Коридор Времени

Слышал легенду, Будто когда-то
Эту страну населяли гиганты.
Будто бы жили Странной судьбою:
Были готовы к работе и к бою,
От недостатка Хлеба и мяса
Бредили Марксом, Победой и Марсом,
Снежной тайгою, Арктикой хмурой,
Яркими звёздами над Байконуром,
 Пламенем жарким,Бездной бездонной…
Строили шахты, плотины и домны.
И заблуждались, И побеждали.
Ждали гостей из немыслимой дали.
Сквозь канонаду Бойни кровавой
Мчались, чтоб рухнуть в высокие травы,
В снег почерневший, В воду и в глину...
Алый свой флаг вознесли над Берлином.
Шли от колхозной Луковой грядки
К Олимпиаде, Афгану, разрядке.
Шли сквозь шаблоны И трафареты,
Шли, за собой увлекая планету,
Кровью писали Добрую сказку.
Даже ошибки их были гигантски.
Верили, веру В сердце лелея,
В непогрешимость речей с Мавзолея,
Знали, что правы Серп их и молот,
Знали, что мир лишь на время расколот,
Что не навечно Боль и печали...
Но измельчали. Увы, измельчали…
Их же потомки Прячутся робко
В затхлой тиши кабинетных коробок,
Мыслят стандартно, Далью не бредят,
Сводят безжизненно с дебетом кредит,
Мелко мечтают, Думают редко...
В них ничего не осталось от предков.
© Copyright: Гуськов Алексей, 2009



Предисловие    3
Письмо Потомкам    3
2018 год    12
Возвращение    19
Великое Стихотворение из Будущего    19
Иван в Кабинете Директора Школы    22
Андрей в Кабинете Директора Школы    23
Великая Порка Ивана    25
Странные Люди из Церкви    26
Несчастный Календарик    30
Как жить дальше?    35
Тайны Старика из Церкви    40
Вступление в Партию    46
Прощание с Прошлым    50
Дина - Специалист по Паранормальным Явлениям    54
Необыкновенные Приключения Андрея в Испании    59
Женихи Смерти    65
Милая Хуана    72
Содом и Гоморра    78
Рождение Дениса    81
Побег из Испании    86
Гибель Дениса    101
31 августа 2018 года    108
Гибель Ивана    110

Предисловие

В году 1967 в одной из школ Донецка учащимся было дано задание написать письмо в будущее, на пятьдесят лет вперед. Двое отпетых двоечников, Иван и Андрей, предложили написать немного изменив дату открытия на 3 сентября 2018 года. Учителя им сказали, что исполнят их желание, если они подтянут успеваемость. Неподалеку от развалин древнего заброшенного храма еще со времен гражданской войны был портал времени и ребята очутились в 2018 году на похоронах главы ДНР Александра Захарченко. Также внезапно вернулись в 1967 год, но открывшееся перед ними будущее ничего кроме неприятностей ребятам не принесло. Однако стремясь исправить успеваемость, они неожиданно сделали такой рывок, что оставили позади себя одноклассников и в будущем стали профессорами математики. К началу 90-ых они с отличницей Диной как бы меняются местами, она разбогатела на передаче о паранормальных явлениях в портале времени, а они оказались брошенными жизнью книжными червями. В попытке построить карьеру Андрей уезжает в Испанию, где, не вписавшись в европейскую жизнь, возвращается назад с сыном от испанки Хуаны. Иван же теряет работу и уходит в ополчение. Оба погибают в результате стычки с националистами.

Письмо Потомкам

Год 1962, Донецк. Андрей Рюмин, озорной здоровенький мальчуган, бегает по улице и случайно натыкается на развалины древнего храма. К нему подходит какой-то мужчина весьма почтенного возраста с очень несвежим невеселым и болезненно-нездоровым лицом.
Андрей спрашивает подошедшего мужчину: "Здравствуйте, кто вы?"
Мужчина: "Твоего отца Фома Егорович звать?"
Андрей: "Да, а что?"
Мужчина: "Я - это ты, но более чем через 50 лет, Андрей Фомич. Запомни, никогда не приезжай в Малагу. Еще, 31 августа 2018 года - не простая дата. Все, прощай."
Мужчина, представившийся Андрею Андеем Фомичом, резко рванул от мальчишки к каким-то странным людям, стоящим поодаль от него и о чем-то рассуждающим. По его жестам было видно, что они ему знакомы. Это был мужчина, внешне очень сильно похожий на Че Гевару, и женщина, одетая очень необычно для данной местности с женским сомбреро на голове.
Андрей Фомич подошел к мужчине, похожему на Че Гевару, и сказал: "Прошу вас, не портите ребенку психику, не говорите ему правды, кто вы, откуда и прочие подробности."
Женщина: "Андрей, не беспокойся, нам с Хосе это ни к чему, да и рассказать нечего, то, что мы знаем, оно здесь совершенно не имеет смысла, только все испортит."
Хосе: "Да, Хуана, ты права. Сейчас мы оказались в совсем другой реальности, где нет ни распавшегося Советского Союза, ни войны на Украине, ни вынужденных бежать за рубеж профессоров, ни несчастного Дениса с исковерканным детством каким-то сумасбродством. Через более половину века нас будет искать полиция. Тебя, наверняка, причислят к погибшим в гражданской войне, как впрочем и меня…."
Андрей лишь мельком видел стоящих поодаль людей не местной внешности и манеры одеваться, с кем заговорил незнакомый пожилой мужчина, Андрей Фомич; после недолгой переброски словами, этот самый, назвавший себя Андреем Фомичом, растаял в воздухе, оставив Андрея с открытым ртом.
Андрея позвал отец, Фома Егорович Рюмин, и тот, прибавляя шаг, понесся к отцу, все размышляя об услышанном, не понимая, причем тут Малага и что это вообще такое, город, страна, деревня? И почему так опасно в нее попасть? Он задумался,  вроде и города такого нет  поблизости. Отец просил его помочь по быту и странный визитер был очень быстро забыт, однако оставив немного странных воспоминаний. Отец Андрея позвал его маму, Надежду, и у них завязался не совсем понятный разговор.
Фома Егорович: "Надь, ты видела того мужчину, что разговаривал с нашим сыном, потом прошел мимо той странно-придурковатой парочки, этих самых политических беженцев из франкистской Испании, а потом растворился в воздухе, будто его не было?"
Надежда Васильевна: "Да, обратила внимание, очень странно все это, парочка очень странная, если не сказать больше, но то, что их посещает призрак, это вообще ни в какие ворота не едет."
Фома Егорович: "Самое дурное, что этот самый призрак, так называемый, сразу прилип к нашему сыну, узнать бы, что ему от него надо было. На мой взгляд это какой-то фашистский недобиток или контра проклятая. И на кой тот самый наше правительство этих иностранишек к нам гребет? Испанец советским человеком никогда не станет, сколько его не корми, он все-равно будет думать по испански, тамошними реалиями и категориями, и всякую контру невольно греть будет."
Надежда Васильевна: "Фома, не в наших силах их выгнать из страны, но мужчину того я вижу впервые. Надеюсь и в последний раз."
Фома Егорович: "Мне тоже хотелось….чтобы больше он к нашему сыну не подходил ни на шаг, как и эта испанская парочка."
Надежда Васильевна: "То, что он растворился в воздухе лучше вообще забыть. Если мы будем говорить, что это видели, поверь мне горя наживем немерено. Это тоже самое, что прилюдно креститься."
Фома Егорович: "И из ума сына выветри этот эпизод, то по дуркам затаскают. А мы партбилет мигом потеряем за все эти экстраординарии."
Надежда Васильевна: "Странно, что иностранцев не удивило исчезновение того мужчины в воздухе."
Фома Егорович: "Тем чертятам можно и в Бога и в Дьявола верить, им власть все с рук спустит, только за то, что не захотели при капитализме жить. Нам никто никаких поблажек не даст."
***
Шел 1967 год. В одной из донецких школ урок литературы в 7-ом классе. Чернильные ручки учеников, многочисленные кляксы не мешают учащимся писать чисто в тетрадях. В классе тихо, ученики ждут, что скажет учительница. Молодая учительница, Елена Ивановна, собирается с мыслями, смотрит то в окно, то на журнал.
Наконец то она разрезала тишину: "Ребята, подходит к концу 1967 год, это ровно 6 лет с тех пор, как наш советский космонавт впервые вышел в Космос, оставив позади весь остальной ужасный мир капитализма, тяжелого религиозного мракобесия и предрассудков. Мы с вами живем в самой прогрессивной, передовой и сильной стране, даже не представляете как живут люди в других странах. Там много голодных детей, большинство родителей не может оплатить школу и их дети остаются без образования. Несмотря на природные таланты, очень многие идут на самую примитивную работу с нищенской зарплатой, их таланты гаснут в тяжелой беспросветной рутине и нищете. И их дети по той же причине тоже остаются безграмотными, и опять же гасят свои таланты, с трудом зарабатывая гроши. Наша страна, наши люди прошлых поколений, себя не жалея, титаническими усилиями и самоотверженными подвигами добились, чтобы для вас все это стало бесплатно. Потому, Гранин, надо ценить то, что тебе Родина дала бесплатно, не прогуливать уроки, не курить во время уроков и не портить парты. Вообще, Рюмин и Гранин, обдумайте как вы ведете себя по отношению к своим героическим предкам. Каждый невыученный и прогуленный урок - это плевок в лицо героям гражданской и великой отечественной войны, отдавшим свои жизни за то, чтобы вам знания, накопленные всем человечеством в веках достались бесплатно, именно вам, а не нескольким бездарям из богатых семей, как это было сплошь раньше."
Иван Гранин посмотрел на своего друга Андрея, не понимая, почему учительница их упомянула, ведь он уже месяц как оставил всю эту практику за исключением курева. Бросить курить все никак не получалось у ребят.
Елена Ивановна (продолжает): "Курево - самая дурная привычка на свете, не представляю, как можно дружить, Гранин, Рюмин, с курильщиком. Этот резкий отравляющий запах табака, этот едкий дым, где долго стояли курильщики, да там просто и близко находиться не хочется, уж очень они мусорно себя ведут. Причем сами, Рюмин, за собой не убирают. Мало того, это серьезно сказывается на здоровье самого курильщика - он раньше времени старится, становится нелогичным в суждениях и инвалидом. Столько стараний тренеров, врачей, учителей из-за этой дурнейшей привычки, Рюмин, идут прахом. И опять же к здоровью молодежи советская Родина прилагает столько средств, и как только безобразно, когда все они пропадают."
Андрей же слегка толкнул друга в плечо, говоря: "Тише, не стучи под партой, лучше послушай, что опять Еленка хочет."
Иван: "Да что она хочет, опять мы с тобой виноваты во всем, что негры голодают, что до сих пор не восторжествовал всемирный коммунизм…"
Андрей: "Да заткнись ты, наконец!"
Елена Ивановна (продолжала): "Ладно, мы слишком много времени уделили позору нашего  класса. Сегодня, в этот солнечный день, в одной из школ ученики написали несколько необычное сочинение на тему "письмо в будущее", потом выбрали лучшее сочинение и замуровали его в стенку школы, чтобы потом, в далеком 2017 году, в сегодняшний день, его наши потомки достали из заточения, и прочли, что хотели видеть в далеком 2017 году мы, и сравнили с достигнутым."
Иван: "Ну вот, допрыгались, Андрюша, только этого нам не хватало. Я так и думал, что нам поручат что-то такое, о чем никто ничего сказать не может."
Андрей: "Кутейщикова и Долькина - те напишут, можешь не сомневаться, и уже без конкурса понятно, чье письмо положут в хронокапсулу, а чье выкинут свиньям. Они же девочки, не курят, уроки не прогуливают, и всегда говорят то, что надо для очередной пятерки, а не то, что есть на самом деле. Вот и напишут, и их бред выберут, что если бы не партия и не Ленин.... Напишут, что через 50 лет у всех будет только любимая работа, женитьба только по любви и курить будут от учителей за Юпитер прятаться."
Елена Ивановна (услышав диалог на последней парте): "Давайте, ребята, ответим нашим товарищам, каким вы представляете этот день, только спустя пятьдесят лет. Это будет 2017 год. Не забывайте о тех великих свершениях, которые уже удались нашей стране, она не только изменила к лучшему отношения людей друг к другу, но и исправила саму природу. В темное царское время здесь свирепствовали эпидемии и суховеи. Благодаря титаническому и героическому труду нашего народа во имя будущего, ушло в небытье все это! Тяжелые эпидемии остановлены и истреблены навсегда прививками, развитием спортивного и здорового образа жизни, доступностью медицины для каждого. Искусственно посаженные лесополосы защитили нас от суховеев, оказалось, что наша земля при правильном разумном хозяйствовании может быть богатейшей житницей, а не приютом неграмотного босоногого голодного крестьянства, как это было в царское время. Если уже сейчас разумные люди, пользуясь реальными знаниями, а не библейскими сказками, сумели изменить саму природу к лучшему, то какие же только высоты и прелести наступят через 50 лет!"
Андрей: "Пока не забыл. Это долго говорить и не совсем логично, но очень давно, еще до школы по-моему, у меня как-бы сон был, что письмо открыть надо 31 августа 2018 года, это будет не простая дата. Почему - сейчас нормальнее, чем сон, объяснить не могу."
Иван поднимает руку.
Елена Ивановна: "Вань, скажи."
Иван: "Елена Ивановна, а почему вы считаете, что нужно посылать наше письмо в 2017 год? Притом мне Федя рассказывал, что одна школа уже туда письмо отправила. Давайте напишем письмо в 31 августа 2018 года."
Елена Ивановна смутилась, посмотрела на класс, и недоумевая сказала: "Вань, а почему по твоему мнению нужно именно в эту дату отправить наши видения будущего?"
Андрей поднимает руку: "Елена Ивановна, мой друг хочет сказать, что это будет очень интересно, потому что именно после этого дня начнется новый учебный год. По крайней мере будет повод ученикам прийти в школу за учебниками и помыть парты перед началом нового года."
Елена Ивановна: "Вань, а ты что скажешь? Ведь это твоя инициатива, но ты молчишь."
Иван: "Елена Ивановна, если честно, то я случайно выбрал эту дату, мне показалось, что в этот день произойдет что-то такое, что ответит нам, правы мы сейчас или нет."
Елена Ивановна: "Ребята, кто за?"
Класс переглянулся.
Дина (сидит за первой партой): "Елена Ивановна, почему мы должны слушать Ваню? Он у нас из двоек по математике не вылазит. Позор всего класса, опаздывает на уроки, месяц как перестал вообще прогуливать уроки, и даже курит."
Елена Ивановна: "Дина, он твой одноклассник, сейчас он имеет равное право голоса со всеми вами, потому что мы обсуждаем не математику и его поведение, а возможное наше общее будущее."
Дина промолчала, Елена Ивановна дала задание подумать над содержанием письма и на некоторое время покинула класс.
Елена Ивановна: "У меня опять проблема с Рюминым и его другом Граниным. Они хотят письмо в будущее отправлять не в 2017 год, а в 31 сентября 2018 года."
Федор Андреевич: "Что за бред? Вы в своем уме? То есть вы слушаете этих двоечников. Это всесоюзный проект! Так, Гранин по математике имел двойку в четверти, во второй - дела не лучше. Учительница математики говорит, что он просто ленив и не хочет напрягаться. Не в том дело, что предлагает Гранин, дело в том, что они с Рюминым вообще ничего из себя не представляют, чтобы их слушать. Я схожу к отцу Ивана, скажу, что он спит на математике и вечно срывает уроки, и линию партии."
Елена Ивановна: "Федор Андреевич, не педагогично приплетать к видению будущего успехи по математике."
Федор Андреевич: "Слушать двоечника и бегать ко мне с его тупыми предложениями тоже не педагогично. Елена Ивановна, идти на поводу этого товарища нельзя ни в коем случае, а вот простимулировать его математические огрехи ох как было бы легко.  Скажи ему, что если он математику подправит, то мы письмо отправим в его дату. Все-равно он не проверит, ведь не он же его отправлять будет."
Елена Ивановна: "Не честно это как-то. Хотя, его математика нам как-то сейчас ценнее."
Елена Ивановна вернулась в класс. Там шло бурное обсуждение того, что случится через пятьдесят лет. Дина и ее соседка по парте Катя пророчили установление советской власти в Африке и Бразилии, Светлана и Ирина наоборот возражали, что левый поворот ждет Западную Европу и США. По версии Кирилла было важным решение экологических проблем. Тихон грезил путешествиями по планетам солнечной системы. Заслышав шаги учительницы, шум утих.
Елена Ивановна вошла в класс и продолжила урок: "От урока осталось 15 минут, я вам раздам листы, и напишите кратко, что вы видите примерно через пятьдесят лет."
Некоторое время дети сидели спокойно, потом опять зашевелились, даже несмотря на присутствие учительницы в классе. Тема была очень живая и значимая в сознании учеников, потому сдерживать свои порывы и эмоции им было нестерпимо сложно.
Елена Ивановна: "Постарайтесь все-таки как-то уравновесить ваши фантазии. Не пишите совсем чудеса, мол покойников воскрешать научатся, но и не так обыденно, что все будет как сегодня. Постарайтесь как-то логически продолжить то, что сейчас."
Денис: "Немаловажно! На Кубе победил социализм, в Бразилии сейчас идет ожесточенная борьба коммунистической партии за счастливое будущее бразильского народа. А через 50 лет неизбежно там уже будет победа! Значит Бразилия тоже станет социалистической и протянет руку Родине Че Гевары, Аргентине…."
Иван: "Елена Ивановна, а все-таки как решили, когда откроют капсулу с письмом? В 2017 году или 31 августа 2018 года?"
Елена Ивановна: "Мы решили так, если ты, Ваня, исправишь в этой четверти математику хотя бы на тройку, то письмо откроют 31 августа 2018 года, а если нет, то в 2017."
Иван в ужасе упал на стул, поскольку в последнее верил меньше, чем в возможность воскрешения Ленина. Андрей потянулся к нему и принялся объяснять, что математика не так страшна, как она кажется, хотя доводы его на этот счет были ох как не сильны. Он сам все никак не мог написать контрольную по линейным уравнениям на оценку выше трех с огромным минусом, когда же речь зашла о квадратных уравнениях, ситуацию стало лучше не комментировать.
Зазвенел звонок, класс выскочил на перемену. Задача урока не была выполнена и Елена Ивановна пошла к учителю истории Алексею Павловичу просить позволить ей дописать с учащимися это самое письмо в будущее. Алексей Павлович, мужчина весьма строгий, гроза всего класса, партийный фанатик, имел очень сильное влияние на весь класс, как никто другой. Отказываться от проведения своего урока о войне с Францией в 1812 году он не собирался, потому, не особо заботясь о свободомыслии учащихся, строгим взглядом выдавил у класса их сочинения, которые за 10 минут урока поспешно собрал и унес в учительскую. Учителя истории боялся весь класс, а главное - учащиеся без особых пояснений сразу понимали, что он хочет увидеть на бумаге. Примерно так: "Во всем мире победит социализм, будет за двадцать лет полностью уничтожена безграмотность и нищета на всей планете, уничтожены все средневековое мракобесие церквей и прочих пережитков веков невежества и зачумленности человечества." На самом деле Алексей Павлович не особо любил космическую тему, что для его радикально-атеистического статуса было довольно странно, но меж тем имело место.
Ученики понимали, что зря они дотянули время до появления историка, при нем теперь свои соображения надо оставить, а писать только то, что нравится непосредственно Алексею Павловичу, а потому сильно сожалели, что растеклись мыслей по древу своих фантазий, а не взялись сразу за перо. Иван и Андрей прекрасно осознавали, что о дате вскрытия письма с Алексеем Павловичем даже намеками и жестами рассуждать не получится. Для них он был особый человек: после его уроков всегда следовала активная трепка и порка дома. Потому друзья выполнили обязаловку, положили на стол, и сели записывать рассказ о планах и проектах Наполеона за неделю до нападения на Россию. Урок закончился, дети тихо вышли, оставляя преподавателя заполнять журнал.

На перемене.

Иван: "Андрюша, а все-таки они нас не послушают. Письмо то откопают в 2017 году сегодняшнего дня, не верю я, что математика на это как-то повлияет."
Андрей: "Глупо даже говорить, особенно, если к делу историка подключили. Ты что, на самом деле поверил, что на нас кто-то даже посмотрит?! Слушай, а давай ка мы все-таки свое письмо напишем в будущее. Хорошо cпрячем…"
Иван: "Сейчас нам значит 15 лет и год сейчас 1967. В 2018 году нам будет 66 лет. Вполне доживаемо. Давай так, если я помру и не доживу, то письмо ты откроешь. Если наоборот, то я."
Андрей: "Идеально задумано. Слушай. А адресат у этих наших овец, типа Динки и Катьки, значит следующее поколение. А мы давай сами себе напишем."
Иван: "Согласен. В общем так, сейчас у нас физра, потом английский. Видится мне, что английский не особо нужен для будущего, все страны будут учить русский, как язык коммунистической классики. Ленин то труды на русском писал."
Андрей: "Точно. Тогда что? Махнем в библиотеку?"
Иван: "Конечно! Правда там может историк ошиваться, тогда вся затея пропадет. А сейчас пошли на физкультуру."
Андрей пошел на физкультуру, когда же от него отмежевался Иван, он не заметил.  Все его старания найти Ивана на уроке были тщетны. Футбол увлек Андрея и не дал продолжить поиск, пришлось включаться в урок.
Иван сидел в каком-то заброшенном всеми кабинете, где на полу стояли портреты Ломоносова, Менделеева и еще кого-то, и нервно теребил учебник по математике.
-"Не понимаю я, откуда берутся эти чертовы два корня и причем тут теорема Виета? - злобно орал Иван на свое непонимание: и еще этот чертов дискриминант откуда? Как же только легко было с линейными уравнениями, правда я с ними тоже двояков нахватал. "
Иван переписывал уравнение из учебника, начал считать "бэ - квадрат - минус - четыре - а - цэ". Результат не получался. Тогда он взял такие цифры для этих "бэ", "а" и "цэ", чтобы их было легко перемножать. Но дискриминант назло получился негативным и он прочитал, что такое уравнение не имеет корней. Физкультура прошла, на звон перемены Иван был злой, как никогда раньше, обычно все было наоборот: он никак не мог прийти в себя от счастья, что наконец то урок завершен и он не успел получить очередную единицу, но сейчас этот звонок на перемену имел для него противоположное значение. Сейчас он означал, что урок математики, где он, Иван, был одновременно и учеником и учителем, закончился, и скоро начнется другой, где его опять перед всем классом выставят примером худшего учащегося и влепят двойку. Собравшись, Иван взял другое "бэ", заведомо больше, чем "четыре-а-цэ" и получил дискриминант. Но теперь корень из него получался иррациональным.
-"Черт возьми этот английский и этого козла Андрея, тот, сейчас, никак в библиотеке уже" - сокрушался Иван.
Подобрав удобное "бэ", он нашел "нормальный" дискриминант, а через него - два корня и подставил их в теорему Виета. Он был счастлив! Все сработало! Иван побежал искать учительницу математики и показать, что он сам нашел корни и они работают по теореме Виета, но его встретил Андрей.
Андрей: "Ты где был? Почему на физкультуру не пошел? Из-за тебя команда нашего класса продула классу "Б". Жуть как обидно."
Иван: "Зато я квадратное уравнение сам решил. И может быть наше послание откроют именно 31 августа 2018 года, а не в 2017."
Андрей: "Так мы же договорились, что свое напишем. Подожди. Не понял! Ты, и решил квадратное уравнение?! По-моему оно не решаемо в принципе, а девочкам вроде Динки и Катьки ставят пятерки только потому, что эти две курицы сидят смирно и не шумят, как мы."
Иван: "Да, Андрей, решил, и ничего сложного в нем на самом деле нет, и тебе покажу как. Я бы хотел, чтобы насколько это было возможно, они нас послушали. Мы сами то, ну что мы напишем? Что через 50 лет табака море будет?"
Андрей: "Тебе это важно, ты и пиши. Я другое напишу. Вообще мне сегодня с тобой курить некогда, надо хоть букву послать в то время, когда все кругом будет, как говорят взрослые, экспоненциально лучше, чем сейчас. Ведь они, ты слышал, даже саму природу изменили к лучшему - болота осушили, где малярийные комары водились, да лесополосы высадили, чтобы суховеев больше не было."
Иван: "Экспоненциально, говоришь, откуда ты таких слов набрался? С трудом я верю, что что-то изменится, менять то с умом надо, а у нас праздник, когда тройбан по матеше. Знаешь, кто менять будет? Динка с Катькой, а у тех мозга меньше, чем у курицы, так наменяют, что мы вообще в лужу сядем."
Мимо проходила учительница по английскому,  Ирина Анатольевна, спешащая на урок.
Ирина Анатольевна: "Вообще-то сейчас урок будет, парни, а вы стоите и спорите, вместо того, чтобы повторять неправильные глаголы."
Иван: "Неправильные глаголы, мать ихнюю."
Библиотека провалилась с треском, и Алексей Павлович для этого не пригодился. Друзьям пришлось идти в кабинет, но там выяснилось, что неправильные глаголы не причем, а класс будет писать письмо в будущее на английском. Опять помещение наполнилось шумом, неправильные глаголы отошли на второй план, на первый же вышли "Зе фьюче анд зе спейс". Урок английского языка, можно сказать, не состоялся  вовсе, потому что тема очень горячо обсуждалась на русском языке и ни единого английского слова за весь урок так и не прозвучало.
Из класса доносились голоса:
-"Шесть лет назад случилось событие, равного которому не было все времена, которое существовало человечество!"
-"Гагарин облетел вокруг Земли, теперь хотя бы все поняли, что Земля круглая, а не плоская."
-"Ну то, что Земля круглая, это поняли очень давно, еще в шестнадцатом веке после плавания Магеллана, здесь важно то, что сейчас все передовое человечество нацелилось на Луну, прогресс идет семимильными шагами и Луна - это еще не предел. Лет пять и мы ее достигнем, а дальше идут Венера и Марс на очереди. Юпитер, Сатурн. А там могут быть инопланетяне, которые живут хуже нас, потому что застряли на эре отсталого капитализма, и мы им должны будем помочь преодолеть этот умирающий строй."
-"Да нет же, мы сначала должны решить земные дела. Очень жаль, но все еще очень много людей в Африке, Азии и Америке живут за чертой бедности, свадьбы играют не по любви, основываясь на расовых, национальных и карьеристических предрассудках, потому большинство семей там не счастливы, у детей нет денег ни на школу ни на больницу в случае болезни. Они там все голодные, вырастают не зная алфавита, и умирают от болезней, которые излечить можно в два счета здесь. Нужно ли нам идти в Космос, если еще здесь на Земле все так."
-"А почему мы должны сидеть в луже от того, что какие-то негры в Африке еще не доросли до таблицы умножения?"
-"Разве можно так рассуждать? Наши предки тоже, бабушки и дедушки, очень многие не умели ни читать, ни писать."
В классе начался балаган, перерастающий в драку, класс разделился на "космистов" и "землян", учительница едва держала ситуацию. Не спорили только Иван и Андрей, которые тихо, под шумок, собрали вещи и удалились, поняв, что шпаргалки с неправильными глаголами можно припрятать на ближайшее будущее.
Они ушли не курить, как о них подумал весь класс, осели в библиотеке, взяли по листку бумаги, достали свои ручки-пипетки и начали выводить на листках: "Сегодня настало утро 31 августа 2018 года. В этот солнечный день все люди счастливы, потому что даже в самых диких районах Африки уже торжествует социализм, нигде на планете нет больше рабства, работы по принуждению, все работают исключительно по желанию. Ушли в прошлое эпидемии, люди достигли ближайших планет и делают попытки достичь Юпитера и Сатурна. Теперь дети летают на экскурсию к Луне и Марсу на каникулах - троечники и хорошисты на Луну, отличники - на Марс, а двоечников возят в Африку, чтобы показать, как плохо они будут жить, если не исправят успеваемость."
Андрей: "Вань, не мало ли мы написали?"
Иван: "А зачем много? Главное, мы указали экскурсии на Луну и Марс как нефиг делать. А что еще? Писать это скукотище, что мы будем кормить голодных негров да индейцев? А потом всех животных вокруг."
Андрей: "Прав ты наверное, только вот мне все-таки не верится, неужели через 50 лет, мы слетаем все на Луну по нескольку раз. Хотя… еще десять лет назад говорили, что вылететь с планеты невозможно, некоторые еще не совсем верили, что Земля не плоская. Им все кажется, что над Землей - Рай, а под нею - Ад."
Иван: "Ты только при историке эти слова не произноси. Он их в одну колонку с благим матом поставил. Сейчас слово "ангел" страшнее звучит, чем слово из трех букв. Если ты его произнес, то обязательно должен в историческом контексте. Иначе ты - изменник Родины, поборник фашизма, жалкий пережиток капитализма и прочего исторического мусора."
Андрей: "Скажи лучше, где мы письмо спрячем."
Иван: "Давай на окраине города, там старая полуразрушенная церковь. Уж она всяко никому не нужна, туда сейчас вообще никто не ходит. А на снос деньги нужны. Когда надо строить новые больницы, школы и детские сады, нет денег и времени на эти дурдомы. Даже разбирать их."
Андрей: "Согласен, значит наше письмо будет в развалинах церкви припрятано?"
Иван: "А где же?"
Андрей: "Представляю что скажет историк, когда нас застукает, как мы ходим письмо проверять, не потерялось ли. Когда увидели меня курящим шума было очень много, когда меня найдут у заброшенного алтаря и увидят, что я наклоняюсь по нескольку раз, чтобы на банку с письмом посмотреть, такой трезвон поднимут. Что я самое отсталое тупое невежество и мракобесие, которое все передовое человечество назад тянет…"
Иван: "Не мели, церковь то мертвая. Брошенная всеми и забытая, там служба с времен гражданской войны не идет. Потому все путем будет. Город ее забыл, ну кто туда кроме нас ходить будет?"
Друзья пошли с письмом к развалинам церкви. Трудно поверить, но на самом деле посещения этих заведений в то время снизились до самого ничтожного уровня, никто, кроме очень малочисленной горстки стариков не проявлял интереса к православию или какой-либо иной религии. И если они и посещали храмы, то не развалины, а еще действующие. Качество жизни было очень убогое, но стремительно росло и этот рост становился заметен изо дня в день, а потому Бог не особо был интересен со своим загробным царством народу. Люди верили в себя, свои успехи, свои свершения. Мало того, вера в Бога имела политико-идеологическую окраску, что неминуемо записывало в "далеких от партии", а потому с построением карьеры где-либо совершенно не стыковалось. Не без идеологической подоплеки обильно освещались лишь те открытия в науке, которые каждый раз обрушивали утверждения верующих, что создавало базис для доказательства недальновидности, невежества и отсталости посетителей церковных богослужений, а потому их деятельность была далека от приветствия среди населения.
Друзья шли. Слышалось пение "потому что мы пилоты…" Урок английского был в расписании на этот день последний, потому учителей их исчезновение не особо озадачило и взволновало, тем более они были теми, от кого прогул не был особой неожиданностью.  Меж тем день клонился к вечеру. Подойдя к развалинам храма, школьники спустились к тому месту, где стоял алтарь. Там они увидели странного старика, который им не советовал идти в какой-то коридор. Естественно они его не послушали, оставили письма вблизи алтаря в железной коробке и пошли по этому коридору. Все стемнело. Странно, но в самом туннеле они увидели вход куда то еще. Все стихло.

2018 год

Очнулись школьники от колокольного звона. Андрей неловко лежал в луже прямо в нескольких метрах от церковного дворика, Иван же материализовался из воздуха чуть по удачнее - тоже на грязи, но она была несколько на его месте посуше. Несколько осмотревшись по сторонам, друзья тупо глядели на крестный ход. До сей поры подобного они никогда не видели, потому смотрели на происходящее с огромнейшим удивлением.
Андрей: "Слушай, ну мы и идиоты. Посмотри на церковь, где мы письмо спрятали. Вань, ты узнаешь, где мы вообще находимся. Это же ты мне говорил, что храм реставрировать не будут?"
Иван: "Своим глазам не верю. Это что, идет съемка исторического фильма? Что вообще тут происходит?"
Андрей: "Погоди, не более, чем на 5 минут мы упали в эту чертову лужу…"
Иван: "Ты угодил и штаны замазал, дома опять отцовский ремень лопнет."
Андрей: "Да заткнись ты, тупица, и не ставь из себя Бога, что сам в более сухое место свалился. Не перебивал бы, а слушал! Пять минут назад тут вместо церкви развалины стояли, ты хоть мне врать не будешь, что не видел?"
Иван: "Своими зеньками видел…"
Андрей: "И что мы видим - ухоженная огромная церковь. Ничего не понимаю, значит, то, что мы видели до момента падения, все…."
Иван: "Хочешь сказать, мы куда-то провалились, в другой мир? Как в фантастических рассказах?"
Андрей: "Не знаю, но тут что-то очень не наше, священники съезжаются на машинах, таких, которых мы никогда не видели. Пошли прочь с дороги."
Иван: "Слушай, странное что-то происходит. Такое чувство, что в городе траур по очень какой-то значимой персоне, вроде Ленина или Сталина. Только вот причем тут эти папы римские, хоть убей, не понимаю."
Андрей: "Выглядит очень недобро, говорят вроде на нашем языке, но они нам явно чужие. Пошли прочь от народа, пока мы на что не нарвались."
Иван: "Может нас в какую Абиссинию отвезли, чтобы мы увидели как плохо быть невеждами и двоечниками?"
Андрей: "И прогульщиками, и курящими."
Иван: "Ничего себе! Двуглавый орел с тремя коронами, смотри на машине царский герб России! Смотри, орел тот еще полбеды, вывесили российский триколор, тот что до революции был."
Андрей: "Офигеть! И где наш Алексей Павлович? Вот бы ему показать. Не понял, так что, царизм вернулся?"
Иван: "Андрей, тут сто процентов идет съемка исторического или фантастического фильма, по другому я происходящее истолковать просто не могу."
Мимо проходил мужчина, по выражению лица явно не в духе. Увидев парней, резко махнул рукой и прибавил шаг. Несколько погодя раздалась мелодия, очень похожая на какой-то гимн, исходящий от того самого мужчины. Тут он выхватил из кармана мобильный телефон, приставил к уху и начал орать: "Эти фашисты нам хотят навязать украиньску мову, русских детей воспитать фашистами и педерастами."
Иван увидел телефон и подбежал к мужчине с просьбой показать ему приборчик.
-"Малой, ты что, совсем опух, гей обдолбанный. Что надо? Никогда не видел, или на дозу наркоты продать хочешь?"
-"Дядь, клянусь Лениным и Сталиным, никогда не видел. Еще и музыку играет."
Руки неловко тянулись к аппарату. Мужчина резко двинул: "Отвали, блин, скотина обколотая. Наркоманов, блин, развелось. Без тебя тошно."
Иван стоял, открыв рот от удивления. Он понял, что безопаснее всего говорить с Андреем, а другие все какие-то странные и непонятные. Никогда подобного отношения к себе он не видел, не говоря уже о услышанных от дяди слов; до сей поры взрослые всегда на подобную просьбу ему показывали интересный объект, и даже рассказывали ему, зачем он им нужен.
Иван: "Андрей, кем он меня назвал? Каким-то "геем" и "наркоманом"? А это кто вообще такой, этот "наркоман"? Да и "гей" тоже."
Андрей: "В трубку он кричал еще слово странное, "педераст" какой-то. Это еще что за зверь?"
Иван: "Я слышал это сокращенно передовое дело развития сталинизма, вроде того."
Андрей: "Тогда не вяжется вообще. Что он молол. Пошли спросим, что это у него за прибор."
На вопрос показать телефон последовал резкий удар ногой обоим. Посыпался новый для друзей лексикон и дядя удалился.
Иван: "Этот козел потерял карманный календарь, сейчас получается 2018 год. И как ты думаешь, что на календаре? Посмотри, тот самый храм, в развалинах которого мы письма оставили, только сейчас он блестит получше  чем дом пионеров."
Андрей: "Лица у людей очень не счастливые, смурные какие-то, разговаривать никто с нами не хочет. Песен в городе не слышно. Куда мы попали? Нет даже физкультурника с его учениками. Вань, ни с кем не говори, а только слушай, что говорят. Подойди к ларьку."
Иван: "Ты что, рехнулся? Тут явно траур, а тебе веселье подавай. Хоронят кого-то очень значимого, причем со всей этой поповщиной. Как бы не царя."
Андрей: "Какого царя? Революция то сколько лет назад была?"
Иван: "Ну коммунистов то с попярами всяко не хоронят. Поди послушай у здания банка, там вроде "Банк" написано."
Ребята разошлись. Иван стоял у ларька и слышал: "Убили проклятые, взрывом. Как же только все получается. В открытом бою трясутся выйти, а вот взорвать пожалуйста."
Иван не выдержал: "Тетя, кого убили?"
Перед ним в ларьке сидела женщина немолодых лет, на груди у нее была табличка "Д. Кутейщикова".
Женщина: "Смотри, он что, придуряется? Весь город об этом говорит. Наверно на мове воспитанный малолетка."
Другой голос: "Да то наркоман, он у Ивана Петровича мобилу отнять пытался. Он не один, тут неподалеку его дружок такой же гашенный ходит. Вот уродов то воспитали...еще из под земли не видно, а уже целый набор наркоманий."
Иван убежал поспешно искать друга. Из всего он сообразил, что "наркоман" - это какой-то умалишенный дебил, который всегда ничего не знает и у всех все назойливо спрашивает, причиняя тем самым лишь неудобства и побуждая к агрессии.
Андрей же сначала забрел на кладбище, где обнаружил по именам судя могилы своих родителей и учителей, а потом двинул туда, где по идее должна была быть их школа и клуб по интересам. Если церковь вся сияла на солнышке, то вот здание клуба по интересам было найдено просто в ужасном состоянии, как и школа. Тот некогда счастливый дом с радостными криками школьников, что-то выигравших на викторинах по химии или астрономии, был похож на переживший обстрел из мощных орудий. Вход был закрыт и дверь подперта ящиками с каким-то непонятным содержанием. Справа здание было совсем разрушено, как будто по нему был нанесен артиллерийский удар, но меж тем ремонту не подвергся. Слева же была нарисована мелом стрелка и небрежно краской написано "вход". Общее состояние постройки было просто ужасно, грязное, очень долгое время явно без ремонта.
Андрей двинул по указанию стрелки и наткнулся носом на огромную статую Гагарина, небрежно торчащую из земли, сильно напоминая древнейший памятник индейцев майя со страниц учебника по истории, который он по непонятной случайности недавно листал. Памятнику первому человеку, вышедшему в Космос, внимания тоже особо не было, он стоял весь в пыли и крайне небрежно торчащим из земли. Зато наметилась тонкая тропинка в один из входов, который казался обитаемым. Послышалось радио, причем его голос нарастал по мере приближения Андрея к тому месту, что указывала стрелка. Из радио доносился  несколько грубый голос. Он излагал стихотворение, однако Андрей его слышал отрывочно ввиду завывания ветра и хлопания дверью от сквозняков. Тем не менее расслышал он очень четко "Слышал легенду будто когда-то, Нашу страну населяли гиганты. Будто бы жили Странной судьбою: Были готовы к работе и к бою". Строки этого стихотворения с полуразрушившимися от времени изображениями на стенах создавали особую видимость наблюдения самых немногочисленных остатков какой-то древней высокоразвитой цивилизации на фоне довольно странной скудной на светлые свершения современной жизни. Проходя еще дальше на звук радио перед путешественником во времени открылась какая-то контора, там горел свет и Андрей услышал разговор:
-"Мне, пожалуйста, палочку памяти в 16 гигабайт и телефон, китайский, вроде самсунга."
-"Все вместе будет стоить...вы будете платить в гривнах или рублях? В общем в рублях это все вместе около двадцати тысяч. Ну вы же выбрали новый телефон, хотите дешевле, берите тогда б/у, здесь у меня разные есть."
-"Нет, спасибо, я согласна."
-"Двадцать тысяч рублей, - прошептал про себя Андрей: ей богу до этого таких сумм не слышал."
(Меж тем радио продолжало: Шли от колхозной Луковой грядки К Олимпиаде, Афгану, разрядке. Шли сквозь шаблоны И трафареты, Шли, за собой увлекая планету, Кровью писали Добрую сказку. Даже ошибки их были гигантски…)
Андрею стало интересно и он входил в помещение конторы все дальше и дальше. Там стояла женщина средних лет и все рассматривала свое приобретение. Андрей сканировал взглядом все помещение, на столе стоял какой-то экран с меняющимися картинками, напротив которого сидел мужчина, довольно неспортивного телосложения, заметно полноватый и не особо веселый. Над столом, за которым сидел этот мужчина, на стене были выцветевшие от времени какие-то рисунки, среди которых Андрей разобрал космическую ракету, размытый и выцветевший портрет Гагарина и стершиеся от времени надписи "12 апр..я 1961 г…  чел….ечество...первый...." Роспись стены выглядела столь же древней, как и тот памятник Гагарину, на который он наткнулся при входе в офис. Но вот - над головой мужчины иконка с горящей лампадкой.
(Радио: "Верили, веру В сердце лелея, В непогрешимость речей с Мавзолея, Знали, что правы Серп их и молот, Знали, что мир лишь на время расколот…")
-"Товарищи, да это же ведь зал астронома-любителя!"
Женщина: "Что он мелет?"
Мужчина: "Слышь, малой, за чем пришел? За флешкой или за симкой, без родителей тебе телефон не продам."
Андрей стоял, дивясь на все увиденное, не понимая вообще ничего. Он изучающе осматривал взглядом все вокруг, продолжая качаться от неведения.
Мужчина: "Малой, я тебе говорю. Давай, скорее, пожалуйста, выбирай."
Женщина: "Вась, да ты что, не видишь, да это же наркоман забрел, выстави этого урода, пока чего не стянул."
Василий: "Ира, да уже сам вижу. Ну что, чертенок, флешь не менее 1000 рублей, могу за 700 продать. Или у тебя гривны?"
Андрей: "У меня мало денег, только три рубля бумажные и 25 еще."
Василий: "Не понял, чего ты пришел мне голову морочить, раз денег нету?!"
Ирина: "Странный какой-то. Когда я сказала "наркоман", то пошутила, а тут конкретно не мира сего человек."
Андрею меж тем понравилась какая-то черненькая палочка, он ее взял и резво двинул к Василию. Радио досказывало стихотворение, как бы подчеркивая наблюдаемое в офисе: "Их же потомки Прячутся робко, В затхлой тиши кабинетных коробок, Мыслят стандартно, Далью не бредят, Сводят безжизненно с дебетом кредит, Мелко мечтают, Думают редко...В них ничего не осталось от предков."
Василий: "У тебя старая допотопная флеш, на один гиг. Ну хорошо, двести рублей."
Андрей: "Слушайте, мне утром батя только 28 рублей дал."
С этими словами он достал из кармана свежие советские банкноты в 3 рубля и четвертак. Ильич с 25-рублевки тупо смотрел на Василия, только что приземлившись на стол.
-"Да он издевается над нами! Да это же больной обколотый наркоман, или ворюга под идиота косит! Проваливай отсюда, пока полицаям не сдал!"
Поняв очень неладное, Андрей в ужасе бросил деньги и черную палочку и бежал подай Бог ноги. Еле отдышавшись, он увидел Ивана и рванул ему навстречу. Подбежав к Ивану, Андрей остановился. Несмотря на большое желание поведать Ивану увиденное, он не знал с чего начать. Потому начал мямлить и издаваемые им звуки друг понять не мог.
Иван: "Ты то где побывал, что членораздельно ничего рассказать не можешь."
Андрей: "На кладбище (немного приходя в себя)...наша школа…клуб по интересам."
Иван: "И шо там на кладбище? Свою могилу что-ли нашел?"
Андрей: "Хуже, я на заброшенный памятник Гагарину налетел, по-моему он даже внизу расколотый. Вань, где наша школа была и кружки по интересам проводились, там сейчас развалины стоят. С одной стороны в клубе по интересам открылся магазин, где продаются какие-то маленькие аккуратненькие палочки, в один гиг и более. И стоят они там минимум 500 рублей, не меньше.
Иван: "Ты что мелешь? Аккуратненькие палочки за 500 рублей? Ты головой ударился? Ты хоть раз слышал такую цену?"
Андрей: "В гривнах тоже платить можно. Только вот мои 28 рублей там так и остались. Их увидев мужчина, сидящий там у прилавка, и озверел, обозвал меня наркоманом и выгнал с магазина. Конкретно увидев мои рубли заорал, что я над ним издеваюсь. Совсем ничего не понимаю."
Иван: "Я тоже, но рассказать мне ничего кроме бреда, подобного твоему, нечего."
Андрей: "Мужчина сидит возле какой-то доски, на которой постоянно меняются цветные картинки, сзади от его стола стена с изображенным на ней портретом Гагарина, космическими ракетами и стершиеся сбитые надписи. Мол 12 апреля 1961 года...и все это совсем без ремонта, ободрано и грязно. Вместо нашей школы стоят вообще развалины, как в учебнике по древней истории. Над головой у мужчины икона была, где женщина с ребенком, не знаю, как называется, и лампадка со свечкой там горела."
Иван: "Ох да, добавить нечего. И мужчина тоже хмурый."
Андрей: "Вань, не хмурый он был, относительно. Просто я, по его комментарию судя, "наркоман". Здесь на кладбище я нашел могилы наших учителей, директора школы. Они все поумирали где-то около 1987 года. Недалеко были найдены и могилы родителей. Значит это правда, что мы оказались в будущем. Да плюс еще стихотворение из радио."
Иван: "Какое стихотворение?"
Андрей: "Вот то я его запомнил, у меня всегда за стихи двойки были. В общем смысл его таков, что когда-то давно эту страну населяли гиганты. Мечтали они об Арктике хмурой, звездах над Байконуром. В общем верили речам с трибун мавзолея, то есть ты понимаешь о ком стих?"
Иван: "Тогда это о нас, ведь это мы с тобой двоечники круглые, а большинство то вокруг нас только и думает, шо о звездах, Динка, к примеру."
Андрей: "Так вот! Это говорится в стихе о их предках, а потомки то, то есть те, кого мы сейчас видим вокруг себя, прячутся робко в затхлой тиши кабинетных коробок, мыслят стандартно, далью не бредят. В общем, в них ничего не осталось от предков."
Иван: "А стишок то ты выучил все-таки. Слушай, это же письмо будущего в прошлое! Темного будущего в светлое прошлое."
Андрей: "Как хочешь назови, но конец стиха в душу запал. Глядя на все это, злого мужчину, его контору, развалины школы и древние фрески на стенах с Гагариным, подставку для иконы в том месте на стене, где Коперник был нарисован в наше время. Вань, однозначно, мы оказались в будущем, там, куда писали письмо."
Иван: "Да уж, светлым оно явно не оказалось. Люди недружелюбны, говорят надрывно и презрительно, сквернословят так, что мы с тобой вообще божьи одуванчики. С твоих слов: школу и клуб астрономов-любителей закрыли и забросили, похоже даже и обстреляли."
Андрей: "О да... В зале, где собирались любители космоса теперь магазин пристроился, где взрослая дама за палочки тысячи отдает. Мало того, кого то очень значимого совсем недавно убили взрывом, весь город скорбит."
Иван: "Партийного лидера? Только вот не пойму, если бы партийного лидера, то не было столько попов вокруг. Хрень какая-то. В общем так, все очень сильно изменилось. То, что мы писали в сочинениях - вообще мимо пошло. Союза больше нет, теперь украинцы и русские между собой враждуют, быть русским - значит быть православным. Атеизм все забыли, и полная мишура: георгиевские ленты, которых мы никогда не видели, православные кресты и иногда появляются красные флаги, но их очень редко достают, по сравнению с нашим временем. И поверь мне, очень мало где увидишь скульптур и портретов Ленина, о Сталине вообще молчу."
Андрей: "Вижу сам. Кстати я, наконец, узнал, кто такой наркоман."
Иван: "И кто это?"
Андрей: "Это вот знаешь пьяниц и курящих. Так вот, алкоголь и табак - это еще мелочи. Эти идиоты здоровыми либо пьют лекарства, либо вдыхают газ, либо даже уколы делают, чтобы помутился рассудок. Им такое состояние нравится, ну как когда алкаш очень много выпьет, только еще дурнее раз в тысячу. И это самое имеет ряд особенностей, они дуркуют в тысячи раз крепче, чем от водки, мало того, не дурковать они уже долго не могут. Если наркоман долго не дуркует, то начинается ломка - другая крайность. И тогда чтобы ломки не было, они спокойно убивают, грабят, крадут, выносят деньги из дома...потому их все презирают и ненавидят."
Иван: "Не понимаю, а зачем они это с собой делают?"
Андрей: "Ну а курим мы зачем?"
Иван: "Да, не весело. То есть в тысячу раз хуже, чем табак и водка. Хорошо же оно, светлое будущее."
Андрей: "Ну и про педераста я узнал. Тут передовым делом развития сталинизма вообще не пахнет. Это акт изнасилования, только обычно мужчина женщину насилует, а тут мужчина мужчину."
Иван: "Что?! Ты в своем уме? Это же как? Мужчина то ведь не женщина."
Андрей: "Я сам знаю, что мужчина - это не женщина. Так вот, по собранным слухам, в Англии, Германии и по-моему в Испании, сейчас мужчина может замуж выйти за другого мужчину, а женщина - жениться. И им тогда из приюта даже детей дадут как молодой семье."
Иван: "Бред. Ты что, совсем опух? Меня за дебила держишь?"
Андрей: "Тут в Киев из Германии какой-то важный замужний мужчина приехал с мужем и они жестоко осудили, что здесь нельзя таким парам, как они, ни в церкви венчаться, ни детей из приюта брать."
Иван: "Мрак! Такого и в истории никогда не было."
Андрей: "Ну ты ее и не учил, если быть честным."
Иван: "Ничего себе. Это значит, партии больше нет, а есть какая то несуразная каша в головах, из религии, истории и полного сумасшествия."
Андрей: "Назад бы в прошлое, я уже вижу очень зря мы про Луну и Марс писали."
Иван: "Про Африку и Америку тоже. Вся история наперекосяк пошла. Я вижу, что загнили как раз мы, а не запад."
Андрей: "Неправильно ты видишь, тут что-то сложнее, но нам это не понять. В общем так, флаг тут уже не красный, а триколор, черно-сине-красный. Воюют они с теми, у кого желто-синий, называются Донецкая Народная Республика. Не понятно, вроде их Россия поддерживает, а Украина - наоборот, их врагов."
Иван: "Россия?! СССР, значит, совсем канул в века. Интересно, когда он дуба дал? Мы хоть школу закончить успели?"
Андрей: "Судя по тому, что на могиле историка звезда, а не крест, так после 1986 года. Других ориентиров у нас нет. Да уж, по Марсу пройдем когда-нибудь…"
Иван: "Не знаю, как тебе, а мне очень уже захотелось назад, в прекрасное прошлое. Когда всей этой несуразицы не было."
Меж тем, ребята не ошиблись, это было 2 сентября 2018 года, в городе проходили похороны главы непризнанной республики, Александра Владимировича Захарченко. В городе было очень неспокойно, на прощание с погибшим собралось очень много людей. Они перекрыли улицы. Постоянно отделяясь от собирающегося народа, Андрей и Иван не знали, что им делать дальше. Присоединяться к процессии им не хотелось, ведь ни подвигов покойного, ни обстоятельств его гибели они не знали. Собирающиеся на улицах люди с ними на контакт не шли, постоянно обсыпая лишь прозвищем "наркоманы". Путешественники во времени не могли себе соотнести с этим народом. Огромный крест впереди в руках священников, непонятная мишура из символик отталкивали ребят и давали понять, что исторический процесс полностью обошелся без советского наследия, по крайней мере того, чему их учили в школе. Голоса людей доносили совсем не приятную друзьям реальность. Оказалось, что ДНР теперь мятежная часть Украины, желающая перейти к России. Украина насильно пытается навязать свой язык всем жителям и призвать на помощь США и страны западной Европы, которые каким-то образом создали союз между собой. Советского не стало, а у них создался. Территории бывшего СССР имеют примерно одинаковые проблемы: умирающая или уже умершая промышленность, глубокая религиозная и этническая разрозненность народа и крайне агрессивное отношение людей друг к другу, собственно, на основе этой самой религии и этнической принадлежности. Собственно, несмотря на то, что они были весьма не самыми прилежными учениками, им 2018 год очень сильно напомнил то, что они слышали о проблемах развивающихся стран Африки, Америки и Азии. А главное, за все это время ни разу не упомянуто слово "космос", зато слова "наркоман" и "педераст" они слышали намного чаще, чем следовало. Идти на контакт с кем либо не получалось, потому что через несколько слов ребятам клеились ярлыки наркоманов, выродков-предателей, "пятой колонны". Единственное, что им хотелось, вернуться назад в свою эпоху. Из открывшегося их взорам будущего они ничего прихватить с собой не желали. Даже мобильные телефоны у них ничего, кроме отторжения не вызывали. Только как пройти обратно в тот туннель, ребята не совсем понимали.
Иван: "Слушай, значит мы сюда попали через коридор, который шел от алтаря той заброшенной церкви."
Андрей: "Да, только вот ныне эта церковь отнюдь не заброшенная и к алтарю тебя никто не пустит, по моему в ней и того павшего героя отпевали."
Иван: "Последнее не знаю, но нам в этой дурацкой эпохе уж точно делать нечего. Лучше умереть, чем жить с этими дикарями в этом безобразном мире, мире, где мы и наш мир забыт и растоптан теми, у кого мужчины могут выходить замуж, а женщины жениться. В мире, где люди не хотят друг друга видеть и главная профессия называется "бизнесмен". Нам с этим миром не по пути."
Андрей: "Полностью согласен, хоть и не совсем понял, кто такой бизнесмен."
Иван: "Потом объясню. В общем, это просто торгаш, который купил дешево, а народу продает дорого, зарабатывая на том, что красиво обернул, или доставил к постели."
Андрей: "То есть паразит и мошенник по нашему."
Иван: "Да, наши партийные бы за это на куски порвали, как и педераста с наркоманом. Теперь же это свет общества, к ним клеят только самые добрые слова. Это мы теперь - предатели, наркоманы и пятая колонна."
Андрей: "Надо проваливать отсюда, пошло оно к черту это проклятое будущее. Давай сходим на кладбище, посмотрим, в каком году мы померли. Я там был, но посмотреть на могилы не догадался. Или же нам пришлось доживать в этом тухлом мирке."
Иван: "Наверно да, только могилы учителей я тогда нашел на кладбище, директора школы и наших родителей."
Андрей: "Да, не весело. Но все-равно пошли. Донецку 2018 года мы не нужны."
Иван: "Там спокойнее будет. Похороны, как я понял, не на том кладбище запланированы."
Андрей: "Слушай, твоего батьку Петром зовут."
Иван: "А что?"
Андрей: "Тот мужчина, у которого ты пытался попросить телефон - его зовут Иван Петрович, лицо его на твое очень похоже, только вот взрослое, и как у всех тут очень смурное и недоброе. И лет ему за 60 уж точно, не меньше."
Иван: "Значит то был я с телефоном, только естественно попавший в эту дурную годину?"
Андрей: "Да, именно!"
Иван: "То есть через 50 лет мы окажемся в этом порожняке?"
Андрей: "Именно, причем нам будет казаться, что мы все делаем правильно и логично, но на самом деле наше поколение спустит до нитки все наследие нашей истории, все завоевания отцов и дедов, забудет космос и науки, погрязнет в самом отсталом религиозном и этническом мракобесии. В общем все то, что так лихо мы клеили отсталым народам Африки и Америки, станет нашей реальностью."
Иван: "Не продолжай, без тебя тошно. Быстрее бы в тот коридор. Больше я к той проклятой церкви и ногой не подойду, чтобы раньше времени опять в этот смердячий год не попасть."
Андрей: "Письмо то ты наше нашел."
Иван: "На черта оно приснилось, ничего общего с этим временем иметь не хочу."
Не дойдя до кладбища, Андрей оступился и упал в какую то яму, его хотел задержать Иван, но тоже оступился и полетел вместе с ним.

Возвращение

Великое Стихотворение из Будущего

-"Вань, где мы?"
Андрей: "Что за наваждение? Слушай, я опять оступился и упал в какую-то канаву, да, именно так и было."
Иван: "Посмотри, куда же та церковь нарядная подевалась? Опять вместо ее развалины."
Андрей: "Слушай, что-то тут вообще недоброе происходит, пошли отсюда, пока в гости к Наполеону еще нас не занесло."
Иван: "Чего доброго еще к Ивану Грозному, то вообще смерть будет."
Андрей: "Но ты же ведь помнишь, что мы видели? Или ты теперь скажешь, что я вру или дуркую? Похороны главы непризнанной Донецкой Республики ДНР. Его убило взрывом, а из Германии, понимаю, в Киев приехал вообще...ладно."
Иван: "Смотри, тут Кутейщикова, этой то козе что тут делать?"
Дина: "Андрюша, вставай! Прогулял, значит, английский и физкультуру, валяешься в грязи носом, как свинья, и чушь порешь. Ну какие сегодня похороны, сегодня праздник! Торжественное выступление профессора астрономии в нашем клубе НЛО."
Андрей: "Взрывом убило главу непризнанной Донецкой Народной Республики, Захарченко. Вань, подтверди!"
Иван: "Много людей, траур сейчас в городе. Траур!"
Дина: "Еще один идиот. Ребят, стыдно так жить. В нашей стране первый человек в мире вышел в космос, а вы прогуливаете уроки, курите, валяетесь в грязи, как больные и несете какой-то бред про похороны."
Дина помогла ребятам встать и пошла по направлению к школе. Иван неловко подковылял к Андрею, взял его как раненого в ногу товарища, видя, что он больно оступился, и подвел к скамейке, на которую оба уселись.
Иван: "Нога болит, ты вроде оступился?"
Андрей: "Забей, то мелочи. Голова больше болит. Значит как там? Мелко мечтают, Думают редко...В них ничего не осталось от предков."
Иван: "Вот именно. Что нам теперь со всем этим делать? Там значит развалины школы, клуб со спекулянтом и оседлавшая народ церковь, тут же развалины церкви, цветущая школа и дом пионеров, куда профессор астрономии иногда заезжает. А торгаши все лес валят, ему за тысячу рублей такую гиговую палочку сделают в Сибири, что пожалеет, что родился."
Андрей: "От недостатка Хлеба и мяса Бредили Марксом, Победой и Марсом, Снежной тайгою, Арктикой хмурой, Яркими звёздами над Байконуром, Пламенем жарким,Бездной бездонной…Строили шахты, плотины и домны. Слушай, вот как к Чадаеву на урок литры выучить, так в голову не лезет, а это как-то логично. Даже пошлый стишок про алладина - разбойника забылся."
Иван: "О да. Только к этому вот краснознаменному миру он очень слабо стыкуется. Смысл его не понятен."
Андрей: "Вань, все мне теперь не понятно, вообще все. Где она правда то? Родились мы вроде в мире понятном, верили в труды Ленина и Маркса, непогрешимость речей с мавзолея, вдруг оно ковть, и совсем другой мир. Этого нашего как не было, и пап римских шеренга, несущих огромный крест из храма, разгромленный дом пионеров и школа, похороны Захарченко...и из мира этого не выйти. Так где же она реальность? Здесь, а то был - просто сон, или там мы уснули и сейчас мы во сне пребываем?"
Иван: "Наркоман ты колотый и лох горелый."
Андрей: "Да, но таких слов тут никто не знает, скорее скажут, что мы на солнышке перегрелись и от того дуркуем. Давай утрясем лучше увиденное, как-то подгоним по тому, что вокруг, чтобы совсем на лечение в институт мозга не влететь."
Иван: "Подгонишь тут, оно само из души лезет теперь."
Андрей: "Тем не менее пошли по домам, слушай. Прогуляли мы инглиш и физру, нигде не были. Ну гады мы такие, балбесы бестолковые."
Иван: "Все пошли."
Утро следующего дня началось с урока литературы. Учительница вызвала Андрея к доске, так и не дав ему опомниться.
Елена Ивановна: "Меня пронимает космическое счастье, я даже не представляю себе, насколько хорошо будет жить человек, которому придется читать ваше письмо. Он будет смеяться над прогулками по Луне и Марсу, потому что обязательно через 50 лет что-то свершится такое, чего мы сейчас не замечаем, и за партами меж вас уже будут сидеть не только негры, но и инопланетяне, детки с других планет, которые либо родятся у нас, либо прилетят к нам и сочинения будут писать о  своих планетах… Ну а сейчас, прошу, Андрей к доске! Давно обещанный стих "К Чадаеву"".
Андрей, весь в волнении, даже не отдавая себе отчет, начал по непонятной причине вещать:
"Слышал легенду, Будто когда-то
Эту страну населяли гиганты.
Будто бы жили Странной судьбою:
Были готовы к работе и к бою,
От недостатка Хлеба и мяса
Бредили Марксом, Победой и Марсом,
Снежной тайгою, Арктикой хмурой,
Яркими звёздами над Байконуром,
 Пламенем жарким,Бездной бездонной…
Строили шахты, плотины и домны.
И заблуждались, И побеждали.
Ждали гостей из немыслимой дали.
Сквозь канонаду Бойни кровавой
Мчались, чтоб рухнуть в высокие травы,
В снег почерневший, В воду и в глину...
Алый свой флаг вознесли над Берлином.
Шли от колхозной Луковой грядки
К Олимпиаде, Афгану, разрядке.
Шли сквозь шаблоны И трафареты,
Шли, за собой увлекая планету, Кровью писали
Добрую сказку. Даже ошибки их были гигантски.
Верили, веру В сердце лелея,
В непогрешимость речей с Мавзолея,
Знали, что правы Серп их и молот,
Знали, что мир лишь на время расколот,
Что не навечно Боль и печали...
Но измельчали. Увы, измельчали…
Их же потомки Прячутся робко
В затхлой тиши кабинетных коробок,
Мыслят стандартно, Далью не бредят,
Сводят безжизненно с дебетом кредит,
Мелко мечтают, Думают редко...
В них ничего не осталось от предков."

-"Что за бред? - завопила учительница: ты что несешь, дебил! Сел на место, КОЛ!"
Андрей как назло продолжал все складнее и складнее.
-"Это в тебе ничего не осталось от предков, мерзавец! Заткнись! Сел на место! Дневник! Родителей в школу немедленно! К директору оба!" - истерила учительница.
Причем тут Иван, не понял никто, только с помутившимся от злобы рассудком учительница. Но очень скоро уже оба оказались в кабинете директора школы.
Высказанное Андреем большинству было вообще не понятно, сначала учительница решила, что нерадивый ученик просто решил дерзко сорвать урок и начал травить какие-то подзаборные глупости с далеко не всегда цензурной лексикой или хитрыми намеками. Потом до нее дошло, что все не так просто, стихи вовсе не те, что надобно изживать из молодежного фольклора, но вот их содержание явно в дух времени никак не укладывается. Если начало можно было еще как-то осмыслить, то почему же такой конец. И вообще непонятно, откуда два наихудших в классе ученика его взяли. Сами сочинить они вряд ли были способны, никак литературными успехами похвастаться они не могли.  Стало быть какое-то диссидентское направление, только какое? Вблизи ничего подобного нет. Но как же оно только сочеталось с другими слухами о 2018 годе, которые неловко сыпались от пацанов во все стороны.

Иван в Кабинете Директора Школы

Федор Андреевич: "Петр Афанасьевич, ваш сын очень сильно меняется в самую худшую сторону. Когда все передовое человечество чествует Гагарина, успехи советской медицины и образования, выводит из полного исторического мракобесия народы Африки….ваш сын с другом, прогуляв физкультуру и английский язык, поперся с дружком в этот позор нашего города - развалины оплота отсталости и глубочайшего невежества. Это просто неслыханно! Вы не представляете, что скажет Алексей Павлович. Вот, полюбуйтесь сами, они с дружком в контрольной написали, что Россия в 1812 году напала на Францию. Вообще не представляю, о чем вы думаете. Надо воспитывать своего сына! Фому Егоровича я тоже должен поставить в известность, что творит его Андрюша. Тот стих выдал. Только вот нормальный выучить не заставить, а всякая нечисть так и прет."
Петр Афанасьевич (хватаясь нервно обоими руками то за лицо, то за уши): "Ужас! Не может быть, мы же с ним весь вечер разбирали историю 1812 года."
Федор Андреевич: "Что не может быть? По математике сплошные двойки, учительница говорит, перед уроком английского он приперся к ней и осчастливил тем, что решил квадратное уравнение. Да его сверстники уже уравнения четвертой степени решают, причем в уме. Посмотрите, он и сейчас как пьянь подзаборная валяется."
Иван: "Я - не наркоман. Просто…"
Петр Афанасьевич немного покраснел, здесь он уже видел, что директор перегибает палку, относительно уравнений четвертой степени, в программу они не входили, каким образом они оказались в урочном материале, он не понимал, но раз класс их решил, а его Ванька остался позади, значит это не проблема класса, а проблема воспитания им его сына.
Петр Афанасьевич(на сына): "Заткнись, щенок! Ты опозорил весь род! У нас ни у кого по математике троек в роду не было!"
Федор Андреевич: "Наркоман, значит. Из наркома, что ли?"
Иван: "Ну наркоман, это такой как пьяница, только не спирт пьет, а таблетки, чтобы сильнее одуреть, чем от водки. Таких в 2018 году много будет…"
Федор Андреевич: "Совсем обезумел. Вы его психиатру покажите. Он тут еще молол, что с Андреем на пару побывал в 2018 году и видел там похороны какого-то главы непризнанной донецкой республики. Больной на всю голову. Такой республики то никогда и не было. Лечите своего дебила, пока не поздно."
Петр Афанасьевич вышел из кабинета директора, держа за ухо сына. Федор Андреевич поправил очки, жестами показывая в воздух, насколько ему неприятно это времяпровождение, пробормотал "уроды", встал на болезненные после калечения на фронте ноги, подошел к двери. Он хотел захлопнуть дверь и закурить, но вот беда, у двери стоял Фома Егорович с своим сыном Андреем. Пришлось все повторять.
Андрей в Кабинете Директора Школы
Федор Андреевич проводил Андрея и его отца к себе в кабинет, посадил на стул перед своим столом и выбросил перед Фомой Егоровичем два листка, полных чернильных клякс и непонятных знаков из коряво написанных букв.
Федор Андреевич: "Смотрите, вот это работа по истории, читайте, ваш сын пишет, что Россия напала на Францию в 1812 году, ну прямо под копирку с его дружка Ивана, а это его труд по математике: не решено ни одной задачи. Только кляксы. Придется оставить вашего сына на второй год, если он за следующую четверть ничего не сделает. А он сто процентов не сделает! Даже его дружок, такой же как он идиот и оболтус, Ванька, и то хотя бы попытался разобраться в природе квадратных уравнений сам, правда, прогуляв для этого урок физкультуры. Но хотя бы попытался, ваш же дебил не предпринял даже этого. Мало того, когда Ваня хотел ему показать дискриминант и корни по Виету, Андрей на него заорал, что ему курить охота, а учиться некогда."
Андрей: "Неправда, просто урок английского начался и потому мне Иван не успел показать свои решения. Никак Динка опять накляузничала."
Фома Егорович: "Заткнись, дебил, не лезь в разговор, когда взрослые разговаривают."
Директор школы закурил и продолжил: "Вот, то, что Наполеон напал на Россию в 1812 году, ваш Андрюша выучить не может, зато очень много разглагольствует в классе о якобы виденном им 2018 годе, причем уверенно, будто он его своими глазами видел, и при этом несет такую околесицу. Мол, Советского Союза не будет, какая-то придуманная им ДНР будет воевать с Украиной, а из Германии, язык не поворачивается продолжать, приедет замужний мужчина."
Фома Егорович: "Может женатый?"
Федор Андреевич: "Нет, вы не ослышались, именно замужний, я сам не понимаю, как это, спросите у своего дебила, как это. Нормальный человек вообще такое представить не может по определению. Но не только это. Сами фразы: "В 2018 году будет много наркоманов, попы будут отпевать партийного. Школа превратится в развалины, в клубе астрономов- любителей будет сидеть жирный бизнесмен у доски, на которой цветные картинки меняются. Икона будет на стене с лампадкой как раз на том месте, где был портрет Коперника… Женщина будет гиговые флеши покупать за тысячи рублей." Если ваш сын не перестанет молоть этот бред в школе, его придется отправить по назначению. Он своим этим бредом опасен для общества. И этот набор слов, часть которых осталась не понятой, ну кто такой, к примеру, "бизнесмен", или "лох". Последнее нет даже в словаре жаргонных слов."
Фома Егорович: "Да он просто бредит. Его действительно поперло придуряться, будто побывал в 2018 году. Только вот его рассказ очень странный, один только отборный негатив."
Федор Андреевич: "Знаете, сказать странный - ничего не сказать. Вот почему Ивана с отцом ко мне привели, я так и не понял. Но вот учительница по литературе жалуется, что вместо "К Чадаеву" ваш сын зачитал совсем другой стих, причем с выражением!"
Фома Егорович: "И о чем же? Никак дворовую грязь опять собрал. Не знаю, как его убедить, что эти дворовые гнусные словечки человека не поднимают, а наоборот, принижают."
Федор Андреевич: "Хуже, тут опять политический подтекст. В общем тема все та же! Союз в 2018 году уйдет в прошлое, люди морально истощатся до беспредела, деградируют. Говоря последней фразой стиха, в них ничего не останется от предков."
Фома Егорович сидел, ритмично шлепая себя ладонями по лицу и закрывая ими глаза. Он совершенно не представлял, как себя вести в этой ситуации: к двойкам, прогулам, ремонту парт и столов он уже привык, но вот вся эта политология 2018 года из уст сына ставила его в полный тупик. Еще этого не хватало, объяснять директору, что нет родственников за границей, что нерадивый сынуля не состоит ни в какой контре, четниках и прочих антиобщественных структурах. Отец покраснел, смотрел на директора, и уже почти не слышал, что он говорил. Знал только, что все хуже и хуже в поведении его сына. Наконец расслышал из уст директора: "срочно покажите своего сына психиатру, придя на прием, покажите ему вот эту бумагу, я ее составил об отклонениях в его поведении. Все, больше у меня на вашего сына нет времени."
Распрощавшись с последними посетителями, Федор Андреевич уселся на свое удобное кресло и погрузился в раздумия. Он чувствовал, что происходит с этими двумя учащимися что-то очень странное, то, что они учились из рук вон плохо и постоянно шкодили в быту - к этому уже все привыкли и другого от них просто не ждали. На умалишенных с медицинским признанием они ну никак не походили, да, ленивы и апатичны к учению были, но никаких болезненных особенностей мозга и психики тут и близко не было. Родители их - совершенно нормальные партийные люди, героями войн были их деды, ну никакого иностранного следа на их семьях быть не может, все это лишь удобная позиция пройти по пути наименьшего сопротивления, не решить проблему, а быстро избавиться от ее источника.
Но откуда они это все берут? Эти стихи про 2018 год, гибель Захарченко Александра Владимировича. Их с трудом удалось приучить называть по отчеству старших людей, а тут выдают полное имя. Про Наполеона простейшее, кто на кого в 1812 году напал, они выучить не могут, а тут повествуют про похороны этого самого Захарченко, будто  их видели собственными глазами. Глава ДНР, чего глава, какой-то Донецкой Народной Республики, война за ее независимость с Украиной, а где же Советский Союз? Все вроде говорят складно и логично внутри своего повествования, на помешанных совсем не похожи, но в целом то несут бред!
 Коллектив учителей он уважал, но отнюдь не боготворил, почти все они были партийные, как и он сам, но отличались особой грубостью и несгибаемой бездушной прямолинейностью в выполнении партийного плана и задач, особенно Алексей Павлович. Даже на взгляд глубоко верящего в коммунистические идеалы директора школы учитель по истории просто делал из учащихся бездумных и бездушных роботов, вынужденных не обдумывая заучивать то, что он говорит на своих уроках, запоминать все буква в букву, запятая в запятую, точка в точку, и не дай бог оступиться при пересказе или задать лишний вопрос. Инициатива писать письмо в будущее исходила отчасти от него, но если дети понимают, что их задача угадать, что хотят видеть учителя, а не написать свои видения, пожелания и фантазии на 2018 год, то просто напросто Гранин и Рюмин восприняли это как очередное издевательство, мол, все-равно мы не будем писать так, как вам командует ваше начальство из нас выдавить, мол, достали уже нас своим единомыслием. На юношеский бунт это было очень похоже, но его тоже поощрять нельзя, тем более, что сюда прямо подмеживается политика, причем очень не своевременная и в очень неприглядной форме.
Девочки, безусловно, Дина и Катя, полные попугаи слов учителей, не чуждо им бегать сюда и ябедничать все на того же Гранина и Рюмина, что они разбили окно, разлили тушь на парту, брызгались чернилами. Все это мерзко, но ябедничать, выдавать, закладывать и шантажировать этим двум юным красавицам далеко не чуждо, а это тоже недобрая черта воспитания. Однако к нему их за это сюда никто за грудки не таскает, все естественно для учителей. Федор Андреевич продолжал курить, стараясь уже изгнать из ума бесплодные накопившиеся мысли, но сделать это ему было сложно.
Может и правда раньше было лучше, когда девочки и мальчики учились порознь, больно разная психология у Гранина и Кутейщиковой. Гранин озорной, крученый, любознательный, вечно что-то придумывает, Кутейщикова и Долькина сидят как сидни, и покорнейше глотают все, что им говорят учителя. Никакого любознательства, поиска правды вообще. Совершенно разные миры, может именно потому Гранин и Рюмин - двоечники, а они - отличницы.
Нужны совершенно разные подходы к воспитанию и обучению, здесь же получается, что все слито в один флакон. В результате класс превратился в самое расслоенное общество: Кутейщикова и Долькина своим овечье-покорным характером становятся придворными особами при учителях, две царедворицы, грубо записав в тупиц и отбросив озорных активных мальчишек в самый конец в иерархии класса. И им под гнетом культа личности учителей с их свитой из девчонок приходится все время быть внизу, потому что они, чтобы уже не делали, все-равно тупицы и оболтусы на фоне Кутейщиковой и Долькиной.
Размышления директора прервал завуч, который внезапно посетил кабинет с хозяйственными вопросами, после разрешения оных Федор Андреевич уже к размышлению над странностями поведения Гранина и Рюмина в последнее время не вернулся.

Великая Порка Ивана

Притащив за ухо домой, отец Ивана обильно выпорол и усадил за решение уравнения четвертой степени. Обещал выпороть еще раз, если тот не решит уравнение за полчаса.
Мысли же Ивана были очень далеко от того уравнения, он все никак не мог понять, что произошло с ним и его другом тогда на самом деле. А главное, его уже не радовало и то время, в котором он сейчас. Зная, что никакой революции в Бразилии не будет, что его Родина превратится в самые черные страницы истории, и человечество пойдет по самому отвратительному пути, уже не хотелось больше поддерживать разговоры о мировой революции. Он увидел что-то, чего видеть был не должен.
Подобно тому, как в 2018 году ему не удавалось найти собеседника, кто хотя бы его выслушал, так же само теперь было и в 1967 году. В 2018 году он выглядел даже не "слишком коммунистически настроенным", нет, просто умалишенным или действительно наркоманом, ковыряющим своим бестолковым упито-обкуренным рылом прекрасные идеалы прошлого.
Здесь же, в 1967 году, полученная им информация делала из него нечто, не сильно отличающееся от его ипостаси в 2018 году, что еще сильнее угрожало либо псих-больницей, либо тюрьмой. Ведь даже мысль, что Советского Союза в 2018 году может не быть, была сама по себе преступлением, причем навлекающим не только гнев партийных, но и агрессию со стороны почти каждого встречного. Единственный, с кем можно было перекинуться словом, это был Андрей, а потому к нему очень хотелось ходить в гости, даже не за угощением, а просто поговорить. Сейчас же чертово уравнение привело к тому, что отцу пришлось идти на рынок покупать себе новый ремень.
Странные Люди из Церкви
Когда Фома Егорович с сыном вернулись домой, то события приняли несколько иной оборот, их у двери встретила мать Андрея, Надежда Васильевна, и забрала его отца на серьезный разговор, оставив самого Андрея в ожидании безусловно воспитательной работы. Андрюша знал, что его ждет хорошая основательная порка с особым пристрастием, потому что он становится все хуже и хуже, раньше был просто двоечник-прогульщик, а теперь еще и в какую-то очень неуместную политику с Иваном угодил. Терять было нечего, он стал перед дверью и подслушал родительский разговор.
Надежда Васильевна: "Фома, ты - идиот, ты до конца не понимаешь, во что мы угодили. Послушай внимательно, мы сейчас должны оставить эмоции и прямо тушить пожар, который разгорается вокруг нашей семьи."
Фома Егорович: "Какой тут пожар, ты, что, как и наш сын, одурела? Петруха своему надрал ремнем, что тот на весь город орал, да ухо вывернул, уверен, что Ванька заткнется рассказывать про этот проклятый 2018 год."
Надежда Васильевна: "Слушай, разобраться надо в ситуации, откуда в них с Иваном этот бред взялся. Смотри, по истории - двойка, про Наполеона и двух слов связать не может, зато тут вяжет все сладно и до ладу."
Фома Егорович: "Что он сладно вяжет? Что из Германии приедет замужний мужчина нам ума вставлять? Что СССР пропадет к 2018 году? Это разве до ладу?"
Надежда Васильевна: "Сядь и успокойся, я согласна, что наша семья попалась. Уже то, что в 2018 году не станет Союза, само по себе говорить преступление. Я не в переносном, а в самом прямом смысле. Если бред нашего сына получит огласку, то последствия могут быть просто катастрофическими для нашей семьи! Разговор уже о том, что нас могут посадить в тюрьму за подрывную антигосударственную деятельность. Да потому что то, что они несут с Иваном, чужие люди воспримут однозначно: этому их учим мы, либо родители Ивана."
Фома Егорович: "Да, надо же, ты поняла. Удивительно. И что теперь делать, идти в милицию сдаваться, писать на себя лживое признание, или же все свалить на Петруху, посадить его в тюрягу, чтобы от нас отстали?"
Надежда Васильевна: "Зри в корень, я тебе напоминаю ситуацию. Наш сын мелет бред о 2018 годе без коммунизма, Союза, с войной и всякими там выродками, причем мелет на редкость очень членораздельно и с толком, чувством, расстановкой. Да, а про Наполеона простого сказать не может, что он на Россию напал. Значит все очень просто! Историю, нормальную, школьную, человеческую он не учит, а учит вместо ее какую-то дребедень, неизвестного автора, заказчика и исполнителя."
Фома Егорович: "Что ты этим хочешь сказать?"
Надежда Васильевна: "Говорить тут нечего! Нашим сыном кто-то занялся из взрослых, сами дети ту муру придумать не могут, значит кто-то придумал ее за них. Цель - очень серьезная и однозначная - растоптать нас по партийной лестнице. Посмотри, наш сын несет буржуазную хрень про будущее, значит мы его так воспитываем, дети сами думать не умеют, они говорят то, что слышат от других. В результате мы как коммунисты мягко говоря никакие, потому погнать нас с партии и занять наше место кому-то сам Ленин из коммунистического Рая велел. Если мы своего единственного сына воспитали уверенным, что Союза скоро не станет, значит чем мы сами дышим понятно без пояснений, и какие мы к чертям коммунисты и каково наше место в политической линии."
Фома Егорович: "Ничего себе выводы! Значит кто-то извне учит нашего сына косить в сторону? О! Я даже и подумать не мог."
Надежда Васильевна: "Конечно, ты же только ремнем думать и умеешь. Теперь, кто может захватить внимание нашего сына и сына Петрухи? Это кто-то непростой, однозначно взрослый, или же действующий через своего хорошо натасканного отпрыска. Нам надо проследить наше партийное окружение. Не Кутейщиков ли Витя? Ужасный биоробот в партии, но хитрый подлый изворотливый гад, или Долькин Николашка. Не лучше Витьки."
Фома Егорович: "Эти - врядли. Да, нечисты на руку, мерзки и хитры. Но на такое не пойдут."
Надежда Васильевна: "Ну не отметай их сразу, давай еще думать. Может сам Алексей Павлович? Как правило, кто громче всех орет, что он в доску свой, тот на самом деле и есть буржуинский, кстати, у Алексея Павловича то дедок из буржуев, просто когда понял, что революция наступила на пятки, вовремя окраску сменил."
Фома Егорович: "Нет, Надь, он идейный, да дед был богатый, но он это не скрывает, отец отказался от белых идей и воспитал сына в большевицких традициях. Тут чисто. Надя, помнишь ту пару странную, иностранцев из Испании, того старого Че Гевару и красотку в шляпе? Помнишь, от них к нашему сыну подходил какой-то мужчина и наш сынок даже разговаривал с ним. А потом тот мужик резко рванул к иностранцам и растворился в воздухе. Помнишь? Вот это они бузят. Сколько испанца не корми, все-равно он в Испанию смотрит. Это они творят! Никакие они не беженцы от франкистского режима. Тайные шпионы с целью политической дезориентации молодежи."
Надежда Васильевна: "Да, только вот я их уже лет сто не видела."
Фома Егорович: "То, что ты их не видела, не значит, что их нет. Равно как не значит, что они не встречаются с нашим сыном, а может быть с Ванькой. Может Петруху спросить."
Надежда Васильевна: "О чем Петруху ты спрашивать собрался? Не видел ли он испанцев, тащущихся за его сыном? Да он тебя в идиоты запишет. Ты даже имен не знаешь. Стоп, мы с тобой развели демагогии, а что реально делать с сыном, так и не решили."
Фома Егорович: "Как что? Выпороть."
Надежда Васильевна: "Порка проблему не решает, ты что, сам не понимаешь. Мало того, она только все загубит окончательно. Ты выпорешь, он завтра убежит в школу и еще резвее будет искать тех испанцев, которые ему про конец советской эпохи сказки повадились рассказывать. Смотри. Дома - только порки, а там симпатичная Хуаночка в сомбреро и цирковой клоун Хосе покрутят шарик, нальют испанского мангового лимонаду, подарят ему игрушечный кораблик-парусник и расскажут очередную сказку о замужних мужчинах, бизнесменах и как их там, наркоманах, в 2018 году."
Фома Егорович: "Правда! Что же тогда делать?"
Надежда Васильевна: "Надо ему сказать так, что его испанские знакомые - воры, бандиты-рецидивисты, чтобы он сам их боялся и избегал контакта с ними. Сейчас, через твой ремень, я вижу, они у них с Ванькой - святые, а мы - сатрапы. Тащи его сюда, и давай поговорим нормально, без порок."
Фома сильным толчком открыл дверь, тяжело ударив ею стоящего и подслушивающего их разговор сына по уху.
-"Опять уши греешь под дверью, придурок, пошли в комнату, мать с тобой желает поговорить", - проревел отец.
Андрей вошел. Мать ему указала на стул. Андрей сел.
Мать: "Андрей, мы хотим с тобой серьезно поговорить. Помнишь, ты еще до школы видел двух странных людей и одного, который тогда подходил к тебе и что-то сказал. Повтори нам, что он тогда тебе сказал?"
Андрей: "Ну то давно было, я уже не совсем помню."
Отец: "Видишь, темнит. Уже темнит! Ты права! Он с ними встречается и они…"
Мать: "Да заткнись ты, Фома, все портишь. Андрей, вспомни, только не придумывай. Дело таково, что если ты что сейчас соврешь, то завтра нас с отцом арестуют как изменников Родины и повесят."
Андрей: "Мам, я видел их очень давно. Испанка и ее муж ничего тогда не сказали, а мужчина, что подошел ко мне выпалил: "Я - это ты через более, чем 50 лет, Андрей Фомич. Запомни, никогда не ездей в Малагу. Еще, 31 августа 2018 года - не простая дата. Все, прощай." Все, потом он рванул к испанцам, как вы их называете, немного поговорил с ними, и исчез, растворившись в воздухе."
Мать: "Фома, атлас сюда быстро!"
Отец покорно, но немного притормаживая, сходил за атласом.
Отец: "Малага - город в Испании на берегу Средиземного Моря, очень добрый приветливый морской городок с прекрасным климатом."
Мать: "Думай, Фома, что говоришь. Далеко сын от тебя не ушел. Значит пара та с Малаги, прекрасно. Просто замечательно! И что дальше?"
Отец: "Дальше?! Ты за меня уже сказала. Дальше с испанцами тупик. Андрей, повтори, что тебе сказал тот мужчина, что подходил к тебе?"
Андрей: "31 августа 2018 года - не простая дата. Все, прощай."
Отец: "Значит в Малагу он тебе ездить запретил, потом сказал, что 2018 год - не простая дата."
Андрей: "Да, пап, не простая. Причем именно 31 августа того года."
Отец: "Надь, вот, что и требовалось доказать. И наш сын именно о 2018 годе, а точнее 31 августа того года, всем и повествует. Значит с тех пор, как в глубоком детстве он с ними познакомился, эта борзая тройка с него не слазит. Потому и плохая успеваемость, потому ему не до Наполеона и уравнений в школе."
Андрей: "С тех пор я их больше не видел ни разу."
Мать: "Андрей, опиши мужчину, который тебе тогда сказал о 31 августе 2018 года."
Андрей: "Не помню, в черном фраке, с бородой и усами."
Мать: "Как он тебе представился?"
Андрей: "Он мне сказал, что зовут его Андрей Фомич, что это я, только, через 50 лет. Он тянул на за 60 по виду."
Отец: "Опять бред. Значит тот некто - Андрей Фомич, не обязательно это наш сын, я верю, что Андреев Фомичей - уйма, просто его выбрали испанцы специально, чтобы сильнее пронять нашего сына психологически. Мол, какое чудо, гость из будущего и сколько знает."
Мать: "Имя может быть не настоящим. Кто-то специально копает под нашего сына и через это под нас. Потому Наполеон в голову не лезет, когда гость из будущего столько резвых бредов в голову толкает."
Андрей: "Не видел я их больше."
Отец: "Тогда нам расскажи, что случилось с тобой и Иваном в тот роковой вечер, когда вы прогуляли физкультуру и английский."
Андрей: "Мы с Иваном пошли тогда под алтарь заброшенной церкви свое письмо в будущее прятать. Вдруг…"
Отец: "Какое письмо? Письмо тем испанцам и Андрею Фомичу. Надь, видишь,связь не рвется."
Мать: "Дай рассказать сыну и не пачкай его рассказ своими домыслами. А то он сейчас за них схватится, чтобы быстрее выпутаться из разговора и побежит к Ивану. Андрей продолжай, подробно, какое письмо вы с Иваном туда отнесли."
Андрей: "Письмо в будущее, мы с классом писали письмо в будущее на 50 лет вперед. Скажу честно, из глубокой детской памяти, когда мне сказано было тем злополучным мужчиной о непростой дате 2018 года, я пытался поведать это Ивану. Мы хотели, чтобы наше письмо в будущее открыли именно 31 августа 2018 года, а не в 2017, как решил класс."
Отец: "Совсем дурно, значит наш сын знакомит с великолепной тройкой Ивана. Что ты, дебил, в письме то написал?"
Андрей: "Что у всех будет только любимая работа, только все свадьбы будут по любви, что летать мы к Юпитеру будем как нефиг делать."
Мать: "Не то он писал, ой не то. Этим бандитам этот маразм не нужен. Что ты на самом деле писал?"
Отец: "Надя, письмо уже у них, этот (указывая на сына) - врет не краснея. Разговор тупиковый. Что случилось потом, когда вы с Иваном несли письмо к развалинам церкви?"
Андрей: "Мы упали провалились в темноту, яму. Потом колокольный звон, я видел много попов, они съехались на похороны главы ДНР. Я спросил женщину, кого хоронят. Мне мужчина двинул в ухо, обозвав бендеровским щенком, выродком пендосии, наркоманом и лохом. Иван тоже был со мной, но отделился. Он встретил мужчину, который кричал в маленькую коробочку, что-то о украиньской мове, педерастах и бендерах. Иван просил его посмотреть коробочку, в которую тот орал, но мужчина его ударил ногой, да так, что чуть не убил. Дина из ларька назвала его Иваном Петровичем."
Отец: "В общем так, наши два идиота пошли к бандитам с письмом неизвестного нам содержания. Бандиты дали им конфет с наркотиками или ядом, потом у них начались галлюцинации. Стало быть, они их хотели отравить, убить. Не нужными стали, свою, видать, лепту внесли и много знают."
Мать: "Андрей, да вот. Эти трое - бандиты. Они на вас с Иваном проехали, решили,что вы им не нужны и много знаете, и решили отравить. Они вас будут отлавливать с целью убить, потому и Ивану скажи, чтобы на поводу у них не шел. То, что вы видели после падения в яму - галлюцинации, то есть бред, вызванный ядом, как от водки, только сильнее."
Андрей: "То есть наркотиком?!"
Мать: "Да, сынок, наркотиком, теперь тебе может навязчиво хотеться сьесть еще тех конфет с ядом, но не делай того. Это еще вреднее для здоровья, чем водка и табак вместе взятые в миллион раз."
Андрей: "Мам, но я не был пьян, я не шатался, все слышал и смотрел на все обычными глазами."
Отец: "Андрей, бандиты - очень подлые, очень жестокие люди. Они знают такие яды, что после отравления ими именно так и кажется, что ты адекватен и все, что ты видишь, правда, а другие, не травленные ими - просто идиоты и дебилы."
Андрей: "Ну я правда все это видел. Ничего я ни ел, ни пил. Не наркоман я!"
Мать: "Хорошо, ты не наркоман, ты видел. Но видел только ты с Иваном, потому никому больше не говори, что вы это видели, и Ивана этому научи."
Отец: "Ну почему во всем Союзе этого говна нет, только нас коснулась. Накормили нашего идиота дерьмом, его и скривило. Андрей, пошел вон из комнаты!"
Андрей удалился.
Фома Егорович: "Надь, ну что ты дуркуешь?! Эти подонки отравили сына, ты сидишь, как дура. Пошли в милицию, напишем заявление. Что сына травили и растлевали морально тройка идиотов из Испании."
Надежда Васильевна: "Примет у нас мало, 7 лет от того случая прошло, как мы ту тройку видели, сейчас никто ничего не видел. Андрей лыка не вяжет, только бред несет."
Фома Егорович: "За задницу брать надо чертей, чтобы детей наших не травили, поганые. Я иду в милицию, еще не хватало, чтобы туда до нас кто обратился. Этот же дебил ходит и всем рассказывает сказки о бизнесменах, лохах и блинах."
Надежда Васильевна: "Никто ничего не видел, потому следствие умрет. Значит испанские мафиози очень хитрые и действуют очень четко и целенаправленно. Единственное, что мы можем, так отучить своего сына нести бред, хотя бы при людях."
Несчастный Календарик
На следующий день в школе Иван проходит мимо одноклассников, резво рассуждая с Андреем.
Андрей: "Иван, мне отец вчера сказал очень серьезно, что мы должны менять свое поведение. Это - на самом деле очень серьезно: может в прямом смысле убить наших родителей и сломать нашу жизнь."
Иван: "Мой отец ремень порвал о мой зад. Слушай, но я же серьезно вот этими глазами видел, видел и еще раз видел! И помню как сейчас, что попы отпевали главу ДНР. Вот также ясно, как ясно сейчас вижу тебя."
Андрей: "Послушай, на самом деле это не шутки. До твоей башки никак не доходит, что наш рассказ никто кроме как враг советской власти поведать не мог. Далее, дети, то есть мы, всегда говорим то, что мы видели и слышали, без хитрости, задней мысли, без карьеры. А где мы это могли слышать?"
Иван: "Да заткнись ты, козел, решил со взрослыми за один стол сесть? Где вчерась-позавчерась был твой этот разум, когда перед всем классом впорол тот стих вместо Чадаева? Еленка так над зад и упала."
Андрей: "Получается, что родители нас учат поповщине, лохам, бизнесменам и педерастам, что Союз даст дуба. То есть твои родители - белогвардейские фашистские недобитки или спознались с четниками, франкистами и прочей нечистью. Их - к стенке, а нас в интернат, как последних сволочей."
Проходят молча мимо Дины.
Дина: "Теперь он проходит мимо и даже не здоровается. Ну посмотрите, какой только свин. А ведь тут на днях вечером я ему из лужи вылезти помогла, когда он ушибся и валялся в грязи как свинья."
Катя: "Дина, не обращай внимание на помешанного, уже все знают, что он не в своем уме! Представляешь, они с Андрюшей заявляют, что в 2018 году побывали."
Дина: "Ну и как там, уже в Бразилии пришли к власти коммунисты, в Аргентине, на Ямайке. А за ними Перу и Чили с Парагваем."
Иван (не выдержал): "Заткнись, дуреха! В Донецке в 2018 году президента хоронить попяры будут, Союз сам дуба даст и разлетится на враждующие меж собой княжества без науки, космоса и коммунистов. Про Ленина все забудут."
Андрей (грубо одергивая друга): "Да заткнись ты, идиот, ты чего хочешь, чтобы твоих родителей в тюрьму посадили?"
Иван: "Ну ты что, не видишь, что эта коза, блин, опухла. Совсем дурище, отродье пиндосское"
Андрей: "Вань, в 2018 году только мы побывали. Они там не были. Потому спор с ними бесполезен."
Иван: "Ну блин, вообще коза. Да в ее глазах разума никогда не было, сама головой никогда не думала. Только повторяла то, за что пятерки ставят и корчит из себя, блин, главу ДНР."
Андрей: "Прошу тебя, убери из речи всех этих блинов, лохов, наркоманов, геев и всяких там ДНРов. Это очень серьезно! Сам, что-ли не видишь? Наших родителей уже ковыряют партийные и хотят им пришить политику. Понимаешь, дебил, политику! Предательство Родины и госизмену! А последнее может привести вообще бог весть к чему. А также попов, кресты и рассказ о том, что та церковь реставрирована будет. Ты меня понял?!"
Иван: "Но ведь это ослиное племя о революции в США мелет, а мне слушать противно. Ведь мы свою потеряем."
Андрей: "Никто кроме нас это не знает. А потому это тема только для нас двоих."
Денис: "В Германии тоже социализм строят, а это значит, что скоро и во Франции будет революция…"
Иван: "Из Германии приедет к нам министр с мужем, который нам в укор поставит, что у нас двум мужчинам в церкви венчаться нельзя и им детей из приюта не дают."
Андрей: "Вань, заткнись. Я же просил."
Иван: "Ну а че он рот разинул? Стоит как обколотый и фуфло толкает, блин, наркоман конченный."
Андрей: "Помолчи."
Иван: "Андрей, тошнит меня. Я, наверно, просто не коммунист в душе, но то, что я видел...хрен редьки не слаще. Ну не хочу я и капитализма тоже. Но особо ненавижу этих жалящих тупомордников, которые живут в своих мечтах и не видят, что вся историческая нечистота испражнится прямо на нас. Эти козлы ходят и лыбятся, как труды Ленина будут на марсианский переводить."
Андрей решил отвлечь друга, потому что тотэ прямо шел в тупик.
Андрей: "Что с матешей делать будем? Мне так, например, не хочется писать письмо в ту помойку."
Иван: "Меня отец высек за то биквадратное уравнение, да так, что ремень пополам лопнул и он побежал новый покупать."
Андрей: "Я не знаю вообще, что нам теперь делать. Увидели мы что-то такое, чего лучше бы не видели. Что с этим историком делать? Вторить за остальными о победе коммунизма во всем мире?"
Иван: "Вот я тебе и говорю, что мы проклятые. Все у нас во зло идет, но разве мы виноваты, что к 2018 году все прахом покатится? Не знают люди, насколько их на самом деле хватит."
Появился Алексей Павлович. Сам его лик встал как гром, дети затихли и рванули к учителю по истории, чтобы узнать оценки за контрольные. Подбежал и Андрей.
-"У тебя двояк, ослина, ну когда Наполеон в Австралию ходил? - проревел Алексей Павлович: ты вообще в бреду уроки делаешь, или как? Дебил, причем тут Австралия? Даже слова на уроке такого не было."
Иван: "А у меня что?"
-"У тебя вообще кол. Даже комментировать не вижу смысла. Просто бред околесный."
Иван: "Значит опять порка."
Иван нагинается, из его кармана выпадает календарик 2018 года. Историк решил, что что-то выпало у него, и быстро поднимает. Глаза Алексея Павловича вылезли из орбит и он заорал: "Что?! Где седьмое ноября? Какая к черту пасха?! Какое рождество?! Это связь с четниками! Милиция! Где милиция?!"
Внезапно хватает Ивана за руку и тащит к директору.
Алексей Павлович: "Федор Андреевич, вот эту вражескую грязь с пасхами всякими рождествами без седьмого ноября я нашел у Ивана. Что дальше? По классу они с Андреем распространяют муть, что советская власть лопнет как мыльный пузырь, несут околесицу, что были в 2018 году и видели, что мы не то, что на Марс, Луны не достигнем, и воевать будем друг с другом как 700 лет назад."
Федор Андреевич: "Да успокойся ты тоже, не видишь, что у детей беда какая-то происходит. Кто-то нечистый на руку детьми занялся! А скорее их родителями."
Алексей Павлович: "Я одно не понимаю, откуда это дерьмо лезет в молодежь? Родители коммунисты, в их возрасте пионерами были-отличниками, примером для всех. Тут так и прет!"
Федор Андреевич: "Не видишь что-ли, Петру Афанасьевичу и Фоме Егоровичу в партии кто-то подножки ставит. Это же черным по белому борьба за карьеру. Взросло надо на все смотреть. А не сразу к стенке как неврастеник всех."
Алексей Павлович: "Может у выродков семья с зарубежьем связь имеет? Или сами недоноски каких четников подпольных нашли и привязались за ними. За рубежом грязи полно. То, что в пролетарском государстве религия в загоне и всякие репрессии-депрессии процветают - бальзам на сердце."
Федор Андреевич: "Нет там и этого, родители парней никогда с грязью не повелись, головой клянусь. Афанасий Пантелеймонович, дед этого остолопа, в гражданскую войну героем был, а в отечественную погиб героем. Родословная чистая, а этот маленький гавнюк всех своих предков уделал по своей тупости, отсутствию жизненного опыта и детской доверчивости всяким подпольным выродкам."
Алексей Павлович: "Согласен, что они не сами это все затеяли, за всем этим стоят взрослые, скорей всего бандиты. Вы правы, Федор Андреевич, не в детях дело, чудес не бывает, надо сообщить по адресу, чтобы проверили родителей и прочее взрослое окружение, с кем они общаются. А этих двух к столбу школьного позора и лишить галстуков, кои им выдали по ошибке. Что к чему я объясню на уроке истории."
Федор Андреевич: "Родители то у них славные, вы хотите им жизнь сломать, не видите сами что не в родителях тут дело? Эти два оболтуса шляются вместо уроков по улицам, болтаются как не прикаенные. Вот надо их проучить, чтобы уроки не прогуливали и милиции проследить, что за сволочь белогвардейская повадилась за детьми улепетывать и использовать их в своих целях."
Алексей Павлович: "Два лба здоровых, в войну дети их возраста полк фашистов в столовой отравили, товарищей не выдавали под страхом смерти, а тут эти два ангелка и их мамы с папами ни в чем не виноваты? Да, они не понимают, что взрослые дяди злые? Правда?! Так мы свою советскую Родину ни за нюх табака просадим. Я за самые жестокие меры ко всем участникам всего этого дурношлепства."
На уроке истории перед всем классом было поставлено два стула и урок был полностью посвящен обливанию грязью Ивана и Андрея перед всем классом.
Алексей Павлович: "Ребята, вы написали письма в будущее. Каких вы только чудес не описали, и Космос, и победу всемирной революции, и спасение видов исчезающих животных и растений. И вот всего это может не случиться!"
Иван на миг понадеялся, что Алексей Павлович догадался о том, что будущее то далеко от сочинений его одноклассников, но очень быстро разочаровался. Потому что причиной крушения всех пламенных идей, как всегда, будут именно они с Андреем. Действительно, непременно из-за них двоих, из-за того, что они прогуливают уроки, курят, не знают корня квадратного и кубического, через около полвека перестанет существовать СССР…
Алексей Павлович продолжил: "И знаете почему и из-за кого это все может не случиться? Из-за вот этих двух ваших одноклассников! Вы посмотрите на их безобразные лица. В то время, когда космические корабли бороздят пространство, когда народы героически сражаются за справедливость, когда ученые делают медицинские эксперименты на себе, чтобы остановить смертельные эпидемии….эти двое курят, не ходят на уроки, у них вечно заводятся вражеские пропагандистские материалы, вместо того, чтобы учить уроки, они шатаются знаете где? У развалин храма, позора нашего города, возвращающих нас в века самого глубокого религиозного мракобесия…"
Дина: "Вот вот, Алексей Павлович, я сама видела своими глазами, как эти двое, прогуляв физкультуру и английский, блуждали там вокруг развалин церкви. И что там делать то можно. Кстати, из развалин церкви к ним какой-то странный дедушка подходил, с Андреем беседу вел."
Андрей: "А где же ты сама была, тварь пиндосская, что нас там видела? Следила за нами? Сама шастала к этим развалинам глубочайшего маразма и невежества."
Катя: "А что Дина, должна дома сидеть? Гулять с подругами ей нельзя?"
Иван: "Мы то выродки-прогульщики, и сходили туда за место английского с физрой, а ты каким раком во время уроков там ошивалась, отличница хреновая?"
Катя: "А как только они курили! Как трубы! И на математике тупее баранов."
Алексей Павлович: "Оставьте их в одиночестве, не дружите с ними и не разговаривайте. Не помогайте им в учебе. Пусть осознают и научатся ценить великие достижения нашего общества, а не тупое мракобесие, поселившееся в их сознании."
Дина: "Алексей Павлович, вы знаете, Иван еще всему классу рассказывал, что Советского Союза через пятьдесят лет не станет."
Иван: "Ты что, обкололась, дурище, это я тебе сказал с Катей, чтобы свою тупую коробочку не разевала на то, что не знаешь."
Алексей Павлович влепил Ивану пощечину и начал еще глубже вынимать душу друзьям перед всем классом.
Порки, столбы позора, публичное лишение галстуков и всеобщее поругание приводили ребят в полное замешательство, они не могли понять, что делать дальше. Ведь не желают они ни гибели идей коммунизма, ни распада страны. Они просто рассказывают то, что случайно увидели. Случайно увидели, чего видеть не должны, просто не доросли они до того возраста, когда человеку свойственно говорить то, что нужно для карьерного роста, а не то, что знаешь. Наоборот они хотят предупредить всех, что не то будет через 50 лет, совсем не то, о чем они мечтают.
Но подход их воспитателей и учителей, проще говоря, взрослых, сам по себе воспитывает в них крайне обратное, нежели того искренне желает Алексей Павлович и другие. Он разжигает только ненависть ко всему советскому. Ребята прекрасно понимают, что вся эта злоба и спесь совсем не по месту, и если судьба человечеству к 2018 году потерять самую передовую и прогрессивную страну в мире, то виноваты в этом уж точно не они и вовсе не то, что они увидели тот ужасный результат на 31 августа 2018 года.
 Скорее те, кому сладостный туман пустых мечтаний намного дороже реальности и адекватных поступков в жизни. Ведь чтобы делать что-то хорошее, надо напрягаться и далеко не все возможно. А вот нафантазировать и намечтать - у этого границ нет. Это - легко, и дешевый позитив можно производить килограммами, тоннами, литрами, тогда как золотник правды всегда мал и измеряется долями грамма и миллилитров. Гнать же слащавую, но пустую околесицу - легко, головой же работать трудно, а кому-то и вообще невозможно. Время шло, с ним и гасла ненависть к юным путешественникам во времени.
Как жить дальше?
Иван: "Андрей, совсем другие чувства, вот я тебя пригласил в гости, чтобы обсудить, что нам делать дальше. До посещения 2018 года все было как бы ясно и понятно. Мы просто были школьные балбесы, которым было лень сидеть за книжкой. Теперь же я не вижу смысла. Тогда я реально хотел подтянуть матешу, чтобы мое письмо было открыто именно 31 августа 2018 года. С таким трепетом этого хотелось, потому что все виделось в совсем других тонах. А сейчас?"
Андрей: "Сейчас. Динка сто процентов пойдет по партийной лестнице, выйдет за какого-нибудь замполита, но она, как я уже говорил,совершенно пуста и бездушна. Много успехов в учебе, но души в ней нет вообще. Планктон, время придет, она и партию и Родину предаст, только чтобы вокруг нее все было кудряво и красиво."
Иван: "На фиг блин мне об этой козе говорить, я тебя спрашиваю, что нам теперь делать, и мне с этим поганым уравнением?"
Андрей: "Во-первых, забудь "блин" и прочие крылатые словесы. Здесь они к тебе приковывают негативное внимание. И еще. Во-вторых, никому ни слова больше о 2018 годе. Я молился за то, чтобы твоих родителей милиция перестала по кабинетам таскать. Тот чертов календарик тебя в связь с четниками записал, шороху навел дай боже. Хоть ума у тебя хватило сказать, что случайно нашел и подхватил просто как блестящую бумажку. Проверили всю школу, даже Алексейку попинали. Но за неимением других улик и развития дела, все прикрыли."
Иван: "Понимаешь, мне противно общаться с этими идиотами, противно, когда они говорят о строительстве коммунизма в Бразилии, зная что нас ждет на самом деле. И еще. Изменить то ничего мы не можем. Понимаешь, не можем. Как бы не тужились."
Андрей грустно сел на стул рядом с Иваном, что-то пощупал в кармане. Наконец достал десятирублевую монету 2014 года выпуска.
Иван: "Что это?"
Андрей: "Это я нашел в путешествии по 2018 году, вот еще мятая банкнота в 20 гривен. Я теперь храню это как сувениры."
Иван: "Страшные сувениры, опять же Россия в 2014 году значит будет отдельно, Украина в 2008 году тоже отдельно. Эти два артефакта говорят самое страшное - Советского Союза не будет в будущем. А мы это теперь и без них знаем, и что все падет из-за таких как Кутейщикова и Долькина, а не из-за таких как мы."
Андрей: "Я видел в 2018 году старика, на тебя похожего. На меня похожего дедушки я почему-то не встретил. Стало быть меня уже не будет в этом году. Помру наверно, или украинцы желто-синие убьют."
Иван: "На кладбище в 2018 году твоей могилы тоже мы не нашли, значит жив будешь….если коридор времени действительно работает, то значит может тот странный старичок из церкви - это ты, вернувшийся оттуда? Он нелюдим, на контакт с людьми не идет. И угрюм как все в 2018 году."
На улице идут молодые люди и поют "Слава Впередсмотрящему".
Петр Афанасьевич: "Чего, орлы, расселись? Опять треплете язык как бабы, или тот проклятый 2018 вспомнили? Вон, ваши сверстники в новый клуб астрономов-любителей пошли, под названием "НЛО". И песня красивая какая, не то что вы, вечно назад смотрящие, назад идущие."
Иван: "Пап, мы сейчас думаем, как решить биквадратное уравнение."
Петр Афанасьевич: "Думать там нечего. Последний член уравнения - это всегда произведение корней уравнения, нужно только подумать, на что он делится и выделить один из множителей. Это весь класс понял, только вам интересны побрякушки четников, а не математика."
Андрей: "А я Ивану говорил, он и меня назад утащил."
Иван: "Правда, я и подумать не мог, что так все легко может разрешаться, прямо как по теореме Виета для простых квадратных."
Петр Афанасьевич: "Так вы же всегда думаете только о четниках да 2018 годе, только не о математике. А меж тем вы уже должны знать логарифмы и доказывать теорему Пифагора."

Отец вышел.

Иван: "Еще не хватало с этой дурой Кутейщиковой играть в марсиан да венериан. Самое наидурнейшее времяпровождение. Никто никогда на Марсе и Венере не был, мы по природе никогда не должны быть в 2018 году тоже. Только их бред о полуроботах с силиконовым мозгом приветствуется, а то, что мы рассказываем - всегда бред и нечисть."
Андрей: "Мы правду говорим, этим дебилам правда не нужна. Им нужно хорошее настроение каждый день, громкие лозунги...и пофиг, что в жизни они не реализуются."
На улице опять песня, теперь уже "первым делом самолеты".
-"Только петь и умеют, идиоты! - огрызнулся Иван: давай попробуем решить уравнение через множители простого члена."
Андрей: "Давай."

Прошло два месяца.

Надежда Ивановна (учительница математики): "Очень странно, но два самых слабых по моему предмету ученика, не то, что подтянули, а уже стабильно стали учиться на четыре. В четверти у Ивана выходит твердая четверка, у Андрея уже между пятеркой и четверкой. Я ему ставлю специально пять, чтобы он чувствовал ответ на свои старания, хотя это чистая "четыре" с очень маленьким плюсиком. Мне очень трудно простить ему эти провалы со степенями."
Петр Афанасьевич: "Мой сын какой был, таков и остался. Он очень странный ребенок. Но изменился очень нехило. Раньше любил подвижные игры и физкультуру, не мог усидеть на месте. Все предметы для головы шли мимо него. Теперь - прямо наоборот! Только одна история хромает. Он Алексея Павловича на дух не переносит."
Надежда Ивановна: "Алексей Павлович, по-моему очень строг с детьми, ему надо парторгом работать со взрослыми. Он детей просто удушает своей прямолинейностью и несгибательностью."
Петр Афанасьевич: "С историей трудно. Они теперь не говорят вслух, но хранят в себе, я это вижу по каждому жесту своего Ивана и его друга Андрея, что они на самом деле были в 2018 году, и видели столько негатива, что взрослому вспоминать не охота."
Надежда Ивановна: "Приснилось им, что они там были. Алексей Павлович их просто заездил на уроке концом войны с Наполеоном, у него тоже темпы. Летит галопом по прошлому веку. Уже про Маркса и Энгельса рассказывает."
Петр Афанасьевич: "Но без истории ему не бывать в партии. А это на самом деле тоже самое, что не жить. Значит все лучшие места и самые счастливые события пройдут мимо его."
Надежда Ивановна: "Ладно, хоть за математику спасибо. Хоть я не должна опять вам докладывать "опять двойка в четверти". Но есть проблема с биологом. Ваня заявил, что, поскольку ни одна обезьяна еще не родила человека, то он утверждать, что человек произошел от обезьяны не может."
Петр Афанасьевич: "Опять. Началось. Сейчас четников да поповщину сюда приплюсуют."
Надежда Ивановна: "Вот чисто по вопросу ваш сын прав, потому что происхождение из обезьяны человека только слабоумный человек утверждать может, на мой взгляд, это такая же ахинея, как и Адам с Евой. Но Энгельс не понял Дарвина, отсюда пятно околесицы осталось в науке. Так время идет, а мы все от него избавиться никак не можем. Но для личной карьеры и успеха перечить обезьяньему происхождению нельзя. Вот Дина, к примеру, наоборот заявила, что чуть ли не в себе обезьяньи черты находит."
-"Кто бы сомневался, - подумал Петр Афанасьевич, но вслух не сказал: ей совершенно все-равно от кого происходить, ей нужны пятерки."
Надежда Ивановна: "Вы знаете, ваш сын и его одноклассники уже не в первый класс ходят. Через три года - и они уже молодые взрослые люди. Потому я считаю, что им нужно уже сейчас намекнуть, что Диночка и Катенька - очень неплохие девочки, учатся хорошо, все время веселые, очень далеки от религии и прочего мракобесия. Особенно это вашего Вани касается, который повадился ходить к тем средневековым развалинам."
Петр Афанасьевич: "Надежда Ивановна, имейте совесть и следите за языком. Мой сын еще не дорос до этого, а дорастет, сам сделает выбор. И зарубите себе на носу, обойдется без ваших советов в этом."
Петр Афанасьевич вернулся домой и позвал Ивана.
Петр Афанасьевич: "Сынок, скажи тебе Дина Кутейщикова нравится?"
Не был бы для Ивана Петр Афанасьевич отцом, он бы наверняка применил словесы из будущего, но тут пришлось обдумывать свою речь.
Иван: "Пап, я только сейчас вылез из дыры непонимания математики и Андрея вытащил, как то бегать за Диной, не хочется."
Петр Афанасьевич: "Ну учеба то этому не помеха, тем более, что Диночка круглая отличница с самого первого класса."
Иван: "Овца она послушная, с самого первого класса. Думать сама вообще не умеет и ей это в полный лом. Ты не увидишь, а в начале 1990-ых она предаст партию, выступит за бендеровцев, затем ее кинут и будет она жвачками из Пакистана торговать у банка в ларьке."
Петр Афанасьевич: "Уйми свои пророчества. Тебе и Андрей это говорит. Ты полным идиотом выглядишь, причем злым идиотом-вредителем, которого ни в университет ни в дело не возьмут из-за этого твоего бреда."
Иван: "Пап, клянусь тебе своими глазами видел старуху лет 67 в ларьке, вылитая Дина Кутейщикова, как все-равно ее бабка. И она сказала, что мы с Андреем пьем таблетки, чтобы одуреть, сильнее, чем алкаш от водки, и воспитаны на украинськой мове, да и на Майдане скачем."
Петр Афанасьевич: "Вань, не мели хоть на людях эту чушь. Бред сивый. А то и правда можно сделать вывод, что ты пьешь таблетки, чтобы дуреть, посильнее, чем алкаш."
Иван: "Пап, честное слово, ничего не пью."
Входит мать Ивана, Виктория Алексеевна.
-"Психиатр заключение выдал, что наш сын исправимо помешанный с управляемым бредом относительно предсказания будущего, - проговорила она: советовал увлечь его другими делами - математикой, спортом, шахматами."
Петр Афанасьевич: "Вань, оставь нас поговорить на едине."
Иван вышел.
Виктория Алексеевна: "Сами же и перегрузили наших детей. Ну к чему такие темы давать? Кто это будущее видел? Все дети проехали, а наш Ваня съехал на теме. Понимаешь, Алексей Павлович налетел, что пиши, как я хочу, а молодежь то хочет свое что-то внести."
Петр Афанасьевич: "Вика, матешка пытается нашему сыну Динку впендюрить."
Виктория Алексеевна: "Пусть для своего сына прибережет. Нельзя поощрять клевету и сплетни, но наш сын о ней очень правильно отзывается. Как и о Кате."
Петр Афанасьевич: "Я полностью согласен с тобой."
Виктория Алексеевна: "Петь, да в ней души нет вообще и разумения. Все по книгам и научениям учителей, ничего своего. Такую пустоту я еще не видела."
Петр Афанасьевич: "Пустее не придумаешь. Иван не умеет врать, притворяться и соображать, кому что сказать можно, а кому нет."
Виктория Алексеевна: "Именно так и есть. Учителя перегрузили, они уснули, им пригрезилось. А врать то не умеют, вот и ломают себе жизнь."
Петр Афанасьевич: "Вика, согласен, только Динка - другая крайность, та придуряется и говорит только то, за что ее по головке гладят."
Виктория Алексеевна: "Вот именно потому нам с ней не по пути. Надеюсь, ты сказал матешке, чтобы нос в чужую семью не совала. Меня очень радует, что Ванюшка сел за книги."
***
Иван тем временем решил встретиться с Андреем, чтобы продолжить разговор о своих видениях будущего.
Андрей: "После школы ты что планируешь?"
Иван: "Ты уже прямо как мой отец: все вперед лезешь да вперед. Не успел первую в своей жизни пятерку по алгебре получить, как уже в академики записываешь."
Андрей: "Кутейщикова то в университет поступит, не сомневайся. Я чувствую, что все здесь вертится только вокруг пустых, но послушных овечек, способным думать мальчишкам в школе делать нечего. А значит, мы сами должны думать, как строить свою жизнь дальше."
Иван: "Завтра столб позора и доску почета меняют."
Андрей: "Ну доску почета они зря меняют, там бессменно будет Кутейщикова с подругами и педант Пашка. А вот что они на столбе позора изменят? Наверно, наши портреты снимут."
Иван: "Мне до этих дураков дела нет, ты видел картину намалевали? Кутейщикова на ракете в космос летит, а мы с тобой на лапте к церковным развалинам по реке плывем."
Андрей: "А на яву наоборот все будет, после 1986 года туда именно Кутейщикова поплывет, только ее опять все овациями осыпят."
Иван: "Знаешь, нам надо хорошо школу закончить и укрепиться в жизни. Я перестаю верить в то, что то, что мы видели, явь была. Наверно, твой отец прав был - коллективные галлюцинации или сон, может и правда нас кто-то наркотой подкармливал, просто мы не замечали того. Как говорит психиатр, мозг, видать, намалевал по теме с учетом молодежного бунта. Но это он не просто так намалевал. Если мы Кутейщикову и стадо подобных ей жующих гусениц, лишенных своего рассудка, не подвинем, то эта картина и реализоваться может."
Андрей: "Ну ты сбредил. Я себе доверяю, никаких таблеток не жрал, прежде чем это все увидеть. Хотя версию травления психотропной гадостью именно мой отец придумал."
Иван: "Да брось ты уже о том говорить, сейчас уже без разницы, что тогда было. Одно скажу, испортили мы тогда себе детство, родителей по кабинетам потаскали, дома милицейский обыск был, версий было от  политики до наркоманий и обратно. Даже историка обыскали, тоже заподозрили причастным. Слава богу никого не арестовали, никого не повесили, дело закрыли за его остановкой в развитии, но шороху навели тогда нехило. А сейчас нам учиться надо и идти наверх в жизни. Иначе там будет Кутейщикова и стадо пустоголовых животных с хорошей памятью чужие слова запоминать."
Андрей: "То правда. Но ведь Алексейка сам в милицию тогда побежал, на наших родителей дело шить. Все прошло хотя бы без жертв. Гони прочь от себя эту гнусь, надоела уже, больше вникай в точные науки, а не в тот бредовый канитель."
Иван: "Я очень рад, что в 2018 году уж точно 2 + 3 будет равно 5, и никак иначе. И никакой Ленин, Сталин и Захарченко это изменить не могут. А потому точная наука - это дело, а история, политология...там либо истинную науку нам не показывают, либо соревнования устраивают, кто смачнее на будущее глюкнет."
Андрей: "Уж как мы глюкнули, так глюкнули. Школа на всю область прославилась нашими глюками, правда в очень негативном свете."
Иван: "То забудь. Глюкнуть надо было, что в 2018 году вылечат все болезни, везде искоренят социальную несправедливость и на планету океан улетят разумным медузам о коммунизме бред нести, Кутейщикова с Долькиной, разумеется, а мы на лапте поплывем развалины храма разбирать, чтобы на их месте стадион построить. Вот то ты думаешь Кутейщикова и Долькина работать будут."
Андрей: "Те две работать не будут сто процентов, тем более руками. Они постараются карьеру в партии сделать."
Иван: "Вот смотри, Алексей Павлович гонит по инерции все только прошлое в основном. В настоящем и будущем его самого редко замечали.  По его словам о будущем то и говорить нечего: там все просто, наступит коммунизм и счастье, а как это выглядеть должно, и что для этого уже сегодня надо делать, ни разу не заикнулся. А меж тем поговорить есть о чем, но не с кем."
Андрей: "О чем, к примеру?"
Иван: "Смотри, не до Бразилии нам сейчас. После смерти Сталина у нас начало что-то очень странное происходить, что не особо нравится Китаю, и дело уже нешуточное."
Андрей: "А что случилось?"
Иван: "Ссора с Китаем назревает, и большая. При Сталине ее не было, но у нас теперь принято ругать культ личности, а Китаю вроде это не нравится. Но я не думаю, что причина именно в этом."
Андрей: "Правду нам все-равно не скажут, хотя бы потому, что большинство Кутейщиковых, а мы, кто не любит тупо прыгать в восторге от каждого слова сверху, нас все-равно запишут во враги народа."
Иван: "Правда тут одна. Уже сейчас поссорились две огромные социалистические державы. Ох как же только выгодно остальному буржуйскому миру! Теперь можно показать другим, кто еще со строем не определился, что выбор социализма вовсе не решает возможность войны с другими социалистическими странами. Буржуйскому миру это - бальзам на сердце. Они и по миру поделятся на китайский коммунизм и советский коммунизм, друг друга обругают, а в результате победят буржуи, от того, что у красных единства нет. Вот чем заниматься надо, а не Бразилиями."
Андрей: "Ты хочешь в политику идти? Запомни, там все изначально только для Кутейщиковой."
Иван: "Вот именно, не пойдем мы, туда двинет тупая Кутейщикова с Долькиной, а мы останемся развалины древнего храма таскать."
Андрей: "Тогда нам придется вступать в партию..."
Иван: "Ты прав. Давай для начала школу закончим, а потом дальше планируем."
Тайны Старика из Церкви
Иван: "Теперь у меня такая мысль. Мне очень хочется Ивана Петровича из 2018 года спросить, куда денешься ты, Андрей Фомич."
Андрей: "Мне чутье подсказывает, что тот старик, который у алтаря крутился, и есть я из будущего. Почему он нас тогда не прогнал от коридора?"
Иван: "Он предупреждал, что мы попадем в портал. Просто нам показалось, что он суеверен."
Андрей: "Кроме нас о нем почему-то никто не говорит."
Иван: "Такие как Кутейщикова и не будут, а сейчас таких больше чем надо. Слушай, в то, что будущее получится таким, как мы его глючили, я не сомневаюсь. Еще раз тебе скажу, Китай - это первый сигнал того, что разовьется в 2018 году в того демона, что мы видели. Интересно, сам Китай уцелеет."
Андрей: "Трудно сказать, мало мы в 2018 году пробыли, ничего не разведали."
Иван: "Того, что я там видел, мне уже более, чем достаточно. А если коридор захлопнется? Ты хочешь до конца своих дней там застрять? Я больше в тот чертов коридор не пойду."
Андрей: "Слушай, что мы должны сделать, чтобы будущее таким не стало, каким мы его видели? С кого все начнется? Кого надо убрать сейчас, чтобы 2018 год таким не стал?"
Иван: "Бесполезно, Андрей, мы лишь два муравья в муравейнике, ничего не сделаем, просто общество уже обречено."
Андрей: "Слушай, не те письма мы пишем в будущее, может надо написать что-нибудь Ивану Петровичу и Андрею Фомичу?"
Иван: "Что ты ему напишешь? Что как встретишь 2 сентября 2018 года по виду колотого наркомана, отдай ему телефон, ибо это твое прошлое из 1967 года?"
Андрей: "Правда, что мы можем себе сказать, если Иван Петрович и Андрей Фомич - это мы же самые, только в 2018 году?"
Иван: "Давай плыть по течению, что делать, если 2018 будет таким? Не мы больше всех виноваты, что все это произойдет."
Андрей: "Сейчас нам надо историю исправлять, потому что это единственное, что нас держит в двоечниках."
Иван: "С Алексеем Павловичем ее не исправить. Он альтернативную точку зрения слышать не хочет. Я бы очень хотел бы его спросить, что Китай и СССР не поделили, но он же правды не скажет."
Андрей: "Нам надо просто сдать историю сейчас, а не правду узнавать. Правду мы уже без него знаем."
Иван: "Ты предлагаешь как Кутейщикова что-ли?"
Андрей: "Вовсе нет, той пятерки нужны, нам по истории и трояка хватит."
И опять эти как всегда позитивные песни про впередсмотрящего, про космос. Все как обычно, Иван с Андреем вечно что-то очень серьезно обсуждают и за этим их обсуждением не всегда хватает времени решать проблемы, когда наступает следующий урок. Биолог опять несет портреты неандертальцев, сейчас опять Кутейщикова найдет свое сходство с обезьяной и биолог ее похвалит за это.  На литературе опять Пушкин с его "Капитанской дочкой". Скукота, они побывали в будущем и им приходится прятаться и скрывать увиденное там, а вместо всеобщего внимания самим внимать чужие подчас самые несуразные доводы.
История для друзей давалась с очень большим трудом, особенно возникновение религии и средневековых крестовых походов. Если религия - это бред, то как она может принудить людей воевать друг с другом, в исполнении же Алексея Павловича эта тема выглядела совсем не логично. В начале вроде даже перед христианством преклонялись, пока оно было религией угнетенных рабов, потом же очень резко оно становилось коллекцией маразмов и мракобесия. И, наконец, религию Алексей Павлович ставил в один ровень с верованиями древних народов и уделял раскрытию сути этого явления времени по минимуму. Однако она была двигателем событий средневековья, а потому при таком учении вся история средневековья становалась закрытой книгой. Религиозную войну, главное наполнение средних веков, Иван с другом поняли не более, чем ссору идиотов из-за расхождения в содержании их бреда, отличницы не поняли вообще, только получили оценки за изложение того, что было написано в учебнике и пересказ слов учителя.
Время шло. Меж тем новости приходили для друзей самые непонятные. Американцы вовсю уже кружили вокруг Луны и не заставила себя долго ждать высадка и первые шаги американца на поверхность Луны. С Китаем же отношения портились все сильнее и сильнее. Выходило два вопроса. Первый, если буржуазная страна США - средоточие маразма и мракобесия, то каким образом она вообще принимает участие в лунной гонке. И второй, если русский и китаец братья навек, как об этом недавно пели, то откуда взялась ссора.
Алексей Павлович ненавидел задающих лишние вопросы, потому обсуждать с ним это не особо хотелось. Однако на первые шаги в не светлое будущее это походило сильно. Обсуждать не дающие спокойно ребята жить вопросы было не с кем. Родители сильно боялись разойтись в точке зрения с Алексеем Павловичем, у сына и так вечно какие-то вражеские календарики находят. Учителя тоже не хотели обсуждать то, что может отразиться на их карьере. Потому друзья испытывали большую потребность найти человека, с кем можно было бы обсудить мучащие их вопросы и вспомнили пожилого человека, которого они нашли в развалинах церкви. Идти же туда, где он обычно находился, они с одной стороны не хотели, а с другой надежда хоть на какую то беседу была. Дважды друзья ходили к алтарю с целью найти того старика, но его там не было.
Однажды встретившись поодаль от людей, Иван и Андрей решили обсудить информацию, которую им добавил Китай: "2 и 15 марта 1969 года произошли вооруженные столкновения между Китаем и СССР. Наконец напряженное осуждение маоизма и наверняка советского пути в Китае достигло предела. Конфликт вызван тем, что Китай претендует на остров, принадлежащий СССР." По мнению друзей соцлагерь на этом конфликте терял очень много: выходило, что китайский коммунист советскому уже не товарищ, в конкуренции за право быть примером развития для развивающихся стран они уже шли отдельным фронтом. Началась критика и обвинения друг друга в отсталости и пособничестве капитализму обеими сторонами. Видно было одно, мир, когда все социалистические страны между собой дружили, уже остался в прошлом.
Иван и Андрей в это время уже учились в 9 классе. Нужно было заканчивать школу и определяться в жизни. Математика из самых нелюбимых предметов стала стала именно тем предметом, на котором ребята отдыхали. Там все было по крайней мере логично, чего нельзя было сказать о гуманитарных предметах, особенно о истории. Потому история продолжала хромать и довольно сильно. Тоже самое касалось и партийного будущего. Оба закончили школу с единственной тройкой по истории. Решили поступать на математический факультет Донецкого Технологического Университета. На удивление там же обнаружили и Кутейщикову, только на политическом отделении. Теперь им с ней было не по пути.
Постоянные занятия логичным предметом тушили воспоминания о увиденном в 7 классе будущем, однако того старика, которого впервые заметили у заброшенного алтаря стали видеть намного чаще, чем до этого. Однажды произошла встреча с ним в парке, неподалеку от развалин храма. Иван проявил инициативу познакомиться, но старичок был пуглив, не особо шел на контакт. Наконец его получилось разговорить.
Андрей: "Мы вас часто видели среди развалин церкви."
Старик: "Портал здесь близко, коридор времени. Помню в далеком детстве мы письмо писали о будущем."
Андрей: "Хм, так мы с Иваном то и писали. Там о космосе, о победе всемирной революции и прочем."
Старик: "Я оттуда ушел, из того будущего, навсегда. Не будет там ни дальнего космоса, ни всемирной революции. И в помине не будет."
Андрей: "С Китаем что случится? Тоже распадется?"
Старик: "Ни в коем случае, вот кто обгонит и перегонит всех, так это Китай, мировой супердержавой станет, высокотехнологической, научной. Упадок только у нас будет и очень сокрушительный, до самого низа провалимся."
Иван: "Значит, то что мы видели, то все правда была?"
Старик: "Не будет вообще в будущем правды. Из Киева украинская боевая техника сюда ездить будет по мирному населению из гаубиц лупить, за то что оно на мове не говорит в том числе. Какие там китайцы, украинец русскому перестанет товарищем быть."
Андрей: "А ты сам, как я понимаю, в нашей школе учился?"
Старик: "Ох да, по матеше и истории круглым двоечником был, думали, что никогда не встану вообще. Но в седьмом классе перелом был, начал расти. Мой друг Иван Петрович под обстрелами погибнет, мое жилье взорвут и я бомжом стану, не столь я стар, как выгляжу."
Андрей: "Слышал, Иван."
Иван: "Да слышал, но если 2018 год не изменить, то толку от того, что я слышал?"
Старик: "Церковь эту возрождать начнут, отстроят и блистать на весь город будет. Это школы, детские сады, больницы да молодежные клубы по интересам позакрывают. Коммунизм вообще уйдет как не было. Канет в века. Динка по политическим рукам пойдет, как шалава подзаборная, сначала в пацифизм ударится, потом в "зеленые" подастся. Затем православной станет в доску. До православия нехилый капитал на паранормальных явлениях в коридоре времени скует, будет дуракам воду заряжать позитивной энергией будущего за огромные деньги. Но на Майдане скакать не будет. Видать стара уже будет для скачек, не понравится, как она скачет, заказчику, и фортуна от нее отвернется. Останется только в ларьке сидеть продавщицей."
Иван: "Доскачется в общем."
Старик: "Не по возрасту скакать, потому и не получится. Все надо делать вовремя."
Андрей: "Самые то крикливые, и предадут первыми."
Старик: "Точно так и будет, причем сами то на этом блуде даже богатыми не станут. Динка еще поднимет паранормальных явлений на коридоре времени, нехилые капиталы срубит, целый цикл телевизионных передач вести будет, пока ее конкуренты не обломают. Кутейщикову просто кинут, зачем делиться с этой дурой. Но до всего этого еще очень далеко. Начнется где-то с 1988 все меняться, и тогда уже обвально и безвозвратно, до самого низу."
Старик сидел на скамейке, показывая видом боль в ногах. Его физиономия и выражение лица очень остро контрастировала по сравнению с окружающими. Гримаса тяжелого непреодолимого несчастья и безысходности. Он рассказывал только негатив, только самое все несчастливое, как будто специально переписывал письмо в будущее наоборот. Но в то же время было очень вероятно.
-"Ребята, должен вам сказать, что я ни в вашем времени здесь, ни за концом коридора в 2018 году никому не нужен. И самое противное, что я стал чужим обеим эпохам. Не могу я радоваться лозунгам коммунистических лидеров на праздниках, понимаешь, Иван Петрович, не могу, зная, что 7 ноября 2018 года тебя не станет и никакой Марс ты не увидишь. Последнее, чем вас удивят нерадивые генсеки, будет гражданская война в Мозамбике и Анголе, где придут к власти марксистско - ленинские правительства. Но радость будет недолгой: в 1991 году не станет самого Союза и вся Африка резко откажется от социалистического пути развития."
Иван: "Ух ты. Да, мало оптимизма."
Андрей: "Старец, скажи, а можем мы с Иваном что-нибудь сделать, чтобы этого не было? Ну если мы Дину убьем, может хоть что-то пойдет не так?"
Старец: "В тюрягу загремите и все. Не исправишь ты, это общий поток времени. Не будет Дины, вылезет Юля. Предначертанно все это, как и мне увидеть своего друга молодым после его смерти."
Иван: "Ну если мы эту козу уложим, то она и партию не предаст. Хотя бы потому, что не доживет до того момента…"
Старец: "Выброси из головы этот бред. Я тебе еще раз говорю, не в Дине дело, тут Динами все станут, и всех ты не убьешь. Ты сам не поверишь, кто предавать начнет. Предательство вообще станет за доблесть, щедро скрываемое лицемерным бредом."
Андрей: "Нам что делать тогда?"
Старец: "Учиться, учиться и учиться, как завещал нам дедушка Ленин…"
Старик встал и уверенно пошел, не оглядываясь на друзей. Иван стоял, тупо поглядывая на Андрея. Старец все шел, пока не начал потихоньку растворяться в воздухе. Взгляд у него был очень печальный и в тоже время застревающий в душе.
Иван: "Андрей, я никак не понимаю, почему ты, когда вкусишь капитализм в 2018 году, будешь возвращаться к нам?"
Андрей: "Вот как доживу до его годов, так знать буду. А сейчас то откуда?"
Иван: "Не понимаю, зачем он нас выбрал."
Андрей: "Это мы его выбрали, еще когда первый раз в храм пришли. Судьба он наша, мое будущее. И настолько несчастливое, что не усидеться ему в мире, где муж к мужу идет и таблетки жрет, чтобы одуреть в тысячу раз сильнее, чем от водки. Ну ты бы захотел там жить?"
Иван: "Спасибо, мне нескольких часов больше, чем достаточно было. Когда я стал "наркоманом" и "педерастом". Мне повезет, Андрей, я погибну в 2018 году и долго мне не придется гнить заживо в той помойке будущего. А ты, блин, туристом во времени станешь, найдешь коридор времени и будешь на передых в прошлое возвращаться."
Андрей: "Боже, Вань, что мы с тобой только мелем. Слава Ленину, что нас никто не слышит, тут дурдом плачет принудительный или тюрьма. Мы же теперь четниками за календарик стали."
Иван: "Здесь мы четники, там мы пятая колонна и отстой. Куда нам теперь податься?"
Андрей: "Куда угодно, только не в будущее. Как бы нам все это забыть? Это единственный камень, который нас всех тянет в пропасть и здесь и там."
Иван: "Многое есть такое, что рассказывать нельзя. Чего лучше не знать."
Андрей: "Вань, ну ты знаешь, что мне эти ангелы с богами вместе на хрен сдались, тут нас ругают, что мы повадились к развалинам алтаря ходить."
Иван: "Не знают они, зачем мы туда ходим. Ох не знают. А знать и не могут: ведь это причинно-следственную связь ломает, в диалектический материализм не ложится. Вот потому как в средние века, только сейчас до меня дошло: что в Библию не ложится, на костер инквизиции."
Андрей: "Именно, дорогой, именно! Этого старика тут поймают, отведут в НКВД, там он нет да ляпнет, что СССР скоро дуба врежет. Его схватят и в дурку, а в худшем - пулю в лоб, чтобы не болтал лишнего. И никому, поверь мне, никому не интересно будет, что он иновремянин. Дина, которой всех кошек жалко, спокойно отправит человека к праотцам только потому, что он не укладывается в рамки его ограниченного мышления."
Иван: "Андрюш, смотри. Возникло христианство, сначала это была идеология рабов в их борьбе с господами патрициями, классовая борьба. Очень высокий морально - нравственный кодекс…."
Андрей: "Иван, заткнись, идиот, нам только и не хватало тут о этих попах-дуросветниках воздух сотрясать. Мы уже и так по уши в четниках и казачестве, без вины без суда."
Иван: "Мысль лови. Сначала было просто христианство, потом по дурацкому недоразумению в календарях разделилось на католичество и православие. Тот же самый бред, но расслоился. И почему компромисс не был достигнут сразу? Да потому что разница в вере ценнее - она развязывает руки, чтобы можно было друг друга грабить и прикрывать свой стыд разворотом по-разному изложенной Библии."
Андрей: "Наконец то ты к делу подошел."
Иван: "Андрей, смотри. Сначала был коммунизм, и мы сами свидетели, как он распался на советизм и маоизм, и теперь они враждуют меж собой. То же самое."
Андрей: "Ты что, совсем опух? Христианство - то бред пьяного трубадура, а коммунизм то на научной основе."
Иван: "Дурка ты, в восьмом веке христианство тоже было на научной основе. Заметь, города строило, библиотеки...но вот в 15 веке начало развиваться предпринимательство. А там техника потребовала реальные науки, а не "отче наш". Вот и разлетелось и католичество само. На англиканство, лютеранство, просвитеранство и прочее мракодурство, и знаешь почему, потому что запрет на добавочную стоимость буржуям мешал."
Андрей: "Мели этот бред пока мы наедине. Мне страшно, сейчас вообще это чуть ли не матерная ругань."
Иван: "Не отвлекайся, зри в корень. Христианство разлетелось на школы, коммунизм - тоже. Пришло буржуазное время и где вера слабых и угнетенных? В руках буржуев. Причем им самим - ничего не грех, даже мужчине мужчину насиловать. А слабым и угнетенным - грех все! Даже за то, что двумя пальцами перекрестился, век надо на коленях ползать, каиться."
Андрей: "Значит советизм и маоизм - это своего рода православие и католичество?"
Иван: "Именно, потому и вражда началась. По миру большинство католиков; из наших видений прошлого выходит, что маоизм советского своего предка пошлет очень далеко."

Андрей: "Я уже сейчас вижу, как начала расслаиваться партия, хотя бы в том, что после смерти Сталина стало принято его ругать. Все эти экологизмы, пацифизмы  входят в моду. И еще нет у нас согласия с Польшей, Венгрией, Чехословакией и особенно с Югославией. Ты слышал, там уже зарождаются разговорчики, что вроде бы СССР их оккупировал. И вообще они русских ненавидят."

Иван: "Ненавидят русских, говоришь. Гитлера, что-ли забыли?"

Андрей: "Не в Гитлере дело, эти подлецы хотят двух мамок сосать, им на несоциалистический запад легче съездить, чем нам. Вот черти и душат. Союз им теперь в тягость стал, что требует осторожничать с западом."

Вступление в Партию

Шел уже 1986 год. Какой-то странный дух, какая-то непонятная философия только еще набирала свои первые едва заметные обороты. Идея разоружения и "миру мир" постепенно очень медленно сводились к какой-то странной ипостаси беспомощности, беззащитности и безволию, пока еще не заметно, но был намек, что такое состояние вовсе не самое плохое, что может быть. Постепенно выходила из подполья религия, очень медленно опробывая брод и хоть и совсем слабо, но все же постепенно доказывая людям, что некогда до революции люди жили другими ценностями, что было не столь уж плохо, как это преподносили раньше комсомольцы-богоборцы. Наконец стали подниматься на спор результаты второй мировой войны, о которых до этого вообще было не принято заикаться, что официальная точка зрения партии на эти события может быть не совсем правильной. Постепенно всплывало, что Сталин, хоть и великий правитель и победитель в войне, но у него тоже были ошибки. Ошибок нет только у тех, кто ничего не делает, и это разумные люди понимали, но эта тенденция, как и другие, подобные ей, так и норовила перерасти в какой-то как минимум деструктивный бред и демагогию, которая быстро затухала в спорах, но уже имела место. Помимо ошибок Сталина в войне на таких же пока еще птичьих, но уже правах, вылазил вопрос национальной и религиозной принадлежности, просачивались идеи, что православие было даже не особо обосновано поругано в самом начале советской власти, и зря, из него кое что можно было позитивное почерпнуть. Тем не менее вся эта странная завеса, отдельные элементы которой переплетаясь друг с другом давали уже довольно хмурый и злой туман, увлекала все больше и больше молодежи. 

Наконец, школьные программы выходили перенасыщенными и появлялись слабые намеки, что избыток математики раздавливает душу ребенка, что нет поддержки его индивидуальности, саморазвития и духовности, что патриотическое воспитание тоже перегибает палку, калечит детскую психику, насаждая, что мальчик - это обязательно будущий солдат, воин и защитник Родины, организатор и хозяин. Единственно, что было непонятно, чего эти все новые веяния пытались добиться. Допустим, не все пойдут служить, кому то помешает болезнь, или скажем, он более пригоден будет в науке или искусстве, чем на поле с ружьем, но такое было и раньше, только не понятно, почему этот вопрос стал заметно более обсуждаемым в обществе именно сейчас, чем до этого. Или кто-то желает повышения процента не служивых за счет тех, кто вполне мог бы служить. Но к чему это и зачем? Не понятно.

Выходили и прочие очень странные на первый взгляд вопросы, которых раньше уж точно было не услышать, по крайней мере в столь свободной форме. Постепенно пытались сдвинуть границу в морали, проходящую между эротикой и романтикой, оказывалось, что все это время люди были большими ханжами, что стеснялись раскрывать немножко больше личных деталей, чем позволяла тогдашняя этика. Разговоры о физиологии постепенно начинались слышаться за пределами кабинета врача и становиться вполне подходящей  темой для обсуждения в кругу друзей. Пока еще очень слабо и примитивно, но уже заметно.

26 апреля 1986 года произошла ужасная катастрофа в Чернобыле, которая помимо огромного экономического урона еще сильнее развязала рот этим деструктивным элементам, особенно от пацифизма, экологии и религии. Напуганные происшедшей трагедией люди все больше боялись, что их безбожное государство живет неправильно, без связи с Богом ничего кроме аварий и катастроф не будет, все больше начали копаться в экологии и вопросе отношения с животными, копаться крайне деструктивно и томно, явно не с целью найти какой-то разумный выход из ситуации, явно без мудрости конструктивного подхода. Катастрофа подняла вопрос и необходимости ядерного разоружения, однако явно его обсуждение приводило к односторонним мерам. Уничтожение оружия в СССР все меньше требовало адекватных мер от США. Уже то, что американцы под маской разоружения публично напоказ уничтожали старое отслужившее оружие, а меж тем создавали более совершенное, намного чаще чем ранее оставалось без критики и нажима со стороны СССР, заставляло серьезно задуматься. Но вместо того, чтобы адекватно анализировать ситуацию, народ все продолжал ждать еще больших улучшений и достижений. Запас прочности у страны был столь велик, что серьезные ухудшения от всех этих загадочных изменений не происходило. Даже казалось, что наоборот, все идет к еще более лучшему и совершенному, чем было, причем в столь большой мере, что пессимисты даже не успевают понимать, что все их опасения - всего лишь неуспевание за всеобщим прогрессом везде и во всем. Ясно же было одно, намечаются большие перемены, но их размах, масштаб и направление виделись очень слабо.

Оптимистично в будущее смотрело большинство, кто же был пессимистами - догадаться не сложно. Конечно же Иван и Андрей заметят первыми истинное направление перемен, ведь именно они привыкли всегда плыть не по счастливому течению лжи, которое так облюбовали их сверстники. Забегая вперед стоит сказать, что их страшные пророчества и даже предпринимаемые усилия совсем не повлияют на ход исторических событий. Пройдет всего лишь пять лет и обнажится самая зловещая реальность, станет видно, что на самом деле скрывалось под всем этим набором альтернатив в мышлении и философии. 

Однако на данный момент все было спокойно. Друзья пристроились в университете на кафедре читать лекции. Многие их учителя уже к этому времени умерли, а потому не смогли оценить их математический прогресс. Впрочем детство уже давно кануло в прошлое, за ним уже собиралась и юность, а потому время школьных ведомостей, досок почета и позорные столбы уже давно покинули их память. Работа не оставляла друзьям времени на воспоминания о прошлом, да и странный тот старик перестал появляться. Обыденность жизни приводила их к уже довольно зрелой философии, потому для веры в чудо оставалось все меньше и меньше места. Но одно событие им запомнилось надолго. Однажды Иван с другом решили сходить проведать места, где они часто видели своего знакомого старичка. Уже подходя совсем к развалинам храма они увидели никого-нибудь, а ту самую Дину Андреевну, которая стояла с Екатериной Федоровной и усиленно крестились.

- "Ничего себе замполит?!" - проревел от удивления Иван, тупо глядя на Андрея.

Андрей: "Вань, ты чего, не видел раньше что-ли?"

Иван: "Андрей, а помнишь в школе нас малевали на столбе позора, как мы с тобой плывем в лапте к церкви с огромными крестами на шее, которые вот вот наш лапоть потопят и на развалины этой церкви любуемся?"

Андрей: "Еще бы. О да, а Дина с Катей там в космос на ракете летела."

Иван: "Уж куда прилетела, туда прилетела. Теперь ты видишь, кто у нас в парткомах сидит? Вот только до конца не понимаю, какого черта было тогда выпесиваться, что в Бога не веришь? Не иди в комсомол,...по крайней мере в партию не вступай. Шалава политическая, вот кто она."

Андрей: "Не то слово, помнишь как все вопили, что из-за того, что вместо английского и физкультуры мы поперлись к развалинам храма, коммунизм не получится, в Бразилии революции не случится и все мы в средние века улетим."

Иван: "О да, значимые мы, однако, коммунизм из-за нас двоих не выйдет, от того, что мы курим и ходим сюда."

Вдруг из воздуха показалась фигура Старика. Екатерина Федоровна и Дина Андреевна, завидев чудеса нехристовы, издали пронзительный вопль и исчезли. Старик приблизился к Ивану.

Старик: "Вань, часто я этих двух наблюдаю, и крестятся они вовсе не потому, что меня увидели. Меня увидели они только сегодня. Стоя в коридоре времени я кое-что услышал, будучи для них незримым."

Андрей: "И что же?"

Старик: "Дина толковала Кате, что во всех цивилизованных странах люди верят в Бога и живут так замечательно, что нам с нашим атеизмом-марксизмом-ленинизмом их в век не догнать."

Иван: "Да уж, добавить на самом деле нечего. А они то откуда знают? Уж не оттуда, откуда нам прояснилось, на какой Марс мы полетим в 2018 году."

Старик: "Нет, эти две особы крайне трусливы и подлы, ты со школы разве не помнишь? Они только и делали всю жизнь, что искали, где больше сладости и удобств, а опасности поменьше."

Иван: "Припоминаю, как же."

Старик: "А помнишь, как она написала в своем сочинении о будущем, что в 2019 году научатся покойников воскрешать?"

Андрей: "Ох и ржали мы тогда с Иваном. Да уж."

Старик: "Андрей, на этот раз это тебя касается. 19 марта 2019 года этому не научатся. Хотя я это тебе наверное зря сказал, прости."

Иван: "Значит Андрей после меня?"

Старик: "Да. Это правда. Потому и меня вы больше никогда не увидите. Трудно поверить, Андрей, но на самом деле, Бога нет. Есть коридор времени, но не будьте дураками, лучше о нем забудьте."

Иван: "Интересно."

Андрей: "Слушай, а что дальше нам делать?"

Старик: "Посмотрите, ребята, кто нынче в партии. Вы видели? Вот, очень скоро у Дины и Кати возникнет навязщивое состояние, что они украинки, а украинцам с русскими вообще не по пути. Но зачем так далеко ходить? Катя с Диной тут еще у развалин рассуждают, что мы все неправильно живем, что мы подневольные, в Бога не веруем, потому на нас Чернобыль и свалился, что мы вместо Бога прогрессу поклонились."

Иван: "Понятно, а еще что они там мелят?"

Старик: "Еще. Теперь слушай внимательно. Ты заметил, что она на партийных заседаниях вовсю хаит культ личности Сталина. Так вот сейчас, в данный момент, Сталин пока еще сам заложник ситуации, но уже стоит обратить внимание, что он делал роковые ошибки во время войны."

Иван: "Странно бы, если не делал. Ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает."

Старик: "Не в этом тут дело, дорогие мои, не в этом. Очень скоро Дина и Катя заявят, что он вообще нормальные решения принимать не мог в принципе."

Иван: "Только победу одержал, когда весь мир сдался."

Старик: "Еще не то будет, к Гитлеру его приравняют, не годные, скажут, что целым народам геноцид творил…"

Андрей: "Они ничего не путают? По-моему как раз Гитлер этим занимался, людей в печку живыми отправлял."

Старик: "То - правда, она в веках канет. На смену ей ложь придет. Дина и Катя первые побегут ложь нести. Вот увидишь. Партбилеты оплюют и выбросят, там так попрет…. Ладно, больно много времени говорим о грязи, а меж тем по тамошнему календарю уже утро того самого дня, 19 марта 2019 года. Мне остались часы. Нашел я убийцу Ивана Петровича и своими руками зарезал. Но его братки меня на мушку взяли. Так что скоро, очень скоро. Слушайте, напоследок скажу, вступайте в партию, это будет не для карьеры, а по совести. Семьи у вас не будет. Не предадите вы партию и ее идеалы, когда это уже все сделают."

Иван: "Да подумывали мы уже с Андрюшей о вступлении, только вот из принципа не хочется быть там, где Динка карьеру сделала."

Старик: "Дины там скоро и не будет. Говорю вам! Еще и извиняться будет. Скажет отец с матерью насильно в партком привели. Да все виноваты будут. Не смотрите на мир, живите по совести. Совесть и есть то, что не даст стране пропасть в не светлом, но уже скором будущем."

Сказав это, старик пошел обратно к развалинам церкви. Вокруг него возник туман. Отойти далеко он не успел, потому ребята его видели полностью. В облаке тумана они увидели дуло автоматического оружия, послышались выстрелы и Старик упал. Ребята побежали за ним, но все происходящее очень быстро растворялось в воздухе. Уже через полминуты все экстраординарное исчезло, Андрей и Иван тупо продолжали смотреть впереди себя с видом увидевших недавно призрака. Немного постояв, они пошли в университет, на следующий день с последним советом Старика решили не медлить и вступили в партию.

Естественно Иван и его друг начали партийную деятельность можно сказать с нуля, в то время как их главные оппонентки там уже были на высоких постах. Помимо этого начали проясняться весьма неприятные детали, показывающие партию вовсе не с той стороны, как ее представляли друзья. Каких только словесных нечистот там не слышалось. Оказывалось, подводя итог слухам, что "на Западе социализм уже построили, да, причем без гонений на духовенство, без раскулачиваний и ковыряния чужих кошельков, дабы там не было случайно сверхприбылей. Да, очень гармонично и красиво, что все люди там сочные и содержательные, все без исключения труженики, а бомжами становятся только те, кто много пьет и не работает." Редкие вылазки в "мир иной" приносили все более и более ужасающие подробности, на самом деле невооруженным глазом знанием все выглядело не в пользу Советского Союза. Жизнь в целом, экономические перспективы, будущее, насыщенность и полнота каждого члена общества за пределами нашей советской Родины не могла быть оценена отдельными, пока еще очень редкими визитерами, которые чаще всего оказывались там в качестве туристов, а перед ними предвставало искусственно созданная видимость Рая на Земле, по крайней мере, виделось глубокое отставание в быту. Естественно эта оценка была очень не грамотной, потому что у визитеров не было представлений как там жить, строить карьеру, сводить концы с концами, что там и сколько стоит. Перед ними только была картина, где всегда чисто, много красивой техники, люди сочные и счастливые. И самое интересное, что видимость капиталистического счастья нарастала по мере удаления от советского края: пограничные с западом республики Союза на внешний вид жили чуть лучше, чем российская глубинка, лучше тех держались Польша, Чехия, СФРЮ, где законы были мягче и которым можно было посещать совсем несоветские страны. Последние в этой градации стояли исконно буржуазные страны вроде Великобритании и Франции. В стране советов начали происходить первые удары - опустели полки магазинов. Из-за рубежа же приносилась информация о очень щедрых удобных магазинчиках на западе, где в любой момент можно было все купить, независимо от времени года и сезонов. Все это очень сильно расшатывало положение в СССР.

Прощание с Прошлым

90-ые начались как оглушающая всех и вся катастрофа, полностью разрушающая любые ориентиры. Не было безусловно Рая в советское время, кое-что не было исправлено, но та преисподняя, вход в которую отворился, изначально на попытку усовершенствовать недостатки, имеющие место в прошлом, не походила, напротив, скорее их усугубить и уничтожить уже достигнутое. На самом деле был провозглашен полный отказ от коммунистической идеологии и поругание всего прошлого, отказ от всех стран-сателлитов. Началось перераспределение средств, поскольку по новым порядкам личность получала право владеть средствами производства и получать почти неконтролируемые сверхприбыли. Причем в дележе средств наконец почившего хозяина - КПСС - преуспевали как правило люди, не особо отягощенные моралью и академическим знанием, люди, подчас с весьма сомнительным досье в прошлом и слабой успеваемостью в школе. 

Промышленно - управленческая безграмотность таких выскочек на ровном месте наряду с выпадами "зеленых" начала разить жизнеобразующие производства одно за другим. Оказавшиеся можно сказать случайно у неподготовленных к управлению персон богатства страны чаще всего оптом продавались за рубеж, что делало их владельцев временно богатыми, но без особых перспектив на будущее. Мало этого многие отрасли были ориентированы на разные республики СССР. Пока это была одна страна, это губительно не было, но развал СССР привел к становлению бывших советских республик совершенно разными государствами. Порезанные границами производственные связи привели к закрытию совсем недавно процветающих предприятий с огромным экономическим потенциалом. Экономику почти всех новоявленных стран ударили дефолты, что привело  к злокачественному наращиванию нулей у национальных валют этих молодых стран. Сотни-тысячи-миллионы, покупательная же способность которых едва годилась на советскую десятку в прошлом.

Тяжелое время сокрушения страны буквально во всем. На смену упраздненной идеологии приходил национальный вопрос, а вместе с ним религия и разрыв между людьми. Получалось, что все возникшие страны основаны именно на национальном вопросе, который очень эффективно делил некогда целостное общество на своих и чужих, также как его рвал на куски и вопрос достатка. Национальный вопрос усиливался как правило узаконенным одним единственным государственным языком в каждой республике и поднявшей голову религией. Вопрос этот прошел Асмодеем по рабочим коллективам, по карьере людей, по друзьям и семьям. 

Иван и его друг встретили 90-ые будучи партийными, профессорами математики в Донецком Технологическом Университете, собственно теми, кто совсем недавно был бы на пике карьеры, но сейчас настало вовсе не их время. Экономическая жизнь вновь вернувшейся в самую низкую ипостась развивающейся страны Украины, как и всех остальных разрозненных теперь пятнадцати "сестер", зиждилась не на предприятиях, а на резвой перепродаже чего нибудь, либо оставшихся без хозяина ресурсов, либо на ввозе-вывозе чего-то на местный рынок из-за рубежа. Такое экономическое развитие в наукоемких технологиях не нуждалось, а потому Иван с Андреем оказались в очень незавидном положении. Их лекции в университете по сравнению с западными менее успешными в науках коллегами ценились все меньше и меньше, хотя бы потому, что купон карбованцев умудрился за четыре года всех сделать нищими миллионерами, а для жизни в стране любая зарубежная валюта выглядела намного надежнее, чем своя. Общая атмосфера вела к розни буквально во всем. Вовсе не удивительно, что ссора пришла и к Ивану с Андреем.

Андрей: "Слушай, мы здесь с тобой сидим и просто прозябаем в бедности. Ну что толку с этих самых купонов? Ты миллионы видел? А какова их реальная цена? Никакая, как и у всего здесь."

Иван: "Слушай, я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. Только вот получается все скверно. Эти поляки не потратили на наше образование ни злотого, сейчас вместе с западом ведут только давку всего русского, уничтожают даже остатки Союза. А я поеду им читать математический анализ?"

Андрей: "Вань, пойми, все изменилось. Теперь ни ты, ни я никому не нужны. Родины самой теперь нет. Теперь такие идиоты, как мы с тобой были в 7 классе, живут лучше профессоров. Да, именно такие, в сочинениях которых царь Александр на Наполеона напал и Пушкин был австрийским поэтом. Сейчас главное быстро смекалить, где сколько бананы и штаны стоют. Отпетые прогульщики сейчас, торгуя турецкими штанами, зажили лучше нас раз в сто и деньги в долларах считают, а не в этих сраных купонах, которые вообще дешевле туалетной бумаги."

Иван: "Не понял, ты что, в Польшу реально собрался перебираться? К исконным врагам России? Учить их геометрии и алгебре?"

Андрей: "Польша - не самоцель. С нашим академическим багажом надо дальше смотреть, в Берлин или Лондон. А лучше вообще в США."

Иван: "Ты вообще головой ударился? Они будут дальше строить прогресс и наживаться на нас, не вложив в нас ничего вообще. Они разрушили нашу страну, сломали СССР, теперь добивают всех по одиночке. Вести к прогрессу технологии тех, кто разрушил наследие наших отцов и дедов, которое те кровью своей для нас вымыли? Не, я не поеду."

Андрей: "Пойми же наконец, нет сейчас того, к кому ты пытаешься найти историческую справедливость. Страна та уже умерла. Родина то кто теперь? Россия или Украина? Не слышишь что ли, что Украина теперь для украинцев, кто на мове разговаривает и дурацкий национальный костюм носит. А ты ей не нужен со своей алгеброй с геометрией. Вообще не нужен."

К спорщикам подходит студент-двоечник Федор, одетый очень богато по последнему писку моды. В руках он держит зачетку из которой выглядывает банкнота в сто долларов. Он поглядывает на залатанные от руки брюки Ивана Петровича.

Федор: "Иван Петрович, это, я с вашего курса математического анализа. Мне нужен красный диплом, в зачетке все для этого есть."

Иван Петрович: "Федь, а я тебя на лекциях то не видел. Ты где вообще был? Ни одного зачета по контрольным."

Федор: "В Турции я был с отцом, штаны привез, которые ты купить не можешь."

Иван Петрович: "Во-первых не тыкай, я для тебя "вы", а во вторых забирай свою зачетку и записывайся на мой предмет в следующем году с сентября. Постарайся все же ходить на лекции."

Иван Петрович тянет Федору зачетку назад.

Иван Петрович: "Доллары не потеряй, книги купи на них в Турции по математическому анализу."

Федор: "Ты что, не понял? Доллары то тебе за пятак по матану! Давай, малюй пятак в зачетку и я пойду с телками тусить."

Иван Петрович покраснел. 

Андрей Фомич: "Вань, не спорь. Федь, расскажи Ивану Петровичу теорему Лагранжа с доказательством, мы тебе поставим троечку."

Федор: "Какого Лагранжа? Не знаю я никакого вашего Лагранжа. Вы, два дырявых совка, не видите, что в зачетке лежит?"

Иван Петрович: "Пошел вон, неуч поганый."

Федор: "Я чистый украинец по обеим линиям. Ты еще пожалеешь, совковый урод."

Иван Петрович кинул Федору в догонку зачетку, доллары вывалились на пол. Федор продолжал материться и жаргонить, наконец ушел.

Андрей: "И ты хочешь ради этих ослов продолжать жить на тыщу купонов в месяц? Которые едва десять долларов стоют. Ради этого скота и отморозка, который вместо учебы просидел в Турции весь год на пляже?"

Иван: "Вот то ты думаешь в Польше ты других учить будешь?!"

Андрей: "Там, Вань, совсем другая реальность. Учатся там дети богатых, а богатые там имеют свой крупный бизнес, да не то спекулянтство, что у нас, жалкую продажу бублегумов, а реальные фабрики и заводы, средства производства. Их дети должны иметь реальные знания в науках, чтобы вести управление своими предприятиями, а не ларьками. Им нужно, чтобы не прогореть в бизнесе как можно больше знать наук. У нас же богатыми кто стал? Пустые безмозглые, но активные, наглые и напористые выскочки, причем халифы на один час в истории. Вроде родителей Федора. Его отец - тупица, заводом владеть не способен. Торганул тем, что отвисло. Потому что совесть и честь вообще мимо него прошли. И сейчас он на безрыбье рыба."

Иван: "Так что теперь? Бросить могилы отца и матери и побежать шавочкой облагораживать чужую элиту?"

Андрей: "А выбор то у тебя есть? Сидеть здесь на пустых купонах и выслушивать хамства от сынков продажных шкур? Жизнь то пролетает, и что? Захудалый забитый дом, на ремонт которого у нас постоянно не хватает денег. Пустая бессемейная тощая жизнь ради лежащего в гробу совка, который уже никогда не воскреснет.  Ты пойми, государство от тебя отвернулось полностью. Ни страховок, ни оздоровлений. Как на фронте живем."

Иван: "Дожились. Помнишь, как Динка плакала о бедной совушке в чернобыльском лесу. Что мы в погоне за экономикой и прибылями бедным зверенышам их дом разрушили. Теперь погони нет, а то, что мы живем как негры, того Дина не видит."

Андрей: "Да брось ты ту лицемерную сволочь. Она уже, наверно, в Польше окончательно пригрелась, и поверь, ни бывший коммунизм, ни православие ей там находиться не помешают. Про лешиев вроде всякие передачи ставит. Проблемы, запомни, только у нас, у кого просидни на пятой точке."

Иван: "Собрался ехать, едь. Никогда мне не было так противно с тобой разговаривать. Только меня забудь."

Андрей злобно ударил дверью и удалился. Иван остался тоскливо сидеть в офисе, куда мастера принесли нового божка - компьютер с оперативной системой Виндовс 95. Это чудо техники с совершенно мизерной, как очень скоро выяснится памятью, стоило намного больше, чем доселе заработали Андрей и Иван вместе взятые за все время, а потому боялись его как огня. Боялись, что милостыня с щедрой руки Сороса вдруг по их вине не запустится или начнет плохо работать. Тоска небывалая проняла Ивана, грусть и ненависть ко всему. Он достал экзаменационный ответ студентки Ирины и начал читать: "При любом значении кси больше нуля найдется такая дзета по игреку…" вдруг бросил. 

-"Кому оно теперь надо? - проревел Иван: теперь книга по математическому анализу 200 долларов стоит и вся на английском. Ужас. Такое чувство, что все прошлое я в пьяном сне видел. Всю эту славу вперед идущему, вперед смотрящему. Теперь получается, что вперед идущий Андрей, а я кто?"

Отвечать Ивану было некому. Все он понимал сам, но ничего не мог поделать. Понимать было мало, надо было действовать, а действовать было не через что. Ни денег, ни связи с сильными нового мира, даже мова и та теперь не та. Прекрасно Иван понимал, что они оба были правы, но к сожалению Андрей находил то решение, которое было нужно здесь и сейчас в данный момент. Но глобально безусловно был прав Иван, но только вот его правоту было некуда притулить. Жить нужно было здесь и сейчас, и эта жизнь не могла ждать, когда через тысячу лет, наконец, восторжествует справедливость…. Там, за рубежом сейчас жизнь развивается поступательно вперед, никакого резкого обвала, как у них не было, потому там и науки и все к делу. Здесь же получилось какое-то надорвавшееся несуразное общество, где вдруг были отвергнуты все передовейшие наработки во всех сферах и все начато с самого ничтожного нуля. Но нести науку туда, где, собственно, ничего кроме быта не развивалось, где не спали видели крушение Родины Ивана. Нести туда сласти прогресса? Туда, где ни одного глобального открытия за всю историю не было сделано. Помогать влачить быт хозяевам и благодарить нижайше их за приют, который ему предоставили после сокрушения его родного дома под названием СССР. Это Иван не желал. Но с другой стороны там были прогрессивные компьютеры, книги, наработки заинтересованная науками элита, которой вопрос мовы и национальности уже был не интересен. Заслуживало там внимание только то, какое новшество науки и техники нужно купить им на завод, чтобы повысить выход продукта, сделать его дешевле и обильнее. Естественно на этом разбогатеет не Андрей, он получит лишь "чаевые" за труд, разбогатеет иностранный хозяин-промышленник, то есть произойдет именно то, чего так опасались его родители и учителя при воспитании в нем патриотизма. Да, именно благодаря уму и труду Андрея утрет нос конкуренту в постоянной конкуренции буржуазного мира. Прибыли от прогресса осядут в исконно враждебной для русских стране, которая тоже принимала участие в размывании Советского Союза. Но те "чаевые", которые получит Андрей - реальные деньги, реальная часть хоть и чужой, но экономики, а не купонные фантики, выпущенные лишь как однодневки, чтобы сегодня сходить в магазин.

Иван закрыл кабинет и поехал домой. Город его не радовал, особенно бросалось в глаза то, что уже и до того было, но почему-то тогда не столь язвило его. Из открытого окна доносились восторженные вопли детей у телевизора о начале диснеевского мультика о медведях гамми, где-то телевизор орал об украинском доме селинга, где-то слышалась реклама шоколада виспа. Никогда Иван не придавал этим мелочам такого значения, но теперь весь этот дешевый иностранный колорит сильно трепал его нервы. Чтобы не сорвать зло на ком-то из прохожих, он поспешил домой. Дома Иван принялся обдумывать прошлое, как же так, с детского сада ни разу они с Андреем ни в чем не разошлись, ни разу не повздорили и тут выходит, что он его предал.  Не прошло и 38 лет, как Андрей заявил, что навсегда покинет страну и будет жить среди чужаков, там, где некогда они оба рассуждали жить вообще невозможно. Тишину пустого бездетного дома оборвал телефонный звонок, звонил Андрей.

Андрей: "Завтра я уезжаю на поезде сначала в Киев, потом оттуда в Варшаву. Билеты уже купил."

Иван: "Уезжаешь и перо тебе поглубже. Можешь больше не звонить!"

Андрей: "Вань, ты не понимаешь, у нас просто нет другого выбора сейчас...пи-пи-пи" Иван сбросил звонок.

Дина - Специалист по Паранормальным Явлениям

Иван, опечаленный выходками Андрея, решил посмотреть телевизор. Дело шло к глубокому вечеру. Передачи тоже вызывали только ненависть и злобу, повтор знаменитого "намедни" о том, как Ельцин "просто проспал" выход в ирландском аэропорту и потому оставил тамошних коллег в полном недоумении относительно своего здоровья, а следовательно, долготы правления и политического курса. Еще раз освеженная память о столь недобром историческом моменте вызвала массу негодований и негативных эмоций. Иван вскочил, подбежал к телевизору и переключил канал. Новый канал отличался завораживающей музыкой, которая всей своей душой пыталась рассказать что-то неизвестное, экстраординарное и не объяснимое.

-"Опять Кашпировский, - злобно буркнул Иван: опять будет воду заряжать через телевизор дуракам да часы ремонтировать."

Однако музыка и немного мистическая картина на экране сменилась на довольно известное лицо с хорошо знакомой Ивану фамилией "Кутейщикова".

Диктор говорил: "По словам Дины Кутейщиковой на северной окраине Донецка открылся портал времени, через который двое ее одноклассников побывали в будущем, 2018 году…" Сначала Иван не поверил, но повествование шло довольно быстро и уже не понять, о ком шла речь, было сложно.

Дина Кутейщикова с экрана: "Однажды двое моих одноклассников, Иван Гранин и Андрей Рюмин, пошли прогуляться к развалинам старинной церкви и исчезли, как будто растворились в воздухе."

Ведущий: "Дина Кутейщикова, расскажите точнее о происшедшем. Что нибудь мистическое, НЛО, связь прошлого и будущего…"

Дина Кутейщикова: "Мы на самом деле очень плохо знаем природу, но спешим в нее вмешиваться обеими руками. Древние предания ничего не говорят, этот портал раскрылся только в эпоху богоборческой советской власти и созданной руками воинствующих атеистов Чернобыльской АЭС, которая в наказание господне взорвалась."

Иван (комментируя): "Врешь, тварь, мы из 1967 года то в 2018 прилетели, а чернобыльская катастрофа то когда была?!"

Совершенно несмотря на полную дезориентацию в датах, Дина продолжала вещать: "...есть версия, что когда происходит ядерная реакция, то образуется черная дыра, которая искривляет пространство и время, в результате чего образуется коридор, соединяющий разные даты."

Иван (комментируя): "Бред сумасшедшего, черные дыры иначе образуются в космосе. Ну ты же, Диночка, была отличница по физике и астрономии."

Меж тем Дина шла дальше: "Двое моих одноклассников случайно забрели, прогуляв уроки физкультуры и английского языка, оказались у развалин храма, где есть свидетели, будто растворились в воздухе."

Иван (комментируя): "О да, это о нас. Только вот свидетелей то не было…"

-"Это видела моя подруга Екатерина Долькина…"

Иван (комментируя): "Ну что ты врешь, сволочь, Долькина на уроке была, она ни разу в жизни ни одного урока не прогуляла, а от школы до церкви за перемену в обе стороны не успеешь даже бегом марафонским."

Диктор: "А как к этому случаю отнеслись в то время?"

Дина Кутейщикова: "Мы жили в ужасное время, за веру в Бога и паранормальные явления могли сослать на Колыму, страшное время было, люди просто молчали, под страхом ходили все. Но в народе то знали, мне лично эти исчезнувшие на время одноклассники все рассказали."

Диктор: "И что же они поведали? Что они видели в этом 2018 году?"

Дина Кутейщикова: "Видели они, что этого богоборческого строя больше не будет, что безбожная страна перестанет существовать и распадется на свободные и независимые республики."

Диктор: "В общих чертах скажите, счастливо ли будут жить люди в 2018, счастливее чем в том, 1967 году?"

Дина Кутейщикова: "Не то слово, наконец то можно будет креститься, не боясь за карьеру. Они рассказали, что наступит, наконец, гласность и свобода, и все люди и даже звери заживут счастливо. Сначала будут временные неудобства, а в 2018 году будет всеобщее благоденствие."

Иван так и сел на стул, очень широко открыв рот от удивления: "Боже правый, вот это мы с Андреем рассказывали всем, вернувшись в 1967 год, что всеобщее благоденствие начнется? Что она врет?"

Диктор: "И все-таки, зрителям очень интересны детали, как коридор времени работает на самом деле? Вы назвали Екатерину Долькину, которая видела, как двое ваших одноклассников растворились в воздухе. Скажите, а вы бы могли пригласить этих людей в передачу?"

Дина Кутейщикова: "Екатерина Долькина, моя подруга, придет с удовольствием, другие же до сих пор напуганы прошлым режимом."

Диктор: "А как часто работает этот коридор времени?"

Дина Кутейщикова: "Да также, как и в Бермудском Треугольнике, я сама видела: над Андреем и Иваном НЛО висело. Оно же и круги на поле оставило. Призраки спускались к ребятам, с самих небес."

Диктор: "Чем же интересно эти ребята заслужили благосклонность Всевышнего, что им было показано будущее? Верили ли они в Бога?"

Дина Кутейщикова: "Безусловно! Только говорить об этом боялись."

Иван (комментируя): "Ничего себе, да ты же сама себе противоречишь! Только что говорила, что Чернобыль всему виной, и не успело пройти и пяти минут, как ты уже приплела сюда инопланетян, призраков и Бога!"

Диктор: "А что они сделали непосредственно перед тем, как оказались в будущем?"

Дина Кутейщикова: "Они вместе со всем классом письмо написали в будущее, только вот свое, персональное, и отправить хотели по адресу."

Диктор: "То есть, если я к примеру, напишу письмо, скажем в 2040 год, то портал тоже сработает?"

Дина Кутейщикова: "Вот это я гарантировать не могу. Может да, может нет."

Иван (комментируя): "Вот как на хвост наступили, так сразу и села в лужу. Как сказали, мол, давай на практике проверим, так сразу в сторону. Да портал этот неведомо человеку как работает. Мы с секунды в 2018 оказались и ничего не видели по дороге, и вернулись также, ничего для этого не делая. Даже не знаю, возможно ли что сделать, чтобы он открылся в ту или иную сторону. Портал сам решает, кого в какое время запустить и кого вернуть назад, а кого не нужно, этим то он и страшен. Не властен человек над ним."

Диктор: "Скажите, а чем еще замечателен коридор времени?"

Дина Кутейщикова: "Как и все пространственно-временные порталы, Донецкий Коридор Времени заряжает воду позитивной энергией будущего. Ведь в будущем не будет болезней, люди и звери перестанут поедать друг друга, а научатся дружить между собой. Я ставлю на то место, откуда исчезли одноклассники, банку с водой, и она на самом деле исцеляет от рака, диабета, слабоумия и буквально от всех напастий, даже наследственных. За двадцать долларов я заряжу позитивной энергией будущего баночку из под сметаны, а за 50 долларов - бутылку из под минеральной воды."

Далее последовала картина, как толпа одержимых верой в ту самую позитивную энергию будущего, жадно бежала к Дине с посудой для воды, небрежно мяли 50 и даже 100 долларовые купюры, и сами пытались от них избавиться взамен на воду, при этом всем в своей бесконечной одержимости не брали даже сдачу. Иван в полном ужасе смотрел на обезумевших людей, дивясь увиденному. Передача закончилась номером телефона и почтовым ящиком Дины Кутейщиковой по вопросам приобретения чудо-воды.

На следующее утро Ивана разбудил телефонный звонок. Он думал, что его добивается Андрей, чтобы еще раз испортить настроение, но ошибся, то была Дина.

Дина: "Иван, не поверишь! Я уже езжу на иномарке, на самом деле я нашла как раскрутить то перемещение во времени, про которое вы рассказали еще в школьное время."

Иван: "Дина, совесть поимей.  Все я прекрасно видел, ты вчера народу втюхивала воду за сотни долларов. Я скажу сразу, я в этом лохотроне участвовать не буду."

Дина: "Иван, кто говорит, что ты должен продавать воду. Мне нужна только помощь. Ты должен прийти на передачу и заявить, что действительно в 1967 году по коридору времени оказался в 2018 году, а там нет коммунизма, все люди верят в Бога и потому живут как в раю, там нет болезней, все счастливы и дружат с животными."

Иван: "Да что же, я врать должен? Разве ты не помнишь, что мы тебе с Андреем тогда рассказали? В каком Раю то, мать перемать. Сейчас - плохо по сравнению с 1967 годом, а в 2018 году мы вообще с Андреем гражданскую войну увидели, падение России и ее "сестер", и похороны главы сепаратистской республики."

Дина: "Вань, я как всегда говорю то, за что платят. Поверь мне, сейчас, когда ты катишься со своими интегралами и логарифмами в самый низ бедности, а Андрею пришлось уехать работать на исторических врагов России, я здесь не нуждаюсь, причем ох как не нуждаюсь. Я организовала цикл телевизионных передач о паранормальных явлениях, я рассказываю людям то, за что они платят деньги, причем в долларах платят, не в этих самых тощих гривнях да купонах."

Иван: "Дина, и тебе не стыдно врать то людям? Портал, действительно есть, но мы ничего не знаем о нем, как он действует и работает. Вчера я посмотрел твою передачу по телевизору, случайно на нее забрел. И хватался за голову! Там ложь на лжи и ложью погоняется! Ты хоть вспомни, когда Чернобыль взорвался, а когда мы с Андрюхой на 50 лет вперед улетели? Я был в самом что не есть коридоре времени, никаких призраков, никакого НЛО и Бога там и близко не было."

Дина: "Вань, какая разница, что там было? Я нашла денежную жилку, я приспособилась рассказывать людям то, за что они мне платят. Сейчас люди именно это хотят слышать, ни интегралы, ни заоблачные дали, а именно вот это, паранормальное, и сказки, где много позитива."

Иван: "Еще, Дина, ты водой торгуешь, продаешь пустую тухлую воду идиотам как лекарство от рака и СПИДА за звонкую валюту."

Дина: "Взрослые люди, которые 75 лет все поголовно учились. Значит людям деньги лишние и моей вины в этом нет. Неужели ты думаешь, что Кашпировский и Чумак реально могут заряжать воду и чинить часы через телевизионную передачу? Я нашла золотую жилу, слава Богу, на полном безрыбье у меня отборные палтусы. Около 7000 долларов в месяц, когда люди десятку потерять больше смерти боятся, это не хило. Мало того, меня пригласили уже с моими передачами даже в Польшу. А это значит денег будет еще больше!"

Иван: "Дина, как же так? Ты же коммунисткой стала сразу после школы. Как тебе совесть позволяет дурачить людей?"

Дина: "Да кто их дурачит то? Они сами несут мне денежки, никого я за руку не тяну. Иван, а тебе это был бы очень хороший взлет финансов, я бы тебя в долю взяла. Единственное, что от тебя нужно, так это подтвердить, что вы с Андреем видели 2018 год и там не было советской власти и Союза."

Иван: "Дина, иди лесом со своей этой ерундой. Нет денег и грабить людей - это не выход."

Иван злобно бросил трубку. Ему стало еще грустнее: они с глубочайшим знанием науки никому не нужны, а шарлатанка уже очень быстро на пустых нелогичных передачах и обмане людей с водой живет заметно лучше большинства в стране. Дина же о неучастии Ивана сильно не грустила и сразу же набрала номер сначала Кати Долькиной, а затем Андрея. Кате идея Дины понравилась очень сильно и долго ее звать в передачу не пришлось,в первую и последнюю очередь из-за денег. С Андреем же возникла ситуация, скажем подобная той, что была с Иваном.

Дина: "Андрей, привет. Ты собираешься в Польшу?"

Андрей: "Дина, шо надо? Тебя никак Иван направил уговорить меня остаться."

Дина: "Вовсе нет. Я сейчас веду передачи о паранормальных явлениях в коридоре времени, где вы с Иваном когда-то посетили 2018 год. И мне нужна помощь, Иван меня уже послал, может ты мне поможешь?"

Андрей: "А надо то что?"

Дина: "Твоего участия в передаче. Ты должен сказать, что на самом деле с Иваном перемещался во времени и видел 2018 год своими глазами. И там не было Советского Союза, все республики порознь и все люди живут счастливо."

Андрей: "И сколько?"

Дина: "Чего сколько?"

Андрей: "Заплатят сколько?"

Дина: "1000 долларов тебе хватит за выступление? Я еще обьясню, что ты профессор математики, а потому твои слова все будут на вес золота."

Андрей: "Дина, я еду в Варшаву, мне очень надо подпачкать свою репутацию ученого всяким паранормальным говном, чтобы в Польше смотрели на меня как на дешевого шута. Ты понимаешь, я хочу построить нормальную красивую карьеру ученого за рубежом, профессора математики, а не тяжелого мылкого шарлатана вроде Алана Чумака, кто живет обманом людей."

Дина: "Так причем тут это? Многие бывшие профессора сейчас ведут такие передачи. Астроном Бутусов, к примеру, весь в уфологию укатил без остатка, потому что за пришельцев, НЛО и призраков сейчас платят, а за нейтронные звезды кроме смеха неучей ничего не увидишь."

Андрей: "Бутусов то может, но я хочу делать нормальную карьеру в нормальной стране со здоровой экономикой, а не в этом разбитом уничтоженном мире, где нечистые на руку мошенники воду через экран телевизора заряжают. Это здесь все теперь на мелочном выживании, а там хозяевам производств нужны реальные знания, а не призраки, гуманоиды и снежные человеки. А кто имеет славу, что этим занимается, того в научной элите не хотят видеть."

Дина: "Не хочешь денег, не надо. Я думала, что тебе пара тысяч долларов не помешает. Кстати, я примерно в одно время с тобой в Варшаве окажусь."

Андрей: "Дина, отвяжись и не мешай. Мне не до тебя сейчас. Мои мысли сейчас - билеты, размещение в городах, ну ты поняла. Мне не до этой всей чуши."

Андрей злобно бросил трубку. К вечеру, несмотря на то, что Иван был злой на передачи Дины, он опять включил телевизор примерно в то же время, что и день назад и попал опять на уже знакомую передачу. Из телевизора доносилось: "Двое учеников школы оказались в коридоре времени. До этого они написали свое письмо в будущее, поскольку с содержанием письма своего класса не были согласны, и вместе с ним пошли к развалинам церкви, где растворились в воздухе. Вот эти бывшие ученики: профессора математики Федот Пуговкин и Денис Амбросов. А теперь я передаю микрофон им."

Иван: "Ничего себе! Реальных участников событий, значит, пригласить не удалось, так Динка сразу же нашла замену. Да они же, мать ихнюю, тогда на олимпиаду по физике в Москву уехали. Что она мелет?!"

Из телевизора (Федот Пуговкин): "Мы с другом на самом деле прогуляли тогда два последних урока, чтобы отнести письмо к развалинам. Вдруг мы услышали добрую мелодию с небес, посмотрели на небо, а там ангелы, они нас проводили в будущее, в 2018 год, а там один только свет и праздник жизни, любовь без границ и сплошное благоденствие. (Денис Амбросов): да вот, и полная свобода и легкость, человек даже пол себе может выбрать, и нет никакого притеснения ни в чем. (Дина): ребята привезли назад в 1967 год вещественное доказательство гибели СССР. Оказалось, что нас обманывали и держали в заблуждении. СССР был тормозом человечества на пути к счастью, а не его скорым локомотивом."

Иван выключил телевизор, не дослушав передачу Дины до конца.

Необыкновенные Приключения Андрея в Испании

Андрей въехал в Польшу и не переставал удивляться тому контрасту, который так резко отделял быт его Родины и увиденной им страны. От любителей посещать чужие края он уже слышал, что организация жизни в тех краях намного выше. Действительно, чистые улицы, везде все прибрано, крайне удобно и уютно. На автобусных остановках стояла удобная беседка с сидушкой, над которой была карта города и расписание автобусов. Автобусы приходили вовремя, оснащенные для входа инвалидных колясок. Весь быт, все в городе до беспредела на его взгляд чисто, точно и четко, все настолько по хозяйски и впопад, к делу, к месту, что становилось не совсем понятно, почему в стране советов, совсем недавно почившей космической державе, все это казалось утопией. И так все и со всех сторон. Постоянное наблюдение полной обустроенности быта начало постепенно точить и представления его самого о жизни и политике. Круглые удобные магазинчики, где независимо от времени года всегда все есть, все чистенькое, аккуратненькое и в пакетиках. Везде все красиво оформлено, автоматика и сплошные удобства. Другое дело, что маловато злотых, и это то единственное, что его пока сдерживает.

Оказавшись в университете Андрей был встречен скорее по уму, чем по одежке. Как только он сказал, что имеет советский диплом, сразу лишние вопросы куда и делись. Но наибольшее удивление вызвало то, что во-первых Андрей мог вести все математические предметы без исключения, а во вторых восхищался всего одной зарплатой польского ректора тогда, как работать стал за пятерых местных. Самое главное, он так и не понял, когда его обошли в зарплате в пять раз. Однако польский ректорат, поняв, что советский профессор "лопух", быстро согласился на выгодные для себя условия.

Встреченные на занятиях студенты Андрея удивили довольно сильно. На самом деле нельзя было сказать, что они были сильны в науках. Энтузиазма у них тоже было не особо много, но тем не менее все работали прилежно, поскольку приобретенные дипломы и звания намного чаще, чем в покинутой им Незалежной, приводили к заметно большему доходу, чем он имел. Знаний было маловато,но вот тех случаев, как в Донецке, где сын бизнесмена с стодолларовой купюрой в зачетке чувствовал себя королем, здесь не было. На самом деле здесь были в основном дети состоятельных родителей, но явно отправленные родителями за знаниями и навыками работы, а не для развлечений. Совсем другой подход, менталитет и отношение. Второе, что удивило Андрея, студенчество было глубоко интернациональной публикой, здесь были далеко не только поляки, но и даже не европейцы, которые приехали сюда получать специальность. Единства в людях, правда, Андрей не заметил, все стремились говорить только о деле и на английском, но глубокой связи между людьми было не видно. Они почти не гуляли, не шутили, рассыпались по библиотекам и каждый был занят самообразованием после лекций. Не было чего то того, что он привык видеть в советской аудитории до всех этих злоключений 1991 года. Люди были очень холодны друг к другу и настолько неестественно деловые и неестественно взрослые, что наблюдения всего этого советскому глазу становилось несколько неприятно. То есть молодость, студенческий огонь в глазах, великие надежды и порывы изменить все будущее быть настолько потушены вот этим холодом практичности получения диплома и хорошего карьерного роста, что Андрей не понимал вообще, что происходит. Он пытался примениться к окружающему миру, но в Варшаве он задержался не надолго. Однажды к нему подошел представитель университета Малаги и предложил работу в своем городе на еще более выгодных условиях, чем Андрей нашел в Польше. Тогда то до Андрея, наконец, дошло, какую он совершил ошибку в своем согласии работать за пятерых.

Отработав в Польше неустойку, Андрей уехал в Испанию. Райский климат, апельсиновые и мандариновые деревья, пальмы. Солнечные дни в году преобладают. Счастливые беззаботные опрятно одетые воспитанные люди. Хочется Андрею оспорить, пытается что-то найти, что не так, а не получается.

-"Вот Иван не видит, - подумал он: реально. И нам с Ваней, докторам математики, сидеть на чахнущих купонах карбованцев, который к вечеру раза в два свою цену теряет, выслушивать хамства от бизнесменов, да и какие они бизнесмены то нафиг, просто спекулянты, скупщики-перекупщики. Слушать хамства от национальных кадров, которые из своего происхождения хотят на халяву получать зачеты, наконец, от тех, чей папа ловко смекалил и всегда был там, где денежно, не особо отягощаясь моралью. Ну почему сказки про будущее рассказывали у нас, а реализовывались они именно здесь."

Андрей ходил, не переставая удивляться, насколько же они с Иваном заблуждались. Насколько эта распроклятая КПСС держала в неведении весь народ. Держала до самого конца, пока не лопнула совсем. Единственно правильный путь марксизма-ленинизма, потом сталинизма. Потом культ личности оказался во всем виноват, потом не доставало гласности. Все время что-нибудь, все время недостает последнего шага до коммунизма. А здесь то он уже почти перед глазами, протяни руку и возьми. Примерно так виделась ситуация Андрею, безусловно ошибочно. Но ведь он еще делал только первые шаги в этом не советском мире, который именно внешне очень сильно отличался от виденного на Родине Андреем, причем в заметно лучшую сторону.

Наконец Андрей прибыл на новое рабочее место, где нашел некогда своего соотечественника Александра, который работал в Малаге уже очень долго. Между ними завязался разговор.

Андрей: "Александр, добрый день. Вот кого не ожидал я тут увидеть, так русского человека."

Александр: "Я особо рад тоже видеть."

Андрей: "А вас какими судьбами занесло сюда?"

Александр: "Я удивлен другому, как некоторые из русских до сих пор удерживаются в том провальном историческом проекте под названием СССР."

Андрей: "Во-первых СССР уже 6 лет как нет, а во-вторых не особо рад его исчезновению. Не провальный был то проект, вовсе не провальный. Провальные люди были."

Александр: "Не прав ты, люди становятся провальными, когда проект сам по себе провальный. Ну почему здесь не провалился, а провалился в СССР? Да потому что вы не пошли дальше, вперед. Через сталинский режим вы вернули монархию со всеми ее недостатками."

Андрей: "Я вижу пока монархию только в Испании."

Александр: "Вы привыкли мыслить картинками и словами. Здесь же на самом деле нет единственно правильных путей, решений. Каждый имеет право выбирать решение сам, как поступать, и судья его решению только один - выигрывает он с ним на рынке или проигрывает. В России же ничего не изменилось. Сначала единственно правильным был путь от Николая II, потом единственно правильным стал от Сталина и КПСС. Сознание надо менять, пересмотреть вещь по разному, с разных точек зрения и выбрать оптимальный вариант."

Андрей: "Не был он правильный, раз Коля Кровавый власть потерял, и получил революцию такую, что все прошлое в руины снесла."

Александр: "Так и я тебе что сказал, что у него правильный что ли путь был? Неправильный, как и у красных царьков после него. Единственно правильного пути ни у кого нет, у нашего Хуана Карлоса тоже нет, но у него и мысли не возникнет свою программу назвать единственно правильной. Он принятие решения разделит с народом, с партийными лидерами всех мастей. Политика здесь гибкая и правители ищут решение не в книге, как у нас, а в жизни."

Андрей: "Ошибаться все могут, и царь, и народ."

Александр: "Вот именно. Потому единственно правильные пути - это уже путь к погибели. Здесь, живя в Испании, ты можешь не иметь у себя дома портрет короля Хуана Карлоса, даже можешь не знать его имени. Имеешь право не быть католиком, не посещать мессы, не праздновать католические и прочие испанские праздники и никто тебя за это не арестует и не попрет с работы. В России же...сначала Библия была всему голова, потом Диалектический Материализм, но смысл не менялся. Что в книжку не влазит, значит тому не место в жизни. Потому Россия всегда была страной лагерей, тюрем, репрессий и казней."

Андрей: "Странно, мои родители никогда не говорили..."

Александр: "Правильно, они не говорили, потому что любой разговор на эту тему мог стенкой закончиться."

Александр уже не слушал Андрея, а поспешил его ошарашить следующим: "Здесь и армия не обязательная."

Андрей: "Это же как?"

Александр: "Исполняется парню призывной возраст, управление ему делает предложение. Но он имеет право и отказать, причем отказать, не предъявляя этому уважительных причин, мол болен, не все дома… просто: не хочу не буду. И в обществе это не преследуется. Чаще всего не идут служить те, у кого хорошо идет бизнес или молодая семья сложилась. Соглашаются чаще те, у кого нет работы, бизнеса, трудна учеба. Служба в армии здесь приравнивается к работе, идет в стаж, дает социальные гарантии и зарплату."

Андрей: "Так значит здесь служат дети бедных, а дети богатых под пальмой в это время дописывают камасутру с избранницами."

Александр: "Ну примерно так, но они тоже могут пойти работать, если не хотят бегать с ружьем по полю. Впрочем, это не самый большой грех Испании. Здесь очень пока еще тихо, но уже слышится все чаще более неприятная тенденция. Ты слышал, в Дании и Голландии идет проработка законопроекта об однополых отношениях. То есть они медленно, но верно готовят население к тому, что семьей можно будет назвать двух мужчин или двух женщин, кроме того, особо упертые хотят добиться права для таких пар усыновлять детей."

Андрей: "Ну это уже совсем ни к чему."

Александр: "Во всем остальном европейцы правы, и прогрессивнее нас, но этот вопрос по истине мерзок и зачеркивает все хорошее, что у них есть."

Андрей: "Остальное тоже под диспутом. Не они первыми в космос полетели, значит с науками и техникой у них тоже не совсем."

Андрей приехал не для того, чтобы спорить, а потому сразу перешел к делу.

Андрей: "Хорошо, значит вы читаете курс математического анализа на английском, и все?"

Александр: "Не весь, только одну четвертую часть. Мне больше не платят. Я мог бы на самом деле за весь этот университет один все прочесть, но тут другие правила. Читать поменьше, задирать же цену своему чтению по выше."

Андрей: "Реально единственно правильный путь в Испании."

Александр: "Тут сто процентов единственно правильный, соглашусь полностью. Во-первых местные все никак не могут взять в голову, что один и тот же человек может читать начальную и конечную часть математического анализа, а во-вторых другие коллеги начинают злиться. Ведь когда до сеньора наконец это дойдет, он их всех уволит, а оставит только выходца из СССР."

Андрей: "Странно, на таком уровне быт и такой нижайший уровень научной подготовки."

Александр: "Ничего странного, на самом деле здесь нанимают умов уже готовых, создают им бытовые и юридические условия для труда. Здесь науке не мешает ни религия, ни политика, ни линия партии."

Андрей: "Значит подготовка местного населения оставляет желать лучшего."

Александр: "Не то слово. Когда я только приехал, меня увиденное ввергло просто в шок. Наша школа против местной - просто сплошные гении. Наши троечники здесь - это полные отличники."

Андрей: "И после всего этого вы говорите, что здесь построили общество более прогрессивное?"

Александр: "В быту и хозяйстве - да, в науке - просто цирк с конями. Причем я заметил одно, быт и наука в одну счастливую гармонию как сразу не сложились, так и никогда не сложатся. Советская школа разлетелась вдребезги, теперь у Испании самая большая проблема - неоткуда в скором будущем привозить умы, сами они никогда не воспитают, это - дорого, а теперь и привозить будет неоткуда."

Андрею пришлось не особо выбирая и обдумывая пристраиваться в уже сложившиеся реалии.  Надежды, что здесь на самом деле ценна каждая личность, постепенно гасли. Мало того, он явственно четко заметил, что за испанской рутиной он действительно заработает много денег, но в широкой и далекой перспективе деградирует как ученый. Потому что никуда не денешься, придется на лекциях делать то, за что платят, а не заниматься энтузиазмом и прочими вещами. Его академическая подготовка более чем достаточна, а потому совершенствованию вряд ли будет подлежать. А вот хозяйственную сторону придется очень сильно корректировать, потому что здесь главных сторон советской жизни нет вообще, а вместо них совершенно иные правила, приоритеты и ценности. Тяжело было на душе Андрея, как ни странно, очень хотелось поговорить ни с Александром, ни с кем то из местных, а именно с Иваном, но тот пренебрег его звонком и склонением к интернет переписке.

***

Дела Ивана лучше не обстояли, тот самый наглый студент на самом деле поднял вопрос о знании Иваном мовы. Сохранить работу жизненной харизмы у него не хватило и пошел он плыть по течению ненависти и борьбы с той самой мовой. С этого момента началось полное разочарование в идеалах прошлого, он начал идти на контакт с людьми, с кем до этого не шел. Не трудно догадаться, каковы эти люди были по моральным качествам и жизненным ориентирам, ведь главное для Ивана стало, чтобы они ненавидели мову. Ненавидеть какой-либо язык без причины может только нездоровый человек, для появления ненависти у человека с долгим академическим прошлым должна быть причина, и, к сожалению, она у Ивана появилась, причем самая что не есть объективная. Как правило как раз эта причина раскачивает самый зловещий маятник, обороты которого своими ужасами уже успели напугать весь мир, но расскачивающие его ныне, очень похоже, эти зловещие результаты уже забыли. Чудес в жизни не бывает, если есть причина, то будет и следствие.

Иван чувствовал в то время полное опустошение: он, никуда не уезжал, жил в окружении людей, с кем раньше конфликтов не было, кого понимал. Он с детства не видел причины ссориться на основе языка. Но теперь уже он другой, того Ивана больше нет. Отрезавшая его от страны с государственным русским языком граница сделала его на своей земле чужим со дня. И целый ком беспросветных проблем, решения которых он уже не видел. Общество расслоилось по национальному и имущественному признаку, коммунистическая идеология ушла в прошлое, ей на смену пришло сохранение национальной принадлежности. И здесь немаловажную роль стал играть язык, даже скажем не немаловажную, а основную. Понятно, что общество, формирующееся на этом принципе, прогрессивным быть не может, хотя бы потому, что элита должна состоять из носителей языка и народных традиций, а не знаний индивида и его навыков труда. Поспешно началось восстановление того самого храма, потому что в новой реальности быть русским - означало быть православным, а быть православным - значило быть русским. Православие перестало быть религией, оно стало политической ориентацией, причем использовалась самая поверхностная его часть, самая верхняя его обложка. Библию на самом деле мало кто прочел хотя бы частично, но вступить в партию под названием "православие" желающих было много. При этом веровать в Бога было не совсем и обязательно, чтобы быть православным, главное правильно креститься, знать когда Пасха и Рождество, всегда хвалебно отзываться о церкви, если она православная и участвовать в собраниях таких же "православных", как он сам. Верховодить этим собранием будет безусловно поп, ему никогда не перечить, не повышать на него голос, и не дай Бог, поднять на него руку, всегда чувствовать его власть над собой и всячески угождать. И этого вполне достаточно. 

Наконец Иван начал обдуманно произносить такие слова, как "пасха" и "рождество". Несмотря на научную степень в распроклятом советском прошлом, он эти слова даже иногда путал, причем тогда это его недопонимание смех не вызывало, теперь уже стало своего рода признаком невежества или даже умственной отсталости. Научился Иван и креститься, подходя к воскрешающему храму. Так, однажды крестясь он вспомнил, как когда-то ходили сюда они с Андрюхой, и вовсе не для того, чтобы тупо стоять и креститься. Ходили, сначала для того, чтобы посмотреть, куда их на лапте плывущими отправила  улетающая на ракете Дина с подругой на доске почета и позора в школе. Потом вспомнили, как они с Андреем тут провалились в будущее и увидели себя взрослыми, грубыми и весьма странными, и в тоже время несчастными, не внимательными до такой степени, что Иван Петрович себя же молодого даже не заметил и обозвал весьма неприглядными словами при встрече. И только Андрей Фомич понял, что Андрей - это он, только гость из светлого прошлого. Именно светлого прошлого, потому что уже сейчас понятно, что можно теперь ожидать от столь близкого 2018 года. Вспомнил, как он бежал за Андреем вдогонку, чтобы не упустить встречи с Андреем Фомичом. Тут рука Ивана безвольно упала не докрестившись.

-"Черт, - завопил Иван: так значит Андрей вернется?"

К Ивану подошла верующая Любовь Викторовна.

Любовь Викторовна: "Иван, как вас по отцу, что с вами?"

Иван: "Да Петрович я, ничего. Просто друга вспомнил, как мы сюда с ним ходили. Тогда тут храма не было, только развалины стояли, а сейчас посмотри какую красоту отстроили."

Любовь Викторовна: "Греха Россия хватила, нашему поколению искупать теперь придется, за все грехи наших отцов и дедов, кто храмы Божие рушил…."

Иван: "Не знаю, Любовь Викторовна, неужели я грешен в том, что слушался отца и деда, которые меня учили, что Бога нет. Где в Библии сказано, что не грех отца не слушать?"

Любовь Викторовна: "Вы что же, сами не видите, сколько русскому народу за вероотсупничество наказания уготовлено. Один Чернобыль только чего стоял. Все потому, что мы за оборотами да материальными благами Бога забыли….А вы почему не креститесь?"

Иван: "Пойду ка я домой. Не в себе я сегодня. Что-то вспомнилось мне не то, совсем не по теме."

Иван оставил верующую собеседницу и поплелся домой. 

-"Последний день обменять купоны карбованцев на гривну!" - орал голос в рупор из ларька, стоящего неподалеку от церкви.

Иван не обращал ни на что внимание, он просто переставлял ноги в полной апатии ко всему вокруг. Вдруг он рукой залез в карман и достал календарик с храмом. Воспоминания нахлынули еще больше.

-"Боже, как только тогда, во всеми забытые времена из-за этой блестящей картонки с церквушкой чуть не загремел в НКВД четником каким-то! А теперь я с нею - свой, это кто без нее и крестика на шее теперь предатель. Надо же, мы забыли, что на самом то деле были круглыми атеистами когда-то. Сейчас атеист - это как тогда был беспартийный, предатель Руси православной, а тогда верующий считался предателем. Четник, грек зарубежный, шпион, кто бы поверил! Тогда из-за этого сраного календарика чуть было родителей не арестовали…."

И тут Ивану очень захотелось поделиться воспоминаниями с Андреем, но вспомнил он свой последний с ним диалог. И тогда Иван сделал вывод: "теперь я один, нет у меня больше друга, есть сейчас только принадлежность к русскому народу через свой язык и корни".

Женихи Смерти

Андрей тем временем, с не меньшей моральной нагрузкой лег спать. Проснулся утром от душераздирающего вопля вроде военного свистка. За окном отбивались шаги, очень грустные и монотонные, как будто кого-то хоронят. И опять его оглушило громогласное пение за окном: "Nadie en el Tercio sab;a, quien era aquel legionario, tan audaz y temerario, que a la Legi;n se alist;…"

Выглянув в окно он увидел процессию очень быстро марширующих военных, несущих венок, а затем огромную статую Христа на кресте. Не поняв, что происходит, Андрей позвал напарника по номеру Хосе Мартинеса и попросил рассказать о наблюдаемом в окне, чтобы оно могло означать. Перед ним стоял довольно пожилой человек с довольно глубокими шрамами от огнестрельных ранений, по всему его виду замечалось очень непростое и темное прошлое. Это был идейный мексиканский коммунист, вынужденный мигрировать в Испанию в виду частых политических преследований и стычек с наркобаронами. Тем не менее Хосе Мартинес был политически очень грамотным и свободно владел русским языком, изучившим его некогда для сотрудничества с товарищами из СССР. Рассказывать о своем прошлом Андрею, о гибели семьи от рук наркомафии и постоянных политических преследований, мексиканец не желал, как и не ставил перед собой цель долго оставаться в Испании. Им двигали идеи уже не столь мировой революции, как попытки остановить конфликт, пока еще только разрабатываемых дипломатией западных стран. По всему было видно, что Хосе Мартинес имел не только непростое прошлое, но и продолжает вести какую-то, возможно, не совсем легальную игру, постоянно общается с какими-то странными людьми, не стремящимися себя обременять оседлой и спокойной жизнью, скорей всего левыми радикалами - революционерами. В детали этой своей жизни уже в Испании также пока не было особого смысла погружать Андрея, поскольку по большому счету для него последний выглядел каким-то очень странным, к реальной жизни совершенно не адаптированным педантичным ребенком, который запросто мог испортить все дело, имея хоть немного больше информации о собеседнике, чем ныне.

Хосе Мартинес: "Я сам из Мексики, это маршируют солдаты испанского легиона, они несут венок к обелиску, построенному в честь погибших в гражданской войне."

Андрей: "Не понимаю, причем здесь Христос и военный парад. Связь то какая?"

Хосе Мартинес: "Хотя здесь и приравнены меж собой фашизм и коммунизм на государственном уровне, все же государственный нейтралитет ближе к правым, чем левым. Левым можно здесь только говорить, что они тоже воевали, им тоже положена пенсия фронтовиков, но публично можно демонстрировать только свою причастность к католическим ценностям гражданской войны того времени. А потому в иных комментариях это шествие не нуждается."

Андрей: "Какое дикарство, солдаты несут крест со статуей Христа. Музыка тоже какая-то дикая, вместо парада похороны какие-то. То ли дело в Москве было 9 мая. Радость победы, да, поминали погибших, но чтобы такие зрелища устраивать, где смерть преобладает."

Хосе Мартинес: "Запомни, СССР отличался от всех стран мира, выгодно отличался. Хотя бы тем, что в основе государственности лежали научные труды. В остальном же мире открыто или скрытно в основе государственности лежит религия. Даже в рамках того же самого католичества могут быть разные церкви, приходы. Потому здесь религия осталась политикой, определяет принадлежность к народности, а народность в национальном государстве - это его основа."

Андрей: "Оснащенное техникой средневековье, полнейшее средневековье IX века нашей эры, зря мы с Иваном историю не учили. А что они поют?"

Хосе Мартинес: "Гимн "Женихи Смерти", готовность солдат в любой момент распрощаться с жизнью во имя пресвятой католической веры и короля."

Андрей: "Когда я уезжал из осколков Союза, мне говорили, что здесь более передовое общество: без милитаристики, парадов, армии и идеологии. А получается, что все это есть, причем идеология - хорошо завуалированный фашизм."

Хосе Мартинес рассмеялся и добавил: "Не могу поверить, что взрослый человек мог в это поверить. Нет идеологии - это всего лишь нет коммунистики, не более. Вообще с коренными испанцами этот вопрос не поднимай. Я из Мексики, для нас Испания - страна поработитель в прошлом. Для местных же - это Родина и все эти вещи: католичество, "Женихи Смерти", франкистские мемориалы - это и есть единственно правильный путь. Гостей они еще терпеть будут, потому что они их господам приносят огромные прибыли. Но если хочешь тут остаться жить, лучше принять католичество, выучить испанский до уровня, чтобы от зубов отскакивал и включаться в местную жизнь."

Андрей стоял и слушал недоумевая. 

-"Может быть вернуться, - подумывал он: как-то некрасиво будет, если правнуки борцов с фашизмом будут отбивать похоронный марш, неся огромную статую Христа на кресте. Ведь дети неизбежно станут испанцами и переймут от страны, где живут, всю эту на советский глаз несусветь и мракобесие."

Хосе Мартинес: "Еще тебе скажу одну вещь. Здесь от фашизма аккуратно отмежевываются, особо ярых и не умеющих ходить под маской, тоже арестовывают и садят в тюрьму, но это надо особо отличиться. На левых же зло государство срывает намного чаще, наглее и сокрушительнее. Еще, чтобы показать, что они - не фашисты, сейчас тихо, но поступательно смакуется тема однополых отношений, мол геи и лесбиянки - это вполне нормальные здоровые люди, способные для ребенка имитировать семью, только с тем изъяном, что сами родить не могут. А потому им надо разрешить венчаться и усыновлять из приюта детей. На этом они хотят отыграть вопрос дискриминации на религиозной, национальной и имущественной основе."

Андрей: "Этого еще не хватало. Значит ввиду признания больных людей здоровыми можно все остальное спустить на тормоза?"

Хосе Мартинес: "Я тоже это так вижу. Но пока это еще в самом маленьком зачатке. Мэрия парад однополой любви пока еще держит под запретом. Но это пока. Уверен, что через 10 лет помимо парада женихов смерти, мы увидим в окно еще что-нибудь более интересное."

Андрей: "Может быть лучше вернуть в Донецк, уверен, что там хоть однополых браков не будет."

Хосе Мартинес: "Теперь, когда нет вашей большой страны под названием СССР, может быть все, что угодно и где угодно. Здесь хоть промышленность есть с буржуазными отношениями, там же пойдет откат в полное средневековье, причем совершенно без остатка. Не думай, что западные мерзости туда не придут. Совсем недавно мы не думали, что католическая церковь сможет на однополые отношения спокойно смотреть, теперь же в греховности их пока не отказывает, но говорит, что Иисус за их грех тоже страдал."

Андрей: "Значит потеря Союза - это катастрофа общечеловеческого масштаба?"

Хосе Мартинес: "Не то слово. Представь себе вместо огромной промышленно и научно развитой страны теперь экономическая черная дыра без промышленности, с взрывным отношением друг к другу разных этнических и прочих групп. Без конструктива, без морали, без крепких хозяйств с искусственно опущенной элитой до уровня XVI века, когда богатыми становились оборотистые, хваткие на данный момент, но чаще недальновидные дельцы. Вся эволюция экономики с самого начала."

Андрей: "Не говоря о том, что потеря идеологии, попытки построить государство, где нет принципа обхода ближнего и паразитизма на нем."

Хосе Мартинес: "С крахом СССР все передовое человечество потеряло опору, теперь развитию отсталости и средневековья вообще нет никаких препятствий и тормозов. Наука здесь самая тощая, молодежь растаскивают секты, террористические организации, дурные круги общения. Потому что реально стоящие наука, спорт, искусство требуют больших вложений, а их чаще всего у молодого человека и его родителей нет."

Андрей все меньше понимал реальность происходящего: на работе его первым собеседником был Александр, в гостинице - мексиканец, и каждый из них трактовал одну и ту же реальность по своему, причем диаметрально противоположно. Единственное, в чем они сходились, это в том, что на территории бывшего СССР теперь уже более прогрессивного тоже ждать нечего. Только по словам Александра это проистекало из того, что запад якобы пошел дальше и изобрел более передовое общество, чем советское, давшее и прогресс, и сочную социальную жизнь, и личные свободы, по словам же Хосе Мартинеса выходило, что запад ничего нового не изобрел и не изобретал, он просто уничтожил советский дом, оставив его обитателей банально бездомными, не оставив им выбора, кроме как поселиться в отсталом, но сохранившемся доме разрушителей на правах прислуги. И в то же время Испания показала себя довольно не так, как ожидал Андрей: оказывается там есть милитаристика, военные парады, патриотическая линия через все-таки единственно правильный для испанцев путь Франциско Франко и Хуана Карлоса. Да, но ведь ему совсем недавно говорили, что Испания - это общество нового типа, которое не занимается милитаристикой, у которого нет идеологии и тем более единственно правильного пути. Оказывается на бумаге нет, а в жизни все же есть! Причем патриотизм  преподносится как самая благородная черта самих хозяев, гости в него не особо то и приглашаются. 

Андрей получался всегда как нечто среднее между оптимистом Александром и пессимистом Хосе Мартинесом. К сожалению, чем больше он жил в Испании, тем больше становилось понятно, что прав именно Хосе, но нужна была карьера, а не глубокие далекие размышления, а потому лучше ему казалось держаться именно Александра. И в этом была его огромная ошибка, потому что сущность и менталитет этого человека были ох как далеки от идеалов Андрея. Приспособиться к жизни этот человек мог в любой стране, только вот с морально-духовной его составляющей было полное несовпадение с Андреем, а потому взятый с него пример не особо был ему полезен, даже, как выяснится потом, окажется вреден. Александр был человеком совершенно лишенным каких-либо патриотических чувств, даже не согнанным с родной земли нищетой или бесперспективностью, нет, ему, наоборот, даже нравилось находиться там, где он жил. Его вполне устраивала самая простая модель жизни: зарабатывать деньги и тратить их в магазине, не задумываясь, где он живет, какие там у людей идеалы, мировоззрения и представления о жизни. Чисто животная модель: жить - обязательно, продолжить род - обязательно, даже не вдаваясь в подробности, где будут жить его дети, на каком языке они будут говорить, каких героев почитать и в какую веру обратятся. Потому все нужно делать так, чтобы одно с другим ладилось: жениться лучше на испанке, чтобы изначально у его детей испанский был родным. Креститься в католичество Александра озадачивало намного меньше, чем атеиста Андрея. Хотя Александр уже был крещен в православие, но веру сменил сразу по приезду в Испанию. На самом деле принуждения к этому не было, просто этому человеку нужно было привязаться к неродной стране еще больше, чем он уже был привязан. 

Это же Александр рекомендовал и Андрею и не только это: пока годы не улетели, надо найти испаночку по-симпатичнее, молодую и создать с ней семью, мол, так будет легче здесь прирасти к местным обычаям и традициям, обеспечить своим детям испанский язык в качестве родного и получить подданство, ведь, если у человека семья с испанкой, его оттуда уже никто не выгонит, даже если и будет какая оказия. Узнав, что Андрей не женат, Александр его постоянно доставал этим вопросом - сразу выиграть во всем - и род продолжить, и обеспечить потомству испанскость, и самому на этом сильнее уцепиться за местную жизнь.  

Сначала Андрея этот вопрос раздражал, он бы не хотел, чтобы его потомки говорили и думали на испанском, испанка его постоянно упрекала, что если бы не она, то он был неудачник, что она его подобрала, как слабо ориентирующееся существо и устроила его жизнь. Но потом он потихоньку взгляды на вопрос менял. Александр и Хосе Мартинес были не надежны, отвечать за свои слова по разумению Андрея вряд ли были готовы и один, и другой. Хотелось найти человека, которому бы он был не совсем безразличен, иными словами, свить уютное гнездо, где бы его ждали и любили. Сначала он в возможность сойтись с испанкой даже не верил, он, скорее приглядывался к представительницам круга Александра, однако они все страдали тем же недостатком, что и его знакомый - крайней беспринципностью в карьерном росте. Потому постепенно он этим советам уделял все меньше и меньше внимания.

***

Иван же в Донецке совсем покатился по самым неприятным и гадким вещам. Потеряв работу в университете, он примкнул сначала к перевозчикам джинсов из Турции, стал разузнавать ходы выходы этого дела. Входя в новое дело Иван был разочарован, дошло до него и то обстоятельство, что привозят из Турции очень даже не редкие персоны нечто иное, что приносит им намного большие прибыли, чем модно рваные штаны, но при этом весьма негативно сказывается на здоровье молодежи. Делу довольно часто сопутствовал криминал, Ивану это безусловно не нравилось, но деваться было некуда, пришлось вырабатывать язык общения с окружающими, хитрость и широту житейской мудрости, поскольку "много знать" и "что вижу, то пою" теперь было несовместимо не то, что с успехом, но и с жизнью в целом. И постоянный рев профессора Лебединского из магнитофона "там вдали у метро" и прочих песен новой жизни пустых хапуг, смотрящих лишь, что вовремя купить и что продать. Теоремы Лагранжа, плюс и минус бесконечности потеряли смысл, их место в разуме Ивана подменили сплетни кто кого "кинул", курс новой украинской валюты - гривны, доллара и турецкой лиры. Появление гривны сильно радовало Ивана тем, что она не особо спешила добавлять нули, правда, возможно, это - только в начале. Тем не менее это обстоятельство делало ее несколько надежнее купона карбованцев. Турецкая лира же гнала нули как проклятая, но она и не была торговым ориентиром, поскольку расчеты проводились в долларах. 

Научная мысль зачахла полностью, через несколько лет жизни джинсового дельца, Иван растерял весь научный потенциал, по сути вернулся на уровень того школьного болвана, который не мог решить квадратное уравнение. Меркла и политическая нагрузка: не выбросил публично Иван партбилет (как с огромным размашистым пафосом это сделали очень многие его знакомые, в том числе Дина) но его наличие теперь никак не влияло на жизнь. А потому вся эта великая история Крупской и Ленина, измышления Маркса и Энгельса и многое другое опять же оставались в тени, жизнь теперь полностью зависела от правильной расстановки цен на турецкие штаны и психологии работы с клиентами, партнерами и конкурентами, требовала самой быстрой ориентации в рыночном пространстве здесь и сейчас, не оставляя времени на излишние мудрствования и философии. Разумный мир Ивана резко пустел, при отсутствии Андрея у него остался только один собеседник - это Дина, которая оказалась в новой жизни не особо то и успешной, даже несмотря на все ее старания идти в ногу со временем. Однажды, волоча за собой воз джинсов, Иван встретил Дину, которая забиралась в свой ларек. У них завязался разговор.

Иван: "Дина, привет. Что теперь, жвачками торгуешь?"

Дина: "Иван! Приветствую, ох как не ожидала такого снисхождения, разговаривать с какой-то Динкой. Лохнули меня с паранормальными явлениями в Польше, подрезали конкуренты, да так, что пришлось сматываться, аж пятки сверкали."

Иван: "Дина, я теперь такой же торгаш, как и ты. Правда ипостасью экстрасенса - шарлатана себя не запятнал. Ты жвачки из Пакистана продаешь, я штаны из Турции."

Дина: "А университет как? Совсем ничего не получается?"

Иван: "Выбросили меня как ненужную вещь, налетел на одного богатого щенка, который мне нахамил. Я адекватно ответил. Но главное не это. Теперь оказалось человек, который 20 лет читал математический анализ на высочайшем уровне, никому не нужен. То, что величайшие головы разменялись на торговлю джинсом, это просто сокрушительный удар по стране."

Дина: "Вань, ты это только сейчас понял?! На самом деле нет у нас больше вообще никакой страны, есть только мы. Наши уровни, высоты, широты теперь никому не нужны. Нам просто нужно иметь в кошельке, чтобы было с чем в магазин ходить."

Иван: "Дина, а ты помнишь, как мы письмо в будущее писали?"

Дина: "Вань, лучше забудь. Воспринимай это просто как детство. Мы же ведь тогда клялись быть воинствующими атеистами. Вообще на голову сейчас не оденешь, что тогда было."

Иван: "Держава была, общество было, где, не знаю насколько работало, но хотя бы теоретически говорилось, что человек человеку друг и брат. А не поджигатели ларьков друг у друга. Пенсия была, страна в науках нуждалась."

Дина: "Да, но мы тогда понеслись. Я думала, что все будет через плюс. Что старое сохранится, но к этому приплюсуется еще защита природы, уход за животными, смягчится антирелигиозная риторика, появится возможность ездить за рубеж."

Иван: "Мечтать не вредно."

Дина: "Да вот именно, что оказалось, только мечтать. Поняла я это все только в самом конце, когда с паранормальщины поперли. Хоть и отличницей была в классе, но все в голову никак не лезло, что люди такими могут быть, я хотя бы знала, что портал существует. Там же были, кто и этого не знал, просто вращался быстрее и на дверь указал. Вы то с Андрюшей двоечниками были и то в жизни по сообразительнее меня оказались."

Иван: "Да какие только были. Лентяи, балбесы и бездельники. Квадратное уравнение...до сих пор смешно."

Дина: "Ужас то весь, что сейчас рванули в жизнь именно все эти балбесы и тупицы, способные только резво оценивать, что где дешевле свисает, и где дороже продать можно. То есть вы с Андреем могли стать сейчас успешными людьми без всех этих равнобедренных треугольников и теорем Виета."

Иван: "Так я и сейчас уже не знаю, забыл, все забыл. Праздники все праздновать стал, которые до этого вообще в загоне были, пасху да рождество Христово. Крест ношу на шее, а раньше вообще был далек от этого, верил в математику и прогресс человечества."

Дина: "Вань, забудь о всем этом и просто плыви по течению, делай то, что выгодно тебе. Где дешево - покупай, где дорого - продавай, и не зацикливайся не на чем. Я тоже хожу в церковь, а меж тем продаю пакистанские да саудитские жвачки, тем самым кормлю радикальный ислам. Вот такая я христианка. А еще феншуевыми жабами и драконами приторговываю. Да все равно мне откуда товар, если я начну брезговать, то пойду по миру раньше, чем вся эта историческая справедливость начнет всплывать."

Иван: "Не похоже на то, что она вообще всплывет когда-нибудь. Сейчас действительно полное мыло во всем, нет определенного стиля, образа жизни. А другие одноклассники где?"

Дина: "Они разъехались. Сначала в Россию, потом кто в Канаду, кто в США, кто в Данию. И везде жизнь бурлит, везде промышленность, экономика, патриотизм. Только у нас здесь пустая настала."

Иван: "Все разъехались?"

Дина: "Кто жить хотел, все разъехались. Вон Андрей то, товарищ твой, сначала по двойкам, потом по профессорству, в Испании, Малаге пристроился. И жизнь ключом забила: деньги, карьера, уже жилище свое. Свадьбу скоро сыграет."

Иван: "Ух ты!"

Дина: "А ты думал…. Сейчас так, хочешь быть человеком науки - отсюда надо ноги делать, причем куда угодно, хоть в Индию, где есть своя промышленность. Не хочешь уезжать, значит вертеться надо как цветок в проруби, не забивать голову особыми смыслами и порывами, а следить, как бы кошелек не истощался. Не будет у тебя в кошельке, на улицу быстро вышвырнут, и не посмотрят на твои гиперболоиды икс-квадрата."

Иван: "Дина, я тут в партию русского единства вступил."

Дина: "Ну и идиот! Выходи скорее. Говорю тебе, это мошенники организовали лохоразвод таких умненьких дебилов, как ты. Партии все одинаковы. Великий Прохвост собирает лохов на красивые трели о справедливости, потом их обирает и прожигает добро, сбросив идиотов в самое пекло или на грязные работы."

Иван: "Меня из университета из-за мовы выбросили. И ты считаешь, что я это должен вот так оставить. Нам говорит наш руководитель Ярослав, что все русские должны объединиться и сражаться за свои права, а не ждать, что справедливость сама на голову свалится."

Дина: "Слушай, а Ярослав то ваш как живет, какой у него достаток?"

Иван: "На Мерсе ездит. О деньгах сказал, нынче не принято говорить."

Дина: "А другие как?"

Иван: "Другие партийцы не особо имущи, кто как."

Дина: "Хорошее же единство у вас. Вот тебе и ответ, куда тебя занесло."

К Дине подошли клиенты.

Дина: "Вань, все. Я занята."

Иван пошел к своим лавкам. Кто-то купил е-е, играющую ламбаду. Иван испугался, что кто-то, пока он разговаривает с Диной, уже продает его товар, и побежал, грубо огрызаясь благим матом. Но выяснилось, что люди не столь уж и дурно воспитаны, никто на его латки не претендовал, только глупый несмышленышь дернул ниточку е-е и слушал ламбаду.

-"Нравится ламбада, - плати деньги! - заорал Иван: денег нет, иди к черту."

-"А сколько стоит?"

-"50 гривень, не меньше!"

Подходит мать мальчика, грубо хватает его за руку, бьет ладонью по лицу и орет: "сам, щенок, заработай, потом покупай себе дерьмо."

Дина: "Вань, такое здесь частое явление стало. 50 гривень для некоторых непосильно платить за игрушки."

Иван: "Дин, самое обидное то, что немного в сторону от границ бывшего СССР и начинается мир, где потратить на игрушки для ребенка 50 гривень вообще как нефиг делать. Там 1000 долларов за между прочим отдают и за развлечения намного менее содержательные, чем е-е или игрушечный кораблик."

Дина: "Да тут не то, что е-е с ламбадой, тут некоторые родители бублегума купить не могут. Угодили мы вместо пыльных тропинок далеких планет в самое сточное ведро истории. Вот Андрей в Испании живет, оттуда самые светлые новости доносятся, не представляешь, он даже испанку молодую себе нашел. Значит бобылем ходил здесь - это негативное влияние именно нездорового местного экономического климата, а не его аскетическая природа."

Иван: "Дина, но ведь это ты этот климат сделала, такие дуры, которым вечно чего-то не хватало, то плачущая совушка из радио орала, то те чертовы развалины мракобесия возрождать надо было. Вечно ты что-то у буржуазных чертей найти пыталась. Дома не жилось. И все прахом теперь из-за вас, чертовых пацифистов, "зеленых", истошно верующих и прочих уродов."

Дина: "Натворила я дел, согласна. Но я думала, что все только лучше станет, что больше денег за счет сокращения военщины отдадут на социальное строительство, позаботятся о природе и животных, историю вернут людям, а не только историю партии. А оказалось, что у обещающих благих намерений и близко не было, только коса, чтобы скосить нашу экономику под корень, я только сейчас поняла, какой-только мерзкой Сатане тогда душу отдала."

Иван: "Ты то за ложью последней погналась, а я с Андрюхой ни за чем не гнались, только вот один профессор в Турцию теперь за джинсом ездит, а второй в Испании легион смерти кормит своими налогами. Потомков тех, кто наших дедов в печке сжег заживо."

Милая Хуана

Слухи, распространяемые Диной, на самом деле были не беспочвенны. Однажды Александр решил показать Андрею одну весьма талантливую в теории чисел местную студентку, Хуану. Он устроил их встречу на одном семинаре, где буквально свел по научным интересам. 

Хуана, очень симпатичная и в то же время способная  студентка, семья которой все известное время происходила из Малаги. Она проявляла способности в математике, удивляла Андрея решением таких задач, которые даже ему казались не решаемыми. Ее оригинальный подход, ее неожиданное видение теорем и математических задач просто поражали профессора из Донецка и он очень полюбил с ней проводить время. Помимо всего прочего Хуана ему нравилась внешне. Изящная здоровая девушка, помимо математики увлекающаяся танцами, всегда оптимистично настроенная и светящаяся тем самым оптимизмом, что ее резко отличало от окружающих людей, несмотря на высокий уровень жизни, вечно озабоченных карьерным ростом и средствами. Всегда отзывчивая и готовая предлагать альтернативные пути решений в науке и жизни, никогда не унывающая и постоянно ищущая и предлагающая как разрешить ту или иную ситуацию, причем делая это совершенно легко, не обремененно и безвозмездно; Андрей же, наоборот, чаще всего хмурый, вечно сводящий любой разговор на серьезные и недобрые темы. Уже немолодой Андрей все больше и больше проводил времени с Хуаной, понимая, что она, скорей всего и есть его счастье. 

Долгое времяпровождение Андрея с Хуаной восторженно приветствовалось Александром. Заметив увлеченность Хуаной, Александр радостно поздравил Андрея: "Я же говорил, вот и случилось! Ну, Андрей, когда на свадьбу пригласите?"

Андрей: "Дружище, я даже не знаю как сказать, но мне с Хуаной очень даже нравится быть вместе."

Александр: "Прекрасная девушка, иначе и быть не может. Заметь, и сразу все проблемы решены! И испанский твой исправит, и как на людях себя вести объяснит, детям путевку в будущее даст."

Андрей: "Знаешь, не нравится мне как то это все, это же дети уже испанцами будут. То есть вся моя история, откуда я родом, все это они даже слушать не станут."

Александр: "И слушать им нечего. Родился и вырос ты сам, запомни, в тоталитарной и нищей дыре с вечными ее единственно правильными путями, только вот приводящими всегда к единственно неправильным результатам. Запомни: настоящая жизнь у тебя здесь и только здесь, остальное вообще забудь, как будто его и не было."

Андрей: "Сань, ты забыть можешь, а вот для меня не все так просто. Значит столько лет взять и выбросить, выбросить все: друзей, воспоминания, свои праздники."

Александр: "Андрей, мемуары будешь писать в старости. В паспорт свой загляни и посмотри возраст. Сейчас ты Хуане хоть и с очень страшным скрипом, но еще подходишь, а уже через год два выпорхнет твоя Хуана замуж за молодого испанца и он уже вам не позволит вместе развивать теорию чисел."

Андрей: "Хуана в Донецк то сто процентов не поедет."

Александр: "Тебе там тоже делать нечего,там сейчас такая смута предстоит. Слушай, даже если не предстоит, то даже совка там уже не будет. Когда нет промышленности, учености тоже не особо нужны. А если Хуану сейчас потеряешь, то второго такого момента вряд ли представится."

Андрей: "Да, Сань, на счет Хуаны - полностью согласен, только вот путь это куда-то не туда. Рожать испанцев, которые будут на меня смотреть как на мостик между прошлым и будущим, они будут жить. У них будет Родина, они будут ее любить, а мой удел простого полового трутня, который нужен был только для того, чтобы они родились. Трутня, которого после их рождения не грех и выбросить из жизни."

Александр: "Родина тебя уже выбросила как трутня, посмотри новости, что там сейчас происходит. Все только падает и дряхлеет, ни на что нет денег, голодные учителя сквозь тундру плетутся давать уроки, и при этом не получают месяцами зарплату. Здесь же все доброе, аккуратненькое, удобненькое. Не проспишь, рядом будут весело щебетать здоровенькие счастливые детки, а дома ждать молодая любящая жена-красавица. А проспать тебе уже не так уж и сложно: загляни себе в паспорт - и все поймешь. Вообще удивлен, что одна цифра в паспорте твою Хуану совсем не смутила."

Свадьба не заставила себя долго ждать, поскольку недовольства со стороны ее родителей никакого не было. Андрей очень сильно в тот момент боялся, что у них с Хуаной что-то не получится, потому старался не поднимать каких-либо вопросов, которые могли бы нарушить их семейную идиллию. Влюбленные проводили почти все свободное время вместе, причем как всегда разговор о любви начинался с математики, но потом Хуана как-то ловко умела перейти на любовную лирику. Так было и на сей раз. Казалось, перед влюбленными просто не может быть проблем, хотя бы потому, что Хуана своим альтернативным подходом их решит мгновенно. Но в это только, как покажет дальнейший рассказ просто хотелось верить.

Андрей: "Хуана, я удивляюсь, и как тебе удается решить столь сложную задачу с вычетами?"

Хуана: "Запросто, есть такая очень интересная формула, которую ты ни разу не упомянул ни на лекции, ни в практическом курсе."

Андрей: "Я пытался подойти к этому с позиции составных чисел, но ничего не получилось."

Хуана: "И не должно получиться, потому что нашим детям тоже надо что-то решать, не только нам."

И после этого Хуана оказывалась на руках у Андрея, что же происходило дальше - понятно без подробного описания.

Андрей: "Хуана, я хочу сына и хочу, чтобы он был похож на меня, любил Донецк и занимался решением уравнений, которые не успеем решить мы."

Хуана: "Андрей, я тоже хочу сына, маленького тебя, который бы вобрал в себя и объединил в себе наши таланты."

Андрей: "Теория чисел плюс математический анализ, получается Денис."

Хуана: "Ты уже и имя ему придумал? Прекрасное имя, сразу будет и испанец и русский. Слушай, тут еще интереснее получится, Малага плюс Донецк равно Денис. Малага - это я, а Донецк - это ты."

Андрей: "Хуана, ты в шутках потеряла чувство реальности. Мой сын должен вырасти полностью русским и быть коммунистом, как и его отец."

Хуана: "Не понимаю, как одно может мешать другому?"

Андрей: "К сожалению, та страна, откуда я приехал, пошла в полный разнос, экономика умирает, людям не найти работу, таланты оказались выброшенными из жизни. Это мир, где профессора математики мирового уровня побираются, не получают зарплаты и ходят в рваных брюках, когда бездарные но лихие спекулянты цинично делают деньги и откровенно вытерают об ученость ноги."

Хуана: "Так не должно быть на свете. Я понимаю, что произошло, у человечества огромное горе - исчезла страна - двигатель науки и прогресса. Неспроста профессоров из твоей страны так жадно хватает любой наш вуз. Андрей, значит Испания должна помочь вам. У нас родится сын, который положит конец этой ужасной пропасти между нашими странами. Ну не может и не должно такого быть, чтобы люди не помогали друг другу."

Андрей: "К сожалению в жизни именно так и есть! И все намного сложнее, чем хочется. Человек вполне может пройти мимо горя другого человека, когда-то я сам в это не мог поверить."

Хуана: "Андрей, когда нету любви, тогда так и получается. Как бы я хотела, чтобы то, что сейчас происходит между нами двоими, было и между нашими странами, нашими городами, чтобы мы поделились друг с другом своими успехами и достижениями, и наши дети росли, взяв все самое лучшее и прогрессивное от обоих родителей. Андрей, давай потанцуем, я буду Малагой, а ты Донецком, и у нас тоже будет любовь в танце."

Андрей: "Хуана, настроения нет. В Донецке остался мой друг Иван, которому я нахамил и поссорился с ним, когда уезжал. И мы с ним так и не помирились,оставил я его, когда у нас, на Украине, самые лихие беспорядки начались. Ивана уволили, потому что он не стал унижаться перед юным, но очень богатым и влиятельным выродком и хамом."

Хуана: "Мы обживемся, у нас нас будут деньги и мы поможем твоему Ивану. Пусть он приезжает сюда, мы похлопочем о нем, чтобы он устроился."

Андрей: "Хлопотать тут нечего, он и сам бы устроился, если бы хотел, и покрепче нас. Он уезжать не хочет. Там наша Родина, наши отцы и деды там жили, землю свою защищали от врагов, жизнь строили, промышленность поднимали. И как раз тогда, когда жизнь по идее должна была забить ключом, наладиться, осчастливить потомков, все пошло резко под снос, до самого примитива, до самого последнего ничтожества во всех сферах. Скажи, Хуана, ты свою Малагу любишь?"

Хуана: "Я без Малаги вообще себя не представляю, как можно не любить это море, пальмы…"

Андрей: "Так вот я также люблю свой Донецк, по тому же праву, что и ты. Только вот сын Донецка должен покинуть свой город, оставив могилы предков. Должен покинуть родителей, друзей детства, чтобы реализоваться как ученый и прожить достойно, а не как асоциал, а сын Малаги спокойно может жить в родном городе и иметь то, от чего мы ради самореализации должны отказаться. И Донецк вовсе не деревня, это город по размеру и значению такой же, как твоя Малага. Почему мы не имеем права на Родину? Почему мы, потомки первых космонавтов, должны бежать врассыпную, все побросав, как после взрыва?"

Хуана: "Потому что у правителей вашей страны не все дома. Они думают только о себе, а до своих граждан им дела нет. Ну почему два человека разных национальностей могут не только договориться между собой, но и полюбить друг друга, а две страны на это не способны. Да потому что правителям до людей нет дела. А вот наш сынок будет одновременно и сыном Малаги и Донецка. А мы должны создать условия, чтобы у него все получилось.

Андрей: "Нет, Хуана, он будет только сыном Донецка."

Хуана: "Тогда мы родим еще дочку и назовем ее на букву "М". Догадываешься почему?"

Андрей: "Нет, Хуана. Малагу мы рожать не будем, только Донецки, и заруби себе это на носу. Малаг нам никаких не надо, ее и одной более, чем достаточно."

Хуана рассуждала как ребенок, она очень многое понимала, но исправить не могла. Андрей же все время выходил на серьезные разговоры, но во всем этом мире был столь же бессилен, как и Хуана. Жаль, но их счастье было обречено, не судьба была им долго наслаждаться семейным счастьем, очень скоро они столкнутся с неожиданными проблемами, которые Александр, как того и следовало ожидать, игнорировал, а Хосе Мартинес как всегда наоборот разжигал… А теперь все подробнее и в деталях.

Утром, после первой семейной ночи, Андрей зашел в гости к Хосе Мартинесу.

Хосе Мартинес: "Андрей, я вижу, ты совсем изменился, с появлением Хуаны ты стал совсем другим."

Андрей: "Слушай, в это трудно поверить, но мы с ней вчера все-таки доказали ту теорему, которую доказать все никак не получалось, но это не главное. Мне очень сильно хочется с ней быть рядом."

Хосе Мартинес: "Математикой вся жизнь не решается. То, что Хуана способна к математике, я понимаю, но это не значит, что вы сможете с ней жить и вести хозяйство всегда. И твоя ошибка, что ты уже женился на ней."

Андрей: "Хосе, очень странно, что ты сразу вот так в штыки. Стоило мне жениться, как ты сразу все пытаешься оборвать."

Хосе Мартинес: "Андрей, ты живешь в этом новом для тебя мире совсем мало. Ты не знаком с жизнью абсолютно и вообще. Лишь незначительные отрывки испанской действительности тебя уже шокировали. Скажем парад женихов смерти. Но ведь твоя испанка Хуана, она же испанка! В полном смысле этого слова. В полнейшем!"

Андрей: "Подожди, ты же коммунист. Для тебя не должно быть национальностей."

Хосе Мартинес: "Дорогой, тут совсем другой нрав у людей. Ты знаешь к примеру историческое значение Испании в мире?"

Андрей: "Причем тут страны и мир? Я женился на Хуане, а не на Испании. А она - логична, точна. С ней всегда приятно быть вместе."

Хосе Мартинес: "Идиот! У Хуаны есть еще родители, ты в курсе?"

Андрей: "Ну не от святого же духа она родилась."

Хосе Мартинес: "Андрей, выслушай меня спокойно. Не в том дело, что она именно испанка. Испания - тоталитарное государство, несущее католицизм по всему миру. Раньше католичество было официальной государственной идеологией. Теперь оно ради коммерции припрятано, но вся государственная символика здесь чисто католическая. Пойми, государственная основа здесь - религия, это внутренность их души, их жизни. Они Христа любят больше себя, так же, как я Ленина."

Андрей: "Христос тут причем?"

Хосе Мартинес: "Притом, что он тут как у комсомольцев Ленин. Не меньше. Все на нем. Для них любовь - ничто по сравнению с Христом, со строкой католического писания, со словом падре в церкви. Если ей падре скажет, что ты ему не нравишься, то она тебя бросит. Причем сделает это не колеблясь. Потому что жизнь здесь - ничто по сравнению с райской вечностью. А в раю будут только католики, только испанцы и только те, кого крестил их падре."

Андрей: "Хосе, ты заблуждаешься, не может человек из-за какой-то поповщины предать любовь. Мы с ней в мэрии зарегистрировали отношения, не в церкви."

Хосе Мартинес: "Еще как. Я - крещеный в детстве в католичество, но это было и ушло, я на самом деле стал атеистом. Ты - не крещеный. Мы оба для Испании идейные враги, причем я - просто овца заблудшая, а ты - сам черт."

Андрей: "Хосе, скажи честно, тебе Хуана нравится? Ты никогда не молол столько религиозного бреда до этого."

Хосе Мартинес: "Дорогой мой, ты - тупица. Не зная броду, ты по уши залазишь в воду. Не знаешь ты с чем связался. Я хотел жить на Кубе или в СССР. Но СССР пропал, теперь я ищу, где выгодно. Послушай меня. Люд здесь другой. Совсем другой и тебе в испанской жизни место только наемного рабочего и все. Для Испании ты чужой. Ну ты бы женился на фашистке? Нет. А для Испании некатолик - это хуже чем фашист для коммуниста, потому что на суде Божьем, который в их сознании непременно будет, испанцу черти надерут задницу за то, что он жил с неверной и наоборот."

До Андрея стало доходить, что к сожалению в жизни все не так просто, как было у них с Хуаной до сей поры. Он тяжело плюхнулся на диван. Так все ладно, так все складывалось, и тут на этом дурацком вопросе, из-за Бога, которого нет. Как можно из-за выдуманного персонажа ломать себе жизнь, Андрей никак не мог понять и начал с этим вопросом доставать Хосе.

Андрей: "Испанцы могут доказать, что Бог существует?"

Хосе Мартинес: "Могут. Кулаками и пинками в детстве. Потом тюрьмами. Логично - нет. Тебе понятно?!"

Андрей: "Теперь более чем."

Хосе Мартинес: "Ее родители знают, что она с атеистом хочет семейное гнездышко свить?"

Андрей: "Безусловно, я уже с ними познакомился."

Хосе Мартинес: "Ну и что они сказали, узнав, что ты не испанец и не католик?"

На следующий день Андрей и Хуана опять пошли к ее родителям, поскольку Андрей жаждал их обрадовать своим неверием в Бога и, внимая словам Хосе Мартинеса, готовился к самому худшему. Его несколько обнадеживало, что при столь долгом общении с родителями возлюбленной, они так долго не касались этой темы в разговоре с ним. К радости Андрея выяснилось, что ее родители не столь одержимы религией, как их малевал ему Хосе Мартинес. Креститься, безусловно, советовали, но чтобы была та инквизиция, которую так навязчиво описывал Хосе, он этого не заметил вовсе. Родителей Хуаны больше интересовало благосостояние жениха и сможет ли он вести с их дочерью общее хозяйство. Интересовались его родителями. Для счастья Андрею ничего больше нужно не было и он прямо оттуда, как школьник, несмотря на свой солидный возраст, побежал докладывать Хосе, что он ошибался.

Андрей: "Хосе, меня они приняли не католиком. Да, не испанцем, не католиком! Я же тебе говорил, что это не преграда!"

Хосе Мартинес смотрел на друга опять как на идиота, наконец сказал: "Ну ты и ребенок, нет слов! Что, и даже не спросили кто твои родители?"

Андрей: "Спросили, но религия им вообще не интересна оказалась. Хосе, вообще!"

Хосе Мартинес: "Черт, ну и ребенок, мать его (на майянском, чтобы Андрей не понял). Андрей, ты понимаешь, о чем речь, или ты считаешь на самом деле, что все у тебя с Хуаной сложится? У вас ребенок родится, и попробуй Хуану убедить, а тем более ее родителей, что его крестить не надо."

Андрей: "Ну покрестят, ну и что?"

Хосе Мартинес:  "На мессы его с детства таскать будут, вот что! Научат падре в рот заглядывать по каждому его писку, вот что! И проклянет он и тебя, и Россию. И знаешь почему, потому что ты не католик и Россия - тоже не католическая."

Андрей: "По-моему это все - пустой негатив. В разум не возьму, как из этих глупых крестин можно политику плести."

Хосе Мартинес: "Запросто. Все века весь некоммунистический мир только на религии политику и плел. Надоело мне тебе, дураку, простые вещи объяснять. Сам налетишь, наскочишь, потом не говори мне, что я тебя не предупреждал."

Предсказанные Хосе Мартинесом проблемы долго себя ждать не заставили, но состояли вовсе не в религии,а скорее наоборот. В 2005 году в Испании узаконили однополый брак и после этого события жизнь молодых семей с детьми стала абсолютно нестерпимой ввиду пропаганды толерантности, да, собственно, даже не толерантности, а какой-то деструктивной демагогии, явно ведущей в сторону развития извращений с детсадовского возраста. Сказки про двух принцев или двух принцесс в детском саду, чрезмерное массирование вопроса среди молодежи, Хосе Мартинес не ошибся, люди с нетрадиционной половой ориентацией начали проводить свои парады, демонстрируя на них самые откровенные и ужасные стороны своей необычной жизни. В Европе, как ни странно, такие вещи хорошо приживались. В отличие от постсоветского пространства, здесь большинство людей довольно просто получало деньги на питание и место проживание, другое дело забота о моральном облике и природосообразности проводимого людьми времени заботы было мало. Потому сытый, но мало образованный народ радостно бежал навстречу всему новому. Но более осведомленных в деталях вопроса выходцев из СССР это новаторство не вдохновило. Тем не менее Александр происшедшее как проблему игнорировал полностью: то ли он на самом деле знал ее вред, но с решением властей не мог ничего поделать и потому старался не развивать тему, то ли просто твердо решил, что он сам и его знакомые в этом плане абсолютно традиционны и их это ну никак не коснется. Хосе Мартинес же возражал против этого новшества намного серьезнее, приводил массу примеров, но его основная деятельность состояла в политической борьбе, он был настоящим идейным мексиканским коммунистом, потому так остро и метко раскрывал испанскую реальность перед взором Андрея.

Содом и Гоморра

Хосе Мартинес (сам с собой): "Нет людей, страннее советских. Он к ее родителям жить переехал. О да! Повидаешь мир. Даже у нас, у коммунистов, как-то на подсознательном уровне жена должна к мужу идти, а не наоборот. Ничего не понимаю. То ли еще будет…."

За окном он услышал шум. Выглянув в окно увидел процессию, содержание которой излагать не особо хочется. Смысл ее состоял в восхвалении однополой любви. Но детали наблюдаемого погружали в глубокий шок людей совершенно разных религий и политических взглядов, как вообще такое можно демонстрировать прилюдно. Муляжи половых органов, акты нездоровых отношений кукол, причем во всем этом непристойном месиве непонятно каким боком кресты и прочие католические символы. Увидев все это, Хосе Мартинес тяжело рухнул на диван. Последнее в его голове вообще не укладывалось. В ужасе, хватаясь за голову Хосе Мартинес позвонил Андрею.

-"Андрей, это уже не католичество. Это я не могу назвать человеческим словом, просто за гранью понимания здорового человека."

-"А что там происходит, Хосе?"

-"Однополые пары демонстрируют… в общем ладно. В окно посмотри, у вас в Донецке теперь тоже что-то подобное происходит?"

Андрей подошел к окну, там было все обычно. Открыв окно, он услышал доносившуюся откуда то неприятную музыку, далеко на этот раз не военную, но как-то странно отсекающую разум и побуждающую к инстинктивным движениям.

Андрей: "Хуана, что происходит? Что вообще на улице за дурдом творится?"

Хуана: "Не знаю, но согласно вчерашним новостям по радио и телевизору в Малаге на сегодня запланирован гей-парад."

Андрей: "Что?"

Хуана: "Гей-парад".

Андрей: "Я тебя прошу объяснить, что это значит."

Хуана: "Я, женщина, влюбилась в тебя, мужчину, но очень редко бывают случаи, когда женщина влюбляется в женщину, а мужчина в мужчину. И все у них, согласно тому, что здесь пропагандируют, как у обычных пар: они хотят всегда быть друг с другом рядом, вместе спать, вместе жить, хотят детей друг от друга, но не могут, потому что однополые партнеры биологически на это неспособны. Это на самом деле полная ахинея и совершенно ненормально. Но современные власти утверждают, что такие люди есть, и у них очень много проблем в жизни. Раз они сами родить не могут, то по словам сегодняшней радиопередачи не сосчитать их горя и несчастья."

Андрей: "Не понял, а почему им не создать нормальную семью?"

Хуана: "Ну а что делать, если Хосе влюбился не в Изабеллу, а в Мануэля? Если он ему как человек нравится, сошлись во всем. На мой личный взгляд такого просто не может быть, а вот общественность нынче почему-то мертвенно уперлась в этот вопрос, как будто других проблем нет."

Андрей: "Если Хосе сошелся во всем с Мануэлем и тот ему нравится как человек, то им надо просто дружить. Это - нормально. Но когда Хосе хочет, чтобы Мануэль стал для него женщиной, то Хосе надо просто лечить голову. Это шизофрения, не больше."

Хуана: "Я согласна, что такой Хосе - больной идиот, шизофреник и дебил, согласна я, что его надо лечить, но (на ухо) сейчас тех людей, кто причисляет Хосе к больным называют здесь, в Испании, гомофобами и эта самая гомофобия приравнена к религиозному, политическому и прочему экстремизму и подсудна."

Андрей заорал: "Не понял! Что подсудно?! Считать нездоровых людей нездоровыми? Это уже подсудно?"

Хуана: "Тише, послушай. Нет разума в головах правителей, я тоже считаю, что это неправильно узаконили. Но что теперь нам, простым гражданам, с этим делать?"

Андрей: "Хуана, это - не мелочь. Это самое циничное переворачивание всего с ног на голову. Это уничтожение семьи и людей."

Хуана промолчала.

Андрей: "Хуана, если ты испанка и католичка, то посмотри, что сказано в Библии по этому поводу. Ну почему Господь не сотворил Адама и Абрама, а именно Адама и Еву?"

Хуана: "Я тебе еще раз говорю, что однополая любовь - это не нормально, не по природе вещей. Это единичное исключение из миллиона правильных, ну как один слепой из миллиона зрячих."

Андрей: "Хорошо, это "слепые", но почему им проводят парад? Слово "парад" произошло от слова "рад", но чему тут радоваться? Тому что ты больной? Этому что-ли?"

Хуана: "Если честно, я не знаю, но мэрия города просила отнестись к акции снисходительно, мол, участники и так обделены природой."

Андрей: "Не понимаю, а зачем вообще такое проводить? Диабетики, к примеру, тоже обделены природой и вынуждены колоться каждый день, но никто их парады почему-то не проводит."

Хуана: "Мэрия говорит, чтобы люди стали ближе друг к другу. Андрей, я что могу поделать с решением мэрии? По моему пластмассовый член, стилизированный под пушку, который они вот сейчас тянут - это форменное безобразие, бесстыдство и неуважение к нормальным людям. Но что я лично с этим могу поделать?"

Андрей: "Значит бедный к богатому, атеист к верующему ближе быть не должен, а вот здоровые к нездоровым обязательно должны стать ближе."

Хуана: "Андрей, у нас скоро родится сын, я сходила в больницу, сейчас такая техника, что можно заранее посмотреть. Вот о чем говорить надо! А не о геях, католиках, мусульманах и прочих.Ты рад?"

Андрей: "Если он вырастет геем, я убью вас обоих и это заруби себе на носу!"

Хуана: "Вероятность того, что он родится геем один из миллиарда."

Андрей: "Если ему каждый день будут жужжать, что однополое сожительство высоко и почетно, то он даже если и не гей, то им станет."

Хуана: "Андрей, еще раз говорю, что таких мало. Ну кто ему об этом будет жужжать?"

Андрей: "Если таких больных один из миллиона, то из кого они народ собрали, чтобы этот парад провести?"

Хуана: "Сюда приехали со всей Испании, приплюсовали антифашистов, левое крыло, "зеленых" и пацифистов."

Андрей: "Но ведь Хосе Мартинес не пошел, хотя он антифашист и коммунист."

Хуана: "Он - настоящий просоветский коммунист, здесь таких нет. Здесь леваки, которых за деньги склонить можно куда угодно. Вообще стальная идейность развивается в отсталых странах, типа его родной Мексики, а где экономика здоровая и сильная, там люди в идейном плане становятся мылкими."

Андрей: "Я мылко-вазелиновым становиться не собираюсь. И не позволю, чтобы наш сын стал таким."

Хуана медленно ходила по комнате, ей было от напряженного разговора не по себе. Никто не желает, чтобы его ребенок был с отклонениями, касаются они зрения или  "того-самого", но к столь радикальным отзывам она во-первых не привыкла, а во-вторых все никак не могла понять, почему эта проблема обязательно должна коснуться их. Пока ее саму и ее родителей ни одна из крайностей не касалась, ни политическая, ни религиозная, ни сексуально - ориентационная. Все было как-то обычно, на нормально здоровом уровне, без заносов. Она и ее родители были крещены, но только и потому, что жили в Испании и были испанцами. Праздновали лишь пасху и рождество, и то скорее потому, что эти праздники отмечало их окружение, чтобы не отличаться от окружающих людей и не задавать лишних вопросов ни в ту, ни в иную сторону. И вся эта огненная острота крайностей и заносов всегда обходила их дом стороной, безусловно в обществе были и радикалы всех мастей, и религиозного и политического толка, были террористы, секты, всевозможные борцы, но все это всегда оставалось в сторонке.

***

Иван тем временем все больше и больше погружался в вопрос национальной борьбы. Дина приносила много сплетен о жизни Андрея в Испании, и подумать только, откуда она их брала. Поначалу они подогревали злобу в Иване, затем он к ним стал безразличен. Новые друзья, новые встречи и мероприятия помимо торговли джинсами. Новый накал страстей, грубые провокационные выступления… свободного времени становилось все меньше и меньше. Рана от отсечения фибров дружбы с Андреем уже стиралась в памяти и болела все меньше и меньше, как и необыкновенные истории в детстве. Иван грубел, разум гнал все иррациональное прочь. Внешне выглядело все не особо рационально, но тем не менее жизнь становилась все мелочнее, циничнее и однозначнее.

Андрей тоже уже терял тонкую душевную связь с Иваном. Теперь круг его общения и заботы сузились коллегами и испанскими знакомыми. Жене предстояло рожать сына и она уже находилась в роддоме. Андрей поражался, насколько все-таки здесь, в Испании, все чисто, больничные инструменты и принадлежности удобные. Даже шприцы и инструменты для взятия анализа крови какие-то не такие: они колют не больно, катетеры для капельниц… Страна очень южная с богатой природой, между тем везде кондиционеры, все чисто, красиво упаковано и оформлено, и очень уютно. Чего никак нельзя было сказать о Донецке. В магазине всегда чего-то нет, либо товаров, либо денег в кошельке, все всегда проблематично, грязно, некрасиво и не уютно. Это не пропаганда, это - то объективное, что приходилось видеть, но Андрею это видеть очень не хотелось, несмотря на то, что он сам теперь жил во всем этом уюте, комфорте и бытовом блаженстве. Несмотря на то, что так будет жить его сын и жена. Андрей все никак не мог понять, почему в стране первого космонавта, где один человек может в вузе вести почти все предметы, столь низкий и убогий быт. Где на устах Марс и Венера, в разуме тройной интеграл и логарифм, а в быту, особенно больничном, гвозди шприцевых игл да сабли скальпелей. Все такое грубое, как все-равно все наоборот: это мы ждем с небес ангелов и дев, а они заняты интегралами. Даже возможно до рождения узнать пол ребенка...а в Донецке же и разговора об этом не идет. Но все лучшее безусловно еще впереди, многого Андрей пока не знает, очень многого из испанской жизни. Очень скоро узнает и особой радости ему это не принесет.

Рождение Дениса

Счастливое событие появления на свет нового человека было довольно сильно омрачено столкновением представлений о жизни, старого традиционного уклада со стороны Андрея и какого-то странного ново-европейского, даже не сказать традиционного, со стороны матери малыша. Но с этого первого скандала культурная несовместимость супругов только начнет набирать обороты. 

Андрей пришел навестить Хуану и сына. Счастливые глаза Хуаны уставились на мужа. Вдруг тишину разрезал крик Андрея: "Дура, ты что сделала?"

Хуана в недоумении смотрела на мужа, не понимая, что вызвало такую резкую негативную реакцию. По ее представлениям он впервые в жизни увидел сына и должен быть этому бесконечно рад.

Андрей: "Ты что сделала, уродка?"

Хуана недоумевая смотрит, медленно сменяя радость от первой встречи всей семьи на полную тревогу.

Андрей: "Какого ляха ты сыну проколола ухо, из него должен вырасти герой, мужчина, защитник Родины, а не сопливый педик."

Хуана: "Почему сразу педик, сейчас у мальчишек это модно. И посмотри как красиво получилось, прямо посерединке мочки маленький аккуратненький камешек. Денис подрастет и спасибо скажет, у сверстников проблема будет ухо проколоть, а наш будет щеголять перед ними."

Андрей ударил Хуану по лицу ладонью, да с такой силой, что та упала на койку, схватил малыша, своими неумелыми руками, очень не аккуратно, причиняя боль малышу, вырвал сережку и кинул ее Хуане в лицо. Из ранки на ухе малыша потекла кровь.

-"Вырастет педераст, - заорал  Андрей: своими руками поубиваю вас всех. Ты поняла, испанская сука?"

Хуана заплакала, вызвала медсестру, чтобы она обработала рану на мочке у ребенка и вставила сережку на место. 

К Хуане через несколько часов пришел ее отец Карлос Фернандес. Увидев синяки на лице дочери и порванное ухо внука сразу поинтересовался о случившемся. Хуана рассказала отцу правду.

Карлос: "Не понял, значит этого старого хряка мы приютили у себя, взяли в дом человека, годящегося тебе в дедушки, а он еще и руки распускает. Радовался бы, что у него жена такая молодая и красивая, сына ему какого только родила."

Хуана: "Пап, мой муж глубоко несчастлив, дом его разворочен и сломан, он Родину потерял. Душевная травма его гложет: лучший друг остался без средств к существованию."

Карлос: "А по моему он просто в ухо и по зубам давно не получал. Встречу, за мной не заржавеет. Ну демон чертов, такая радость, сын родился! Пришел жирный боров и отметелил жену и сына, урод он и сказка вся."

Хуана: "Пап, ты не понимаешь. Он - вынужденный мигрант с родной земли. Там, где некогда был Советский Союз, теперь профессора ходят без работы, потому что промышленности теперь совсем нет. Понимаешь, вообще нет. Потому хозяевами жизни там стали хапуги и перепродавцы джинсов, а профессоров выбросили из жизни."

Карлос: "Что за бред? Это к тому, что произошло, отношения не имеет вообще никакого. Тебя и вашего сына бить ему права никто не давал. Сейчас пойду поймаю и влеплю ему как следует. Розалия (мать Хуаны), ты что думаешь?"

Розалия: "Я в шоке. Своим глазам поверить не могу. Это же надо такой скотиной быть."

Хуана: "Мам, он всего боится. Он боится, что его сын вырастет испанцем, фашистом или меньшинством. Он здесь очень одинок, вообще, если бы не события на Родине, его бы тут не было. Его душа порвана в клочья. Воспитан и вырос он на атеизме, здесь все принуждает его принять католицизм. В СССР очень сильная антифашистская позиция, здесь же каждый божий день крутят марш легионеров, этих самых женихов смерти. Андрея это бесит. Как и идея крестить Дениса. Понимаешь, он радикальный атеист, в Советском Союзе это было как у саудитов ислам…"

Розалия (Карлосу на ухо): "Дочь после родов не адекватна еще. Вообще не понимаю, причем тут политика и то, что он вытворил с нашей Хуаной."

Карлос: "Нам надо с ним встретиться и поговорить по мужски, вот и все. Редкостный мудила, этот дедуля из Донецка."

Хуана: "Пап, не надо по-мужски, он же несчастный человек, в математике он гений, а в жизни он еще ребенок."

Карлос: "Хуана, по-женски я разговаривать не могу по природе, ты уже по-женски с ним поговорила, что все лицо в синяках. Надо хорошо проучить советского математика, что не все тройными интегралами в жизни вычисляется."

Хуана: "Ну пап! А если он уедет?"

Карлос: "И пинок ему под зад от меня, если уедет. Хорошо, бить его не буду, но потрепать должен. Вообще, поведение крайне не адекватно."

Розалия: "Да просто пес он, пригрелся у нас, Хуане на шею залез и едет. Если так ему Донецк дорог, мог бы не уезжать, вступал бы в свою русскую националистическую партию, вел борьбу с бандеровцами, какого черта приехал?"

Хуана: "Мам, ну какого черта? Он же математик. Что ему в той грязи междоусобиц делать? Ты же понимаешь, там просто катастрофа случилась."

Карлос: "Пусть тогда ведет себя нормально, раз в наш дом залез. Не наше с Розалией дело, но мы не подслушали, слышали его любовную лирику и там такие перлы отжигал. Что Малаг ему не надо, мол ее и одной более, чем достаточно. Так и хотелось мне вскочить, поймать его за штаны и спросить, какого мавра тогда приперся, если тебе все наше противно."

Хуана: "Пап, мы живем в нормальном стабильном обществе, ну может и не совсем нормальном, но стабильном. У них было одно из максимально возможных на Земле близких к Раю. И вот этот без бесконечно малой Рай был просто стерт с лица Земли, оставив людей сиротами в патриотическом смысле, в полной пустоте."

Карлос: "Розалия, наша дочь влюблена в хама до беспамятства, добавить тут нечего. Слава Богу, все живы и на том спасибо. Пошли."

Взбешенный Андрей стрелой убежал к Хосе Мартинесу рассказать о случившемся.

Андрей: "Что за страна, где мы оказались? С самого рождения из мальчиков делают педерастов! Я такого терпеть не буду!"

Хосе Мартинес: "А что случилось?"

Андрей: "Хуана сыну серьгу вставила как бабе, чтобы уже с детства рос пидорком."

Хосе Мартинес: "Ты еще не все знаешь, дорогой, на почитай. Говорил я тебе, не будет тебе с испанкой жизни? Говорил. И что?!"

Андрей: "Хосе, нет слов. Одни маты."

Хосе Мартинес: "Ты прочитал?"

Андрей: "Сказка о двух принцах - гомосексуалистах. Однажды давным давно …. родился принц, которому принцессы не нравились, а нравились только принцы. И присмотрел он принца в соседнем королевстве…Что? Не понял?"

Хосе Мартинес: "Вот эти сказочки сейчас министерство образования Испании и ЛГБТ протолкнуло в детские сады. Говорил я тебе, не знаешь ты броду, а лезешь в воду! По договору отработал, карманы песетами  набил, и бегом домой."

Андрей: "О да, даже мысль не допускается, что принцу может другая принцесса понравиться."

Хосе Мартинес: "Вот эта лабуда запускается сейчас в детские сады. В школы. Поверь мне, здесь люди послушны власти. Что приказано, то и выполняться будет, и если тебе это не нравится, то проблема только у тебя и в тебе. Забирай сына, собирай манатки и беги в Россию. Денег ты уже заработал достаточно, там сейчас полная экономическая разруха, дефолт рубля и прочая прочая ерундень. Сейчас там правит сильный президент, но ох как нескоро он порядок наведет. Очень нескоро. Потому с валютой там ты уже король."

Андрей: "Странно, экономика блестящая, природа добрая, так у людей разума не будет."

Хосе Мартинес: "Веди себя с сыном сдержано. Сейчас ему нужна мать, даже твоя Хуана. Но как кормить перестанет грудью, влази в его авторитет. Не бей, не пугай, но делай так, чтобы он за тобой бегал, а не за ней. Потом его за серьгу хвать, и в Россию. А Хуана пускай дальше разлагается в своем дерьме педиков, легионеров и прочих."

Андрей: "Правильно ты говоришь."

Хосе Мартинес: "Я тебе всегда говорю правильно. Еще, не скупись. Не отдавай сына в детский сад, а найми воспитателя. Тогда только ты будешь законодатель, какие сказки ему читать можно, а какие нет."

Андрей: "Вот весь хваленый европейский социализм, который нас уже опередил в прогрессе."

Хосе Мартинес: "Глупости за дураками не повторяй. Все - прогресс, культура, цивилизация - все без исключения было только у вас в СССР. Здесь ничего хорошего никогда то и не было даже в зачатке. Только обман, завлекалово, внешний вид. На самом же деле только обман, обман и еще раз обман. Разведение на деньги и геноцид людей. Сплошная отрава в блестящей конфетной обвертке."

Андрей: "Как же Иван был прав, что не поехал со мной. Лучше умереть с голоду, чем поддерживать режим, при котором твой сын становится гомиком, а ты этому должен только рукоплескать."

Хосе Мартинес: "Ты меня хорошо понял? Сына привязываешь к себе любыми веревками своей души, за Хуаной следишь. Запомни, сын должен за тобой бегать, а не за ней. Потому порванное ухо - это первое и последнее рукоприкладство в ваших отношениях. Чаще пори Хуану, причем запомни, в католичестве муж имеет право высечь жену, отец - выпороть сына. Это нормально. Только рисуй этими правами картину, чтобы сын тебя слушал и уважал, а мать и всех остальных испанских родственников вообще за людей не считал. И только так. Вообще, скоро мы с товарищами поедем по партийным делам в Донецк, тебя с сыном с собой обязательно прихватим."

Андрей: "Да уж, угодил я. Товарищ Хосе, что мне теперь то делать?"

Хосе Мартинес: "Андрей, запомни еще одну вещь. Дети растут намного быстрее, чем это нам кажется. Потому ты ему с пеленок внуши, что его Родина не Малага, а Донецк. Вдолби, врежь это в его сознание, что в Малаге он оказался случайно, выдавливай, чтобы ему хотелось в Донецк, чтобы он равнялся на людей оттуда, а не на здешних. Ты теперь сам видишь, что Европа - это гнилое семя."

Андрей: "Вижу, но поздно. Ваня, как же только ты был прав..."

Хосе Мартинес: "А теперь вперед к сыну. Ты не один, у тебя есть сын. Я на него рассчитываю для партии."

Андрей спустился с лесницы и наткнулся на Карлоса, который ему сразу же без обьяснения причин влепил пощечину.

Карлос: "Это тебе от Хуаны любовное послание, просила передать."

Андрей: "Франкист проклятый, я не догнал, за что?"

Карлос: "Хотя бы за то, что ты не с женой в такой момент, и даже не около."

Андрей: "Я у нее был и ушел к Хосе Мартинесу за советом, как жить дальше."

Карлос: "Да, только у Хуаны все лицо в синяках, а у сына порвано ухо. Нормально, защитник семьи побывал с семьей."

Андрей: "В моей стране не принято, чтобы из мальчиков с детства выращивали овощи среднего пола. На, почитай сказку о двух принцах-гомосексуалистах своей Хуане. И еще! Денис - мой сын, из него вырастет под моим воспитанием не грязный франкисткий недобиток и не мужеложник, а дончанин, герой и защитник Родины. Оплеуху прощаю по возрасту, не в моем стиле колотить старика."

Карлос: "Я дочке говорил, что мальчик с серьгой - дурная мода, в нашу молодость этого не было. Более того, это дурной дух лгбт, но избивать жену - это сволочизм. Запомни это, следующий раз я тебе это с рук одной пощечиной не спущу. Ты меня понял?"

Андрей: "Слабо ты говорил дочке, если из сына начнет расти овощ среднего пола, я ей скажу намного сильнее. Еще, запомни. Хуана - моя жена, Денис - мой сын. Потому язык в нашей семье будет один - русский. Услышу, что Хуана с сыном воркует на испанском или иберийском, сразу влеплю пощечину."

Карлос задрожал от злобы, но сдержался. Немного остыл, постоял, наконец промолвил: "Сюда то почему ты пришел, у тебя что, своего дома нет?"

Андрей: "Мне дома не интересно, в вашей стране очень трудно жить. Если бы не советы Александра и Хосе Мартинеса, то я бы вообще пропал. Александр мне посоветовал жениться на вашей дочери, не он бы…"

Карлос: "Не он бы, и что? Твоя своя голова хоть раз что-то генерировала сама, за что бы ты мог ручаться и держать ответ?"

Андрей: "Александр и Хосе Мартинес - это мои друзья, кто мне в вашей на мой взгляд очень одиозной стране говорят как себя вести."

Карлос: "Тогда, возможно, Хуане нужно было замуж идти за Хосе Мартинеса или Александра, если ты не знаешь сам, что тебе делать, спрашиваешь посторонних людей и повинуешься им. Например, моя дочь ясна сказала, что замуж за вас хочет, а она не мужчина. А вы, мужчина, это у Александра, оказывается, узнали, что вам надо на Хуане жениться."

Андрей: "Хосе Мартинес меня наоборот отговаривал, и похоже прав был. Сейчас он мне сказал идти к Хуане и сыну."

Карлос: "Если вы сейчас идете к моей дочери и внуку только потому, что вам так сказал Хосе Мартинес, то я вам даю деньги на самолет до Донецка и жизнь там. Это понятно?!"

Андрей не ответил. Просто прибавил шаг прочь от не особо адеквадного и избыточно покрасневшего на его взгляд Карлоса. 

Когда Андрей вернулся к Хуане, она заметила разбитую у него губу и сразу догадалась в чем дело. Значит отец все-таки Андрея заставил ответить за распущенные с утра руки. На русском Хуана на самом деле уже говорила в лад, хотя язык ее и был не богат, но после языковых претензий мужа почему-то внутренне уже учить этот язык не хотелось. Первый конфликт с женой постепенно гас, хотя проблема оставалась. Андрей чувствовал себя в совершенно чужой тарелке, потому каждая мелочь воспринималась им как личное оскорбление и унижение. Он никак не хотел мириться с тем, что он должен пристать туда,откуда его не гонят хотя бы на прямую, и полностью слиться с этой пристанью в одно целое. Не в сережке было дело, не в модах, а в том, что он - в Испании, и только потому здесь, что нету работы по специальности дома, в Донецке. Но тем не менее он - русский, не испанец. Из-за того, что произошло в большой политике, он теперь должен стать испанцем? Счастлив Андрей не был. Столько поколений его предков берегли родную землю от врагов, от злой природы, столько великих строек, достижений, побед. И вот сейчас он стал папой испанца, перестал быть русским, но испанцем тоже не стал, и никогда им не станет. А может зря он повелся за этим Александром? Уж за свои советы если что Александр точно отвечать не будет. Посмеется как над идиотом, пальцем у виска покрутит, и на этом все.

Через 15 лет его Денис будет играть в футбол в команде Малаги, хвастаться отцу, что говорит на чистом испанском и выучил "El novio de la Muerte", вступил в национальный легион "женихов смерти". И не дай Бог вообще его участие еще в одном своеобразном параде, который совсем недавно начали проводить. Даже без гей-парада! Ему мириться, что сына воспитывают ненависти ко всему русскому и советскому? Для Дины бы такое прошло, с каким только неистовством она на уроках биологии находила в себе обезьяньи черты, когда нужно было оправдать знаменитую Энгельсову ошибку в понимании теории Дарвина, сейчас бы так же лихо нашла в себе испанские черты. Ведь для такого биопланктона, как она главное - выжить, все-равно где, на чьих условиях, в каком болоте. Да, но то Дина, а он - не Дина. Он - мужчина, солдат, патриот, а не биомусор. Может быть это потому так остро для него и настолько безразлично для Дины, что она - женщина, а он - мужчина. А женщине по природе правда не особо важна, важнее всего стабильность, тишина, безопасность и завтрашний день, а мужчине - наоборот, где поопаснее: истина, правда, буря, шум, неудобства. Ну нет, Жана д'Арк, Лакшми Бай, Санит Белэр, Василиса Кожина были женщины, но воевали наравне с мужчинами, значит не в этом дело. Дело в том, что ныне оторваны корни, а не будет корней, не будет и цветов, и пол тут не причем. Тем более, что Александр - не женщина, а ему совершенно все-равно где жить, что говорить и делать. Не, теория полового предназначения в смысле патриотизма и поиска истины для Андрея была чужда.

Следовательно он наклепал ошибок, он нагрешил. И жизнь - это не контрольная по математике, которую можно переписать после обеда. Жизнь - это театр, где появляются новые действующие лица, если свою роль играть неправильно. И от них уже никуда не денешься, перед ними появятся обязанности, которые ты уже обязан выполнять. Только вот своя это была роль для Андрея, быть отцом сына Хуаны - вопрос хороший, но теперь уже ему от этой роли никуда не деться, надо исполнять. Это он виноват, что он что-то теперь должен Хуане, ее родителям, Денису - всего бы этого могло не быть. Как эти люди появились в его жизни? Желал он их появления? Скорее нет, чем да. С Хуаной связался больше из советов Александра, потому что боялся, что его, без знания испанских традиций, языка, обычаев, законов выбросят из страны, подобно тому, как Ивана завернули с кафедры из-за того, что тот налетел на наглого "элитного" студента. Боялся, а что, если бы выгнали? В Польше то не получилось, и что? Он умер от этого? На худой конец не прижился бы здесь, прижился бы где-нибудь. 

Но теперь он женился на нелюбимой, вернее сказать, не совсем любимой, только ради того, чтобы зацепиться за Испанию, и они родили сына, тоже потенциально несчастного человека. Та страна, к которой он так стремился по мановению Александра прирасти, все больше и больше оказывалась ему чужая, все эти "женихи смерти", эти легионеры, эти странные понятия о половых меньшинствах да и вообще об отношениях между людьми, это несуразное религиозное средневековье, которое вполне научилось, хоть и очень цинично сопутствовать рынку и ворованному у других стран, особенно у его Родины, научно-техническому прогрессу.

Побег из Испании

Конфликт с Хуаной временно затих, хотя она стала понимать, что Андрей вовсе не тот человек, каким она его видела в начале. Чего он боялся в воспитании сына, она видела и боялась тоже не меньше Андрея. Причем ситуация ухудшалась очень быстро. Несмотря на особенности мод, интереса к женскому гардеробу и играм Денис не проявлял с детства. По всему было видно, что он растет нормальным, но вот детский сад, а затем школа, пропагандировали просто ужасные вещи. Среди одноклассников Денис нашел себе друга по имени Хорхе, с которым вечно занимались математикой, причем на уровень обгоняющей школьную программу. Отчасти это была заслуга отца, отчасти способности и истинные склонности Дениса. Так, Денис научил Хорхе решать линейные уравнения еще тогда, когда о них и речи не шло. Однако учителя видели их отношения очень в недобром свете и сами склоняли детей к ненормативной жизни.

Хулия (учительница): "Ваш сын постоянно ходит с Хорхе и только с ним. Сидят за одной партой."

Андрей: "Я серьезно не вижу предмета вашего беспокойства, они что? Шалят и мешают вести урок?"

Хулия: "Неужели вы не понимаете? Если двое ходят вместе, значит...святой Валентин не спит."

Андрей: "Скажите прямо, что вы имеете в виду?"

Хулия: "Куда яснее? Они нравятся друг другу, просто вы своего сына воспитываете неправильно, он у вас растет зачумленным мракобесием прошлого. Любовь - это великое чувство, и если она однополая, то ничего плохого в этом нет."

Андрей: "Что? Вы в своем уме? Как вам в голову могло такое прийти? Они же еще дети! Вы вообще педагогику учили?"

Хулия: "Почему вы кипятитесь? Если вашему сыну нравится Хорхе, то это же прекрасно! Я им с Хорхе дала совет не скрывать своих чувств и целоваться перед всем классом."

Андрей: "Что делать перед всем классом? Я не понял?"

Хулия: "Целоваться! А что тут плохого? Для нас теперь это нормально, мы должны принимать людей таковыми, каковы они есть! Во всем их многообразии и великолепии."

Андрей: "И что? Они целовались?"

Хулия: "Мальчики растут в очень регрессивной обстановке, они просто бояться. Как я им не обьясняла, что это нормально, они все-равно не стали целоваться. Но особенно напуган вашим средневековым взглядом на этот вопрос именно ваш Денис. Хорхе просто отмолчался и ушел. А вот ваш Денис мне сказал, что я его учу плохо себя вести, не как мужчину."

Андрей (Хуане, на русском): "Ты чего стоишь как рыба, язык проглотила? Скажи, что нибудь. О твоем сыне речь."

Хуана: "Вы посмотрите, они еще совсем маленькие, о какой любви вы вообще говорите? У них в их возрасте еще никакой любви быть не может, ни нормальной, ни той самой."

Андрей: "Проснулась, наконец. Долго же тебя ждать пришлось. Твоему сыну в любовники перед всем классом Хорхе сватают, а ты стоишь, как жабу проглотила."

Хулия: "Почитайте с сыном обязательно сказку "Король и Король", я чувствую, что он просто не знает, что то, что у них возникло с Хорхе - абсолютно нормально и может впоследствии вылиться в счастливую семью. Ведь Кустицелла то вышел замуж за Паникуччо и живут счастливо."

Андрей: "Хуана, просто невероятно, что это говорит учительница. Во-первых, нет слов, а во-вторых, куда я попал. Я едва сдержаюсь, чтобы не навести тут должный порядок рукоприкладством."

Хуана молчала в ужасе, ей самой происходящее не нравилось, просто ужас пробирал от тех нововведений, которые были приняты совсем недавно. Пока они не касаются, пока нет твоих детей в детском саду или школе, на эту тему можно шутить, притворяться, что она вас не касается, соглашаться с тем, что "такими рождаются, а не становятся", прикрываться прочей демагогией, мол, "здоровье всегда победит нездравие", "по настоящему здорового не испортишь", но когда вдруг вот так внаглую против воли самих учеников учительница навязывает им полную несуразицу, то становится уже не по себе, но уже поздно! Об этом надо было говорить раньше, когда эта нечистота только начинала делать самые робкие шаги в школу. Становилось понятно, что, взобравшись на вере людей в возможность вариаций и непротивлении "легкой" необычности, эта самая "легкая необычность" уже проявлять толерантность к обычности совсем не намерена. Отклонение от нормы чудовищно хватает норму и ломает ее с самого начала жизни, начиная с детского сада и школы. Только вот нормальной дружбе и взаимовыручке, почему-то никто не учит, либо превращают ее в самый последний мрак и затем пытаются раздуть до последнего сумасшествия, либо порицают, как пережиток тоталитаризма и слишком авторитарное воспитание в семье, за что родитель с легкостью может лишиться родительских прав. Нормальное учение не проводится, до самого последнего класса линейные уравнения и теоремы без доказательства, потому что последнее - безусловно насилие над личностью.

Хулия: "Ваш сын очень сильно стеснен в семье и зажат вашим авторитетом. Выражается это не только в страхе перед вашей гомофобией, но и непризнании наших программных вещей на других предметах. На уроке пения он вместо марша легионеров запел интернационал, а на уроке истории доказывал учительнице,что главная заслуга в победе над фашистской Германией у тоталитарного Советского Союза, а не у Великобритании и США."

За последние нарушения школьной дисциплины Андрею выпороть сына очень не хотелось, скорее ему хотелось выпороть учительницу. То, что Денис зря запел Интернационал, Андрей с очень большой натяжкой понимал, но то, что его учат отрицать роль Советского Союза в великой победе, это уже Андрей терпеть не мог. Быть вот таким липким слизняком, который подпишется под всем, только ради того, чтобы все было кругленько, аккуратненько и удобненько, это не про него. С огромным трудом Хуана его остановила в попытке обьяснить учительнице, кто на самом деле спас Европу от фашизма и что национальные легионеры - вовсе не та организация, от которой следует ждать защиты от фашизма. От политического несогласия со школьной программой Испании Андрея отвлек проходящий мимо его по коридору сам Денис и его друг, горячо спорящие о корнях квадратного уравнения и теореме Виета.

Андрей схватил сына за руку и повел прочь от учительницы. Хулия вернулась в класс.

Андрей: "Денис, что было на уроке? К чему учительница пыталась вас с Хорхе побудить? К чему-то странному?" (Про интернационал на уроке пения и роль Союза на уроке истории он сыну вообще не сказал ни слова ни сейчас, ни впоследствии).

Денис: "Пап, не знаю. Хорхе мне показал, как он решает линейное уравнение, а я ему начал рассказывать на перемене, что если график параллелен оси абсцисс, то корней вообще не будет. Тут подбежала учительница и начала перед всем классом рассказывать, что мы с Хорхе всегда ходим вместе, разговариваем и сидим за одной партой, а потому мы и есть те два принца из сказки "король и король"."

Андрей: "Ну и выводы у учительницы, однако. А потом что было?"

Денис: "А потом она нас зачем-то вызвала перед всем классом и начала просить, чтобы мы поцеловались. Когда мы отказались целоваться, она объявила классу, что наши родители отсталые мракобесы и не учат нас прогрессивному поведению. Также сказала, что такая зачумленность и ханжество распространено в беднейших отсталых странах."

Андрей: "Скажи честно, вы целовались. Я о вас ничего не подумаю."

Денис: "Нет. Я так и не понял зачем. Хорхе тоже не понял."

Андрей стоял в ужасе, постоянно срывая зло на жене. Его шок был безграничен: учительница сама склоняет невинных детей к самому нечистому и порочному, причем так нагло и откровенно, что пробирает ужас. Это не была шалость и плохое воспитание детей, вовсе нет! Это исходило от общего вектора государства, было частью его скрываемой идеологии: научить граждан не откликаться на боль от торжества маразма и мракобесия. Причем преподносилось именно с теми же эмоциальными порывами, как когда-то в его родной стране идеи марксизма-ленинизма, только вот коммунизм то был научен. А это то из какой такой степи? Детям рассказ о порванных однополых чувствах, как же это только походило на рассказы в его родной школе о несостоявшейся любви богатой и нищего, белой и негра из-за глубокой отсталости и мракобесия буржуазного общества. Здесь же об этом тишина, а вот то, чего люди прожив век почти никогда не слышали, потому что таких пар на самом деле меньшинство, трезвон все звонче и звонче. На самом деле был прав Хосе Мартинес, когда говорил, что расовая, национальная и имущественная дискриминация тут умалчивается и замещается глубоким смакованием вот этих вот почти не существующих отношений. Александр же в начале очень жарко критиковал, теперь же, когда прошли парады и новые законы, он лицемерно отмалчивался, что надо как то ребенку объяснить, что в школе могут учителя и не всегда правду говорить. Сказать сыну, что ты нормальный, а тот - тоже нормальный, но с другой оперы, мол у нас - свой путь, а у тех - свой, как то так.

Поняв весь беспросветный мрак и пустоту разговора с учительницей, Андрей рванул к директору школы. Зашел он в красивый изящненький кабинет, где у компьютера сидел опрятно одетый мужчина. Над его головой на стене висел портрет короля Испании, Хуана Карлоса I. Рядом с компьютером стояли прочие офисные принадлежности, сканер, принтер, полный бумаги. Экран компьютера отражал суперсовременные на тот год версии программ, причем лицензионные, что безусловно для Ивана бы выглядело как чудо. В таком опрятном, эстетическом убранстве сидел мужчина, который приведет к окончательному решению Андрея покинуть страну навсегда. И вот каким образом.

Андрей начал директору школы, Мануэлю Родригесу, разьяснять свою проблему.

Андрей: "Сеньор Мануэль, вынужден вам поставить в известность, что учительница Хулия на уроках склоняет моего сына к ненормальному поведению с другим учеником, Хорхе."

Мануэль Родригес: "В чем же состоит это ненормальное поведение, к которому склоняет вашего сына Хулия."

Андрей: "Совершенно не понятно откуда взяв, учительница истолковывает совместный с Хорхе интерес к математике моего сына и постоянное ввиду этого его времяпровождение с ним, как однополую любовь, причем заставляет ребят против их воли демонстрировать это перед всем классом в виде публичных поцелуев. Должен заметить, что возраст их с Хорхе еще не позволяет говорить о вообще каком бы то ни было половом влечении, обычном или необычном. Тем не менее данный вопрос уже мешает просто напросто вести уроки."

Мануэль Родригес: "Любви все возрасты покорны, с чего вы взяли, что об отношениях вашего сына и Хорхе говорить нынче  преждевременно? Если ваш сын и Хорхе таковы, а они именно таковы, потому что ходят на перемене всегда вдвоем, разговаривают только друг с другом и сидят все уроки за одной партой. И это даже здорово! Вы должны развивать их отношения."

Андрей: "Развивать - безусловно, но в здоровом русле, а не в том, которое им хочет навязать учительница Хулия и выставить перед всем классом посмешищем."

Мануэль Родригес: "Вы сейчас говорите с позиции вашего гомофобного воспитания и мировосприятия. Запомните одно, сексуальность вашего ребенка вам не принадлежит, а только Богу. Если Бог их с Хорхе сотворил друг для друга, то это влечение в сыне вы обязаны развивать, потому что оно по природе своей очень прогрессивно и прямо указывает на талант, который также подтверждается великими успехами вашего сына и Хорхе в математике."

У Андрея очень сильно заболела голова. Причем тут вообще Бог, даже в Писании сказано, что это грех, а тут через веру в Создателя ему пытаются чернейший грех преподнести как благодать Господню. Совсем скоро ему директор поведал, что однополые отношения имеют гигантское преимущество над обычными, состоящее в том, что партнеры не могут залететь и сделать его вот так с бухты барахты дедушкой. А также, что все без исключения гении наук, спорта и искусств были геями и лезбиянками. 

Андрей впал в ступор. Такой ахинеи он услышать не ожидал, тем более от директора школы. Мало того, по логике разговора выходило, что у него самого с Иваном было не все так просто, у них на современный испанский взгляд была безжалостно задушенная "совком" самая чистая и святая однополая любовь, просто они сами этого не заметили, живя в самом "зачумленном и грубом" совке. По мимике директора было видно, что он так не думает, как вынужден говорить, он на самом деле боится сказать иначе, потому что любое противление  однополым отношениям теперь в Испании уголовно наказуемо: если директор допустит хоть одну гомофобную фразу, то его за это могут как минимум лишить права управления педагогической организацией, а как максимум посадить в тюрьму. Директор школы боялся обсуждаемой темы очень сильно, и она ему была крайне неприятна по содержанию: по его лицу было видно, что он жаждал скорее закрыть этот вопрос, как и то, что ему лично было совершенно безразлично будущее Дениса и других учеников. Мимика Хуаны тоже отражала глубокое отвращение к словам директора и обсуждаемой теме в целом, и в то же время тряслась от страха, что в пределах школы хотя бы жестами намекнет, что она не желает развития сюжета, который так рьяно пыталась выдавить из Хорхе и ее сына школа. Понимая, что этот вопрос уже не разрешить, Андрей решил поинтересоваться научной составляющей школьной программы: "Мануэль Родригес, я сам преподаю математику в университете, вспоминаю свои школьные годы и прихожу к выводу, что содержание уроков по этому предмету в вашей крайне узко. Учительница Хулия у моего сына и его друга Хорхе заметила очень много лишнего, собственно того, чего у них нет, но вот то, что они уже сейчас решают квадратные уравнения не видит никто. Возможно у вас здесь есть математические классы или классы с математическим уклоном, куда стоило бы их перевести."

Мануэль Родригес: "Почему не заметили, очень даже заметили, только вот это совершенно не свойственно детской психике увлекаться уравнениями. Вы наши учебники видели, мы заучиваем наизусть саму формулу, как найти "х", но ее не выводим. Ваш Денис на днях пытался доказать учительнице какую-то теорему Виета. Но дети не должны этим заниматься! Они свободные ангелки, они должны радоваться жизни, а не искать корни квадратные."

Хуана: "Ну если у них это получается и им это приносит удовольствие?"

Мануэль Родригес: "Детям теоремы и их доказательства приносить удовольствие просто не могут. Просто это говорит о том, что вы, Андрей, раздавили свободный выбор вашего ребенка своим предметом и насильно заставляете его это учить. Он бежит намного опережая программу только потому, что дома задавлен вашим авторитетом, в лучшем случае боится вам не угодить."

Хуана: "Чушь околесная! У Хорхе родители - испанцы, нет никакого давления на личность ребенка со стороны отца-профессора, но он тоже любит математику."

Мануэль Родригес: "В вашей семье очень остро стоит еще одна проблема. Ваш муж большую часть жизни провел в тоталитарном обществе, где правда только одна, одноцветие во всем и никаких вариаций ни в чем. Это очень сильно заметно, причем не только по вам, Андрей, но и по вашему сыну. Обычно с приезжими из стран бывшего Советского Союза таких проблем нет, это чаще проблема мигрантов из мусульманских стран, но у вас она очень остра. Возможно, вам самим она в жизни не мешает, но ваш сын должен стать частью испанского общества, а у нас здесь радикальных суждений по любому вопросу быть не должно."

Хуана: "Только у вашей Хулии оно торжествует, мой сын и Хорхе - геи и все тут, и не важно, что они еще не доросли до полового возраста."

Мануэль Родригес: "Это то тут причем? Я говорю сейчас о другом. Боясь гнева отца, Денис на пении запел "Интернационал" вместо марша легионеров, а ему хотелось самому петь марш легионеров. Спросите его, политические убеждения вашего сына вам тоже не принадлежат, как и сексуальная ориентация. На уроке истории начал настаивать, что если бы не Советский Союз, то цивилизованный мир и Гитлера не одолел. Опять же, потому что отец дома с ремнем в руках это все выдавливает из сына."

Хуана: "Ничего подобного и близко не было."

Мануэль Родригес: "Если не на прямую, может Андрей запугал сына, может обладает гипнозом или психологически ломает его психику. Уже сейчас видно, что Денису очень трудно будет слиться с испанским обществом в одно целое, а посему я вижу только один оптимальный для вашей семьи совет: воспитывать сына должны именно вы, Хуана, процентов на 95, уделять ему время, разговаривать с ним, показывать ему в пример Испанию, водить в католические храмы, музеи, к памятнику павшим легионерам. А Андрею лишь приносить в семью деньги и никуда не лезть, ни в вопрос политики, ни религии, ни сексуальной ориентации сына."

Андрей: "Идеально! Чего и требовалось доказать! То есть я - просто добытчик денег для семьи и принимать участия в воспитании сына права не имею."

Мануэль Родригес: "Имеете, просто вы сами не воспитаны должным образом, вы сами не научены быть испанцем, и этому научить сына лучше вас может только ваша жена, потому что она коренная испанка. А вы будете - кормилец семьи. Не забывайте, по закону вы можете официально лишиться родительских прав, если ваш сын будет расти ярым гомофобом и не испанцем."

Хуане стало страшно, по той простой причине, что как выйдет из официального учреждения после этих слов опять схватит от мужа и очень нехило. И она не ошиблась. Мало этого она услышала, что она в их с сыном жизни вообще ошибка и ее роль в воспитании сына будет ничтожна. В противном случае он вообще заберет сына и уедет в Донецк.

В школе складывалась самая ужасная картина, учителя, боясь показаться ограниченными и старомодными, или что того хуже, нарушить закон о меньшинствах, на самом деле устроили Хорхе и Денису настоящую давку, школьная программа, ввиду ужасной по мнению Андрея ограниченности материала, оставляла очень много времени именно для самых сумасбродных сплетен и пересуд. Кроме этого, хотя этого уже более чем достаточно, чтобы забрать из такой школы своего сына, еще иногда добавлялась пропаганда отдачи своего тела в случае аварии на трансплантологические нужды и терпимость к лицам, принимающим наркотики. 

До глубины души поражали Андрея учителя. Согласно слухам Сорос и ему подобные "гуманитарии" запустили в школы стран бывшего СССР не менее страшные образовательные программы и учебники к ним, иллюстрации которых неудобно открывать даже взрослому человеку наедине, но в тех школах было тихое, пассивное сопротивление всему этому. Директора школ молчаливо позволяли давать учителям обычные уроки, всю сумасбродщину о сексе и абортах прятать под столом, даже не показывая ученикам, а доставать оттуда именно в тот день, когда придет комиссия с проверками. Учителя же сами стремились убрать от взора учеников "лишнее", подменяя его либо разговором о высоких идеалах в знаменитом произведении Грибоедова, либо биквадратными уравнениями на уроке математики. Здесь же все происходило точь в точь с государственной программой вообще без каких-либо попыток хоть как-то ее модифицировать, чтобы учащиеся хоть что-то пропустили, что не подобает им видеть хотя бы из возрастных соображений. Нет, все по самой прямейшей линии, как у только выученного музыканта: что в нотном стане написано, то и сыграно, без любого лишнего аккорда, чтобы немножко подкрасить или подретушировать неловкий штрих композитора. Настолько все шло прямолинейно и откровенно, будто учителя были самыми железными биороботами и бездушно выполняли то, за что платят, правда и с раскатистым пафосом при этом, причем совсем не волнуясь о том, что они это делают не только за то, чтобы получить в конце месяца зарплату, но и для формирования будущего, внутреннего мира подрастающего поколения. Даже в советской школе учителя старались не особо острить вокруг ошибок Энгельса в биологии, как-то скрасить, смягчить борьбу с религиозным мировоззрением какой-то не оскорбляющей ни чьи чувства логичной игрой с фактами, здесь такого не было! Что написано, то и сыграно! Причем учителя совершенно не видят крамолы в своем поведении: наоборот, они себя чувствуют борцами прогресса с косностью и отсталостью средневеково-тоталитарного общества. Здесь вообще нет работы над тем, что было в прошлом доброго, а что дурного, с целью для будущего собрать лишь доброе, нет - только строгое роботическое исполнение того, что написано и спущено сверху. То есть "единственно правильный путь" здесь не то, что отсутствует, как об этом привык говорить Александр, а процветает еще больше, чем в тоталитарном Советском Союзе, только вот, если в последнем был "единственно правильный", то тут почему-то процветает как раз "единственно неправильный". Выход правда есть - нанять частных учителей своему ребенку и тогда программу его обучения будет составлять сам родитель. Правда при таком учении не будет ни общения со сверстниками, явно будут преобладать науки, нравившиеся родителям, и отсутствовать не вызывающие у родителей должного внимания, тогда как для дальнейшей жизни учащемуся нужны все предметы. Немаловажно, что частный наем учителей очень дорог и от испанского благополучия Андрея почти ничего не оставит.

Обсуждать ситуацию можно было только с Хосе Мартинесом, поскольку Александру как всегда все нравилось и он не понимал причин волнений Андрея. Хуану однополая тема бесила, также как и ее родителей, однако она очень сильно боялась, что ее обвинят в непослушании закона, и тогда давка на "зачумленных" родителей усилится и это уже точно приведет Дениса к чему-нибудь еще более дурному. Становилось очевидно одно, Денис не должен на глазах у всех ходить с Хорхе, особенно на виду учителей. Объяснить это Денису было очень сложно, особенно, если учесть то, что Андрей на самом деле не видел ничего, о чем так смачно раздували отвратительные пузыри учителя.

Андрей: "Денис, запомни, ты в классе не должен часто ходить рядом с Хорхе. Или возьмите в компанию еще кого-нибудь."

Денис: "Пап, но почему? Я только Хорхе могу показать эти вещи, другие нас просто не понимают. Они все - просто тупицы,линейные уравнения уже год решают графически, Карлос, к примеру, вообще заявил, что аналитически решать уравнения могут только профессора."

Андрей: "Какие вещи ты можешь показать Хорхе, что не поймут остальные?"

Денис: "Сегодня я ему показал, что если одно линейное уравнение умножить почленно на второе, то получится квадратное. А Хорхе сам мне показал, что сумма пересечений с осью абцисс кроится в значении, что при "х", а не "х2"."

Андрей: "А почему вы с Хорхе так уцепились за математику, что вы по литературе проходите?"

Денис: "Литература нам не нравится. Там какой-то странный поэт Лорка, учительница говорит, что он был влюблен в мужчину и был коммунистом, за что его и расстреляли в гражданскую войну. Хорхе говорит, что это клевета, вроде он нормальный был как мужчина."

Андрей: "А как Хорхе относится к поэзии Лорки?"

Денис: "Никак. Как и я. Нам ближе цифры математики, чем долгий разговор, кто в кого влюблен. Одно не могу понять, почему-то вообще сейчас очень много времени уделено именно однополым парам, как будто нормальных вообще не существует."

Андрей сам был не рад, что спросил.

Денис продолжал: "Пап, Хорхе совершенно не понимает, что за цирк из нас выжимают. Он жалуется, что его родители боятся нашей увлеченности математикой, потому что учителя в этом рассмотрели какую-то шизофрению. Ну что в этом плохого, что мы решаем уравнения и предсказываем теоремы? Почему я должен с тупицами на сленге обсуждать блуд и пустоту, если мне с Хорхе интересно говорить о квадратных неравенствах?"

Отец молчал.

Денис: "Еще нам учительница говорила, что некоторым людям для раскрытия у них таланта нужно употреблять лекарство, и к этому все должны относиться с пониманием."

Андрей опять получил моральный пинок: ко всей картине еще и наркомания подкатилась, это уже было слишком. Негатив так и пер, причем не от детей, а именно от учителей. Становилось понятно, что все это полностью стоит на принятой государством школьной программе: оправдание педерастии, наркомании и прочих отклонений. В лучшем случае нормальной части общества оставалось лишь забиться куда-нибудь в темный угол и не мешать всему этому мракобесию, причем не просто жить, а нагло вторгаться в жизнь нормальных людей. Мракобесие же претендовало на здоровых детей, и при этом было нужно, мило улыбаясь, ему их отдать, иначе обзовут тебя гомофобом и откроют уголовное дело. Наряду со всем этим негативом, который придется стоически терпеть и мудро подлечивать отпрыска дома разъяснительными беседами, оказалось, что научное содержание школьной программы совершенно никакое, и о поступлении в университет вряд ли пойдет речь. 

Становилось понятно, почему выходец из Советского Союза на самом деле мог вести почти все предметы университетского курса и это так сильно удивляло местных. При таком учении говорить о научных высотах не приходилось, отличники здесь в лучшем случае годились на "3" советской школы, причем с очень тяжелым натягом. Иными словами за финансовый успех родителям приходилось в прямом смысле этого слова платить детьми, их уровнем образования и жизненных ориентиров. 

***

Андрей в своем обыкновении при возникновении проблем сразу оказывался у Хосе Мартинеса. Также само случилось и на этот раз. Он долго собирался с мыслями, чтобы изложить мексиканскому товарищу увиденное и услышанное в офисе директора, потому что во все это с трудом верил сам. Он вспоминал свое детство, как их с Иваном не раз таскали к директору, но чтобы директор и учителя говорили то, что ему сегодня пришлось выслушать от педагогического коллектива сына, в школе его детства было просто невозможно. Сказать "невозможно" - это вообще ничего не сказать. В школе 1960-70-ых даже близко такого быть не могло. И как назло все совсем наоборот! Если он с Иваном были балбесами, лентяями, то теперь ребенок учиться и хочет и может. Но вместо помощи его толкают в самый низ, заменяя свет знания мерзостями всех цветов радуги. Денис учиться хочет и может, обошел уже в алгебре весь класс, и его насильно останавливают. Андрей и Иван шкодить любили, разбитые и поцарапанные окна, подбрасывали табак в портфель Динке, писали на парте глупости. Только эти глупости были детские и наивные. Ну вывели они на парте "Дина - дура", глупо и несуразно, но когда на парте "Хорхе и Денис - геи!", это уже не глупость и шалость, а личное оскорбление и сплетни. Нет,их поколение было совершенно другим, и учителя с их начальством были совершенно иными, и глупости и умности даже рядом не лежали с теми, что он увидел сейчас. Придя к мексиканскому товарищу, Андрей грузно свалился в кресло.

Андрей: "Словами не высказать, Хосе Мартинес, что я сегодня услышал от директора школы, просто не пересказать."

Хосе Мартинес: "Что и требовалось доказать!  Говорил я тебе прибежишь ко мне с вопросами, как жить дальше? Говорил? Позволь догадаться, у тебя состоялась встреча с педагогическим коллективом школы твоего сына, это я вижу по всему твоему виду."

Андрей: "Да, Хосе, не представляешь. Да того, что я услышал, просто быть не должно. Как это так, половое извращение теперь записано в самое светлое чувство, доказательство теорем теперь - насилие над личностью, а разбор сплетен и прочего словесного негатива - показатель ума."

Хосе Мартинес: "Вот, а я тебе что, об этом ни слова не говорил вообще до твоей задумки жениться на Хуане?"

Андрей: "Говорил, просто я тебе не верил. Ну никак я не мог поверить, что в государственном заведении могут говорить такие вещи. Пойми меня, в советской школе такого не могло быть и близко. Вообще не могло быть ни при каких обстоятельствах!"

Хосе Мартинес: "А я тебе говорил. Вспомни, все это говорил. Только ты предпочел внимать тому биопланкоту Александру. Вот почему ты сейчас у меня, а не побежал спросить у Александра, почему здесь в школе детям вдалбывают с самых первых классов единственно неправильный путь? Что бы он тебе, интересно, сказал по данному поводу? Посмеялся бы как над идиотом и покрутил пальцем у виска с презрительным выпадом: очередной лошара в лужу сел."

Андрей: "Именно так и было. Александр - пустышка, ничего не стоящая, примитив. Да, мне тепло только в твоей комнате. Даже родной сын меня и тот предал."

Хосе Мартинес: "Что ты опять сидишь, открыв рот, Андрей? Говорил я тебе, проспишь патриотизм, значит получишь сына-фашиста."

Андрей: "Представляешь, ему Малага нравится и он без нее жить не может…."

Хосе Мартинес: "Это тебе Денис сказал?"

Андрей: "Да. Не сам же придумал… А я Малагу ненавижу. Ребенка делает неучем, дешевым малообразованным рабом, пустым нажимателем кнопок, да хотя бы к вопросу сексуальной ориентации не лезла. А то и там тушите свет. История исковеркана так, что лучше ее вообще не знать. Если не СССР победил Гитлера так кто? Профашист Франциско Франко что-ли? Бред и ахинея полнейшая."

Хосе Мартинес: "Валить тебе надо отсюда, вот что. Если ты будешь сыну все правильно рассказывать, то он в школе станет боксерской грушей для учителей. Это - тупик, Андрей. Или нанимай ему частных учителей, а это высосет все те деньги, что ты здесь зарабатываешь. Построили они систему отгрузки простому народу пустых развлечений и ничтожного уровня наук. Чуть что-то повыше захочешь, сразу плати деньги, да такие, что далеко не каждый тут имеет. Весь европейский "социализм" сведен к дешевой жрачке, каморке для сна и сексу всех мастей. Образование же - это удел элиты, дворян, министров, хозяев фабрик и заводов. Профессоров они себе купят из "совка", чуть выше среднего воспитают в университете, а другим интегралы и Пифагоры не нужны."

Андрей: "С Хуаной что делать? Она клонит сына все больше и больше любить Малагу."

Хосе Мартинес: "Развод. Хотя я не знаю, удастся ли в таком случае сына отсудить. Потому что та страна, куда ты его увезешь, мягко выражаясь, не богата, особо развитой инфраструктурой не обладает, как и социальной сферой. Своровать в принципе то можно, но я думаю тут возникнет очень много ненужной волокиты. Хотя… поживем увидим. Постарайся нанять учителей. Ну математику ты ему сам преподашь."

Андрей: "Как из его души изжить Малагу? Понимаешь, он весь в ней. Даже местные не так."

Хосе Мартинес: "Говорил тебе, проспишь, потом проблемы будут. Куда он денется? Зарабатывать деньги он сам не может. За руку в самолет и в Киев, а оттуда поездом в Донецк. Побесится, на стены по прыгает, да уйми его делом. Никуда не денется. Еще, любовь ко всяким Малагам ремнем очень хорошо лечится. Тут же ему эта извращенная программа шагу нормального сделать не даст. Годы то пролетят, вернется он в Донецк тупым олухом из Малаги, только учителем испанской мовы ему тогда работать."

Андрей: "Хуана мешает, для нее, очевидно, Малага - что-то большее, чем просто город, этому и сына учит."

Хосе Мартинес: "Еще раз тебе говорю, Малагу можно ремнем из него высечь, но у меня очень неприятная для тебя новость. На Украине прошел евромайдан, ввиду политического неприятия антироссийского курса прозападной Украины, Донецкая и Луганская области потребовали от Киева независимости."

Андрей: "Хочешь сказать, там что, война началась?"

Хосе Мартинес: "Да, Андрей. Киев повадился наносить удары по мирному населению Донецка и Луганска, скоро и я на эту войну поеду на стороне сепаратистов."

Андрей побледнел, резко сел на стул, наконец изрек: "Как же там Иван, интересно? Черт! Предал я друга, оставил его в самом пекле, а сам удрал. Донецк - моя Родина, там бог весть с какого колена мои предки похоронены. А я сижу здесь?! А вдруг Ваня на войне уже погиб?"

Хосе Мартинес: "Слушай меня внимательно. Тебе надо не в Донецк, тебе бы в Москву перебраться, да там в университет….это мне на войну, политику делать."

Андрей: "Какая к черту Москва? Может Ивана уже в живых нет! Черт, загрузли мы тут разбирать пидоров, когда жизнь из меня сволочь делает, друга бросившую на фронте."

Хосе Мартинес: "Через три месяца я с товарищами уеду. Здесь границ нет, потому до Польши спокойно. Потом мне друзья подскажут, где переход границы не охраняется. Оттуда на Украину, а до Донецка - на машине. Сына готовь тоже к побегу, все-равно он образование уже потерял, а тут хоть Родина будет."

Андрей: "Хорошо, а с Хуаной то что делать."

Хосе Мартинес: "Ничего. Очень просто, исчезните с сыном - и все. Пусть ищет."

Однажды утром, когда Хуана уже была на работе, а Андрей по непонятной для нее причине взял день за свой счет, позвонил в школу, где учился его сын, и сообщил, что Денис не явится сегодня на уроки по причине плохого самочувствия. Спустя час приехал Хосе Мартинес и товарищи отправились в далекий путь. Денис все время волновался, что ничего не сказал маме и не предупредил Хорхе, что он поедет на Родину своего отца, но отец ему сообщил, что мать и Хорхе уже информированы. На самом же деле Андрей стер всю информацию в своем мобильном телефоне и оставил его лежащим на столе, напротив и аппарата сына. Денис этого не знал. Решение поехать с отцом в Донецк в последние дни были практически выдавлены из Дениса, он этого уже и не хотел, но отец давил все больше и больше. И это грубое постоянное раздавливание в разговорах матери, Малаги и Испании. За что ненавидеть Малагу у Андрея было, но Денис то этого еще не понимал. У Дениса были первые чувства и тут оказалось, что они без будущего. У всех его сверстников они цвели, они любили своих родителей и родной город, выражали это всячески. У одного только его, Дениса, все всегда было надрывно, с какой-то странной злобой и сумятицей. Он был глубоко несчастлив, он не понимал, почему отец демонстративно при нем унижает мать и запрещает ему выражать привязанность к Малаге. Он не понимал этой борьбы городов за него, они ему оба были любимы, с детства он называл Малагу мамой, а Донецк папой, а теперь его чувства к городам разрывались также, как и отношения родителей друг к другу. 

Хуана на самом деле ничего не могла поделать с умопомрачительными нововведениями относительно полов в школе, Андрей же на нее давил и проклинал, как будто она сама лично их вводила. Все больше Андрей ненавидел все испанское, даже буквы латинского алфавита в упражнениях для сына заменял кириллицей и постоянно ругал. Всегда чернил мать, Малагу и Испанию в целом.

Хосе Мартинес и еще несколько незнакомых пока еще Андрею товарищей очень оживленно обсуждали политику или экономику, причем так детально, что Андрей их не понимал. Очень скоро они оказались в каком-то заброшенном порту, где стоял корабль, принадлежащий одному из товарищей Хосе Мартинеса. Как сообщили Андрею, что они морем дойдут до Сицилии, а оттуда в Грецию: главное побыстрее исчезнуть из Испании, потому что розыск Дениса, как его не найдут в Испании, потребует оповещение в интерпол, а это займет некоторое время, за которое они уже будут почти на месте. В Греции некоторое время Хосе Мартинес проведет у своего интернет-товарища Элефтириоса, передаст ему некоторые документы и деньги, за что тот сделает для них поддельные паспорта Украины и они "легально" въедут в Одессу по морю. В Одессе же их уже будут ждать опять же товарищи Хосе Мартинеса.

Некогда аккуратненькая и красивая жизнь Андрея опять стала ломаться, пошли едва знакомые люди, которые его держали за душу буквально обеими руками. Андрей не знал, чего ждать от этих едва знакомых полупреступных элементов, которые с такой скоростью через Хосе Мартинеса записывались в его новых друзей, лапали его паспорт и на некоторое время оставляли его без документов. Было очень страшно. Ведь по знаку Хосе Мартинеса он должен был соглашаться вообще на все: беспрекословно отдавать им свой и паспорт сына, совершенно не зная, чем все это может закончится. Они теперь - короли над ним и его сыном. Все новые знакомые - едва держатся в рамках закона. Хотя с другой стороны выглядят идейными, хотя возможно, таковыми, только казались. Мирная же жизнь в Испании стала невыносимой. Эти вечные гомоскандалы, вечное вбивание Денису и Хорхе всякой полнейшей несусветицы, это вечное давление на них от учителей, дабы те перестали быть затворниками и, наконец, поцеловались перед всем классом. Эта пустая в академическом плане школьная программа и постоянное доказательство на уроках истории, что Россия и СССР - корень всех бед и неудач всего человечества. Только вот первый то космонавт был почему то не из передового человечества, а из отсталого зачумленного "совка". Впрочем и спорить то уже на эту тему Андрею не особо хотелось. Внезапно Денис разрезал тишину: "Пап, а когда мы вернемся в Малагу?"

Андрей: "Как я говорил, навестим могилы моих родителей, тогда надо будет в донецком университете узнать на счет работы. Не забивай чушью голову, лучше посмотри следствие из теоремы Фалеса."

Денис: "Я хотел обсудить последнее с Хорхе, я не знал, что мы уезжаем в Донецк со дня."

Андрей: "Обсуди со мной, Хорхе теперь пусть сам решает свои испанские уравнения. Которые сделали Испанию историческим позором всего человечества. Не забывай, что именно здесь родилась инквизиция и заживо сжигали на кострах самых лучших ученых."

Денис: "Ну а почему я не могу общаться с Хорхе?"

Андрей: "Потому что Хорхе - испанец, а ты - нет. Подожди, поступишь в университет, там всех этих гомосятских цирков не будет. Станешь профессором математики и встретишь своего Хорхе на конференции."

Денис: "А раньше я его уже не увижу?"

Андрей: "Денис, жизнь очень сложная, ты еще всего не знаешь, но надо вести себя как мужчинам, а не как те, с кем вас с Хорхе учителя привыкли сравнивать."

Денис: "Это как?"

Андрей: "Очень просто. Я устроюсь в донецком университете и мы заберем маму. Очень жаль, но несмотря на очень щедрую социальную сферу, Испания желает ваше поколение видеть неучами, педерастами и наркоманами. В лицо они это не говорят, но перед этими самыми открывают все двери. Нам этого не надо."

Денис: "Пап, но я люблю Малагу, она такая красивая, Солнце, море, кругом мандариновые деревья и пальмы."

Андрей: "Значит разлюбишь. Для тебя больше этого города не существует."

Денис побледнел, поник головой, ничего не говоря. До него начало доходить, что отец задумал что-то очень серьезное, и далеко не все ему говорит, отчасти даже переговаривает слишком много для школьника. Виделась самая ужасная картина. Скорей всего он маму и свою Малагу больше никогда не увидит. И при всем своем уме в науке он был абсолютно бессилен хоть как-то влиять на ситуацию. Отец же его, напротив, был очень весел и постоянно говорил с Хосе Мартинесом.

Андрей: "Не знаю, Хосе, как в Мексике, а мы тут резко на мель сели с коммунизмом. Потеряли буквально все: когда-то в детстве мы грезили космосом, я был не особо сторонник путевок на Юпитер или Сатурн, но в том, что наши дети будут счастливы и защищены - сомнений вообще и быть не могло, как и того, что я у директора наслушался. А теперь что у ребенка? Порванная расколоченная судьба и душа. А что его ждет в Донецке - вообще нет слов. Из Содома и Гоморры вывез и прямым ходом на поле боя."

Хосе Мартинес: "Погрезить в СССР на самом деле любили, но самые большие грезы у вас были не о космосе. А об окружающем вас мире. Это просто ужас: столько пустого и отвратительного внутри и в то же время как вся эта грязь красочно и привлекательно представлялась снаружи при первом знакомстве."

Андрей: "Больше всего мне не нравится их расставание с Хорхе, тот парень толковый, это два математика зрело, причем внешне мне Хорхе напоминал Ивана в детстве."

Хосе Мартинес: "Не передать во что эта дурацкая социальная школа их дружбу превратила. Безусловно, решать уравнения самим учителям с трудом получается, но вот болтать, причем молоть откровенный бред - это как за ниточку."

Андрей: "Уроды, нет слов, неучи и просто уроды. Хорхе теперь деградирует, сольется со всей этой серой убогой массой."

Хосе Мартинес: "Хорхе то испанец, не сирота, у него есть свои родители. А вот на счет патриотического воспитания ты своего Дениса уже проспал. Говорю тебе, готовься к самому плохому, когда он узнает, что Малагу больше никогда не увидит."

Андрей: "Хочешь сказать, ремнями запастись."

Хосе Мартинес: "Именно. Хотя я тебе давно об этом говорил. Еще. Постарайся не скандалить с сыном, особенно, когда мы подъезжаем к границе. Детские вопли при пересечении границы с документами на соплях - это полный провал. Запомни это. Потому о Малаге сейчас вообще молчи, в такие моменты лишний шум убьет все дело. Займи его математикой, пусть решает изначально нерешаемое, скажем уравнение sinx=x2."

Андрей: "Благодарю за идею."

Хосе Мартинес: "Проведи мозговой штурм, не спускай его с интегралов да логарифмов до самого прибытия."

Совет Хосе Мартинеса возымел огромное влияние. До самих Салоник Денис был занят решением этого уравнения, которое как назло не решалось. Он утомлялся, но решить не мог.

Денис: "Пап, один корень я нашел сразу, потому что sinx сходится с последовательности у которой у всех членов x в числителе, его можно вынести за скобки, и корень нуль. А вот как найти второй корень, я на самом деле не знаю."

Андрей: "А тебе разложение sinx в алгебраическую последовательность ничего не напоминает? Это же многочлен из разных степеней x. И корень тут учти, только один."

Денис: "Больше чем уверен, это будет трансцедентное число, вроде пи."

Андрей: "Хосе, новый Бернулли растет. В математике он далеко впереди, но в жизни - совсем никакой."

Хосе Мартинес: "Каков отец, таков и сын. Знаешь что? На самом деле ты как математик любого западного профессора заткнешь, а по жизни ты просто смешен. Ты бегал ко мне за советами с самой женитьбы, а как родился Денис, так воспитывал его практически я, причем через настолько твое бестолковое исполнение, что весь мой талант шел всегда прахом. Ты для него теперь - просто учитель математики, а я - отец. Тебе то самому не странно, что ко мне бегал. А когда ты сам собирался быть отцом, мужем, главой семьи? Андрей, ты сам ребенок. И именно потому ваша страна и рухнула. Вы все были очень грамотными, очень начитанными, обученными, но в практике быта вы все ясельная группа."

Андрей: "Хосе, пойми, мы жили совсем в другом мире. Где больше 300 рублей в месяц у тебя быть не могло, а если заводились,то начинались проблемы, откуда взял. Потому мы наверх и не смотрели. Где главное было учиться, а работа тебя сама найдет. Сейчас в это трудно даже поверить, но тем не менее тот мир когда-то существовал. Мир, где были Гагарин и Титов, где артисты и спортсмены были на слуху у всех, где им радовались, а не обсуждали до мерзости пустую их личную жизнь. На самом деле был мир, где не было Пасхи и Рождества, но в то же время большинство не знало блуда, наркотиков и однополых отношений."

Хосе Мартинес: "Был, Андрей, но сейчас его нет, и уже не будет. По крайней мере на нашу бытность. Его пронзил другой мир, где внешне все красиво и лучезарно, а внутри гниль. Где если ты не будешь искать где выгоднее купить и продать, то тебя насмерть задушат конкуренты. Совсем другая реальность, взгляд на жизнь и философия. И этого хищного тяжелого мира было больше, чем вашего. Свои гниющие прокаженные раны он прятал за цветастую одежку голоса свободы, диснеевских мультиков и прочей белиберды."

Андрей: "Хосе, не справился я с вашим миром. Еду теперь назад как блудный сын в родительский дом. Не справился я с воспитанием сына в мире, где учителям так хочется, чтобы он свернул с пути истинного. И Хуана стоит, вылупив глаза, будто не о ее сыне разговор. Я понимаю, что она тоже ничего изменить не может, но меня просто достал ее вот этот тупой флегматичный взгляд и тупо открытый рот."

Хосе Мартинес: "Да сам я вижу, что ты не справился. Потому и правильно было, что вы оградились в свое время от всей этой дешевой спеси железным занавесом. Не видишь ли ты теперь сам, что не жилец ты в мире, где надо уметь врать, кидать, обходить и лицемерить. Только встреча красивая и мультяшная, а конец - самый последний. По началу я думал, что у тебя получится прирасти к новой почве, теперь же вижу, что эта попытка убила последнее счастье, которое ты сюда привез."

Тем временем Денис радостно посматривал на свое левое плечо, загадочно улыбаясь. Там грели его душу вытатуированные в салоне напротив школы буквы "МALAGA". Наконец он произнес: "уж отсюда, моя Малагачка, тебя никто не изгонит". Андрей не расслышал, что проговорил сын, меж тем его интерес к своему плечу стал заметен.

Андрей: "Что у тебя там?"

Денис: "Ничего."

Андрей: "Полно меня за осла держать."

Денис: "Комар укусил."

Андрей: "Это мы сейчас проверим. По-моему тебя Малага укусила."

Андрей грубо стащил рубашку и его взору открылись страшные на его взгляд буквы  "MALAGA" на белой коже. Воздух огласил такой раскат матерного грома, который попутчики никак не ожидали услышать от профессора математики. Он стремительно рванул на сына, тяжело ударяя ладонью по лицу, и выпуская в воздух все более и более "кудрявые" слова. Наконец схватил нож и полез срезать Малагу с плеча сына. Но был тяжело и громко отброшен Хосе в сторону от ребенка.

Хосе Мартинес: "Ты совсем одурел, ослина! Я тебе же говорил не шуметь, мы же к греческой таможне почти добрались"

Андрей: "Хосе, я этого не переживу. Мало того, что этот молодой урод кожу засрал, так еще и этой вонючей Малагой. Слушай, он совсем из ума выжил."

Хосе Мартинес: "Забыл я тебе сказать, что тут тату-салон подперся как раз под школу. И знаешь почему? Да потому что выгодно. Среди этой тупой молоди пускают моду, а потом стригут деньги с тупых недорослей, уродуя им кожу навсегда. Деньги с лоботрясов сгребают, и оставляют их один на один с изуродованной кожей, разозленными родителями и болезнями в старости. Причем министерству здравоохранения на это откровенно плевать, потому что салон налоги платит."

Андрей: "Я бы и Донецк не хотел там видеть. Да потому что это только самые последние идиоты могут говно под кожу себе совать. Ты понимаешь, это же ведь уродство!"

Хосе Мартинес: "Я прекрасно тебя понимаю, но молодежи нравится все новое и необычное. Представляешь надпись не смыть. Твой хоть Малагой отделался. Ты бы посмотрел, что у других его сверстников делается. Там в цвете, причем эта неестественного цвета кожа расползается все больше и больше на все тело. Уродство! Согласен с тобой, это - полное уродство. Как я не догадался тебе рассказать, чем сейчас лоботрясы увлекаются в Малаге."

Андрей: "Нет слов, Хосе! Не знаешь, зачем я женился на его тупой матери и рожал этого урода?"

Хосе Мартинес: "Заткнись, Андрей, не ори, засрешь нам все дело. А ты, дебилина, что стал? Быстро одел рубашку и вытер сопли. Граница через пять минут. И быстро, без глупостей! В Донецке я найду лично хирурга, кто сведет тебе эту молодежную дурь."

Денис: "Пап, я не знаю, что у вас, у взрослых, происходит, но я заметил, что почему-то в вашем мире любви нет. Я люблю оба города и хотел, чтобы они вместе были хотя бы на мне самом. Все, что я видел в своей жизни, так постоянный раздор между тобой и мамой."

Андрей: "Заткнись, дебил. Малагу я тебе срежу, а Донецк оставлю. Запомни, кроме Донецка у тебя нет Родины!"

Вид у Дениса был вообще никакой, весь в слезах, разбитое ударами отца левое ухо кровило из под маленькой сережки-гвоздика, последнего напоминания о маме. В таком виде его встретила Украина, город Одесса. Там пересадка на другой микроавтобус и до самого Донецка. 

Гибель Дениса

Вот и настал момент, когда, наконец, Денис увидел тот легендарный город, о котором так долго и с таким восхищением ему любил рассказывать отец, как примерно мать о Малаге. Но можно ли было сравнивать их рассказы? Хуана всю жизнь прожила в неизменном мире, нет, он менялся, но вот к чему, теперь повторять нет необходимости. Для Андрея же он был другим, совершенно не таковым, каков он сейчас, его история для Андрея начиналась с далеких 60-ых. Столько пережитого! Волокита милиции вокруг случайно увиденного в детстве 2018 года, исправление успеваемости в школе, дружба с Иваном, встречи со странным старичком из заброшенной церкви. Вступление в партию, наконец. Потом какая-то пелена несчастья, которая деньги то Андрею принесла, но какой ценой! Ценой жизни несвоей, игрой чужой для него роли. Роли, которая окажется слишком чуждой для его внутреннего мира, которая все-равно отторглась, не прижилась, оставив еще более глубокую душевную рану, чем та, которая была, когда он покидал свой любимый город.

Не нужно долго обьяснять, почему этой же гаммы чувств не испытывал Денис. Ведь в его жизни это был первый день, когда он увидел своими глазами Донецк. И что он увидел? Угрюмый город, погрязший в гражданской войне, который так сильно контрастировал с яркими воспоминаниями о Малаге. Такая смена одной крайности на другую. Перед заплаканным лицом Дениса предстал совершенно чужой ему город, совершенно чужой, не содержащий на самом деле ни ниточки связи связи с ним. Город несчастливый, опасный, где все не привычно и не понятно. Где нет даже мамы, нет друзей, нет Хорхе. Меж тем город, в котором неспокойно, нет ладу между людьми на этнической почве, где возможно любое преступление в любой момент. Да, это - Родина его отца, и почему Андрей его рад принять и таким, понятно без особых пояснений, но вот почему ему, Денису, рожденному в Малаге нужно срастаться и жить с этим городом, решать его проблемы. Слишком много теории! Да, это Родина его отца, деда, прадеда, за которую они отдавали жизнь в войнах, труде и невзгодах. Да, и он тоже должен внести свою лепту в их общее дело, ведь он же их внук. Но все это можно только выучить и рассказать на уроке истории, все это книжно, очень теоретично, но практики то нет! На самом то деле в душе нет ни капли этого, чего ждут от него отец и прошлые поколения. Вообще ни капли. А что есть? К сожалению есть то, что не нравится его отцу и не согласуется с историей его предков вообще никак.

Андрей шел по городу, постоянно улыбаясь, пытаясь показать сыну великие в его жизни места и громко с эмоциями их комментировал: "Денис, смотри, вот это - школа, где мы с Иваном учились. Как-то Иван прогулял раз физкультуру и английский, зато решил свое первое квадратное уравнение. Ох и весело было! А Иван, ходил такой важный, когда понял, что к чему. Ты даже не представляешь, мы с Ваней провалились в 2018 год, ох и проблем же тогда было...и порок дома."

Денис: ""(полная тишина)

Андрей оглянулся на сына и спросил: "Денис, ты вообще жив, или спишь?"

Денис: "Нет, пап, тебя внимательно слушаю, не мог же я тоже видеть того, что было тогда, когда меня еще и на свете не было."

Ответ вроде умный, однако Андрей прекрасно
понимал, что он сгенерирован по возможности нейтральным, чтобы не схватить очередную оплеуху. На самом деле Денис свидетелем описываемых отцом событий быть не мог, но холод его ответа чувствовался очень хорошо. Как же так? Такая полная апатия, как будто рядом с ним совершенно чужой мальчик, на лице даже не отражается восторг отца. Чужой Денису оказался Донецк, совершенно чужой. Прожил бы он чуть больше, может бы понял, что и Малага ему чужая, но на данный момент она его сердце пленила нешуточно. Трудно даже понять чем. Отец думал, что удобствами, разнообразием и пестротой, в общем всем тем, что обычно привлекает детей.Но разобраться в чувствах и увидеть истину мог только сам Денис.

Андрей продолжал свое горячее повествование, по неведомой Денису причине он зачем-то повел его к церкви, той самой церкви, под развалины которой он с Иваном спрятал письмо в будущее.

Андрей: "Денис, смотри! Видишь вот эту церковь? Сейчас там служба идет. Но вот в далеком 1967 году ее здесь не было, на ее месте были развалины еще со времен гражданской войны. Ты не представляешь, тогда никто поверить не мог, что ее реставрировать будут. И мы там с Иваном прятали письмо в будущее, примерно в сегодняшний день."

Денис: "Пап, скажи лучше, где мы ночевать остановимся, город то большой, а дома я твоего еще не видел. Ведь в церкви, да школе мы всяко не остановимся."

Андрея проял ужас, как можно так цинично относиться к таким великим воспоминаниям. Великими они оказались только для него, но не для сына. Дениса вообще ничего не задевало, совершенно, все думы только о маме и Малаге. Становилось действительно непонятно, зачем он водит Дениса по столь дорогим его сердцу местам и ему их показывает, перед ним стоит совершенно чужой ему и его городу человек, жизнь которого вся там, а не здесь. То есть все то, что он так радостно и восторженно на протяжении всего детства рассказывал сыну, так ничего в нем и не развило, совершенно никакого интереса и душевных потуг. 

Чем же он живет? Вот что в Малаге можно вспомнить достойного и интересного. Кроме Хорхе ни с кем дружбы так и не сложилось, несмотря на много разговоров о коллективизме, почему-то испанская школа, по крайней мере та, куда угодил его сын, воспитывает избыточную индивидуальность с детства и какой-то социальный аутизм. Невольно вспомнилось Андрею в этом контексте свое детство: шкодили они много, но вот учителя разбирали сами, кто нашкодил, не принуждая при этом одноклассников кляузничать и закладывать друг друга. В Малаге же запросто, там те, кто были приближенными к учителям, вроде Дины и Кати, запросто сливали информацию, кто из одноклассников что дурное вытворил, причем за хорошую оценку. У них же в школе может иногда Динка и Катька тоже хотели таким образом выслужиться перед учителями, но они их презрительно отталкивали, не правильным считалось такое поведение. Здесь же это было обычным делом, ну и о каком чувстве коллективизма после доклада друг на друга можно было говорить? Что хорошего вспомнить о Малаге? Русо- и советофобию, которая расценивается там как патриотизм и развитость личности, а вот гомо- и наркофобия, то есть не принятие мерзости и грязи, для ним уголовное преступление. Вспомнить то нечего! Если бы не усилия Андрея, то Денис вряд ли бы знал математику, нет, он бы стал просто пользователем формул, не понимающим откуда они взялись. Школа отмежевалась полностью от развития человека, никакого направления и развития познавательного энтузиазма, никакого стремления знать, изучить, понять. Не познает ученик мира окружающего, значит в этом его индивидуальность, и это надо уважать. Даже здорово, что он растет пустым, дешевле обойдется обществу, где наука, спорт и искусство - привилегия элиты.

Кто-то схватил Андрея за руку. Он обернулся и увидел Дину.

Андрей: "Дина! Какими судьбами!"

Дина: "Андрей! Неужели! Вернулся из Испании?"

Дина не верила своим глазам, ведь произошло настоящее чудо: человек, уехавший еще до Майдана, хорошо устроившийся в благополучнейшей (внешне и в понимании Дины) стране, вдруг рвет с найденным там на чужбине счастьем и возвращается сюда, где в прямом смысле этого слова идет гражданская война, а потому о благополучии говорить излишне. Вернулся туда, где можно погибнуть, вернулся, бежал из мира, где он - заслуженный лектор математики в университете, оттуда, где он на улице не останется, оттуда, где стабильно час в час приходила зарплата, без сокращений и задержек, в стабильной валюте и почти без инфляции, оттуда, где обилие социальных гарантий, добрая природа и изящная инфраструктура. Сбежал в мир, где нет у него уже даже родного дома, в порыве эмоций, он его продал, когда покидал Украину. В мир, где и родных то никого нет, разве что на кладбище могилы. Туда, где страшно находиться даже проездом, все в жизни нестабильно, нет у него теперь ни жилья, ни работы еще, вообще ничего. Причем не один, с сыном. Все теперь зависело от помощи друзей - Хосе Мартинеса, Ивана и Дины. Осознавая это, Дина смотрела на своего бывшего одноклассника, с кем особо то в школьные годы и не общалась, как на явление Христа народу. Возможно она не верила сама тому, что видит, потому что по мнению большинства такое просто невозможно.

Андрей: "Да, Дина, вернулся. Не смог я там жить. Какие же мы только ослы были, когда поверили этому чертовому голосу свободы. Если бы ты только знала! Дина, это не рассказать! Это надо все видеть своими глазами….Иван где? Он живой?"

Дина: "Полетел наш Иван в ополчение, за нас за всех…, за все наши мерзости и грехи, за нашу игру с Дьяволом в молодости, когда нас Союз не устраивал… С бандеровцами он теперь воюет. Науку давно оставил, сначала брюками турецкими торговал, потом вступил в русское национальное единство, теперь лихой русский нацик, ты его даже не узнаешь. А это кто с тобой?"

Андрей: "А это - маленькая мерзость, к которой вся мерзота испанская липнет. Смотри, клоун! (Схватил сына за шкирку и стащил рубашку) На левом плече у него значит Малага пристроилась, а на правом что? Мать твою за ногу! Донецк! Да в рот тебя со всей дури! Да разве это человек? Это же попугай какой-то! И они там в Испании все такие!"

Денис весь покраснел, не зная куда себя деть.

-"Одевайся, щенок, - резко кинул отец: Дин, не знаешь, где здесь водится хороший хирург-пластикант. Я ему Малагу срежу, а Донецк оставлю."

Дина: "Андрей, ты не  меняешься. Сейчас не об этом говорить то надо. Война тут идет. Боевая техника обстрел школ иногда проводит. Лучше Ивана отыщи, пока его еще не убили."

Андрей: "А что Иван то, подробнее."

Дина: "С университета его выперли, тот молодой выродок с папой-бизнесменом, который взятку давал, жалобу накатал, что Иван мовы не знает. Его поперли с университета. Далее без тормозов до самого низа - науку забыл, политически, не потому что уверовал, крестился в веру православную, и ушел сначало в русское национальное единство, а затем в ополчение ДНР, так и не женился. На жизнь турецким джинсом зарабатывал. Науки, больше чем уверена,  уже не помнит."

Андрей: "А как его найти то? Пока не погиб поговорить охота."

Дина: "Иногда он к моему ларьку подходит за табаком. Слушай, присаживайся тут у меня в ларьке, обычно он в это время хаживает."

Андрей: "А он что, опять курить начал?"

Дина: "Начал, и курит много. Человек полностью себя потерял."

Андрей: "Не только он. В 90-ые нас всех лохнули, мама не горюй. Я, идиот, сам нагрешился, отечество свое предал, вот Бог и наказал меня, всучив мне вот этого сученка (больно схватил сына за ухо), попугая, жену испанку и страну, которая щедро кормит, но только на убой. В школе там Россия и СССР - говно, реального образования нет, зато педерастию и наркоманию на ровном месте разжигают и поощряют."

Дина: "Зря ты к сыну так относишься. Мне татухи тоже не нравятся, но он хотел показать, что любит оба города, и Малагу и Донецк. Кожу себе спаганил, молодость пройдет, сам побежит к хирургу, чтобы позор юности смыть. Лучше о его успехах расскажи."

Андрей: "Ну какие успехи у попугая пидорка могут быть? Ну мне тебе даже трудно рассказать, ибо не ведаешь ты испанского уровня знаний. В общем так, там теорема с доказательством - это насилие над личностью, потому в школе в последнем классе теорема Пифагора. Мой ее уже в пятом прошел и даже следствия из нее сам написал."

Дина: "Ну а ты говоришь. Молодец он у тебя. Следствия сам вывел! Мы то с Катькой две курицы были, сидели тихо и записывали, что учитель говорит. На том и казались умными."

Андрей: "Нет, мой идиот сам, без посторонней помощи одно следствие за другим, еще и дружку своему Хорхе показал." (Опять больно хватая сына за левое ухо).

Дина: "Андрей, я бы сама в век те формулы не вывела. Ну хватит распускать руки."

Андрей: "Я - отец, а значит право имею, пороть и пороть испанского щенка! До тех пор, пока Малага из его души вылетит."

Дина: "Да таким образом если воспитывать, то она никогда не вылетит, Андрей. И спроси кого хочешь, кулаками любовь еще никогда не прививалась."

Андрей: "Мне виднее, Дина. Просто не хочу тебе рассказывать, что такое эта самая Малага с испанской школой. Во-первых, все-равно не поверишь, потому что увиденное там в нашем миру просто невозможно, а во-вторых к чему и зачем. Поверь мне наслово, все не без причины. Скажи лучше, когда Иван когда придет?"

Дина: "Иван всегда подходил, подождать немного надо."

К Дине подошел Хосе Мартинес.

Андрей: "Дин, знакомься, это мой друг Хосе Мартинес, мексиканский идейный коммунист, мы с ним познакомились в Малаге."

Хосе Мартинес: "Искренне рад знакомству, Дина. Я - друг Андрея, приехал украинских наци усмирять, в ополчение ДНР. Не прав Андрей с сыном, я вообще в шоке от него в быту, в математике умней меня в сто раз, а в быту…"

Дина: "Андрей пытается воспитывать сына, как отец и дед воспитывали его, но сейчас и время другое и жизнь другая."

Андрей: "Жизнь то другая, только в ней ничего хорошего не осталось."

Дина: "Мальчику в школу надо записываться, у меня есть знакомая директриса, я поговорю о нем, чтобы приняли."

Денис: "А в Малагу мы когда вернемся?"

Андрей (влепив пощечину Денису): "Ты, клоун, иди погуляй, не видишь что-ли: взрослые разговаривают. Мал еще в разговоре участвовать."

Дина: "Зря ты так, останется у него Малага в сладких мечтах, а при таком воспитании Донецк возненавидит. Смотри, Иван идет."

Андрей (на встречу и тянет руку): "Вань, привет!"

Иван (ударив по руке): "Ну что, нагулялся наконец, пес шелудивый за испанской течкой Родину забыл. Скотина ты и урод! Зачем вернулся, продолжал бы лизать манду испанке, когда братьев твоих по крови в щепки разносят. Или что, совесть проснулась?"

Андрей: "Вань, твоя правда. Ничего хорошего я в той Малаге не нашел. Одну только грязь, ни образования, ни морали, ни чести."

Иван: "А до этого ты не знал? Я тебе что говорил? И вот эта дуреха тоже совушку спасала по экологическому писку из радио свободы. Доспасалась дура, что величайшая в мире страна в Афганистан превратилась. Дин, табаку мне кубинского, и я пошел."

Андрей: "Вань, послушай, неправ я был тогда."

Иван: "А когда ты прав то бываешь? Предавший раз, предаст и два. Родина в войне, кладбище наших отцов и дедов разворовывают, могилы громят, памятники оскверняют подонки, по школам стреляют из башенных орудий, фашистские слеты устраивают. А он в Испании с испаночкой под пальмой."

Забрав табак, Иван ушел не попрощавшись. Андрей в глубоком горе схватил сына за левое ухо и подтащил к себе: "Так, малагская щень, завтра тебя в школу отведу, Дина покажет куда."

Через некоторое время Дениса записали в местную школу. По окончанию уроков он пошел домой, к донецким интернет-товарищам Хосе Мартинеса, где временно остановился его отец. Послышался шум в кустах и говорок: "Сейчас маскальские ублюдки вылезут, отпускай затвор. Целься!"

-"Шо, в одного?!"

-"А чем тебе не нравится, научились предметы сразу все не выходить. Одного маскаляку пришьем, уже благо."

-"Я взял его на мушку."

-"Да стреляй же, дебил, наконец! Давай, пли!"

-"Ты что, уснул, это же щенок Андрея, дружка Ивана, известного агрессивного русиста."

Раздалась очередь, Денис упал со смертельным ранением в грудь. Из школы высыпались его одноклассники. Раздались еще очереди. Наконец убийцы детей скрылись. Денис остался лежать, истекая кровью. Вышедшие из школы люди нашли убитых подростков, информация о которых разнеслась по школе. Стрелки исчезли. О гибели Дениса Дина сообщила его отцу. Тот от горя еле стоял на ногах, забрать тело Дина вызвонила Ивана и Хосе Мартинеса с товарищами. 

Получилось, что Андрей увез сына из Содома прямо на плаху. Нигде счастья не стало, как ушла в прошлое великая страна советов, так все и померкло, понеслось в самую ужасную бездну мракобесия и лжи, причем везде, не только на территории бывшей страны советов. От горя Андрей ползал на четвереньках. Иван же пел какую-то военную песню, слова которой несчастный отец уже не различал. Лежа на земле перед телом сына, Андрей шептал что-то неразличимое, по словам Ивана то молитвой не было. Состояние Андрея было очень тяжелое и пугало окружающих мыслью, что рассудок к нему может уже и не вернуться. Иван и Хосе взяли его под руки и усадили на скамейку. Андрей тяжело бредил: "Вань, а ты помнишь, мы письмо в будущее писали вдвоем…"

Иван: "Надо врача-психиатра звать, он рассудком тронулся."

Дина: "Кто сейчас идиотами заниматься то будет? Вон на майдане сколько их скачет и никому не нужны. Пусть сидит пока, не буйный, погода не плохая."

Иван: "Пусть сидит. Груб я был с ним. Но никто его в Испанию за руку не тащил."

Дина: "Это правда. Как и меня блудствовать идейно, но я на самом деле думала, что хорошее будет суммироваться. А оно в полное всеобщее крушение вылилось."

Хосе Мартинес: "Надо устроить похороны, особенно проследить, чтобы его тело не было пущено на трансплантологические нужды. Я слышал, что здесь только для того молодежь и отстреливают, чтобы потом органами торговать."

Дина: "Просто ужасно в какой мы только ад провалились, как только хорошо было, нам же идиотам еще чего-то не хватало. Вот и оказались в мире хирургов-людоедов, полной ненависти и агрессии."

Хосе Мартинес: "Андрей то сидит в прострации, а надо дело делать, акт составлять, выдачу тела и похороны, чтобы он сиротой не был и было кому похлопотать о его похоронах. Людоеды-трансплантологи очень любят разделывать сирот. Это им бальзам на сердце, от тела оставляют пустышку."

Вдруг Андрей встал и куда-то пошел. Хосе Мартинес двинулся к Андрею: "Ты куда?"

Андрей со стеклянными глазами: "К храму, церкви. Пошли вместе, я вам что-то там покажу."

Хосе Мартинес: "Он нездоров."

Иван: "Безусловно нездоров, он то и до шока был не весь из дому. Хотя математик прекрасный."

Хосе Мартинес: "В Малаге лекции мог за весь факультет один читать и понять не мог, почему местные тормозят. Но в быту очень странный был, жизнь совсем не чувствовал и не видел."

Иван: "Мы здесь все такие по научной подготовке, но в жизни, особенно тамошней, никакие. Потому то я и не побежал тогда вслед за ним в Малагу. Не все так просто, так бы все миллионерами были."

Хосе Мартинес: "Полно болтать, за дело. Вань, ты и сходи с ним к церкви. А я с Диной займусь похоронами."

Иван: "Я знаю зачем он туда идет. Отрыть там железную банку с письмом в будущее, которое мы написали в 1967 году."

Хосе Мартинес: "Совсем не понимаю, зачем оно сейчас. Показать всем, что каков должен был быть мир и каков он есть?"

Иван: "Давай мы его на скамейку посадим лучше. Быстрее пройдет."

Хосе Мартинес: "А это далеко, церковь та?"

Иван: "Нет."

Хосе Мартинес: "Тогда сходите, может быстрее расклинит."

Андрей ничего не говоря шел только вперед. Подошел к церкви, но входить не стал, начал обходить ее слева. Внезапно растворился в воздухе. Иван не обратил внимание, потому что позвонила Дина и взял трубку.

***

В 1962 году: Андрей (Фомич) с интересом осматривает развалины древнего храма. К нему на встречу выбегает какой-то мальчишка, веселый и резвый, и спрашивает: "Кто вы?"

Андрей Фомич: "Твоего отца Фома Егорович звать?"

Андрей: "Да, а что?"

Андрей Фомич: "Я - это ты через более чем 50 лет. Запомни, никогда не ездей в Малагу. Все, прощай."

Андрей Фомич растаял в воздухе, Андрея позвал отец. Андрей, прибавляя шаг, пошел к отцу, думая о том, причем тут вообще Малага, вроде и города такого нет  поблизости, а может Малага - это страна такая. Отец просил его помочь по быту и странный визитер был очень быстро забыт.

***

В 2017 году: Андрей опять появился из воздуха. В руках у него была ржавая коробка. Он ее открыл и позвал Ивана. И они вдвоем принялись читать:


 "Сегодня настало утро 31 августа 2018 года. В этот солнечный день все люди счастливы, потому что даже в самых диких районах Африки уже торжествует социализм, нигде на планете нет больше рабства, работы по принуждению, все работают исключительно по желанию. Ушли в прошлое эпидемии, люди достигли ближайших планет и делают попытки достичь Юпитера и Сатурна. Теперь дети летают на экскурсию во время каникул к Луне и Марсу: троечники и хорошисты на Луну, отличники - на Марс, а двоечников возят в Африку, чтобы показать, как плохо они будут жить, если не исправят успеваемость."


Иван: "Ну что? Легче стало? Полно дурковать, пошли к товарищам. Я тебя простил и давай все забудем. Завтра мы должны поймать и убить убийц твоего сына и не только его. Убить также, как они сегодня расстреляли школьников, снайперы сраные, херои усраины."

Андрей: "Не знаю можно ли доверять другу, который удрал с поля боя трахаться по малагскую пальму."

Иван: "Заткнись. Уже проехали и все забыли. Я отвечаю за свою жизнь, потому если предашь меня еще раз, в этом виноват буду уже я сам. Еще раз прошу - все забудь!"

Андрей: "По делу рассказать мне не особо что есть. Заработал я денег много, но морально в этой Испании намучился до смерти. Они того не стоили. Бросил я там жену, бежал, поджав ноги, как шуганый пес. Ужасный мир, где только негатив торжествует, снаружи добрый, а внутри тушите свет."

Иван: "Догадываюсь, раз сбежал. Хуану забудь. Впрочем мы и так теперь не знаем, когда нас тонкий мир подберет. Здесь бардак и неразбериха. Посольство напишет твоей Хуане, что пропали без вести. Вот и все!"

31 августа 2018 года

Иван: "Я звоню тебе, чтобы сообщить ужаснейшую новость. В пятницу в результате взрыва в центре Донецка погиб глава Донецкой Республики Александр Захарченко. Взрыв произошел в ресторане "Сепар" в центре Донецка. С ранением госпитализирован глава Минфина Александр Тимофеев".

Андрей: "Нет слов. Я уже знаю, скорбит весь город. Власти долго все решают, но иногда и бандеры своих не досчитываются. Похороны то когда будут?"

Иван: "2 сентября. Хосе Мартинес тоже приедет?"

Андрей: "Безусловно."

Иван: "Встретимся у ларька Дины, туда подьедет и мексиканец."

Андрей: "Согласовали. А Дина уже тоже в курсе?"

Иван: "Уверен, что да. Она радио слушает."

Андрей: "Хорошую ей школу жизнь явила, только за ее дурацкие мечтания и политические блуды влетело всем нам."

Иван: "Дорого же уроки патриотизма стоят. Сейчас она протрезвела, за голову схватилась, надо же "наших бьют", а я думала, что все люди вместе будут птичек кормить."

Андрей: "Тогда мы все бредили, помнишь, как в школе письмо в будущее писали? Как мы на Марс в отпуск летать будем."

Иван: "Помню, но Кутейщикова вообще перлы по жизни отжигала. Пока ее новая власть в ларек не бросила жвачками да китайскими игрушками торговать...Андрюша, на похороны смотри, не опоздай!"


Прошло два дня.


Иван стоит в назначенном месте и теребит телефон, наконец дозвонился: "Андрей, ну где тебя черти носят? На панихиду мы уже опоздали!"

Связь оборвалась. Вдруг рядом с собой Иван увидел какого-то пацана, ведущего себя подобно наркоману, резко махнул рукой и прибавил шаг. 

-"И где же его черт носит, Андрея этого?" - проронил опять Иван. Вдруг у Ивана зазвонил телефон, он думал, что это звонит Андрей и опять скажет ему что-то недоброе, собственно причину его опоздания. Но звонила Дина.

Иван схватил мобильный телефон, приставил к уху и начал отвечать Дине относительно ее очередной новости о переводе русских школ на украинский язык: "Эти фашисты нам хотят навязать украиньску мову, русских детей воспитать фашистами и педерастами, вот до чего мы, Дина дожились." Иван нервничал по поводу уж очень долгого опоздания Андрея, новость от Дины можно сказать новостью уже не была, а вполне ожиданным результатом проводимой государством политики, потому Ивана не особо тронула, хотя явно вызвала негативные эмоции. Связь опять оборвалась, Иван остался тупо смотреть на свой телефон, не понимая, почему постоянно обрывается связь. То ли он что-то не замечая за нервной дрожью случайно нажимает щекой, то ли Дина была действительно права, когда предположила, что телефоны может кто-то подслушивать и обрывать разговоры нежелательного содержания.

Ошалелый мальчишка увидел телефон, подбежал к мужчине и начал просить его показать  приборчик.

-"Малой, что надо? Никогда не видел?" - злобно завопил Иван.

Мальчишка: "Дядь, клянусь Лениным и Сталиным, никогда."

Пацан все наглее и наглее тянул руки к аппарату. Иван резко двинул: "Отвали, блин, скотина обколотая. Наркоманов, блин, развелось. Без тебя тошно."

Парень стоял, открыв рот от удивления, постоянно ища глазами кого-то. Не увидев искомого, резко куда-то рванул. Через некоторое время он вернулся с тем, кого, вероятнее всего искал уже давно. Иван узнал сразу интересующегося его телефоном и насупился. Меж тем двое странных мальчишек разговаривали между собой и Иван это уже расслышал:

-"Тогда не вяжется вообще. Что он молол. Пошли спросим, что это у него за прибор."

Парни подошли и попросили только показать им телефон. Иван резко ударил ногой обоих и очень громко произнес массу не книжных слов, при этом у него из кармана выпал карманный календарик. Восстановленный храм все бил в колокола, вызывая интерес отогнанной Иваном от себя той пары парней. Настроение Ивана было на нуле, он все искал Андрея. Меж тем они подошли к ларьку. Дина орала в телефон: "Убили проклятые взрывом. Как же только все получается. В открытом бою трясутся выйти, а вот взорвать пожалуйста."

Один из парней подошел к Дине и спросил: "Тетя, кого убили?"

Дина: "Смотри, он что, придуряется? Весь город об этом говорит. Наверно на мове воспитанный малолетка."

Алена (коллега Дины): "Да то наркоман, он у Ивана Петровича мобилу отнять пытался. Он не один, тут неподалеку его дружок такой же гашенный ходит. Вот уродов то воспитали...еще из под земли не видно, а уже целый набор наркоманий."

Парень испуганно побежал  на кладбище. Но он не был кому-либо интересен, Донецк прощался с главой ДНР, Александром Владимировичем Захарченко. Было много священников и людей с георгиевскими лентами, крестами, иногда появлялись красные флаги. В городе было очень неспокойно, на прощание с погибшим собралось очень много людей. Они перекрыли улицы. Иван, так и не найдя Андрея, шел за гробом с Хосе Мартинесом и Элефтириосом. Он сильно беспокоился, почему Андрей не отзывается на звонок. Не убили ли его при очередном обстреле. Андрей же Фомич, оказался в тот момент в светлом прошлом и очень много поведал себе же самому и Ивану в детстве о будущем. Внезапно появился уже после похорон, подошел к Ивану и сказал: "Извини, я оказался случайно в прошлом, помнишь, к нам я являлся, когда мы еще малые совсем были?"

Иван: "Господи, совсем забыл. Ох я и всыпал нам в детстве обоим с ноги, еле встали."

Андрей: "Даже время искривиться может, только вот людям не дано построить светлого будущего. Сколько было стараний, и все вот так лопнуло."

Иван: "Вчера я зарезал убийцу твоего сына его же ножом. Меня прибить хотел. Свидетелей не было, но я этого выродка уже с тех пор заприметил. Он почему-то подумал, что Денис - мой сын. Вот урод, слава Богу, что я его замочил. Ох и трусливое отродье было."

Андрей: "Вот и славненько. Хоть погиб скотина, как подлая сучара."

Иван: "Ладно, пошли. Завтра опять каратели приедут."

Гибель Ивана

I muero por mi Patria!

Иван Гранин оказался в окружении врагов с полностью растраченными патронами. Впереди его отделяла от спасения бегством только река, но националисты наступали все с большими и большими силами. В леске лежал тяжело раненый, но не смертельно Андрей. -"Надо переплыть реку, тогда может удастся удрать," - думал Иван. Враги же меж тем все больше наступали и теснили его к реке. Иван прыгнул в реку, холодную ноябрьскую воду, раздались выстрелы вдогонку и по воде начали распространяться красные пятна. Он почувствовал ужасную боль от ран, которые добавлялись с новыми выстрелами. Тяжело раненый человек вынырнул и прокричал "Я умираю за Родину!". И после этого пошел ко дну. 

На следующий день тело Ивана с многочисленными огнестрельными ранениями было извлечено из воды. Люди в полицейской форме составляли протокол, журналисты начали составлять тексты для новостных каналов: "Сегодня утром был найден погибшим в реке Иван Петрович Гранин с многочисленными огнестрельными ранениями рук, вероятно он утонул, пытаясь уйти от преследования украинской национальной армией, бойцы которой нанесли ему эти ранения. Иван Петрович Гранин, в прошлом профессор математики Донецкого Технологического Университета, после событий евромайдана окончательно ушел в ополчение ДНР, был активистом и защитником своей родной земли от украинских карателей. Светлая память, на территории ДНР и ЛНР будет обьявлен траур."

Перед взорами собравшихся людей бездыханно лежал человек с длинной биографией, когда-то великий двоечник, но потом взявшийся за ум и ставший профессором математики. Один из талантливейших профессоров, покинувших университет из-за выходок самого порочного и наглого неуча и тупицы. Ушедший из науки, потому что обществу стала ценнее не наука, а пустые национальные, религиозные и политические пересуды. Потому что в тот момент торговец турецким джинсом оказался обществу намного ценнее профессора математики. 

Лежал человек, один из двоих, которые могли бы в университете Малаги вести все математические предметы. Однако, в отличие от своего друга Андрея, он не поспешил поднимать самый убогий научный потенциал чужой страны, а остался на Родине, теряя свой талант ученого. Талант и научный гений оказался изгнанным жизнью из храма наук в самую примитивнейшую ипостась челнока турецкого джинса, где в разуме некогда великого мастера науки курс доллара и турецкой лиры навсегда вытеснил логарифмы и интегралы. Не об этом ли говорила учительница в далеком 1967 году, что в мире капитализма несмотря на природные таланты очень многие идут на самую примитивную работу с нищенской зарплатой, их таланты гаснут в тяжелой беспросветной рутине и нищете. Нищенским доход от торговли турецким джинсом не казался, но не казался лишь на фоне почти полностью умершей экономики и производства в стране Ивана Петровича, в глобальном же смысле это было лишь выживание, а не жизнь, причем отнявшее время и силы от того, что в любой цивилизованной стране ценится намного выше, чем то, чем ему пришлось заниматься после крушения СССР. Для удачной продажи джинса вовсе не нужны логарифмы и интегралы. И будучи двоечником по математике Иван вполне бы с этой работой справился, возможно, даже лучше, чем став профессором. С течением его жизни стало непонятно, зачем он вообще поправлял свою успеваемость, жизни он профессором не особо пригодился. Да и его друг, сначала по двойкам, потом по учению, тоже. Они пошли по зову прогресса, источник которого просто канул в века, оставив их как сирот. Страна ушла, ушел в прошлое тот мир, где Иван и Андрей ценились бы за свои академические способности, а не карьеру и быстрый рассчет, где что можно дешево купить и дорого продать. Но той страны не стало уже очень давно, целых 18 лет назад, и после ее кончины все пошло без разума, как попало, стихийно и безобразно. 

Тяжело писать, когда будущее становится экспоненциально хуже, чем прошлое, но на правах будущего в нем придется жить и приспосабливаться к его самым богомерзким правилам и устоям, оставив как тяжелый ненужный груз все соки светлого прошлого, все его краски и цвета, как что-то совершенно бесполезное, заставляющее лишь страдать душу. Приходится отринуть его, потому что в наставшей реальности оно больше не работает и вызывает воспоминанием лишь печаль и грусть. 

О чем говорила тогда им Елена Ивановна? Она своими глазами уже не застала, но ее ученики, в частности Иван и Андрей, увидели. Получилось, что тогда, в далеком 1967 году, на уроке, когда они всем классом написали письмо в будущее, в этот, современный ныне Ивану Петровичу 2018 год, она ругала не только весь окружающий агрессивный буржуазный мир, а свое будущее, которое вопреки всем логикам и смыслам настанет именно через 50 лет после тех ее высказываний.

Вместо прогулок по Марсу и Юпитеру, хотя бы в непрямом иносказательном смысле, настанет на самом деле самое пустое мракобесие межэтнических и межрелигиозных конфликтов, в жизнь ворвется все самое нелюбимое и гадкое, работать придется там, где платят, выполнять указания богатых заказчиков, которые таковыми станут в большинстве случаев лишь благодаря стяжательству, наглости и проворности, а вовсе не уму, чести и благородству. Творческость и талант обесценятся, как и трудолюбие с созиданием. Светлейшему таланту математики придется воевать за тех, кто на земле своих далеких предков вдруг оказался чужим и оккупантом, воевать с теми, кто эталоном для своего подражания выбрали официально проклятые во всем мире образы Бандеры, Шухевича и самого Гитлера. Проклятые, но, наверно, только официально, и похоже не совсем, раз Испания не отказывает себе в проведении парадов легионеров. Официально она отмежевывается от фашизма, но при наблюдении ее быта становится явственно видно, какой бы Испания сделала выбор при повторении истории еще раз. При всем официальном уравнивании коммунизма и фашизма, какая из этих сил для современного буржуазного правительства равнее и к какой оно ближе, становится понятнее без особых пояснений. 

При всем своем лицемерно наигранном пестром и сочном убранстве в ней оказалось душно Андрею, оказалось невозможно в ней вырастить и воспитать нормального здорового и умного человека и Андрею пришлось ее покинуть несмотря ни на что. Вот такой мир, как Испания, увиденная глазами Андрея, наступал на смену канувшего в века советского рая с первым человеком в космосе спустя всего то через 16 лет после завершения самой тяжелой в истории человечества войны. Войны, от которой больше всех в мире пострадала во всех смыслах именно Родина Ивана и Андрея, причем не только в смысле потерь убитыми. Возможно именно по этой причине стране-победителю фашизма пришлось так долго барахтаться в нищете и развалинах войны, так и не явив своим гражданам так долго чудеса быта, постоянно отставая в создании красивого и уютного быта для своих граждан. Тем не менее она так долго шла впереди всей планеты в величайших космических и научных свершениях. Удивительно, что спустя десятилетия после величайшей и ужаснейшей в истории человечества войны находятся те, кто продолжает тайно и лицемерно жалеть и поддерживать проигравшую сторону, как на такое может хватать совести? Поддерживать режим, который делал из человеческих тел вещи и сжигал заживо людей, чьи расово-этнические черты шли вразрез с истинным арийцем. Однако к сожалению такие люди есть и их потенциал усиливается в прямой зависимости от роста уровня забвения молодежью реальной истории последнего века. Это и есть случай, когда сон разума и знания на самом деле может породить или пробудить чудовище. Нужно четко понимать, что любые попытки переписать историю, пересмотреть вклад СССР в великую Победу фактически означают оправдание преступлений нацизма, открывает путь его возрождения и смертоносной идеологии, стоящей за ним.

Гибель Ивана Гранина и вся его сломанная жизнь однозначно доказывали правоту этих слов. Последние 18 лет и возможно задолго до гибели СССР была проведена очень грамотная работа по расшатыванию авторитета исторической правды над ложью, под всякими самыми слащавыми и добрыми на первый взгляд предлогами всячески внедрялось недоверие и пересмотры нашего прошлого, все оттепели, скругления и смягчения неуклонно и очень целеустремленно вели только одному: торжеству лжи над правдой, клеветническому ниспровержению самых достойнейших страниц мировой истории с самой благороднейшей ролью Советского Союза в них в угоду самому лживому и безобразному чудищу лицемерного мира потомков врагов, дезориентации молодежи в главнейших ценностях - патриотизме, вере и созидательном труде, подмене самых благородных и светлых понятий на откровенную грязь и мракобесие.

Так или иначе закончилась жизнь человека, оборвалась, ничего и никого после себя не оставившего. Гранина Ивана Петровича больше не стало. Не рассчитал что-то его математический ум в жизни, раз в такой расплох его застали враги, что-то недопонял, где-то дал промах. Но трудно представить даже, какого человека потеряло все человечество, каким бы он мог быть и какие великие уравнения мог бы решить, открывая новые пути мысли, деятельности и производства. Но все это вдруг стало не надо, и ему пришлось плыть по течению, со смыслом жизни просто не опуститься до уровня бомжа. 

Было ли у Ивана хоть что-то светлое в жизни, сейчас трудно сказать; но он хотя бы знал все наперед. Он на самом деле знал будущее лучше нас, но ничего не мог поделать, все шло по уже намеченному плану. Был дружен с Андреем. И пятилетний Андрей на самом деле видел возникшего из воздуха старика, представившегося Андреем Фомичом, который ему сказал никогда не ездить в Малагу, но тот это забыл, уже подходя к первому классу. Потому ничего об этом Ивану и не сказал. Андрей оставил их с Иваном Родину в надежде лучше устроить свою жизнь, но не справился, и вернулся из кажущегося Рая и в тот Ад, который с большим трудом создали усилиями всего мира из истинного максимально возможного Рая на Земле. Если бы Андрей не уехал, может быть и у Ивана все шло по другому, кто теперь скажет. Понятно одно, русский жених смерти наконец стал ее мужем. 

За что погиб Иван? За то, что кто-то для легализации своих сверхприбылей стер с лица Земли страну, где не могло быть и в страшном сне национального и имущественного разобщения людей, где не было отреставрированной церкви, но почему-то не были на слуху слова "наркоман" и "педераст", где не было публичной рекламы презервативов и противозачаточных средств. Кто-то эту страну уничтожил в угоду своему кошельку, оставив вместо нее настоящий Ад межэтнической и религиозной ненависти, в огненных изрыганиях которого пришлось Ивану участвовать и деградировать как ученому. 

Почему мы в 2018 году не посетили Марс и Луну, да потому что двигатель науки вот уже 18 лет торговал по модному рваными турецкими штанами на местном базаре, потому что он погиб в борьбе за то, что совсем недавно естественно причиталось человеку. Все, Ивана больше нет. Нет Ивана Петровича! Он ушел, оставив скатившийся до последнейшего средневековья мирок, где враждующие меж собой группировки бандитов намного ценнее научных коллективов. Трудно сказать, кто кого потерял, Иван человечество или человечество Ивана, скорей всего последнее, потому что такие люди, как покойный, каждый день не рождаются. Хоронили Ивана Петровича, как он завещал, по советски, без священника, в последний путь его провожал оправившийся от ран Андрей, Хосе Мартинес и их товарищи. В гроб положили и письмо в будущее, которое они очень давно написали с Андреем.

Андрей потерял лучшего друга, после этого стал особо агрессивен к врагам, спасения не искал, скорее искал героической смерти. Сына не стало, друга - нет. Единственное, что он частенько стал пропадать в коридоре времени, судя по всему ему было приятнее находиться в светлом прошлом, нежели в темном настоящем, и разговаривать с Иваном и самим собой, которые были еще дети и совсем недавно решили первое свое квадратное уравнение, прогуляв для этого столь не нужный в ту пору английский язык с его герундиями. Андрей также, как и его погибший друг, находился в постоянном преследовании националистами и 19 марта 2019 года понял окончательно, что Бога нет.

На самом деле только Андрей и Иван отнеслись серьезно к написанному в детстве письму в будущее, несмотря на то, что оно было изъято из хронокапсулы и оглашено по средствам массовой информации, для времени назначения оно было совершенно неинтересно: большинство апатично пропустило меж ушей, те же, кто все же заметил, просто рассмеялись как над далекими ума лишенными предками. Собственно, такое написать по данным 2018-2019 могла только определенная категория людей. Безусловно понимать в буквальном смысле написанное в том письме не стоит: его суть заключалась вовсе не в прогулках по Марсу. Смысл письма состоял в надежде авторов в 1967 году хотя бы на такие же темпы развития науки и техники, как были во время его написания. Но увы, все это осталось в прошлом. 

Дина включила радио, откуда раздалось пение весьма грубым голосом, но по теме: "Но измельчали. Увы, измельчали...Их же потомки Прячутся робко В затхлой тиши кабинетных коробок, Мыслят стандартно, Далью не бредят, Сводят безжизненно с дебетом кредит, Мелко мечтают, Думают редко… В них ничего не осталось от предков." Эта песня очень хорошо отразила происшедшее за эти полвека.

Хуана сразу заметила исчезновение сына и мужа. Информирована об их отъезде она не была, а потому быстро подала в розыск. Предположительное место исчезновения  сразу вызвало в полиции насмешки, что там исчезают люди бесследно, потому что порядка на той земле нет и идет гражданская война, а потому в успех розыска никто не верил и не ошиблись. Догадываясь, что Андрей мог увезти сына в Донецк, Хуана туда предприняла поездку, но лишь после смерти Андрея, его сына и Ивана, ей удалось выйти на Дину, которая рассказала ей о трагедии и сводила на местное кладбище к их могилам. Потеряв смысл жизни, она записалась в ополчение вместе с Хосе Мартинесом и они пропали без вести. 
***

Хосе Мартинес: "Хуана, слушай, я помню одно точно: споткнулся упал темнота. Где это мы?!"

Хуана: "Слушай, Хосе, не похоже, что нас убили, хотя и стреляли."

Хосе Мартинес: "Смотри, Хуана, своим глазам не верю. Где та церковь белокаменная? Что колокола звенели на всю округу? Одни развалины кругом!"

Хуана: "Хосе, твой телефон сейчас включен, я тебе звоню, а звонок не проходит."

Хосе Мартинес: "Да вот же он, честно говоря, его бы подзарядить бы не мешало."

Появляется Андрей (Фомич).

Андрей: "Хосе! Товарищ мой! И Хуана, дорогая. Оставьте телефоны в покое, мы сейчас в 1970 году. Вот эти развалины - и есть та церковь, которую к 2018 году отреставрируют и восстановят. Здесь где ходим мы с Иваном, только еще совсем малые дети. Да, твой муж, я, только еще ребенком. Хуана, прости меня, что я Дениса увез и тебе не сказал ни слова. Впрочем сейчас, в 1970 году, его и нет и не будет для нас."

Хуана: "Благодарю, хоть правду сказал. Впрочем, мы сейчас говорим о человеке, которого нет. Денис родится очень не скоро, через несколько десятилетий в будущем. Не знаю я как рожусь в Испании, если я уже с тобой здесь. Посмотри лучше на Хосе Мартинеса, он почему-то стоит, открыв рот, вот там в сторонке. Пошли к нему."

Хосе Мартинес тупо, не веря своим глазам, смотрел на дом пионеров. Мимо проходил школьник и пел "Слава впередыдущему-впередсмотрящему". Подошли Андрей Фомич и Хуана к Хосе Мартинесу.

Андрей: "Хосе Мартинес, не знаю, как тебе объяснить, поймешь ли ты, или нет, но сейчас 1970 год."

Хосе Мартинес: "Так хочешь сказать что? Хочешь сказать, что коридор времени, все же существует? Не верю."

Хуана: "Хосе, посмотри вокруг, дома как в фильме про советский быт начала 80-ых, посмотри на одежду людей. И после всего этого, ты продолжаешь не верить, что улетел в прошлое? Ты посмотри, нигде нет ни флагов ДНР, ни машин 2019 года."

Хосе Мартинес (дивясь в удивлении): "Андрей, прости, помнишь я тебя дебилом назвал, когда ты мне начал про коридор времени рассказывать?"

Андрей: "Не проблема, Хосе. Не барышня я обижаться на слова человека, который не видел, а потому и не знает. Впрочем верить наслово в невероятное - черта не указывающая на рассудок. Так можно поверить во все."

Хуана: "Иногда, чтобы поверить, надо воочию убедиться. Интересно, значит Дениса не существует и никто, выходит, не погиб!"

Андрей: "Да, Хуана, скажу тебе как отец несуществующего ребенка. У него на одном плече была Малага вытатуирована, а на другом Донецк. Ох и надавал я ему за это пощечин."

Хуана: "Вот оказывается почему он ко мне пришел со школы в последние дни до вашего побега, и на плечи смотрел с мимикой нестерпимой боли, будто к ним каленое железо приложили. И рубашку не снимал даже когда спать лег."

Андрей: "Значит он тебе тоже ничего по данному поводу не сказал. Значит на этот раз эта глупость не от тебя исходила! А я ему по левому уху со всей дури врезал."

Хуана: "Портить я ему бы кожу не позволила, поверь, мне теперь тебе врать нет смысла. Бил ты его много и часто, мальчик уже жить не хотел. А Малага и Донецк на его плечах, это было тайное письмо нам, которое мы с тобой так и не прочли. Нужно было нам с тобой учиться ладить между собой до смерти Дениса. А научились мы этому до его рождения, но после его смерти."

Андрей: "Странно звучит: до его рождения, но после его смерти."

Хуана: "Лучше поздно, чем никогда."

Андрей: "Пуля стесала кожу с надписью "Малага". Остался с ним только "Донецк". Вот какова судьба то."

Хуана: "Бедный ребенок, добавить нечего, заберет его Донецк навека. То горе, которое мы еще не сотворили, но обречены сотворить. И еще, дурак ты, Андрей, что мне ничего не сказал о замысле уехать с сыном в Донецк. Я как раз в университете отказалась от чтения курса лекций. Через неделю бы я собрала документы и мы рванули в твой Донецк. Я уже и родителей своих уговорила. И Хосе Мартинеса не обременили. А ты что натворил? Ты слышишь меня?! Я сама хотела с тобой и сыном в Донецк уехать, надоело с обнаглевшими фашистами и содомитами спорить."

Андрей споткнулся и растаял в воздухе.

Хосе Мартинес: "Хуана, Андрей - великий турист во времени. Его судьба то появляться, то исчезать. Я бы тоже хотел, чтобы мы вернулись, ведь товарищи нас на разведку послали в 2019 году, а мы исчезли. Давай в ту лужу свалимся, может коридор сработает."

Бросились оба в лужу.

Хуана: "Хосе, мы лежим, как свиньи в грязи, а развалины церкви все никак восстанавливаться не хотят."

Хосе Мартинес: "Да, Хуана, не подчиняется наш коридор людям, работает сам, непонятно по каким законам."

-"Максим, посмотри, два идиота падают мордой в лужу, одеты странновато как-то", - послышалось неподалеку.

-"Даша, люди то там не наши. Слушай, может им плохо? Пошли спросим, может им помочь надо?"

Максим: "Слышь, смуглян, не понимаю, что за радость в грязи валяться. Тебе плохо? Может врача позвать?"

Даша: "Да вставайте же, негоже вот так валятся. То два идиота из школы неподалеку валялись и вы вслед."

Хуана: "Хосе, скажи им, что мы перегрелись. Ведь даже не знаю, почему мы здесь."

Хосе Мартинес: "Товарищи, все у нас в норме. Просто Наташа (так Хосе Мартинес назвал Хуану) из далекого Узбекистана, как и я сам, потому, наверно, климат не тот. Оставьте нас, мы уже встаем."

Максим: "Ну и здорово, товарищи,что вам стало лучше. Хотите, пойдемте к нам домой, мы вас угостим, переночуете…"

Хосе Мартинес: "Спасибо огромнейшее, но у нас есть уже запланированный ночлег."

Пара ушла.

Хуана: "Хосе, видишь, ты безусловно молодец, нашел, что сказать."

Хосе Мартинес: "Хуана, слушай, так мы долго не продержимся. Надо легализоваться. Запомни и выучи наизусть! Мы с тобой - политические беженцы от франкистского режима, паспорта потеряли при побеге от преследования. Хорошо, мы жили в Малаге до побега. Дальше, запомни, мы должны стать полностью советскими гражданами. Потому мобилы выбросим подальше. Вот кто найдет, пусть дивится, что это такое. Нам они теперь опасны. Запомни. Их могут принять за рацию, что мы шпионим и с кем-то тайно еще по неизвестной их науке технологии общаемся. Потому долой их. Следующее, запомни раз и навсегда! Нет войны на Донбассе, нет ДНР, украинских карателей, нет России, нет Путина, нет Захарченко в природе. Вернее эти последние персоны, может уже и есть, но они еще слишком молоды и далеки от своих ролей. Есть сейчас только Советский Союз. И говорить, что его не будет в будущем - уголовно наказуемо. Ты поняла?! Потому фильтруй слова и очень аккуратно. От этого полностью зависит теперь наше будущее."

Хуана: "Значит мы пропали без вести на Украине, в провозгласившей свою независимость ДНР."

Хосе Мартинес: "Да, Хуана, но произошло это не по нашей вине, мы сами не поняли, как это случилось. Потому в 2019 году мы с тобой никого не предали. Мы же не сами специально сюда сбежали. Но для 1970 года мы ничего не знаем, кроме того, что бежали от кровавой диктатуры Франсиско Франко. Ты поняла?"

Хуана: "Посмотри на пионеров, которые идут мимо нас в сторонке. Среди них могли быть мой Денис и Хорхе, светлые детские счастливые лица. Вот, где жизнь и счастье то на самом деле. У нас только обман, много шума, а на самом деле ничего. Сплошная пустота. Знаешь, я бы ему и сережку ту не сняла, пусть бы выглядел немного иначе, чем другие, притерлось бы, прижилось. Тем более, что здесь сто процентов никто не знает ЛГБТ и их мерзостные знаки отличия."

Хосе Мартинес: "Да что ты, тут у русских представителя сексуальных меньшинств называют "педераст", только вот знают это слово в этом значении поверь мне только тюремные надзиратели, следаки да психиатры. Здесь на самом деле эти больные - не то, что меньшинство, а как говорил твой муж, бесконечно малая. Чаще это аббревиатура, которая расшифровывается ныне не иначе как передовое дело развития сталинизма. И чаще всего его именно так сейчас и понимается. А "наркоман" - это тоже человек из наркома, то есть народного комитета, и ничего кроме. Как и того педераста, ненормальный который, про злоупотребителя лекарств тоже в народе почти никто ничего не знает. Это опять же из раздела очень узкого круга криминалистов и психиатров. И тату-салона рядом со школой просто быть не может, скорее там спортзал пристроится или клуб любителей астрономии. И тату здесь чаще всего только у асоциальных элементов и с уголовным смыслом, потому что нормальным людям чуждо засирать кожу всякой грязью."

Хуана: "Да мы что с тобой, в Рай попали?"

Хосе Мартинес: "Проспорил я твоему мужу коридор времени, но на счет Рая, извини. Для меня все же нет ни Бога ни Дьявола….Да, Хуана, в Рай мы попали, под названием Союз Советских Социалистических Республик."

Хуана: "А может это и есть Рай для нас?"

Хосе Мартинес: "Ты хочешь сказать, что нас в 2019 году все-таки убили?"

Хуана: "А докажи, что нет."

Хосе Мартинес: "Хуана, проще не куда. Сколько нам лет будет в 2019 году?"

Хуана: "Вот именно: умерли и попали в Рай."

Хосе Мартинес: "Хуана, следи за языком! Я же предупреждал!"

Хуана: "Хосе, мы тут иновремяне."

Хосе Мартинес: "Не только иновремяне, но и иностранцы. Да, и прирастать к 1970 году будет очень непросто. Рука сама будет тянуться за мобилой, глаза будут искать банкомат, а язык время от времени нести опасный для нас теперь бред."

Хуана: "Я - математик хороший, но в жизни дура дурой. Без тебя на Колыму мне один шаг, как раз от того, что где-нибудь не вытерплю и ляпну скажем про ДНР. А давай фиктивный сделаем. Все-равно Андрею я больше не жена. А выжить нам надо здесь."

Хосе Мартинес: "Да простит меня Андрей, я не против. Уверяю! Кроме бумаг и дружбы ничего между нами не будет. Но сначала - документы. И еще, Хуана, твой муж сейчас едва школу заканчивает. Не смей ему ничего говорить, незачем ребенку волноваться, ему надо теорему Виета учить, двояки исправлять, да на математика поступать в университет."

***
Были обнаружены в архиве документы, что в 1970 году милиция арестовала некоего мужчину Хосе Мартинеса и Хуану де Меланья. Они свободно говорили на испанском и русском языках. На их счастье быстро сообразили, что очутились в прошлом и много рассказывать о 2019 годе не нужно. Они оформились как политические беженцы от франкистского  режима. 1970 год им показался намного милее, чем покинутый ими 2019 год. Хосе Мартинес пытался вернуться в будущее к товарищам и принять участие в борьбе ополчения против карателей, но у него ничего не получалось. Коридор времени работал сам по себе, не внимая просьбам и мольбам людей. Природа его осталась людям неведомой. Хосе Мартинес и Хуана часто видели Андрея-подростка, но на контакт с ним не шли. Тогда он их не знал, как и их роль в своей жизни. Не было тогда и Дениса, потому и оплакивать было некого. На этих фантастических строках я и завершаю свое повествование.