22 22

22:22. Он всегда приходил в одно и то же время. Осторожно, двумя пальцами поворачивал ключ, отворяя до скрежета ворчливый замок, плавно опускал ручку и приоткрывал старую дверь ровно настолько, чтобы боком протиснуться в узкий проём, поскольку пространство сверх этой щели разражалось таким неистовым скрипом, что вздыхал весь подьезд.

Словом, он делал всё, чтобы не разбудить её. Но стоило ей услышать едва уловимый скрежет, она тут же неслась навстречу по ледяному кафелю в одной сонной футболке, бросалась к нему на шею, обвивая её своими нежными руками и целовала кончик заледеневшего носа, привставая при этом на цыпочки, от чего край её майки оказывался где-то в районе поясницы...

Так они и стояли ещё несколько минут, не включая света, и молча прижимались друг к другу лбами. Потом она шептала: "Здравствуй", а он ласково отвечал ей: "Привет". Они шли на кухню, и она разогревала ему остывший ужин и смотрела, как он ест. А после еды они усаживались на пол пить чай.

И тут уже вовсю лились разговоры. Они вытекали из чашек и блестели посеребрённой луной, с любопытством глядящей в их окна. Он гладил её обнажённые колени и ступни, она перебирала его ниспадающие на глаза волосы.

Их время было до полуночи. Иногда чуть дольше. Крепко обнявшись, они засыпали вместе, а просыпались уже врозь. Изо дня в день. 22:22. Эти лебеди были единственной точкой пересечения их миров.

Однажды он, как обычно, повернул ключ и отворил полную негодования дверь, но никто не выбежал на привычный лязг ключей. Лишь сквозняк обдал его своим ледяным дыханием. Втягивая носом порыв стылого воздуха, он почуял неладное: смутное предчувствие грядущей беды обуяло его и бросило в озноб. Трясущимися руками он судорожно развязывал шнурки, повторяя про себя, что она просто-напросто спит.

Но отворив дверь спальни, он обнаружил в кровати лишь одинокую луну на смятой простыне. Тогда он принялся бродить по квартире и звать её. Сначала шёпотом, потом всё громче. И, наконец, перешёл на лихорадочный фальцет. И лишь тишина беззвучно скалилась ему в ответ.

В очередной раз обыскивая прихожую, он заметил краем глаза едва уловимое движение. Повернувшись, он увидел в зеркале отражение. Своё и её. Она привычным жестом тянулась к нему на цыпочках, а он тщетно пытался опустить вниз её футболку, чтобы защитить от холода. Всякий раз он не выдерживал этой обнажённой близости и весь холод озябщей улицы низвергался на неё сквозь его пальцы...

И сейчас он стоял, завороженный, и лицезрел их... себя со стороны. Как вдруг очнулся и осознал, что это не он. Не он, потому что её-то тут нет. Она там с ним. А он тут один. Жуткое чувство  неотвратимости обрушилось на него. Придавленный этой тяжестью, он сполз на пол и закрыл лицо ладонями. Когда, спустя вечность, он снова взглянул в зеркало, то не увидел в нём ничего, кроме своего отражения. В квартире по-прежнему было пусто и одиноко. И даже луна давно закатилась за угол дома.

Светало...