Надпространственная археология окончание

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

 Кто я? Где я? Что я? Куда? Откуда? Вопросы, вопросы, ответов на них нет. Отвечать на них некому, поскольку нет никого, нет ничего. Еще один вопрос: а где остальные? И еще один: где Элиза? Пытаюсь прояснить самому себе: во власти ли я аборигенов, либо во власти алкгольного дурмана. Начинаю щипание мягких частей тела. Щипать нечем и нечего. Труба дело. А если попытаться уснуть. Просто начать считать десятками до тысячи, потом специально сбиться, начать снова и так до беспамятства пока не засну. Итак, десять, двадцать, тридцать, сорок... Дальше? Дальше пироги с фаршем, с крыльями селедка, электрическая обмотка, набирающий в ней силу ток, пуля дура угодившая в висок и так далее, тому подобное, подвешанный в бесконечности – зрелище бесподобное. И все-таки я уснул, потому что голос во мне сказал:
-Проснись! - я проснулся.
Полянки не было, лагеря не было, наших никого. Вокруг все светлое, а вверху небо, и это светлое сказало:
-С тобой все хорошо, ты не боишься.
-Я не боюсь, но хочу спросить.
-Не надо, на все свои вопросы ты через мгновение получишь ответы, а пока спой песню, которую ты пел на корабле с другом Данданом. Можешь не петь вслух, а просто представить, что поешь.
-Нет, я лучше вслух, так оно веселей.
Я запел. И что им эта песня? Кстати, Арнольду тоже нравилась, он вечно просил. Песня окончилась и в моем сознании, один за другим, стали возникать ответы на мои вопросы (которые я не задавал): все мои друзья находились в своих (как бы) номерах, все живы-здоровы и скоро мы увидимся; на базе знают, что мы вступил в глубокий контакт и ждут результатов; о себе сообщили лишь то, что давно наблюдают за нашими действиями и, как мне показалось, нашей деятельностью не очень довольны (базой): прилетели, давай с бухты-барахты землю ковырять, взрывать, выкорчевывать, толком даже планету не облетели, не познакомились с ней. Точно так и есть, отметил я про себя. Придурки! Еще хорошо, что наши новые друзья оказались покладистыми ребятами. На вопрос: почему именно нас они выбрали для контакта, ответили, так надо, узнаешь позже. Короче, ответов было так много, что я стал уставать от их появления в мозгу, они начинали сливать в однообразную мешанину, я чувствовал, что отключаюсь. Они тоже это почувствовали, успокоились с ответами и дали музыку (или что-то подобное), я лег в воду, надел солнцезащитные очки, отхлебнул из бутылки – прелесть со льдом – обнял Элизу и прочитал ей только что родившееся четверостишие:
               
Мне снится сон,
В котором:
Я белый слон,
Зовусь Дозором.


2.

 Мы сидим у себя на полянке в лагере, но это, как бы только видимость, совершенно гениальная видимость.
Горит костер. По одну его сторону мы, по другую – они. Их трое (с Арнольдом). Шеф открыл совещание и говорил долго, убедительно, приводил факты, примеры, рассказывал о нашей героической деятельности, о том что и зачем мы ищем (и находим).
-А зачем искать, надо спросить того, кто здесь живет, - сказал один из них.
-Да, конечно, это верно, но мы не знали, где и кого искать, мы только прилетели, - защищался Шеф.
-А те здесь уже давно, но никого ни о чем не спрашивают, - сказал другой из них.
Да, так мы далеко не уйдем. Я посмотрел на Арнольда, который также выглядел несколько растерянным. Я решил взять ситуацию под свой контроль, и уже раскрыл рот, как слышу, за моей спиной вздыхает Рум, шагает к ним и говорит:
-Разрешите поднести вам небольшой подарок, - протягивает им листы, на которых нарисованы (простым карандашом) их портреты. Мы застыли – как-то они отреагируют на подобное подношение. Они давай рассматривать, Арнольд выпучил глаза и заголосил:
-Просто здорово! Спасибо навсегда! От такого подарка мы счастливее других всех!
Двое других замотали головами, встали и обняли Рума. Рум обернулся к Шефу и говорит:
-За такое дело и шампанского не грех тяпнуть!
Арнольд, услышав знакомое слово, громко сказал: «Шан-Пан!», и давай своим объяснять. Мы оживились, да, мол, шан-пан хорошо, но ничего здесь нет, видимость только, здесь и шан-пан видимость. Арнольд на минуту задумался, затем обнял Рума и повел его к ближайшему дереву; через секунду их уже не было. Правда, не прошло и пяти минут, как они появились вновь: они и кусочек настоящего лагеря с хозяйственной палаткой, в которой был и настоящий шан-пан и много других интересных вещей. Работа закипела, решили удивить гостей старинным блюдом – шашлык. Правда, настоящего свежего мяса у нас не было, но полагаю, что и консервированное пойдет. Рум с Викой занимались гостями, угощая их на травке чипсами-кексами, конфетами-мармеладами. Кстати, хочу сказать, что наша Вика беременеет на глазах: счастлива до безумия, чувствует себя превосходно, Арнольд всегда рядом. У нас с Элизой нет и сотой части подобных отношений, никаких у нас частей нет. Пытался пару раз с ней заговорить, а она:
-Нашу встречу и все, что она за собой повлекла, я бы назвала огромной ошибкой, которую повторять больше желания у меня нет.
Очень смешно, глупо и мудро одновременно. Детский сад на прогулке в парк! И все похихикивает с Кикосом. Решил так: сегодня на банкете напьюсь и выскажу ей все.
И вот шашлык готов, образовали большой круг вокруг костра: контакт пошел, загремела посуда, полилось вино, все остальное, чему литься сама природа позволила.

3.

 И часу не прошло, как дело заладилось на такой лад, что ой-ой-ой! Лагерь разделился на несколько контактных групп, к примеру, рядом со мной оказались Шеф, Простой и один из местных ребят; Шеф был в ударе.
-Ты же видишь, - несколько с запинкой говорил он местному, - ребята у меня серьезные, никаких проблем с ними быть не может. Хочешь я при тебе свяжусь с базой и дам кое-кому такого... что мало не покажется. Мы – ученые, а не какие-нибудь бродяги, за нами стоят серьезные люди, фирмы, целые корпорации с финансами галактических масштабов... Спроси Вику, она тебе скажет! Мы поднимем вас так, что...
-Шеф, - перебил его Простой, - по-моему он спит.
-Толкни его, пусть слушает. Карандаш, а ты чего молчишь?
Местный контактер встрепенулся, оглядел нас и вскрикнул:
-Шан-пан за всех!
А во второй группе возле хозпалатки верховодил Рум; он был здорово пьян, но рисовал без остановки и тут же дарил рисунки второму из местных, с которым беседовал Великан (наверное расхваливал талант Рума). Была еще и третья группа, самая многочисленная. В кузове вездехода устроились Арнольд с Викой, Кикос, Элиза, Дандан; последний ублажал всю группу нашим репертуаром. Все помыслы мои были об этой группе, вернее, об Элизе, которая развлекалась по полной программе, хохотала, подпевала и не смотрела в мою сторону. Дандан несколько раз звал меня, но я как бы не слышал, продолжая тупо напиваться. Через какое-то время я встал (уже совершенно окосевший) и сказал громко:
-Элиза, ты разбила мое сердце вдребезги, собрала эти дребезги и засеяла ими поле моих страданий!
Не знаю, услышал ли кто-нибудь мое высказывание – гитара Дандана гремела, тысяча голосов орала песню «Этот поезд в огне» – группы продолжали входить в контакт, но Элиза отреагировала на то, что я стою и декламирую, она все поняла, сделав соответствующий вывод. Не успел я еще выкурить сигарету, как увидел Элизу рядом и услышал в глубине себя ее усиленный гневом голос:
-Попробуй выпить еще хоть каплю, и я устрою тебе такой отход на север – мало не покажется!
«Отход на север» так называлась одна из старинных песен, которую мы частенько запевали с Данданом на два голоса. Элиза знает ее, откуда? А песня-то хороша, хороша на все сто, на двести.
-Иди за мной! – приказала Элиза.
Я пошел за приказом, в направлении приказа. А в каком же еще? И тут воздух зазвенел, что-то заухало. О!

4.
 
 Она, как и все местные ребята, выглядела немного деревом в коре (я уже писал об этом), но в ней моментально угадывалась представительница слабого пола, и грудь у нее была обнажена. Описывать не стану, поскольку толком не разглядел – ее тут же окружили и свои и наши. Галдежь, балдежь, ура и все прочее. Я (наконец-то!) добрел до Элизы и повис на ней со словами:
-Мне так плохо без тебя... не бросай!
-Уделался окончательно, - процедила она сквозь зубы.
Мы пошли к остальным, но там ничего разобрать было невозможно. Я сел на ящик и задышал глубоко и протяжно. Вскоре Элиза подняла меня и потащила в палатку. Здесь я упал на спальник и замычал.
-Подожди, сейчас чаю заварю, - сказала Элиза.
-Чего они там? Кто это такая?
-Специально за тобой прислали, - ответила Элиза без злобы (а могла бы и с ней).
-А серьезно.
-Не знаю, на какой-то праздник приглашают, но мы останемся здесь. Да?
-А что Шеф скажет? – в душе я был рад, что Элиза никуда меня не пускает.
-Я ему скажу, твоему шефу, - она протянула мне стаканчик. – Держи!
-Не могу, - прикинулся я. – Из клювика хочу.
Она не отреагировала, просто приподняла мою голову и помогла выпить эту дрянь.
-Что это? Думал, правда, чай, - я отплевывался.
-Это и есть чай, завтра расскажу из чего его готовят. Раздевайся, спи!
-А ты?
-Пойду на разведку.
Оставшись один, я поплыл тотчас. Я поплыл, во мне все поплыло, я уже приготовился к обычному состоянию самобичевания, излиянию на себя потоков собственного гнева, но вдруг ощутил себя где-то не в себе, вернее, все дурное переместилось из меня куда-то и мне сделалось так приятно, что не описать никакими чернилами, очень легко сделалось, захотелось сказать спасибо всем, кто был со мной рядом в трудный момент, в момент рождения новой эпохи, эпохи, которая раскрыла перед нами широчайшие горизонты познания, узнавания и колебания старых устоев... Еще один я перелез через меня и уселся с еще одним играть в карты. Потом на корабле возник голос Элизы:
-Ну сами посмотрите, какой ему праздник, слюни пускает...
Корабль развернулся левым бoртом, подобрал паруса и голосом Шефа пробасил:
-Карандаш, дурака не валяй, вставай, без тебя все равно не поедем. Вставай, люди ждут!
А Элиза звучит пронзительным саксофоном:
-Пусть поспит немного, мы после с Арнольдом...
Голоса пропали так внезапно, словно закрыли штору в машинное отделение. Я встал, походил немного, расправил крылья, шагнул на карниз и прыгнул. Летел недолго (первый этаж) и приземлился на осенний газон, слегка запачкав ботинки.

5.

 Проснулся. Темно. Еще ночь или уже ночь. В палатке я один. Чувствую себя хорошо, бодро. Все сказочный чай Элизы! Чтоб я бы без них делал: без чая, без Элизы и ее любви. Аппетит волчий. Зажег свет, нашел банку с апельсинами, тюбик с гречневой кашей. Съел все мгновенно, запил минеральной водой. Закурив сигарету, высунул голову из палатки. Тишина. Пусто в лагере. Втянул голову обратно, лег потягиваясь. А тут и Элиза пришла.
-Привет, - сказала oна просто. – Ты и спать!
-Сутки?
-Двое. Есть хочешь?
-Уже. Они что двое суток там гуляют?
-Ничего страшного, мы были там с Арнольдом и Викой: музыка, танцы, представления, банкеты. Как у нас, там не пьют.
-Как у нас, мало где пьют, - признался я. – Контакт налажен?
-Не знаю, я мало что поняла, - она сняла комбинезон, оставшись в нижнем белье; я выпучил глаза – она была потрясающее сложена.
-Не узнаешь меня? – спросила она, перехватив мой взгляд. – Пьянь ты подорожная.
-Подзаборная. Была такая в старые времена.
Я обнял Элизу, стал целовать, целовать и зацеловал всю, она еле отбилась.
-Давай поспим немного, так я устала с тобой за эти дни, - она укуталась в одеяло и подкатилась ко мне. – Утром должны прилететь Арнольд с Викой, расскажут.
-А остальные когда?
-Скучаешь, - проворковала она сонно.
-Глупости. Странно немного, бросили все дела, гуляют.
Но Элиза уже спала. Я вышел на воздух, сел у потухшего костра и постарался думать о ситуации, в которой мы оказались, но мысли эти отлетали куда-то прочь: чай делал свое дело, освобождая организм от всяческих нагрузок. Небо было полно разных сполохов, ярких световых передвижений, очень похожих на полярные сияния на далекой Земле или выхлопы «мертвого газа» на Второй Веге. Вот где мы, кстати, погорбатились. Шеф тогда здорово взбесился, поругался с Простым в пух и в прах из-за туннеля, который нашли Великан с Дедом; Простой сразу же сказал, что туннель пуст, происхождение его... Воздух рядом со мной качнулся и появились счастливые Вика и Арнольд.
-Привет путешественники, - салютовал я, - а мы вас утром ждали.
-Привет, Карандаш, - сказала Вика. – Поболтайте, а мне тут надо кое-что. А где Элиза?
-Спит. Садись, Арнольд.
Арнольд уселся рядом, обнял меня; он был здорово под мухой (уж какой день с нашими кувыркается).
-Ты хороший парень, - сказал он и потянулся к моей сигарете.
-Арнольд, объясни почему вы с нами, а не с базой вошли в контакт, и как это все происходит с временем...
-А я никак не пойму, как ты из разных слов складываешь так красиво и сказочно; Вика читала твои стихи, я был вне себя.

6.

 Ближе к вечеру Великан и Простой доставили Шефа с помощью неведомых мне средств. Шеф был еще немного вменяем, осмотрел меня и мрачно произнес:
-Все за спиной друзей прячешься, как дело – тебя нет, - колени его подкосились и мы внесли тело в палатку.
Через пару минут мы сидели в будке у Деда; Великан и Простой были на взводе (на хорошем) – в глазах огни без числа и счета, легкое заплетание ног и языка.
-Карандаш, - начал Великан доверительно, - какого хрена ты здесь торчишь, ты не представляешь какие у них девчата, а у девчат такие титьки... Я такого никогда не видел! Спроси Простого, если мне не веришь.
-Точно, давай с нами, они такие штуки вытворяют, - Простой больше говорил жестами, показывая мне что-то такое, чего и сам не понимал. – Мы целыми днями с ними пропадаем; пропадем, опять вынырнем, опять пропадем. Понимаешь, у них такие титьки, ты их только тронь...
-Тук-тук, - сказала снаружи Элиза. – Можно к вам? – Она залезла в будку. – Мне тоже хочется про титьки послушать, может, и у меня, как у них получится.
Мы закрякали, запыхтели, стали закуривать: обосрались, нечего сказать.
-Мы остаемся в лагере, - сказал я твердо. – Вы когда домой-то?
-Скоро, - ответил Великан и пошел на воздух.
-Вы это, если надумаете на праздник, тут дерево стоит... – и Простой отправился за Великаном следом.
-У нас своих титек достаточно, - недовольно пробурчала Элиза, но они, думаю, не расслышали ее слов.
Я хотел было построжиться, мол, что такое, какое право она имеет так выставлять меня перед друзьями, я сам могу за себя сказать и т.д и т.п., но ничего я говорить не стал, а просто обнял ее недовольную и прошептал ей на ухо:
-У нас их действительно достаточно и они такие обворожительные, что других нам не надо.
Она вздохнула облегченно и повернулась ко мне, но тут, словно ошпаренный из бани, заорал Шеф:
-Где все! Попрятались, бросили меня одного! Никому нет дела что с начальником творится! – потом пошли плохие слова. – Великан! Карандаш! – опять плохие слова.
Я вылез наружу. Шеф выглядел потрясающе: с кастрюлей в левой руке, в летной куртке, трусах, босиком. Увидев меня, он хитро прищурился.
-С тобой я завтра поговорю, пока вещи собирай и до дому. Свободен!
Я подошел, отнял у него кастрюлю.
-Суп варить собрался? – я был зол, поскольку знал, что теперь его долго не угомонить, весь вечер (а может и ночь) насмарку. – И хватит орать. Вещи я уже собрал, завтра утренним отбываю.
-Скатертью дорога средь звездных скоплений... Ты чего нарываешься, что ли? Ты где был? Залег тут под бочком, а мы там за него – парься... Выпить у тебя есть?
-Иди, сейчас принесу.

7.

 Ходил я долго, искал по всем палаткам (хотя чего искать-то, в хозпалатке на полгалактики запас), а когда вернулся к Шефу, застал его спящим во всю ивановскую (кажется, была такая поговорка). Рядом сидела Элиза со стаканчиком в руке.
-Напоилa его чаем, теперь будет долго спать, - сказала она шепотом.
-Как долго?
-Сутки минимум. Я ему такую дозу закатила – ой-ой-ой!
Я задумался.
-Знаешь, надо мужиков выручать. - Элиза молча вылезла из палатки. – Чего ты? – Я видел, она опять злится.
-Засвербило! Ожил! К ребятам захотелось, тоже за титьки...
-Не ори! С ума сошла окончательно? Ты не представляешь какой скандал будет, если они там... разбредутся, что-нибудь случится. Нас и так, могу тебя заверить, ждут неприятные неприятности такого размера, какой не сможет вместиться в твою голову, потому что она не располагает такими мощностями. Ты же не знаешь наших орлов.
-Я знаю тебя немного, - она ласково посмотрела мне в глаза, - и одного тебя туда не пущу.
-А Шефа как здесь оставим?
-Тогда подождем немного, - она села у потухшего костра. – Есть хочешь?
-Нет. Чаю, может...
Я развел костер, Элиза пошла в палатку за заваркой. Нет, это просто невероятно, думалось мне, они совсем сдурели, сколько ж можно дурака валять. И местные тоже хороши, забыли что мы в какой-то «замороженной точке» зависли, что мы инопланетяне в конце концов. Вернулась Элиза и просто сказала:
-Ральф, пока никого нет, давай улетим отсюда.
-Как же ты улетишь, мы ж в этой точке, хрен бы ее побрал!
-Арнольд поможет, он обещал.
-Элиза, ты понимаешь что ты говоришь, это же фактический побег из-под ареста! Нам с тобой головы оторвут и посадят их на клумбу.
-Как это? – удивилась она.
-Такая старая поговорка. И куда ты собралась бежать?
-На Землю, к бабушке с дедушкой. Они в Кордильерах живут, там нас никто никогда не найдет.
-Что мы станем там делать?
-Любить друг друга.
-Заманчиво, - я обнял ее и повалил на травку; предательски зашипела вода в чайнике, переливаясь через край.
Элиза высвободилась и принялась готовить чай.
-Мой дедушка – потрясающий художник, - сказала она. – Его картины есть во всех странах и даже на других планетах.
-В музеях?
-Нет. Он просто дарит людям, которые ему нравятся, правда с условием, если картина надоест тому, кому он ее подарил или еще что-то, он должен вернуть ее хозяину, то есть дедушке, или подарить дальше с таким же условием.

8.

 Воздух завибрировал, появились Арнольд с Викой, слава тебе Господи. Мы объяснили им причину нашего беспокойства и Арнольд, хоть он и был по-прежнему пьян, въехал в дела быстро, на полном скаку. Вика нас не слушала и увела Элизу в палатку; ей все по барабану (было такое выражение) от счастья, надо полагать. Через полчаса (когда девушки наболтались) Арнольд перекинул нас с Элизой в куда-то, описать слов не найду, но первое, что я здесь увидел, была земная вещь – гитара Дандана. Струн на ней было две, дека проломлена, гриф смотрит вбок. Элиза выразительно цокнула язычком; Арнольд дал мне такую штуку, с помощью которой мы можем быстро разыскать своих в разных временах и пpостранствах; эта штука как бы приближала их к нам, вытаскивала их оттуда, где они продолжали балдежь. Мы приступили к делу, вернее, Элиза все взяла в свои добрые женские руки. Первым явился нашему взору Дандан: совершенно голый, спящий, с венчиком из трав на голове. Элиза произнесла несколько не очень женских слов, сплюнула и отправила Дандана дальше в лагерь. И как она так быстро овладела такими премудростями с этим прибором? Кикос вплыл в сюда, где мы находились, с дамой таких размеров... она, правда, сразу исчезла. Элиза покачала головой, вздохнула. Кикос нас не узнавал, он бормотал что-то себе под нос, затем огляделся в поисках амазонки и голова его упал на грудь.
-Кикос, ты соображаешь что-нибдь? – я тронул его за плечо.
-Оставь его, - Элиза спровадила Кикоса следом за Данданом.
Проще простого оказалось с Дедом, он находился в таком же состоянии, что и я некоторое время назад: в ушах уже булькало, ничего другого не хотелось, как скрыться ото всех куда-нибудь, на дно уйти. Он бросился мне на шею и прохрипел:
-Карандаш, спасай!
Элиза исполнила его просьбу незамедлительно и спросила меня:
-Вы всегда так работаете?
-Бывает иногда. В этот раз немного перегнули лопату.
Поиски Простого продолжались дольше, правда, окончилось тем, что вытянули и его и Великана. Простой стоял перед Великаном в одних спортивных трусах и с чувством говорил:
-Ну почему ты такой здоровый? Просто кошмар, какой ты здоровый! У тебя все здоровое...
Великан смотрел на него сверху вниз, курил, улыбался; он был в нижнем белье, сапогах, раскрашенный цветами радуги с ног до головы. С ними разговаривать мы не стали и через пару секунду они пропали. С Румом произошла загвоздка: прибор показал, что объект поиска найден, но он занят, мы должны ждать.
-Что-то случилось, - заволновался я.
-Вернемся к Арнольду, пусть разбирается.

9.

 Арнольд заверил, что все будет хорошо, смотался куда-то скоренько, вернулся с неким совсем обветшалым, древним чудаком, который сначала бродил вокруг Вики, трогал ее части тела, затем пару секунд пристально оглядывал нас, а после исчез; за ним следом и Арнольд с Викой. Такие странные странности. Мы отправились проверить наших в лагере. Шеф спал, укутавшись с головой, Великан и Простой о чем-то бухтели в палатке (мне было ясно, что бухтение сие предвестник скорого и продолжительного сна), Дед спал на траве, раскинув  руки и ноги, словно упал с небес после затяжного прыжка. Бездыханно-обнаженного Дандана мы затолкали в спальник и подтащили поближе к нашей палатке (мало ли что парню приснится, встревожит). Кикос нашел пристанище в кузове своего стального друга (где же еще). Короче, все были на своих местах и это радовало, но огорчало отсутствие Рума. Где-то он, бродяга?
Бродяга вернулся вечером. Элегантно одетый, свежий, абсолютно трезвый, сосредоточенный, не похожий на себя вечно пьяного и неряшливого.
-Карандаш, я остаюсь здесь, - огорошил он нас. – Спросишь почему? Причин много, вот некоторые из них: во-первых, они вылечили меня от пьянства; во-вторых, они просто помешались на моих картинках, успех такой, что я и не знаю что с ним делать; в-третьих, работается здесь просто фантастически...
-Погоди, а мы как же? – перебил я Рума. – Университет? Земля-матушка?
-Карандаш, ты прекрасно знаешь, что я уже давно балласт и для университета, и для матушки-земли. Нигде и никому я не нужен, кроме как здесь.
-А жена, дочь?
-Дочь... Ну объясни ей, что папа остался, мол, для дальнейших исследований, что мне учить тебя. Я заберу ее сюда позже.
Я молчал. Bопросы и ответы не находили места на языке. Мы столько лет были вместе, были друзьями, даже больше, чем друзьями - Рум являлся моим многолетним духовным наставником. В начале моего творческого раздолбанно-корявого пути, именно он бил меня палкой критики по хребту дурацкого самолюбия начинающего гения и, скажу честно, выбил почти все.
-Как же так, Рум, ты ведь не знаешь их, мы здесь всего несколько дней...
-Я знаю достаточно, чтоб понять что это за цивилизация. Представь, когда они открыли в себе способности перемещения во времени и пространстве, они оставили планету в покое, перестали насиловать и травить ее, перестали жить на ней фактически. Они тормозят в таких точках, в которой мы сейчас на сколько хотят, никто никому не мешает, и получается, что они стали с планетой равноправными партнерами...
-А где Вика? – спросила Элиза.
-Вику можете забыть, она отрезанный ломоть, который уже ничем не приклеить к целому, она остается здесь навечно. Арнольд влюблен в нее по уши, она в него еще дальше, как же их разлучить?


10.

 Утром Элиза разбудила меня, я сразу же отметил, что выглядит она как-то странно, потому настроженно спросил:
-Что случилось?
-Милый, мы снова во времени.
Мы вылезли наружу и внутренний голос сказал мне – мы больше не в точке. Как она о том узнала, никто не знает, но это было точно так. Я обнял Элизу и сказал:
-Окончились твои мучения, скоро домой.
-Значит расстаемся? – спросила она грустно.
-Что ты, Шеф теперь тебя никуда не отпустит, ты наша навеки!
-Прекрати этот вздор, - она пошла к своей палатке.
Я было за ней, но (к счастью) позвал Шеф. Ну что я ей сейчас могу сказать? Конечно, она согласна остаться у нас, да только надолго ли ее хватит. Я сам понятия не имею, что нас ждет завтра. Или сегодня. Успокоил себя, одним словом. Шеф выглядел ужасно.
-Карандаш, где мы, еще здесь? – проскрипел он.
-Где здесь?
Он подумал мгновение и сказал:
-Надо домой двигать.
-Скоро двинем, - пообещал я. – Есть будешь? Или пить?
-Кефир есть? Оставь мне пару упаковок.
Примерно через час пожаловал инспектор с сотрудниками, с какими-то представителями (я прослушал чего они представляли). Они застращали меня разными бумагами, протоколами, параграфами, постановлениями и т.д., вторично потребовали проводить меня к Шефу, я вторично солгал, сказав, что он всю ночь работал на кургане с местными коллегами-археологами и сейчас отдыхает.
-Здесь рабочий договор, - я похлопал себя по карману куртки. – Если вы не верите мне, могу подключить местных ученых, с которыми мы находимся в постоянном контакте, они могут подтвердить подписание...
-На вашу экспедицию накладывается повторный арест сроком на неделю до выяснения всех обстоятельств, - перебил меня инспектор. – В лагере остается один из моих помощников, который будет контролировать ситуацию и сообщать все, что здесь будет происходить.
-А что здесь должно происходить, собственно говоря? – спросил я.
Он не ответил, а зарядил про долг, ответственность, обязанности перед далекой родиной и прочее. Я устал его слушать и пошел к Элизе
-Что делать будем, Элиза? Слышала чего он наплел? Слава Богу, он о наших приключениях не знает, не видел никого из мужиков, один Шеф чего стоит...
-Тебе понадобилась моя помощь как медицинского работника?
Она злилась и я стал злиться, засопел, зашвыркал носом. Выглянув из палатки, я увидела помощника инспектора возле костра верхом на ящике.
-Сидит столбом, куда теперь от него деться. Ждет, когда что-то начнет происходить, мудак.
-Замолчи. Делай все, что я тебе скажу и ничему не удивляйся!
Элиза переоделась в белую робу Космической Медицины, взяла зеленый саквояж и вылезла из палатки. Я за ней.

  11.

 -Кто вы такой? Что вы делаете здесь? – чуть не криком огорошила Элиза помощника инспектора. – В лагере эпидемия, убирайтесь отсюда немедленно!
Он поднялся и растерянно посмотрела на меня: - Я... приказ инспектора.
-Свяжитесь с ним! – приказала Элиза.
Он протянул ей прибор связи. Элиза тут же начала кричать в экран про страшные эпидемические вещи, я ничего толком не понимал, но губы надувал, брови хмурил, кивал головой, мол: что такое – страшная эпидемия, а тут посторонние у костерка. В это трудно поверить, но крики Элизы возымели действие: через полчаса прилетел робот-пилот и забрал растерянного помощника.
-Что это было, объясни, пожалуйста, - взмолился я, когда мы остались одни. – Какая эпидемия?
-Потом объясню. Пошли.
Мы залезли в палатку к Шефу и Элиза поставила ему в руку какую-то инъекцию.
-Он заражен местной инфекцией, через пару минут его кожа покроется фиолетовыми пятнами, - сказала она спокойно.
Я с ужасом взирал на все, что она делала, но помешать ей не мог; она перехватила мой взгляд.
-Успокойся, все это абсолютно безвредно, к вечеру пятна исчезнут, нам нужно выиграть время. Идем дальше!
Подобные инъекции она сделал Простому, Великану и Дандану.
-Дед нам нужен живым, - сказала она решительно,- отправим его к Арнольду, чтоб он подготовил всех там; рано или поздно база войдет в контакт с местными, - она пошла к вездеходу, я семенил рядом. - Бери роботов, укладывайте вещи, я попробую привести Кикоса в чувство.
-Элиза, ты представляешь что ты сейчас натворила? Если узнается про наши с тобой проделки, тебе влетит по первое до пятнадцатого числа. Нам все равно терять нечего, а ты...
-Помолчи. Врача на базе нет, только медсестра, без специального анализа она ничего не определит, - Элиза что-то искала в саквояже. – Увидит пораженные места и сама в колокола будет звонить, во все. Ага, вот он!
-А дальше?
-А что дальше? Все прошло, рассосалось, местный воздух не изучен, может аллергия была. Отмахнемся!
-А с нами что: ты, я, Кикос, Дед, мы этим воздухом не дышали, что ли?
-Необъяснимая загадка, область неисследованных... – она улыбнулась. – Любимый мой Карандашик, чего только не случается в экспедициях на краю света.
-Тебе голову оторвут за подобные загадки, - я прижал ее к себе. – Как же я тебя целовать стану, когда у тебя головы не будет.
-Поменьше думай об этом, время не ждет – хоп-хоп! - Она перелезла через борт вездехода, я пошел к роботам. Включил их. Тут же забегали, засуетились, отвыкли от работы, шалопаи.


12.
 
 Фиолетовый цвет кожного покрова сотрудников археологической экспедиции поверг представителей медицины в ужас (хорошо, что археологи спали, а то ужас бы был многократно усилен похмельным синдромом, высказываниями с применением ненормативной лексики и прочее; Элиза объяснила их дремотное состояние тем, что поставила им успокаивающие инъекции – вообщем, врем дальше). На базе нас поместили в специальный карантинный бокс. Здесь первым очнулся Великан, мы ему обрисовали картину яркими красками, и, надо сказать во время, поскольку вскоре нас разделили на инфицированных и не. Понятия не имею что делали с ними, с нами ничего особенного – взяли анализы, уложили в камеру G (в ней всегда такой кайф), затем зачитали приговор: здоровы, лишь нервное расстройство. После такого приговора мы с Элизой обнялись и уснули снами праведников.
Я проспал сутки (так сказала Элиза). За сутки произошло всякое. Во-первых, все наши «выздоровели»; во-вторых, из карантина  мы попали под настоящий арест. Нас оставили в этом же боксе, но всякая связь с миром была запрещена; инспектор ждал начальство. К вечеру оно объявилось, затребовало на ковер Шефа и долго его на том ковре мучило, не знаю сколько, поскольку и меня в это время вызвали для дачи показаний. Их было четверо, все высокого роста (один очень). Я решил держаться  до последнего, хотя понятия не имел что говорить, не поставят ли мои высказывания в неприятное положение Шефа. За меня во всем разобрался мой организм, который на втором вопросе отключился, выбыв из игры, превратив меня в бездыханную оболочку. Скорее всего второй вопрос довел меня до такого состояния, ведь первый: - Сколько лет я отработал под началом Шефа? – не нес в себе ничего такого. Какого? Ответил я на него очень искренне: более десяти лет. А вот вопрос второй... Пардон, а я и не помню его вовсе. Ладно, это не важно, важно то, что перед глазами у меня поплыло все, что могло плыть – комната с четырьмя важными персонами высокого роста, арестанский бокс, полностью база, планета на которой она находилась и все остальное, что я когда-либо видел, знал и ощущал. Прощайте, други!
Очнулся я в окружении многочисленных приборов и людей в белых халатах.
-Как вы себя чувствуете? – спросил один и них.
-Не знаю, - сознался я. – Есть охота. А где Элиза?
-Ждет когда вы поправитесь.
-А давно я поправляюсь?
-Третий день, - он записал что-то к себе в блокнот. – Аппетит появился – хорошо, дело идет на поправку.
-Доктор, что со мной?
-Сильное нервное истощение.
-Это истощение от несчастной любви к Элизе. Я ей стихи ежеминутно сочиняю, а она ко мне спиной.
-Не заметил, - улыбнулся он, - отбою от нее нет. Готовьте больного к принятию пищи! 

13.
 
 Пошла вторая неделя, как я скрываюсь у дедушки (бабушка на курорте) Элизы. Мне стыдно перед ребятами за то, что мы так предательски бежали с Элизой на Землю, вернее, она упаковала меня в большую бандероль после десяти дней реабилитации на станции, и на первой же попутной ракете - вон от неприятностей. Официально никто не смог бы меня ни в чем упрекнуть, врач прописал полный покой, домашний уют, березки под окном.
Дедушки дома нет, Элизы дома нет, я сижу один в кресле качалке, смотрю на горы и вспоминаю, как чуть не помер во время контакта и, если б не Элиза – хана. Вчера говорили с Простым (они с Шефом уже начали раскопки). Спрашивал меня, как и что, я, конечно, бодрячком, буду, мол, через пару дней, готовьте салазки, помчимся дальше. Но я-то знаю, что не помчусь больше никуда, вышел запас моих сил, интерес споткнулся о пенек и погас интереса огонек. Начинаю вплотную отдавать себя творчеству, хватит скитаться, и перед Элизой стыдно, такой она удар на себя приняла (из-за меня дурака!), а я что, отлежусь в горах и опять – шашки наголо! Хлопнула дверь.
-Ральф! – позвал дедушка.
-Здесь я, на веранде, - я поднялся ему навстречу.
-Смотри, у меня кое-что для тебя, - он разложил на столе листы с рисунками. – К твоей повести набросал.
Я молча разглядывал его наброски, сраженный наповал; также молча пожал ему руку.
-Пойдет? – спросил он просто.
-И пойдет и побежит, - заверил я.
В его кабинете заикал вызов. Он хлопнул меня по плечу и вышел. Я собрал листы, уселся в кресло на веранде и принялся наслаждаться его творчеством: никогда бы не подумал, что кто-то сможет по мотивам моего чистописания создать подобные шедевры. Вот это и есть мой мир! Прощай, археология, прощай жизнь с кочки на кочку! Ехали мы ехали с кочки на кочку, да потеряли... Черт, забыл дальше! Вот это да, такие строки и забыл! Первый признак, как сказала Элиза, просирания мозгов. Ничего наверстаем! Начинаем новую жизнь, вдыхая кристально-чистый воздух вечных горных массивов.

Да, история с нашим арестом могла бы вылезти нам таким боком (или двумя), если б не Арнольд и его ребята. Заступились за нас, замолвили словцо, объяснили разным комиссиям положение дел. Теперь, вроде, налаживается нормальный контакт (без бестолковых землекопов и дурных концернов). Наши с Шефом под шумок унесли оттуда ноги и теперь бороздят туманности Андромеды. Мы с Элизой были недавно у них. Встреча была веселой, но без последствий: погуляли пару дней и разъехались, договорившись, что они приедут к нам. Меня особо никто не пытал – вернусь или нет – все поняли, что моя дорога увела меня своей дорогой.
-Ты знаешь, мы всегда рядом, - говорил мне захмелевший Шеф. – Если мы будем тебе нужны – только позови... - Мы повисли друг у друга на плечах, всплакнули.
Что еще? Вика с Арнольдом воспитывают своих детей, ждут нас, но я весь в делах, в делах любви к Элизе, которая заполнила так плотно мою жизнь, что остальное выглядит... никак не выглядит.
А Рум руководит культурой всей планеты; Вика рассказывала, он так здорово въехал в их жизнь, что его и внешне почти не отличить от местных – дерево деревом, встанет на полянке и говорит с космосом.

-Что за странное прозвище у Простого? – спросила однажды Элиза. – Откуда такое?
-Однажды в отряде были гости, которым Простой рассказывал о нашей работе, наших планах, о своих гипотезах по одному вопросу. Кто-то из гостей воскликнул: да он же просто гений! С тех пор мы стали кликать его «просто гений», чуть позже прозвище само собой трансформировалось в «Простого». Но никакого преувеличения в этом не было и нет: он действительно просто гений. Простой гений. Примерно, как я...