90 год. Гл. 29. Бой с открытым забралом

Глава 29. Бой с открытым забралом.

Расширенное собрание трудового коллектива состоялось вслед за прошедшими праздниками. Я оглядываю наполнившийся людьми зал. Вот они – моя поддержка и опора – кабельщики, монтёры...
Линейно-кабельный цех почти в полном составе. Женская половина – представители цеха АТС. Радиоузловцы – потенциальные оппоненты. Обычные простые люди. С ними надо вести открытый честный разговор. Они порой косно выражают свои мысли, из них обычно, едва ли не канатом удаётся вытянуть пару слов, но они всё понимают, во всем могут разобраться, они живут обычной бесхитростной жизнью и уж фальшь от истины,  точно, отличить могут. И они меня избирали совсем недавно своим руководителем.
Ну что ж – сегодняшнее собрание и послужит проверкой. Правильно ли они это сделали? Не разочаровались ли во мне…

От Управления связи пришёл главный инженер Конаков Михаил Леонидович. Это хорошо. Разговор пойдёт и об техническом учёте, и ему, тоже, небезразлично какие люди там должны работать.
Секретарь городского комитета партии по идеологической работе зачитывает текст «пасквиля». Предлагает высказываться. Желающих – нет…
Я волнуюсь, но держу себя в руках. Приглашённый председательствующим к трибуне, ещё раз окидываю внимательно, пристальным взглядом, притихший зал и… начинаю атаку. Я сегодня вынужденно защищаюсь – а лучшая защита – нападение.
– Товарищи, на меня поступила жалоба в городской комитет партии на грубое обращение с вами, на то, что я провожу неправильную кадровую политику в каких–то своих корыстных интересах… Я не знаю, кто написал это письмо – оно анонимное. И присутствует ли, написавший письмо, сегодня в зале, или нет, – это не так уж и важно.

Результат рассмотрения поднятых этим человеком вопросов на нашем собрании как раз и определит ответ – прав он или нет. Мне нет необходимости скрывать от коллектива, скрывать возникшие ко мне претензии. Но я, для себя в первую очередь, должен знать – по-прежнему я пользуюсь вашим доверием и поддержкой, или нет? В первую очередь, для меня лично – это очень важно…
Любовь Ильинична Боровик в моем представлении всё время была честным человеком. И это подтвердилось. Она рыже-конопатая от природы, сейчас, совершенно пунцовая от прилившей к лицу крови, внезапно встаёт, приковывает к себе внимание зала и – ей не откажешь в мужестве, – выдыхает с энергичной решительностью в зал
– Это я написала письмо! Это я считаю, что в технический учёт вы, Виктор Васильевич, принимаете неподготовленных людей и вы, действительно бывает, разговариваете с людьми жёстко и категорично, на повышенных тонах…

Она ещё говорит что-то, вспоминает недавно уволившуюся Самойлову, и наконец, выдавив из себя всё, наболевшее, умолкает и как-то неуверенно подбитой птицей опускается на стул.
Ну что ж, перчатка брошена в открытую. Уже легче. Ответное слово за мной…
– Любовь Ильинична, в первую очередь о Самойловой, – ну вот он, полон зал людей, хорошо знавших Татьяну. И все в этом зале прекрасно знают истинную причину её ухода. Если это не так, пусть поправят меня люди. Ведь она действительно прекрасная швея, и действительно, сегодня её ремеслом можно заработать на жизнь гораздо больше, чем профессией техника-связиста. А она к тому же – мать-одиночка, ребёнка сама воспитывает, парня-озорника за которым глаз да глаз нужен…
Ну, причём здесь начальник предприятия? Она что жаловалась на меня кому-то? Если так – скажите открыто! Но я почему-то уверен, что вряд ли, это ваше обвинение в мой адрес кто-то подтвердит.

Зал начинает гудеть, перебрасываться словами, а я понимаю и уверен, это точно, реакция не в мой адрес и продолжаю...
–  А если говорить откровенно, вы всё время были полновластной хозяйкой технического учёта, делали всё в своём хозяйстве именно так как считали нужным.
Но вот, появился в вашем отделе человек, опытный человек – Семенов Алексей Николаевич. Человек – всю жизнь практически в связи проработавший, знающий все тонкости, в том числе и работы технического учёта, наверное, свежим взглядом стал замечать некоторые недостатки в вашей работе. Вы ведь не зря несколько раз полутонами в разговорах выказывали мне недовольство в его адрес. Наверное, полез в дела, которых не следует ему касаться.

Конечно, Алексей Николаевич, человек с непростым характером, большую часть своей жизни руководителем проработал, но он – очень тактичный человек и ни разу мне не преподносил недостатки работы отдела. Он высочайшего класса профессионал. Несмотря на возраст – слава Богу – полон сил и энергии. Чем же он конкретно вас не устраивает? Может быть, всё-таки тем, что вы чувствуете – замечает он ваши недостатки, не может не замечать. А вдруг, доложит…
И вот теперь, начальник изволил принять в ваш отдел совершенно свежего человека – да ещё «свою землячку». Да она мне такая же землячка, как и вы!
Макарычев и Шмидт считают, что она – профессионал. Что же вы конкретно против неё имеете, или у вас есть свои кандидаты на работу в техническом учёте? Тогда назовите их – рассмотрим…

Я выдерживаю паузу, а весь зал смотрит на Любовь Ильиничну. Молчит Любовь Ильинична.
Сегодня, на этом собрании должен проявиться момент истины.
Я не люблю подковёрных игр, сам действую только в открытую, полностью открыт перед людьми, и имею право ожидать, что в ответ, по отношению ко мне, они действуют точно также. Я должен, просто должен, сегодня, здесь, прояснить для себя и невольные подозрения в адрес своего экономиста. Открыто, здесь, в зале, перед людьми…
И продолжаю говорить.
– Я знаю Любовь Ильинична, что у Вас была поддержка при написании письма, что у Вас был активный консультант, и этот консультант работает в администрации городской телефонной сети, является моей правой рукой по экономическим вопросам. Я назову открыто имя этого человека, – это Мурносова Валентина Васильевна!
Обращаюсь к ней, опешившей от неожиданности,

– Валентина Васильевна, если что не так, Вы уж поправьте меня, и я от души, вот сейчас, перед всем залом, принесу вам свои искренние извинения…
Мурносова встаёт, она непривычно растеряна, пытается собраться с мыслями, и не отрицает причастности к письму,  тоже – не отрицает…
– Да, я помогала Боровик составлять письмо, да… я считаю, что вы иногда грубо разговариваете с людьми.
Она бормочет что-то. Из-за гула в зале я полностью не могу разобрать её слов. Повышаю голос, приковываю вновь к себе внимание – гул стихает. Я сегодня владею инициативой, и даже, если бы хотел упустить её – уже не получится.

– Валентина Васильевна, я вот невольно задумываюсь, в чем, в этой, не совсем красивой истории, ваш-то интерес? Уж не в том ли, что Вам лично гораздо выгоднее работать в условиях, когда на предприятии царит неразбериха, ведь понятно, что замордованному руководителю за всё в конечном счёте отвечающему, нет в таких условиях дела до какой-то там экономической деятельности. Вы владеющая возможностями влиять на распределение финансов, фонда оплаты труда и социальных фондов чувствуете себя в условиях хаоса как единоличный властитель, как рыба в воде, как рыбак, в мутной воде, вылавливающий добычу…
Вот, до меня, на нашем предприятии, сменилось несколько руководителей подряд, нет необходимости перечислять их имена – чем лично вы как экономист пострадали во времена их руководства? И было ли кому из них дело до вас?

А вот сейчас, когда, в целом, на предприятии дела стабильны и налажены, я к Вашему ужасу имею возможность вникать, в том числе и в Ваши дела и задавать Вам иногда неудобные вопросы… Как это я смею делать! Создаю неудобства для Вас… Может быть именно поэтому, Вам не терпится меня заменить?..
– Что же касается моей грубости… – я вздыхаю, выдерживаю паузу… и выдыхаю
– Вот и сейчас, кому-то покажется, что я ругаюсь с трибуны. Да, я эмоциональный человек!
Зал оживляется снова, бурлит и… кое-кто даже хлопает в ладоши.
Я замолкаю и всматриваюсь в людей. Вот он – Полкопин, вот он Беккер, вот он Нурканов, вот он Цехменструк… Что они думают…
Нет… хлопки – это не осуждение… – это поддержка!

Молчат мои оппоненты. Позиции сторон выяснены. Председательствующий – Юмакулов Фарух Тагирович, подводит черту, переводит собрание к обсуждению некоторых текущих вопросов предприятия. Что-то примиряющее произносит Конаков, заостряет внимание зала на задачах стоящих в целом перед связистами области…

Я уже буднично принимаю участие в обсуждении текучки, позволяю себе реплики и замечания. Я полностью успокоился. Всё – конфликта нет, он забыт, он исчез...
Люди расходятся, возвращаются на свои рабочие места. Мурносова – вот женщина, вот характер! Она вновь чувствует себя как рыба в воде. Всё ей нипочём! Ну, подумаешь, не сошлась по некоторым вопросам с начальником! Чего только по работе не бывает. Обычные дела…
Я тоже не показываю вида. Но торжествует моя душа, торжествует! Сегодня, по сути, второй раз, абсолютным большинством, коллектив вновь избрал меня своим руководителем!