я понял, организовала сама Наталья. Там, на новой даче, в одном из престижных подмосковных поселков, мы снова встретились. Прошло десять лет.  Пообщались мы тогда совсем не много, но я признаться,  был очень рад этой встрече. Наташа, как мне показалось, тоже была рада.

После этого, я приезжал к ней в гости, на Комсомольский проспект, где у нее была своя квартира. К сожалению всего пару раз. Говорили обо всем, что происходило в эти годы, пока мы не общались. Я не во всем понимал ее взгляды на жизнь, да и она мои, наверное, тоже, но само наше общение, несло в себе полет. Полет двух детских душ. Легкость, освобожденную от всяких обязательств. Спасибо судьбе за эту встречу. Потом она настойчиво звала на дачу, на шашлыки, но у меня ни как не складывались обстоятельства. А потом Наташа пропала. Телефон не доступен, и т.п. Я даже, как то в ночи, с другом Серегой, подъехал на машине к ее дому. Выйдя из машины,  я все кричал – Наташа! Наташа! Но мои возгласы безответно улетали в ночное московское небо. От своего отца я узнал, что Наташа лежит в больнице, в неврологии. Я несколько раз думал о том, чтобы навестить, принять участие, но отговаривался - столько лет не общались, кто я такой, чтобы лезть в ее жизнь. Прости.

Наташа, ушла, четвертого июня. Через неделю, я ходил на лодке по озеру Вселуг (верховье Волги). Мы с друзьями пришли на остров «Новые Соловки» или «Божье дело». Монахи на острове восстановили деревянный храм. Я вспоминал там о тебе, мой друг. А еще через два дня мне приснился сон. Приснилась Наташа. Она была в одежде монахини. Мы что-то говорили друг другу, обнимали друг друга. Проснувшись, я ощутил невероятное тепло этой встречи и подумал: ты ушла из мира доступного нашим глазам, но ты здесь, я знаю рядом, в мире чувств. Мы всегда вместе. 

Появился официант. Я очнулся от воспоминаний. Официант выставил передо мной запотевший штоф с водкой, покрытую инеем рюмку и блюдо с сетом ролл.  Мне вдруг нестерпимо захотелось подойти к незнакомке и еще раз увидеть эти так знакомые мне глаза. Я повернул голову в сторону бара, но девушка уже ушла.