Спасти париж 10

                Глава пятая
                ДЕЛАЙ, ЧТО ДОЛЖНО И БУДЬ, ЧТО БУДЕТ

     Новый командующий Второй русской армией генерал Александр Васильевич Самсонов спешно ехал из Варша¬вы в свой штаб, в Остроленку. Был он подавлен и хмур. Мало того, что ему попался в начальники крайне неприят¬ный, жёлчный Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Яков Григорьевич Жилинский, так уже через неделю он со своей пока ещё невиданной армией должен атаковать германцев в Восточной Пруссии. Сведе¬ния, которые почерпнул Самсонов о Второй армии в шта¬бе фронта, привели его в ужас. Огромный недокомплект в вооружениях и численном составе, воинские части раски¬даны на сотни вёрст друг от друга, наступать только до германской границы многие и многие десятки вёрст, да ещё и путь-то лежит по песчаным дорогам в окружении лесов и болот.

    Мимо урчащего автомобиля с командующим мелькали небольшие польские селения с католическими костёлами, и снова неширокие поля, а в основном леса, леса и болота.

Самсонов, глядя на это, переносил взор на карту, рассте¬ленную на коленях, и мысленно ругал генштабистов: Кто? Кто придумал тут наступать?! Ведь даже он, военный че ловек, здесь новый, и то сразу предложил более выиг-рышный вариант наступления Жилинскому: нанести со¬вместный удар двумя армиями вдоль берегов Вислы, вплоть до Балтийского моря, отрезая Восточную Пруссию от всей Германии. Но ему сказали, что всё не так-то просто, да и поздно что-либо менять...

     Генерал Самсонов до конца дороги в штаб Второй ар¬мии задавал себе вопросы: Как же я буду командовать полками, бригадами, дивизиями и корпусами, если я их не видел и не знаком с их командирами? Как руководить армейским штабом, если его офицеры только что собраны из разных частей?

    Тягостные думы командующего Второй армией не обо¬рвались с приездом в штаб и знакомством с офицерами. В Остроленке он нашёл положение дел, так как и пред¬полагал. Больше всего ему не понравился начальник штаба армии генерал-майор Пётр Иванович Постовский: чело¬век незаметный, неспешный, хотя и старательный, но самое страшное для этой должности — он не имел боево¬го опыта войны. Самсонов возмутился последним прика зом Главнокомандующего фронтом Жилинского, который перед самым наступлением решил с разрешения Верхов ной Ставки отобрать у Второй армии целых два корпуса.

 У Самсонова оставалось три с половиной корпуса для вторжения в Германию и ещё один вспомогательный с ограниченным радиусом действия. Александр Василье¬вич был в ярости: ведь его корпуса забирались не на дру¬гой участок Северо-Западного фронта, а по сути, в ре-зерв, в Варшаву. Он слабо верил в будущее наступление прямо на Берлин — на данный момент оно было не реаль¬но. Ещё Самсонов не понимал, что делают две русские армии — одна под Петербургом, а вторая на юге Украи-ны. Трудно было понять русских генштабистов, решив¬ших бросить столько войск, необходимых для фронта, на защиту империи от каких-то гипотетических угроз. Конечно, после таких глупых манипуляций трудно дос¬тичь военного перевеса в силах перед германцами и авст¬рийцами...

    В первую ночь пребывания в штаб-квартире Самсонов долго не спал, размышлял наедине и истово молился. Он хорошо понимал, что он заложник сложившейся ситуа¬ции, что всё было предопределено не им, но военные пла¬ны, кем-то придуманные, придётся осуществлять ему. Пос¬ле молитвы Александру Васильевичу стало немного легче, и уже засыпая, он вспомнил одно русское средневековое предписание: «Делай, что должно и будь, что будет...»


                Глава шестая
                БРУСИЛОВ ГОТОВИТ СВОЙ ПЕРВЫЙ ПРОРЫВ

     В лихорадке военных приготовлений к скорому наступ¬лению генерал Алексей Алексеевич Брусилов выбрался на автомобиле в Бердичев, в штаб Юго-Западного фронта. Его вызывал Главнокомандующий генерал Николай Иудович Иванов и начальник штаба Михаил Васильевич Алек¬сеев. Он и сам хотел побывать там, откуда исходят все распоряжения для Восьмой армии и напоследок перед сра¬жениями сверить планы и просто посмотреть в глаза тем, от которых зависит его судьба и судьбы многих десятков тысяч людей, вверивших ему, Брусилову, свои жизни. Он поведёт их на смерть, но каждая русская жертва должна быть оправдана и кровь не пролита напрасно...

    Штаб фронта располагался на тихой улочке в непри¬метном с виду двухэтажном особняке, но его значимость явно выдавали окружавшие здание автомобили и самые разнообразные подводы и коляски с лошадьми и прислу¬гой. Главнокомандующего Иванова на месте не оказалось, зато хорошо знакомый Брусилову начальник штаба Алек¬сеев был к его услугам. Командующего Восьмой армией тут же проводили по запруженному офицерами и денщи¬ками коридору, в просторный кабинет Михаила Василье-вича. Хозяин встретил гостя за столом, заваленным бума¬гами, а ближняя стена пестрела от разрисованных карт Полыни, Западной Украины и всей Европы. Алексеев мо¬лодцевато поднялся, увидев Брусилова, вышел из-за сто¬ла и крепко пожал протянутую руку. Он кивнул на об¬щую карту западной части Российской Империи и тороп¬ливо сказал:

—Вы как раз вовремя. Довожу до вашего сведения све¬жую директиву от тридцатого августа.

      Алексеев энергичным шагом подошёл к большой карте у стены, взял длинную указку и протянул руку вверх к территории германской Восточной Пруссии:
- Вначале в наступление перейдём не мы, а Северо-Западный фронт. Начнёт Первая армия, затем — к сем¬надцатому — Вторая. Эта их общая операция проходит в обход Мазурских озёр с севера и запада.

- Какая же это общая операция?! — возмутился Бруси¬лов. — Не нравится мне такой ход: две наши армии будут разобщены друг от друга природным барьером, в котором засел противник. Вы знаете, что сказал по этому поводу союзный генерал Жоффр. Француз метко и кратко обо¬значил: «Ловушка!» Всего одно слово, но какое!
- К сожалению, не в наших с вами силах, Алексей Алексеевич, вмешаться в планы Верховной Ставки, — с грустью заключил начальник штаба фронта и продолжил говорить о директиве. — Теперь, что касается нашего Юго-Западного фронта. Против нашего Царства Польского ав¬стрийцы сосредоточили крупные силы и поэтому Четвёр¬тая и Пятая русские армии пока в обороне. Напротив ваша Восьмая и Третья армии переходят в наступление, не до¬жидаясь подхода нескольких корпусов.

     Алексеев замолчал, предоставляя слово высказаться Брусилову, тот ответил не сразу, потерев руками виски:

- Преждевременное наступление — это палка о двух концах. С одной стороны мы выступаем не до конца под¬готовленными и без больших резервов. С другой стороны Австро-Венгрия не ждёт от нас в ближайшее время ника¬кого серьёзного удара. Я скажу больше: в район Проску¬рова, где сосредотачивается моя армия, противник не тре¬вожится.

- Австрийцы, похоже, не догадываются, что там против них нацелена целая армия. Вам везёт, Брусилов!
Алексей Алексеевич мило улыбнулся:


- Везёт тем, кто везёт. Моя Восьмая армия хорошо маскируется: крупные конные соединения базируются в лесной местности. Я готов повести в наступление свои вой¬ска.

- Вот и славно Алексей Алексеевич! — обрадовался Михаил Васильевич. — Петербург уже замучили францу¬зы. Всё стонут и стонут, что немец вот-вот попрёт всей силой на Париж. И это обоснованно данными разведки.

- Вполне вероятно.
- Вот потому-то наш Юго-Западный фронт и должен поддержать Первую и Вторую русские армии, наступаю¬щие на германцев. Мы просто обязаны сковать, а затем разбить все австро-венгерские войска, направленные про¬тив нас. И на других участках борьбы с центральными державами сразу станет легче.

- Это понятно, — кивнул Брусилов. — Когда мне выс¬тупать?
- Ваша Восьмая начинает восемнадцатого числа с дос¬тижением реки Збруча. Ваш сосед с севера — Третья ар¬мия, идёт на Львов, а Четвёртая и Пятая — в общем на¬правлении на Перемышль.

- У меня из четырёх армий фронта меньше всего сол¬дат, — посетовал Брусилов. — К восемнадцатому августу не будет и ста сорока тысяч в трёх корпусах и кавалерийских дивизиях. Пока на меня будет работать фактор вне¬запности, но потом против Восьмой армии бросят большие австрийские резервы...

- Ну-у-у, милый Алексей Алексеевич, — всплеснул ру¬ками Алексеев. — Вы же умница — выкрутитесь как-ни¬будь. Я потом пришлю вам тысяч шестьдесят солдат. Ито¬го будет до двухсот тысяч — чем не армия! В целом у нас с австрийцами силы равны. Наш фронт наверняка подвер¬гнется их атакам в Польше, поближе к Восточной Прус¬сии, чтобы как-то компенсировать недостаток германских сил на русском фронте. Но это только пока. Если Фран¬ция подвергнется разгрому, то возврат немецких корпусов к нам неминуем.

—Что известно ещё об австрийцах? — пытливо спраши¬вал Брусилов. — Какие наши дальнейшие планы?

      Алексеев на мгновение задумался и откровенно сказал:
- Знаем мы о них далеко не всё. Сейчас против нас где-то 12—13 корпусов, а против Италии и Сербии до че¬тырёх. Наш первоначальный план прост: разбить австрий¬цев с возможным окружением, нанося концентрические удары. Освободить Восточную Галицию со Львовом. Выйти к Венгрии и к польскому Кракову. И вот тут-то Герман¬ская Империя зашевелится, спасая ближайшего и верного союзника. Тут немцам будет не до Парижа.

- Сейчас и сербы должны внести свою лепту в общую победу над австрийцами, — убеждённо заговорил Бруси¬лов и хитро улыбнулся. — Я жду от них побед, несмотря на то, что у них сил меньше, чем у Австро-Венгрии. Сер¬бы молодцы! Они умудрились за два последних года вы¬играть две войны на Балканах...



                Глава седьмая
                ВТОРЖЕНИЕ В СЕРБИЮ

     Маленькая Сербия, выбранная первой жертвой централь¬ными империями, на деле оказалась крепким орешком. Столичный Белград испытал на себе первый артиллерий¬ский обстрел ещё 28 июля, когда вся Европа ещё как-то пыталась предотвратить Великую войну. Но этим ежеднев¬ным варварским расстрелом мирного города долгое время и ограничивались австрийские войска, никак не решаясь без серьёзной подготовки вторгнутся в Сербию. Уже был захвачен немцами Люксембург и штурмовались форты бель¬гийского Льежа, вот вот должны были начаться военные действия Германии с Францией и Россией, а Австро-Венг¬рия всё ещё не перешла сербскую границу. Она сосредото¬чила для вторжения целые три армии:

Вторую, Пятую и Шестую. Двуединая империя, натравив на Россию Герма¬нию, предполагала разделаться с небольшими силами сер¬бов один на один. По немцы требовали от союзников ак¬тивных действий на русском фронте, и потому Вторая авст¬рийская армия была вынуждена во второй половине авгус¬та грузиться в вагоны и ехать в сторону России.

    Медлительные от коварства австрийцы, выгадывая, долго собирали свои войска у сербской границы, чтобы ударить наверняка. Но агрессор за пару недель после объяв¬ления войны потерял очень многое. В первую очередь вне¬запность, из-за чего сербы не только мобилизовались, но и стали вооружаться не без помощи союзных стран. Одну из главных ошибок у австрийцев допустил не кто-нибудь, а лично начальник генерального штаба Конрад фон Гетцендорф. Дело в том, что начало войны застало выдающе-гося сербского военачальника воеводу Радомира Путника на территории враждебной Австро-Венгрии. Он проходил курс лечения на спа-курорте в Австрии. Ему удалось неза¬метно проехать лишь до Будапешта, где его и поймала полиция. Путник провёл несколько дней в тюрьме, пока не случился казус, о котором потом долго сожалели враги Сербии...

    Премьер-министр Леопольд фон Берхтольд в начале ав¬густа 1914 года часто посещал помпезное здание генераль¬ного штаба австрийской армии, чтобы лично поторопить своего давнего приятеля Конрада фон Гетцендорфа уско¬рить начало боевых действий против Сербии. В очередной раз, зайдя в просторный кабинет Конрада, Берхтольд зас¬тал его за чтением ходатайств гражданских лиц о своём освобождении из под стражи. Сухощавый военачальник, затерявшийся в пышном кожаном кресле, вдруг брезгливо отбросил исписанный лист бумаги и презрительно сказал:

—Ты знаешь, какая нам птица попалась из Сербии? Воевода Радомир Путник.
      Тучный премьер всплеснул руками и обрадовался:

- Это большая удача! Ты ещё не отдал приказ о на¬ступлении, а уже захватил сербского фельдмаршала! Это же «сербский Кутузов»!

- Нет, — заносчиво заявил австрийский фельдмаршал, — это бывший воевода. Он глубокий старик, к тому же больной. Я его, пожалуй, отпущу в ту же Румынию — нече¬го австрийский хлеб есть и камеру в тюрьме занимать...

- О чём ты Конрад говоришь! — удивился Берхтольд. — Путник за предыдущие два года выиграл две балкан¬ские войны! Как можно такого отпускать на волю во вре¬мя Великой войны?!

- Ты мало понимаешь в военных вопросах. С кем Пут¬ник тогда сражался? Сербы воевали то с турками, то с болгарами. Эти нечета нашей имперской армии, к тому же куда многочисленной. Кроме того ты знаешь сколько этому больному воеводе лет?
—Ему где-то под семьдесят.

—Он мне не соперник, — пренебрежительно фыркнул Конрад...


      По приказу Конрада фон Гетцендорфа и с разрешения императора Франца-Иосифа Радомир Путник был осво¬бождён и направлен в нейтральную Румынию. Но старый и больной сербский воевода, пылая ненавистью к австрий¬ским агрессорам, ни одного дня не оставался в покое — он немедленно поехал к широкому Дунаю, к границам своей любимой Родины. Путник, едва переправившись через реку, был срочно доставлен в штаб к главнокомандующе¬му сербских войск принцу-регенту Александру.

     В крепости Крагуевце встретились эти боевые това¬рищи по двум балканским войнам, хотя по возрасту их разделяла без малого половина века. Наследный принц Александр Карогеоргиевич был красив и молод, но он почтенно встал во всех своих регалиях на парадной во¬енной форме, когда к нему в кабинет вошёл Радомир Путник. Сербский королевич с нескрываемой радостью увидел у порога знакомую коренастую фигуру седого воеводы. Сейчас Путник был похож на обычного старо¬го горожанина: одет был в светлый костюм и чёрные ботинки, старческое лицо покрывали глубокие морщи¬ны на фоне аккуратной седой бородки и усов.

 От обы¬вателя его отличал пронзительный обезоруживающий взгляд чёрных глаз. Этот старик заставил трепетать от страха Оттоманскую Турцию, а потом и Болгарию, взяв¬шую курс на сближение с Германией. Теперь перед ним трепетал сербский принц, назначенный главнокоманду¬ющим, но не от страха, а от радости. Молодой короле¬вич обнял старого воеводу и горячо заговорил:
—Я благодарю Господа Бога, что австрийцы освободи¬ли тебя! Во главе сербских войск должен быть только ты. Пусть я и останусь главнокомандующим, но ты, Радомир, мой учитель и отныне начальник штаба верховного глав¬нокомандования...

       Путник на это скупо улыбнулся и буквально подвёл развол¬новавшегося Александра к большой карте Балканского полу¬острова висевшей на стене. Принц, поняв, к чему клонит ста¬рый военачальник, тут же сообщил сложившуюся ситуацию:
—Скажу кратко о главном: на днях три австрийские армии, расположившиеся у наших границ, должны втор¬гнуться в Сербию. По нашим данным у них 400 тысяч человек. Я выставил против агрессоров четыре небольшие армии. Пока у нас 250 тысяч воинов при 600 орудиях. Наши православные братья из Черногории[5], понимая, что следующей жертвой австрийцев будут они, выставят на войну 60 тысяч человек и 200 пушек. Вот такими силами располагаю я.

       Путник, внимательно выслушав, заговорил о самом боль¬ном:
—Я не сомневаюсь в мужестве сербских солдат и офи¬церов, но после двух прошедших войн у нас очень мало исправных винтовок.

       Молодой главнокомандующий гордо ответил:

- Я не раз поднимал этот вопрос перед представителями союзных держав. Французы готовы выполнить заказ на 300 тысяч винтовок, правда, лишь через 30 месяцев... Зато Рос¬сия уже откликнулась и первая партия винтовок в 50 тысяч штук прибыла в Сербию. Всего Российская Империя выде¬лит нам 120 тысяч винтовок и 120 миллионов патронов.

- Отлично! — повеселел воевода.
- Будут и орудийные батареи от России и Франции. Первыми как всегда на любую беду откликнулись русские: они подвозят два тяжёлых орудия для защиты погранич¬ного берега у столичного Белграда.

      Путник одобрительно закивал и торжественно сказал:
— Сначала Россия поможет Сербии, а потом мы выручим её. Клянусь, мы разобьём Австро-Венгрию! Я сделаю всё, что могу, для общей победы...

        Наступило 12 августа 1914 года, и австрийские захват¬чики вторглись-таки в Сербию, переправляясь через по¬граничные реки. Главное наступление они предприняли в гористой части славянской страны. Но сербов с самого начала защищала сама природа: австрийцы целых четыре дня переправлялись через реку Дрину, четыре колонны агрессоров двигались с трудом и изолированно друг от друга из-за многочисленных рек и ручьёв, плохих дорог и встающих на пути горных хребтов. Противники соприкос-нулись между собой лишь 16 августа и нача¬лись затяжные кровопролитные бои.


                Глава восьмая
                МОНСТРЫ ОТКРЫВАЮТ ДОРОГУ К ПОБЕДЕ

     В то время, как в Петрограде французский посол за¬ламывал руки, прося о помощи от угрозы мощного гер¬манского наступления на Париж, во французском гене¬ральном штабе её в упор не видели и отмахивались от назойливых донесений, обвиняя посылавших их в пора- женчестве. В чём в чём, а в смелости

Главнокомандую¬щему Жоффру отказать было нельзя: он упорно готовил войска к собственному наступлению в Арденнах, Эльзасе и Лотарингии. А на возможный удар Германии по Бель¬гии, а затем и Франции неизменно отвечал: «Убеждён, что главного наступления немцев через Бельгию не бу¬дет».

     Между тем, маленькая, но храбрая Бельгия продолжа¬ла оказывать ожесточённое сопротивление германскому па шествию. Уже прошла неделя войны, а немцы всё ещё удерживались бельгийцами у приграничного Льежа. Сам город был под оккупантами, но крепостные форты в окрестностях по-прежнему сдерживали натиск германцев и те несли бессмысленные потери. Бельгийские защитники до того возгордились, что объявили на весь мир: «Форты будут держаться вечно!» Но бельгийская сказка закончилась, когда к льежским фортам подвезли гигантские осадные ору¬дия. Германские монстры прибыли на войну, влекомые многими десятками пар лошадей и многочисленной артил¬лерийской прислугой.

     Немцы, долго не размышляя, нацелили свои десяти¬метровые орудия на восточные форты Льежа, так как они были ближе к германской границе. Возле циклопи¬ческих стволов ещё долго возились артиллеристы. Нако¬нец, полутонные снаряды упокоились в запрокинутых кверху широких стволах, и прислуга разбежалась куда подальше, не забывая закрыть свои глаза, уши и рты. И тогда с оглушающим грохотом заработали «титаны» вой¬ны. Начиная с половины седьмого вечера,

бельгийские защитники фортов погрузились в ад: огромные снаряды с ужасающим воем падали на бетонные укрепления и от оглушающих взрывов тряслась земля, и поднимались вверх тучи пыли и обломков, а вокруг заволакивало ед¬ким нестерпимым дымом. Людей под многометровым за¬щитным слоем камня и бетона ничто не спасало: если они не сразу попадали под разрушающую всё силу снарядов, то задыхались от порохового дыма после взрывов. Бель¬гийские солдаты и офицеры в фортах бегали из конца в конец, ища спасение, пытаясь безуспешно предугадать, куда упадёт следующий монстр. Некоторые от безысход¬ности предавались безумию, а методичный обстрел всё продолжался и продолжался по корректировке с аэроста¬тов и колоколен...

     Только за первые сутки безнаказанного расстрела нем¬цы захватили сразу три форта. Уже к четырнадцатому августу все восточные укрепления Льежа либо сдались, либо были разбиты. В тот же день немцы, не теряя време¬ни стали перевозить свои военные новинки к западным фортам, прямо через захваченный город.

Недоброжела¬тельная публика увидела чудовища германской и австрий¬ской военной техники во всей красе: свыше тридцати ло¬шадей тащили по мостовой лишь одного орудийного мон¬стра, а их была целая процессия. Страх и тревога звучали в словах испуганных граждан:

- Это чёрные дьяволы!
- Их ничто не остановит!
- От них никуда не спрячешься!

     Западный мир содрогнулся от новшеств заводов Круппа и Шкоды! Теперь уже никто не сомневался, кто агрес¬сор и как он долго готовился, прежде чем показал свои адовы зубы. Германия пребывала в полном восторге от своих железных монстров, предвкушая будущие победы...

     Скорые победы с помощью таких осадных орудий не заставили себя ждать, когда начался убийственный обстрел западных фортов Льежа. Хотя первыми жертвами монст¬ров стали жители пригорода: от ударной волны разбились стёкла в домах, а толпу зевак разметало по мостовой — раненые и оглушённые, они разбежались кто куда. С моно¬тонной, страшной периодичностью выплёвывали огромные орудия свои смертоносные снаряды, и к шестнадцатому августу немцам сопротивлялся всего один, последний форт Льежа. Но и он умер в страшных муках: один из упавших снарядов попал в склад боеприпасов, отчего форт и его за¬щитники погибли в одно мгновение...

    До конца героической обороны Льежа французы и бель¬гийцы пытались обнаружить где-то рядом германские пол¬чища, нацеленные в конечном итоге на Париж, но так не могли их найти. Немцы до падения последнего бельгий-ского форта умело маскировали целые армии на герман¬ской территории. Но вот настало шестнадцатое августа, и бельгийскую равнину у Льежа заполонили воинские части двух германских армий. Начиная с семнадцатого числа, через город проходили длинные густые колонны солдат в серых шинелях. Они шли ровными шеренгами, словно на параде. Их остроконечные шлемы блестели на солнце, и из-за гула шагов оккупантов трудно было услышать ка¬кие-либо другие звуки. Между пехотными частями грохо¬тали пушки, проезжая на конной тяге, цокала копытами кавалерия. За всей этой германской военщиной строго наблюдали из своих автомобилей штабные офицеры.

    С этого дня Франция узнала, откуда ей ждать беды. Французские военные и гражданские власти стали с удво¬енной силой обрабатывать Петроград, призывая немедленно начинать русское наступление на Восточную Пруссию, а также Галицию и Польшу. Наступали решающие дни во¬енной кампании 1914 года.