90 год. Гл. 28. Донос

Глава 28. Донос.

Самый тяжёлый паводковый месяц – апрель, завершился стабильной работой сети. Ну что ж, можно радоваться, спокойно и размеренно продолжать её эксплуатацию. Выявлять и укреплять слабые места Недостатков – разнообразие, на любой вкус. Выбирай  – и прикладывай руки… И есть ощущение, что цех со своими делами управляется самостоятельно.
Цех ЛКЦ не требует уже пристального внимания?  – мне есть чем другим занять голову.
Кооператоры…  С одним я наиболее близко и тесно столкнулся в суде. А вот, совсем иной случай.
Уволилась Татьяна Самойлова. Опытнейший работник отдела технического учёта. Она, оказывается, прекрасная портниха и швея, – решила, что занимаясь самостоятельно и вплотную швейными работами, больше выгоды для себя и семьи своей иметь будет. 
По комплекции Татьяна – большая, чрезмерно грузная женщина.

Технический учёт – что?  Это не только в кабинете сидеть, – это много по городу пешком ходить надо. Ведь все изменения на сети, прежде чем их точно нанести на планшетах, в схемах – тщательно измерить надо,  выкладку кабеля, или иного оборудования, зафиксировать, привязать к ориентирам. Тяжело ей ходить пешком.
Остались в техническом отделе два человека. Старший электромеханик Боровик Любовь Ильинична и пенсионер-монтёр – Семенов Алексей Николаевич.
Семенов – на подхвате. Вот, в последнее время, активно занимается поиском и проработкой технических решений по телефонизации инвалидов и участников войны.
А по сути – вся нагрузка на Любовь Ильиничну падает. Тяжело ей без Самойловой. Может не управиться. Срочно надо кого-то искать в технический учёт. Знающего специфику учётной работы – грамотного человека.

Технический учёт – он под эгидой главного инженера находится, ему в отдел специалиста и подыскивать.
Александр Николаевич давно держит в уме этот вопрос. Наконец, пришёл, – вносит предложение.
– Я, кажется, нашёл! Существует у нас в городе геологоразведочная экспедиция, люди, в ней работающие, топографией занимаются. Схемы, съёмки местности, привязки объектов… Есть там у меня на примете женщина, которая, в принципе, согласна перейти к нам работать. Там, где она сейчас трудится – ведь командировки…
Ну что же, понятная ситуация. Профессиональные навыки предлагаемого Макарычевым специалиста – самое то. А командировки – вот этого у нас, для работников технического учёта, точно нет.

Александр Николаевич продолжает характеризовать эту женщину, произносит её фамилию – Фаренбрух Рита…
Фаренбрух… – многое мне навевает эта фамилия.
Не только моя жена стоит в очередях. Самому тоже, приходится. По субботам и воскресеньям. По утрам в магазине очередь возникает, как правило, за сливками и молоком. Раньше – всем хватало, а вот в последнее время, особенно сливок, – всё меньше и меньше.
Привезут два-три ящика – бутылок шестьдесят пол-литровых, и это – суточная норма на целый микрорайон – Юбилейный. А молоко у меня в семье все любят.
Давно, года два назад, привлёк моё внимание в очереди высокий и статный, симпатичный мужчина. Так он похож, оказался на одного из моих односельчан, из далёкой Бурно-Октябрьки. Ну, прямо вылитый Фаренбрух Эдик.
Лично с ним в детстве я не имел дел, но он был родственником моего лучшего друга Шурки Зееля, учился в одной школе с нами, классом выше. Часто мелькали мы друг у друга на виду в тесном школьном пространстве.

И вот, в Синегорске, за тысячи километров от детских мест?.. Нет, просто не может быть! Просто игра природы. Смахивает и всё, мало ли похожих людей.
Мужчина тоже косился иногда в мою сторону, но признаков, что и я ему кого-то напоминаю, не проявлял. Оба демонстрировали выдержку. Так и переминались в очередях. Но, вот, наваждение – увижу этого человека и… – Бурно-Октябрька перед глазами!
Оказывается, протеже Макарычева приходится женой начальника экспедиции. А начальник – он и есть – Фаренбрух.
– Эдуард – его зовут?
– Эдуард…
Да, мир тесен, Я не говорю Макарычеву, что, похоже, он предлагает принять на работу жену моего, вдруг объявившегося земляка.

По профессиональным требованиям, она – подходящий человек. Это главное. Будем принимать.
На одном из собраний городского актива в горисполкоме – сталкиваюсь с Фаренбрухом. Ну, надо поговорить. Земляк он мой или нет? А вдруг, всё-таки ошибка. Нет, конфуза не должно случиться, очень уж похож…
Поговорили… Это тот Эдик, из моего детства. Ну что ж, будем знакомы снова, всё-таки приятно осознавать, что в городе у меня появился земляк.

***
Май начался с неприятностей. В городской комитет партии на меня написали донос. Вот ведь как бывает! Задели, зацепили, ударили – да с той стороны, откуда и ожидать ничего не предвиделось. Из отдела технического учёта ударили.
А сообщила об этом, раньше других, мне всезнающая Асия Хасановна
– Виктор Васильевич, будьте осторожны, это всё Мурносова крутит!..
Как-то резануло по сердцу… от недоумения, от обиды…
Я не боюсь доносов. Живу со спокойной совестью, ничего не выгадываю для себя и полностью выкладываюсь на работе, чтобы людям, которые пользуются плодами труда моего предприятия, удобнее жить в моем городе было. Чтобы людям, мне подчинённым работникам, идти на работу хотелось, и чтобы они были по достоинству вознаграждены за свой добросовестный труд.

Время сейчас вольное, и на доносы власти реагируют совсем не так, как раньше. Это в моем понимании, на меня организован донос, а по правильному – это письмо-жалоба, на действия руководителя, которое обязательно подлежит рассмотрению, расследованию, и по которому должны определённые меры приниматься.
На что, конкретно, донос? По какому поводу, от кого?
Юртабаева всё знает. Письмо написала Боровик Любовь Ильинична, практически, под диктовку Мурносовой…
Мне интересно, а подписалась ли? Или всё-таки, анонимно…
Боровик… Обида вдвойне захлёстывает. Любовь Ильинична, очень опытный работник, профессионал в своём деле. Помню, как она откровенно радовалась мне, только что пришедшему на Телеграфно-телефонную станцию, расточала комплименты, что наслышана обо мне, как о порядочном человеке, выражала уверенность, что теперь, с моим приходом, дела на её предприятии наладятся…

Я не привык к подобным отзывам о себе, да ещё в глаза высказываемым. Очень неудобно было это слушать, но и обидеть искренне радующегося человека, не хотел. Поспешил перевести разговор в практическую плоскость, хотя не скрою – душе было приятно, – люди, погрязшего в проблемах предприятия, мой приход воспринимают с надеждой, верят в мои возможности, и готовы вместе со мной вырвать предприятие из прорыва.
Не только она одна, в то время, выражала мне в глаза такое доверие и надежду. Не знаю, до ТТС я работал в мужском коллективе, может быть у женщин так принято? Хотя… доброжелательность и готовность вместе работать показывали и мужчины.
На практике, Любовь Ильинична действительно демонстрировала профессионализм и эмоционально поддерживала практически все мои начинания. Всегда. И вот что-то произошло. Почему недовольство, на что донос, по какому поводу?
Посылаю парторга в городской комитет. Фарух Тагирович ознакомился с письмом, действительно, – донос, без подписи… на тему, что я устраиваю на работу своих знакомых.

– Ну, дела… да у меня весь город в знакомых ходит.
– Нет, Виктор Васильевич, тут особый случай. На этот раз вы свою землячку на работу принимаете. А ещё в письме пишется, что вы грубы с подчинёнными…
Беспроигрышный вариант. Груб и всё тут! А это как? – Кого-то ударил, кого-то обматерил, на кого-то повысил голос, накричал, а может быть просто хмурый взгляд бросил?..
Беспроигрышный вариант. Оправдывайся теперь… Ищи тонкий, индивидуально, каждым человеком воспринимаемый водораздел, между грубостью и требовательностью.
Ну что же – надо разбираться, и мне совсем не хочется затягивать процесс откладывать выяснение отношений в долгий ящик.

– Фарух Тагирович, а что если мы не будем дожидаться времени, когда начнут партийные бюрократы требовать с меня письменные оправдания-объяснения? Не будем дожидаться перешептываний дезориентированных людей по углам кабинетов и коридоров, что если мы гласно, коллективом, в открытую, и разберём претензии, возникшие у работников к руководителю? Быстро, решительно выясним отношения, извлечём уроки и вместе, приняв необходимые решения, спокойно продолжим работать дальше.
А что Виктор Васильевич, – это мысль! Будем готовить расширенное собрание Совета трудового коллектива, пригласим представителя от Управления связи, из горкома представителя пригласим…
Так и решили.
Время, правда, для собрания не очень удачное, самый разгар сейчас майских праздников. Попозже…

Я не показываю вида, ровно и спокойно веду обычные дела, но камнем висит и ноет надрывной тяжестью в левой стороне груди не проходящая обида.
Как же так? По жизни, открыто и честно веду отношения с окружающими людьми, принимаю любые замечания и возражения, в случае несогласия, логикой стараюсь переубедить оппонентов, и всегда готов к диалогу. Состояние вверенного мне предприятия просто – хорошее. По характеру, совсем не чёрствый человек и чувствую, что работников устраивает атмосфера взаимоотношений, сформированная и сложившаяся в процессе взаимодействия, чувствую, что люди доброжелательно и позитивно относятся ко мне как к руководителю. Я уверен в своих людях. И вот на тебе – есть среди них и такие, которые носят камни за пазухой…
Ну, что же, поговорим на собрании…

Во второй половине дня сразу после обще-связистского торжественного собрания посвящённого дню Радио, чувствую, что очень странно горит и дышит жаром лицо, едва досиживаю в кабинете до окончания рабочего дня, добравшись, домой, первым делом, заглядываю в зеркало – лицо покрылось странными мелкими, мелкими красными пятнышками. Лицо горит, невыносимо горит. Боже! Да что это творится со мной …
Перепуганная жена, – ну просто как медик, ставит диагноз
– Витя, это у тебя на нервной почве…
Утром, смотрит на меня из зеркала распухшее лицо, оно покрылось какими-то язвочками, и источается из них влага… Какая тут работа, что делать?..
Рома успокаивает, как может, – ничего, не смертельно, пройдёт! По совету своей сестры находит перекись водорода

– Вот, ваточкой промокай, подсушивай.
Что остаётся делать…
К вечеру жар с лица начинает сходить, и вроде бы, язвочки новые перестали образовываться, и действительно, начинают подсыхать. Что ж, будем жить!
Девятое мая – это не только день Победы, это и день моего рождения. Мне исполнилось 38 лет. Обычно, скромно моя семья отмечает семейные праздники, только тёща, да семья сестры Ромы, составляют нам компанию за праздничным столом. А сейчас, – такое «празднично» раскрашенное лицо именинника, – хоть стреляйся! Какое тут торжество. Не до гостей, даже – самых близких.
А сто грамм выпить всё же, надо – спирт он, если в меру, от многих болезней лечит…

За праздники и выходные лицо подсохло, краснота постепенно стала с лица сходить. Первым человеком, который на работе поздравил меня с прошедшим днём рождения, оказалась… Мурносова. Принесла цветы, произнесла обычные поздравления, и вдруг наклонилась, присмотрелась, спохватилась
– Ой, Виктор Васильевич, а что это у вас с лицом?
Меня перехлёстывают противоречивые чувства – вот она, сама благожелательность! По виду – совершенно участливый, только что пожелавший мне всего самого наилучшего, человек. Неужели она даже в мыслях не допускает, что видит последствия реакции моего организма на её тайные пакости? Где она настоящая – здесь, под маской приветливости, или там, в душе затаившая Бог знает что?..
– В бане ошпарился…

Мурносова чувствует мою холодность, обиженно щурится, замолкает и вопросов больше не задаёт.
Вот уж действительно, пословицы, они ведь из жизни берутся – «плюй в глаза – божья роса»! Что тут добавить…