Горская эмиграция в Европе

«...они хотели выжить и быть полезными своей родине, неизбывная тоска по которой сопровождала их всю жизнь…»

Первые представители народов Кавказа появились во Франции в 1918 году. Тогда они еще не были эмигрантами: делегации лезгин, грузин, армян, северокавказских горцев впервые собрались во Франции к открытию Парижской мирной конференции, чтобы как-то повлиять на ее исход и защитить интересы своих народов в послевоенном мире. Во Францию приехала политическая элита горцев. Это новое явление, так как прежде горская элита была исключительно военной — люди, служившие в императорской армии.

Среди них было много лезгин, служивших в Первую мировую в Чеченском полку Кавказской туземной конной дивизии, больше известной как «Дикая дивизия». Горцы, особенно служившие в «Дикой дивизии», до конца жизни остались преданы императору в те годы. Многие эмигранты не верили в казнь императора и надеялись, что Российская империя будет восстановлена, как и прежние этнические границы внутри неё, искромсанные большевиками при создании новых советских национальных республик, большинство которых были созданы под искусственно созданные новые политические нации, никогда ранее не существовавшие в истории.

Можно выделить две массовые волны эмиграции горцев во Францию: в конце 1920-х и в 1922 - 1924-х гг.

Сразу после революции многие горцы, в том числе большинство лезгин, бежали в Стамбул, а уже потом выбирали, куда отправиться дальше. Оставаться в Стамбуле хотели не все. Турция показывала себя также крайне неуютной даже для мусульман других национальностей, так как в ней развивался тюркский национализм, ставший, во многом, предтечей германского нацизма. Массовые убийства инакомыслящих, а также армян, греков, а потом и курдов (т.е. всех тех, кто не желал согнуться перед турецкими национализмом и служить ему, отдав добровольно свои территории. Все несогласные становились объектами геноцида вне зависимости от их религии. Пантюркизм заносил меч над всеми, кто шёл против него, неважно, мусульмане или христиане), разочаровывали горцев-эмигрантов, вслепую веривших в Турцию в прежнее время. Потому и началось бегство части горских эмигрантов в Европу, где ещё можно было делать что-то значительное в интересах своих народов, попавших в беду.  Особенно это касалось лезгинского народа, обманутого обещаниями большевиков о национальном самоопределении. В итоге, весь цвет народной интеллигенции был уничтожен или мусаватистами, или большевиками, а сам лезгинский народ подвергся политико-территориальному разделу между новыми советскими республиками. Но в  1920-1930-е годы у лезгинских эмигрантов в Европе ещё была надежда на то, что справедливость может быть восстановлена на Кавказе, в том числе, в отношении лезгинского народа.

В городе Лионе(Франция) под руководством Абдул-Муталима Бабаева (лезгина по происхождению) в 1920-30-х годах была создана организация северокавказских эмигрантов: «Братство горцев Кавказа». Скудны сведения об его создателе и руководителе, эмигранте во Франции, лезгине Абдул-Муталиме Бабаеве. Эти сведения были обнаружены в 2015 году, когда профессор истории Майр Вачагаев передал в Архивное управление в Грозном десятки тысяч документов по истории Кавказа. Эти ранее не известные документы имеют огромную ценность, сообщая подробности о событиях 1917-1921 годов на Кавказе. При этом у профессора было только одно условие – доступ к архивным документам должен получить любой исследователь. Вынужденный покинуть Россию из-за преследований и ныне проживающий во Франции, бывший пресс-секретарь президента Чеченской республики Аслана Масхадова Вачагаев более 15 лет занимается изучением истории Горской республики. Как известно, после захвата власти в царской России большевиками члены правительства Горской республики эмигрировали в Европу, и более о ней ничего не известно.

Восстановление подлинной истории лезгин в первой половине XX века очень важно для понимания всех последующих процессов в истории народа. После революции, лезгины полностью потеряли свою национальную патриотически настроенную интеллигенцию, кто был расстрелян, сослан, кто эмигрировал. Были серьёзные организации лезгин в Баку, например, которые подверглись репрессиям уже после 1918 года. Нам известно очень мало даже про восстание шейха Штульского против советской власти. А про лезгинскую эмиграцию зарубеж - и того меньше. Потеря национальной интеллигенции в начале XX века - тех, кто выступал за интересы народа - явилось также роковым обстоятельством в упадке нации и всех последующих негативных тенденций. Лишённый своей интеллигенции народ не мог сам себя защитить.

 Разрозненность, разбросанность по всему миру, отсутствие полноценных межкультурных коммуникационных связей между диаспорами лезгин в мире и отсутствие правильной информации о себе как она есть, а не как преподносится, привели к тому, что этот класс у лезгин так и не восстановился с тех пор. В советкое и в постсовесткое время произошёл процесс подмены понятий и ценностей. Место подлинной интеллигенции лезгинского народа попытались занять, и в некоторой степени это им удалось, представители советской партийной элиты, в постсоветское время: коммерческие круги, бизнес-элиты и чиновничьи круги высшего и среднего звена - обществ специфического мышления с жаждой финансового и карьерного роста, к сожалению, при всех своих возможностях, далёких от подлинных интересов народа. Последние истинные лезгинские интеллигенты, кто были истинными патриотами народа, чью гордость не смогли уничтожить, кто до конца отстаивали интересы самого народа, кто не предал свою землю за мзду, были Ризванов З., Салимов Б., А.Мегьман, Л.Нямет и ещё два-три их соратника. После них поколение истинной интеллигенции лезгин закончилось. Из политических лидеров лезгинского народа можно отметить Усмана Камберова, Назима Гаджиева и Руслана Магомедрагимова, которые до конца отстаивали интересы народа.

Все трое были убиты при странных обстоятельствах, убийства так и не расследованы.
Поэтому, важно понять что такое настоящая национальная интеллигенция.

О кавказских организациях во Франции в 1920-1930-х гг.

Из архива Маира Вачагаева: объявление о вечере в отеле Кларидж, организованном Comite de Secours des Refugies Circassiens du Caucase du Nord a Paris, т.е. Комитетом помощи черкесским беженцам с Кавказа.

На самом деле всевозможные объявления, афиши, программки, плакаты – это просто рай и клад для историка. Рай – потому что ничто не дает большее ощущение вкуса времени, чем такие милые пустячки, а клад, потому что профессионал выудит из них не меньше информации, чем из классических исторических источников типа хроник, отчетов и стенограмм, речей политиков и т.д. Именно они больше о чувствах,чем о разуме, именно в них мы ищем понимание того, как жили люди, справляясь с ежедневными обычными проблемами, что влияло на их вкусы и предпочтения, как они проводили свой досуг.. «В отеле Кларидж 6 июня 1925 года в 21.00 состоится артистический вечер, после чего будет Большой бал. Вечер организован Комитетом черкесских беженцев Северного Кавказа для сбора пожертвований в кассу помощи беженцам. Вечер пройдет под патронажем Великой княгиней Марии Российской". Перечисляется список почетных членов Комитета, из числа северокавказцев - это Абубакар Чермоев, Дударов, а также Эгалар-хан и Алиев. Также говорится о том, что будет цыганский ансамбль и в конце лезгинка. Гостей просят не опаздывать».

Маирбек Вачагаев рассказывает:

« Северокавказцы, еще вчера бывшие элитой у себя на родине, оказались во Франции на грани выживания. Многие ныне известные люди подрабатывали в такси, как, к примеру, гениальный писатель, осетин, Гайто Газданов; Абдул-Меджид Бадуев, брат известного чеченского драматурга, работал киномехаником; ингуш Джемал Албогачиев стал хореографом. Автогаражи и автозаводы стали привычным место работы для вчерашних кавказских аристократов. Многие, устроившись таксистами, комментировали это с юморов – якобы они оседлали железную лошадь взамен тех, что оставили на Северном Кавказе. В Париже 1920-х гг., переполненном эмигрантами из России, эта работа считалась достойной настоящего горца.

Как всегда, на чужбине актуализируются традиционные институты взаимопомощи. Чтобы помочь и поддержать горцев, эмигрировавших с Кавказа, было решено организовать комитеты, которые способствовали бы созданию кассы взаимопомощи. На первых порах это было бы серьезным подспорьем».

О Комитете по оказанию помощи черкесским беженцам из Северного Кавказа (Comite de Secours des Refugies Circassiens du Caucase du Nord a Paris).
«Первые представители народов Кавказа появились во Франции в 1918 году. Тогда они еще не были эмигрантами: делегации грузин, армян, азербайджанцев, северокавказских горцев собрались во Франции к открытию Парижской мирной конференции, чтобы как-то повлиять на ее исход и защитить интересы своих народов в послевоенном мире.

С 1919 года, когда северокавказская делегация приехала в Париж для участия в мирной конференции, было решено использовать для Северного Кавказа название - Черкесия, поэтому в данном случае название Комитета отражает тему всего Северного Кавказа. Именно этим объясняется, что Председателем Комитета стал черкес Константин Хагондоков, а его первым заместителем был ингуш Муртаз Куриев.
Комитет был создан в середине 1920-х годов в Париже, и его главной задачей была помощь прибывающим в страну беженцам из числа Северного Кавказа, в основном в 1924 году. Люди приезжали на последние деньги, купив билет на пароход из Стамбула до Марселя, не имея порой даже возможности купить билет на поезд Марсель- Париж.
Северокавказская община быстро пополнялась и за счет тех, кто первоначально осел в Варшаве, в Праге, Брно и Белграде. Люди, не знающие языка, растерянные в чужой стране, нуждались в поддержке. Им нужно было время, чтобы они смогли встать на ноги. Именно с этой целью и создавались организации теми, чье положение было более-менее стабильно и кто мог себе позволить жить на свои средства.
Одной из форм благотворительности была организация танцев, тематические вечера с привлечением большого количества гостей русской эмиграции. Для этого использовались имена представителей императорского дома Романовых, поэтому патроном той или иной организации был представитель Романовых.

Так, организации К. Хагондокова покровительствовала первое время Великая княгиня Мария.
Любой вечер такого рода собирал всевозможных артистов, ансамбли, а финал вечера обычно венчался зажигательной лезгинкой. Эти вечера были не просто организацией помощи для горцев Северного Кавказа, они выполняли коммуникативные функции - здесь люди обменивались новостями, в условиях инокультурной и иноязычной среды такие вечера давали возможность девушкам и юношам познакомиться и создать семью.
Такого рода комитеты были не единичны, к примеру, в начале 1930-х годов в Париже появляется Комитет союза осетинских женщин из беженцев Северного Кавказа во Франции, им руководили Чебаева и Хостова. Ими также организовывались балы и вечера, в том числе, чтобы помочь именно осетинам. Дело в том, что в эмиграции осетины безусловно превалировали по численности над другими народами Северного Кавказа. На сотню горцев с Северного Кавказа во Франции фактически приходилось свыше 1000 осетин. Но в данном случае надо иметь в виду всех осетин, в том числе и оказаченных. Но здесь в эмиграции, они позиционировали себя именно осетинами, хотя и продолжали быть членами эмигрантских казачьих организаций.

Благодаря аристократическим кавказским вечерам (балам) смог выжить и, ставший известным впоследствии во Франции и во всем мире, осетинский писатель Гайто Газданов, который писал в своих книгах, что в первые годы жил на улице и изучил все мосты Парижа до деталей. Такого рода вечера были возможностью, не ущемляя гордость и достоинство своих соплеменников, помочь им с работой.
Для того, чтобы поднять планку мероприятия и показать, что Комитет респектабелен и сюда приходит соответствующая публика, залы для проведения вечеров и танцев всегда тщательно выбирались – это были лучшие залы в престижных районах Парижа, а сами концерты проводили вечером.
Цена входного билета могла варьироваться: для горца они могли быть и бесплатными, также бесплатно могли прийти и приглашенные гости, но, в целом это сумма достигала 50 франков за вход (для сравнения средняя стоимость газеты была в эти годы 10 сантимов).
Я работал в архивах и с документами других кавказских организаций. В 1932 году создается «Ассоциация беженцев горцев с Северного Кавказа во Франции» под руководством кабардинца Джамбекова Руслана и Ахмед-хана Аварского. В городе Лионе под руководством лезгина Абдул-Муталима Бабаева создается «Братство горцев Кавказа». Благотворительность была не единственной миссией кавказских организаций в Париже. В 1930-е гг. здесь создавались и научные, и политические комитеты, союзы, ассоциации.
С политическими все было понятно ( «Союз горцев Кавказа», председатель ингуш Магомед Джабагиев, заместители кабардинцы Асланбек Болотоков и Эльмурза Бекович –Черкасский), они создавались для организации политической борьбы. На их фоне выделялась «Ассоциация друзей Кавказа», созданная в октябре 1929 года под патронажем Воронцова-Дашкова, ее целью было просветительная работа, чтобы донести до французов информацию о Кавказе – его природе и географии, языках и культуре.
Различного рода ассоциации, союзы охватывали практически всю горскую эмиграцию. Члены этих организаций были разными по своим политическим пристрастиям (монархисты, революционеры, социалисты, приверженцы независимой Горской республики, федералисты), но их объединяло одно – они хотели выжить и быть полезными своей родине, неизбывная тоска по которой сопровождала их всю жизнь…»
________________________________________________
Текст аудио интервью.

Амина Умарова:

Майрбек, вы недавно передали Архивному управлению Чеченской Республики большую коллекцию архивных материалов, которые, по словам ученых-историков, открывают завесу над событиями 1917-1921 годов прошлого столетия на Кавказе. Что вас подтолкнуло к этому шагу и почему вы выбрали именно этот отрезок истории?

Майрбек Вачагаев:

Дело в том, что я, будучи во Франции, начал заниматься темой горской эмиграции. Началось это с того, что я обнаружил недалеко от Парижа мусульманское кладбище, на котором были похоронены горские эмигранты – Тапа Чермоев, Абдул-Меджид Бадуев, Эльмурзаев, Эльдаров – то есть люди, которые засветились в истории Северного Кавказа. Там также находились Ахмед-Хан Аварский, Бекович-Черкасский, Шаковы и так далее, то есть со всего Северного Кавказа. Соответственно, меня это заинтересовало, и я решил понять, почему они в итоге оказались здесь в эмиграции, не попытались вернуться обратно к себе на родину. В итоге это стало темой моего долгого и тщательного исследования, связанного с Горской республикой, – с момента ее провозглашения в мае 1917 года (когда был объявлен Союз горцев) до 1920 года. После падения Баку, когда большевики уже начали обкладывать Грузию, было понятно, что дальше говорить о какой-то Горской республике не приходится, и в мае 1920 года был совершен переворот среди обороны Горской республики, когда к власти пришли большевики. Этот период, который меня заинтересовал, и поиск самих горцев, их историй, биографий и личных дел в архивах, я обнаружил случайно для себя, что здесь просто невероятное количество документов, которые связаны с изучаемым мною периодом.
Министерство иностранных дел Франции в лице ее консульских работников передавали всю информацию с места. В России было два десятка консульств. Относительно Кавказа, это был Тифлис, на какой-то короткий период они открыли вице-консульство во Владикавказе, в какой-то момент вице-консульство существовало в Петровске (нынешней Махачкале), разумеется, это было и в Баку, и благодаря их сообщениям с мест можно понять, что происходило, как они видели то, что происходит там, на месте – отчеты, рапорты, донесения, военные справки из архива Министерства обороны. Дело в том, что в Тифлисе с 1918-го по 1921-й год находилось военное представительство Франции. Отчеты их агентов, которые находились по всему Кавказу, дают нам картину, которую можно восстановить буквально если не по дням, то по неделям – по крайней мере все это можно восстановить полностью.
На фоне этого, конечно, можно говорить, что у нас так было и в России... Да, но в России – это то, что нам показывали и представляли большевики, советская власть, которая очень ограничивала нас в выявлении каких-то документов, которые могли бы отождествлять другую точку зрения. Здесь же, наоборот, мы видим как раз большой пласт белой эмиграции, их мемуары, доклады, письма, контакты с иностранцами – англичанами, немцами, турками, французами, – то есть все это дает более богатую картину этого периода. Не просто большевики захватили, убежали, прибежали, отошли в Астрахань и так далее, здесь видится картина, которая более живописно объясняет нам и дает понять, почему именно так происходило, почему Деникин пришел на Северный Кавказ, почему он потерпел поражение, почему Бичерахов выступает вместе с большевиками, а потом против них и уже уходит под управление Деникина, почему Чермоев выходит с турецкой армией из Азербайджана и так далее. То есть десятки, сотни вопросов, которые мы сегодня можем спокойно, без каких-либо идеологических привязок, понять, объяснить людям, что было на самом деле в этот сложный период истории всех народов России и, в первую очередь, для нас, горцев Северного Кавказа.

Амина Умарова:

 Что из себя представляют эти архивные документы – это исследования историков, записки путешественников-европейцев, дневники, отчеты военных?

Майрбек Вачагаев:

Нет, это исключительно официальные документы, официальные инструкции по которым действовали министерства иностранных дел и министерства обороны Франции, Великобритании, Германии. То есть это официальные отчеты, доклады с места; доклады о том, как они встречались с кем-то и о чем они договаривались, о встречах, например, с горцами, Чермоевым, Халиловым – просто невероятное количество людей, которые дают оценку и свое видение. Конечно, это видение французов, которые говорят так, как они себе это представляли. Это не значит, что это последняя истина и теперь надо отмести все, что было нам известно до этого, и сейчас мы переходим на эту точку зрения. Нет, эта точка зрения нам дополняет эту картину, она нам объясняет многое из того, что было непонятно. В этом отношении, конечно, – это рапорты, отчеты, донесения, справки, которые готовились именно в консульствах или французской военной миссии в Тифлисе, то есть это официальные документы государственного характера, а не частные поездки кого-то. Элементарно, здесь же можно найти, как дает справку директор трамвайного парка Владикавказа, который, оказывается, был французом (с 1918 по 1919 год). Он, например, рассказывает о том, как видит все, что происходит во Владикавказе, как он на это смотрит. В другом случае, мы видим картину, которую дает житель Петровска, житель Грозного, то есть такие разношерстные данные, но в основном, 90 процентов, – это официальные донесения, рапорты и отчеты Министерства иностранных дел в лице работников консульства и военного министерства, в лице французской военной миссии на Кавказе.

Амина Умарова:

Судя по всему, Европа интересовалась именно обстановкой на Кавказе...

Майрбек Вачагаев:

Конечно, Кавказ, особенно до распада. Весь мир начали интересовать нефтяные залежи, конечно, Баку и Грозный были самыми интересными для иностранцев. На сегодняшний день из того, что я выявил из документов, десятки мировых нефтяных компаний, которые хотели вложиться в бизнес в районе Грозного и Баку, показывает заинтересованность некоторых стран открыть вице-консульства именно в Грозном, именно из-за своего бизнеса. На сегодняшний день я могу говорить о 14 вице-консульствах, которые были во Владикавказе, то есть это вице-консульства, представляющие 14 государств. Совершенно другая картина показывает нам, что эти мировые державы все больше и больше втягивались в Кавказ, который был интересен именно из-за нефти, но не только из-за нефти. Для англичан, например, Кавказ был интересен тем, чтобы обезопасить свои владения на Юге – в лице Индии, и возможность иметь на Кавказе нейтральные, буферные государства, для них, конечно, вызывала большой интерес. Они хотели, чтобы Россия была в Закавказье, на Кавказе. Интересы французов больше были связаны с Причерноморьем. Они также интересовались нефтью, но больше внимания уделяли всему побережью Черного моря. Документы такого характера показывают, как они вливались в Кавказ, как он их притягивал, почему, на основании чего мировые державы были включены в решение судьбы кавказских государств. Потому что именно Франция, Англия, Германия и Соединенные Штаты в общем-то решили судьбу тех независимых государств, которые были провозглашены в 1917-1918 годах.

Амина Умарова:

Составьте, пожалуйста, портрет кавказца, который после прихода к власти большевиков принял решение переселиться во Францию. Кстати, уточните, пожалуйста, почему именно Франция – вы случайно не раскрыли этот феномен? Как мы знаем из истории, именно эта европейская страна стала центром эмиграции для основной части российской аристократии.

Майрбек Вачагаев:

Все-таки первым пунктом для российской эмиграции была Сербия. Основным фактором было единство религий, очень близкий язык и так далее. Очень много интеллигенции, аристократии сначала оседало в Праге, потому что президент Чехословакии в тот период не просто помогал, не просто выражал им моральную поддержку, а финансировал все структуры российских эмиграционных организаций, даже был организован университет, в котором были тысячи студентов именно из числа русских, несколько десятков горцев. Первые годы это была еще попытка выяснить, где можно остановиться, и, начиная с 1924-1926 годов, основной поток все-таки идет во Францию. Здесь находит свое убежище абсолютное большинство из числа российской эмиграции и часть горской. Почему часть? Потому что горцы все-таки выбирали Османскую империю – Турцию. Дело в том, что для горцев, которые тысячами и тысячами покинули свои территории, общность религий также была первичной, поэтому они оседали в Стамбуле, а оттуда уже уходили дальше на Юг – тогда это были еще владения Османской империи, но земли, которые уже обжили арабы. Но горская интеллигенция также выбрала Европу, потому что это было связано с необходимостью политического урегулирования, признания Горской республики.
Первая горская делегация в 1919 году прибывает в Париж во главе с Абдул-Меджидом Чермоевым и здесь пытается решить вопрос, чтобы европейские страны признали Горскую республику, не отдали ее на растерзание Деникину, чтобы Горская республика была представлена в совете Лиги наций, а потом уже в других международных организациях. Для этого велись переговоры с французами, англичанами. В этот момент здесь находился президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон, с которым встречались члены горской делегации, в том числе Абдул-Меджид Чермоев и Хайдар Баммат. Первые несколько десятков горцев представляли именно политическую диаспору эмиграции, которая считала, что только здесь, в Европе, можно решить вопросы, связанные с будущим Горской республики. Уже потом к ним начала подтягиваться и другая категория, которая была уже не политической эмиграцией.
Около тысячи осетин-христиан осели здесь, и, конечно же, они были очень далеки от политики; осетины-мусульмане также выбирали Стамбул, но большинство все-таки переехало сюда и осело здесь, во Франции. Например, один из самых известных здесь в эмиграции осетинских писателей, который был признан французской публикой и считается одним из лучших писателей 20-30-х годов, который сам проложил себе путь. По его словам, он узнал все мосты в Париже в том смысле, что ночевал под ними, потому что не имел даже крыши над головой, – это Гайто Газданов, ставший ярким представителем интеллигенции, которая сформировалась уже здесь, и отсюда уже началась его деятельность. Была другая категория тех, кто смог открыть здесь свой бизнес. Они не столько обогащались, сколько помогали своим соплеменникам. Это категория, которая, в отличие от первой волны, уже не была политической. Но Франция, Европа для них считалась более перспективным государством для того, чтобы решить свои вопросы, и здесь они в общем-то исходили из того, что это политический центр, и с этой целью был избран Париж, для того чтобы здесь сконцентрировалась горская община.

Амина Умарова:

Вы на своей странице в Facebook публиковали фотографии представителей Кавказа в национальных одеждах, чтобы вам помогли с идентификацией. Что из этого вышло?

Майрбек Вачагаев:

К сожалению, сейчас мало кто занимается этим, потому что это все-таки уже не дедушки, а прадедушки, фотографии которых я выставляю, но большей информации, чем я знаю, никто не дает. Единственное, в чем мне повезло, недавно один осетин откликнулся и предоставил очень много информации по осетину, который здесь жил, работал вместе с Хайдаром Бамматом. Мало кто может что-либо мне предложить, то есть они больше ищут информации у меня. Конечно, очень сложно работать, потому что если я могу хоть как-то сорганизоваться по чеченцам, то по осетинам, черкесам, дагестанцам мне приходится выискивать дополнительную информацию. Нет такого двустороннего канала, который позволял бы обогатить материал, связанный именно с горской эмиграцией.

Амина Умарова:

Кавказ, а Чеченская Республика стоит особняком, и кавказские историки в целом страдают от отсутствия исторических документов, и у кавказских историков очень ограниченные возможности в государственных архивах в Москве и Петербурге. Вы как-то говорили, что в России чрезвычайно тяжело работать в архивах, необходим специальный пропуск. А в чем конкретно состоят эти трудности?

Майрбек Вачагаев:

Дело в том, что, в отличие от других стран, Россия до сих пор осталась на допотопном уровне в работе с архивами. Это связано с тем, что, например, ученый (я не говорю о человеке, который может зайти с улицы), для того чтобы попасть в архив, должен написать письмо своему руководству, которое в свою очередь пишет на имя этого архива и просит допустить этого человека. Мало того что его ограничивают рамками и темой исследования, то есть дальше этого, если он изучает тему 33-37-х годов, если он что-то найдет по 40-м годам, ему скажут: извините, возвращайтесь в свою тему. Это то, что невозможно здесь, в Европе на сегодняшний день. Мне приходилось работать в архивах Швейцарии, Чехии, Германии, Великобритании, Америки и Франции. Здесь, сидя дома, например, они решили: а вот, наш прапрапрадед такой-то и такой-то, давайте, узнаем, где находился наш дом в XVIII веке. То есть человек не должен ждать никаких разрешений – он идет просто в архив, говорит, что ищет своего родственника, и эти работники должны найти ему его родственника, потому что этот архив существует для того, чтобы помогать населению.
В России же получается, что архив – это какое-то закрытое сообщество, где архивариус смотрит на тебя как на врага, в буквальном смысле слова, он тебя бы расстрелял на месте за то, что ты вообще туда пришел, то есть какая-то невероятная ситуация. Я думал, что у них что-то изменилось, а оказывается, они до сих пор продолжают эту советскую практику. Проблема в том, что в России, к сожалению, архивы закрыты от населения. Да, и в Европе есть какие-то ограничения, например, это 50, 55 или 60 лет (в разных странах по-разному), когда тебя ограничивают в доступе к персональной информации – получить досье человека, потому что до сих пор считается, что живы его наследники. По истечении 50-ти лет я могу взять любой документ. У меня есть на сегодняшний день несколько сот документов на горских эмигрантов во Франции. Конечно, я не могу брать документы их детей, потому что они умерли позже, то есть я не могу проследить биографию детей тех, кого я уже нашел. Есть ограничения, но они этического плана, то есть это нормально, так и должно быть.

Амина Умарова:

В завершение я хотела бы спросить о ваших планах. Будете ли вы что-то издавать, или же все эти документы просто отправили для кавказских ученых?

Майрбек Вачагаев:

Как я уже сказал, я начинал свою работу именно с горской эмиграции, соответственно, я попытаюсь в течение ближайшего времени издать сразу несколько книг, в том числе, по Горской республике, отдельно по горским эмигрантам, и сборник документов, которые также будут связаны с Абдул-Меджидом Чермоевым. Исходя из этого, я думаю, что архивы не могут и не должны лежать мертвым грузом. Я со временем передам намного больше, чем передал сейчас, потеряться они никак не могут, потому что здесь, во Франции, находятся оригиналы. Я знаю, что в лице чеченских историков, которые получили этот архив, я нашел тех людей, которые были заинтересованы в том, чтобы как можно большему количеству людей дать этот материал – многие тысячи документов, которые у них будут под рукой, непосредственно поехать в Грозный и заняться им на месте.


P/S Есть аудио файл интервью с Маиром Вачагаевым.

На фото: Император Николай II с семьей в окружении Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Источник: Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University