Чего я в жизни боялась

     Чего я в жизни боялась, так это – старческой немощи. Всё остальное зависело от меня, а значит было преодолимо. Моей старческой немощи боялась и моя дочь, поэтому она уговорила меня пойти на курсы английского языка, вспомнить школьно-институтскую программу. К семидесяти двум годам и без практики я, конечно, всё забыла, но встреча с Альцгеймером пугала нас обеих. Попала я в группу, где все были моложе меня в два или три раза. Первый этап обучения предполагал изучение грамматики и переводы. Занятия проходили через день, свободную вторую половину дня и день между занятий я, не разгибаясь, переводила и переводила тексты из английских газет, которые нам выдавали. Мне не хотелось выглядеть хуже остальных.

     Через две недели я поняла, что могу и не дождаться встречи с великим немцем, т.к. гиподинамия и инфаркт могут прийти раньше. Но всё обошлось.

     Потом я записалась на курсы по развитию правого полушария мозга. Там мы занимались рисованием. Не могу сказать на сколько развилось моё правое полушарие, но занятие это очень увлекательное. Все мысли уходят, и ты полностью в теме своего рисунка. Мне понравилось писать маслом. И это на семьдесят третьем году жизни, воистину – «ничего не кончено для того, кто жив».

     Потом, продолжая рисовать, я записалась в группу «Здоровье», где мы дышали по «системе Стрельниковой» и повторяли мантру, убеждая себя, что я «счастливый человек», «у меня чистый гибкий позвоночник» и вообще «старение отсутствует» …

     Но всё случилось одномоментно дома. Вставая из-за компьютера, я споткнулась о провода и рухнула на правый бок. О, какая боль! И резкая, и острая, и тупая, растекающаяся по ногам и низу живота, подняться не могу… На спину перевернулась с большим трудом и дикой болью, поняла, что что-то сломалось… И сразу мысль: дома я одна, дочка обещала зайти только завтра, железная дверь на железной задвижке; я в спальне, а сотовый телефон остался в кухне на столе, но, и то, я в этом не уверена. Надо добраться до телефона, надо ползти. Кое-как, со стенаниями и завываниями повернулась на левый бок и поползла по-пластунски, никогда так не ползала, но видела в кино. Ползла на локтях, подтягивая нижнюю часть туловища за один «рывок» на 2-3 см жуткой боли. В голове какие-то завихрения, почему-то мелькают цифры: 1-2-3-7 зелёного цвета, потом они же жёлтого, потом – красного цвета и мысль, что это КОД, чего – непонятно. Стараюсь отогнать всё лишнее – основная мысль: не потерять сознание от боли.
Ползу, подтягиваюсь, и тут мысль – ползу, как Маресьев (во как засели в мозге впечатления детства), но ему хуже было – мороз, снег, но он дополз, и я доползу, и я доползу в тепле и по ровному полу. Надо переползти гостиную и вползти в кухню. Ползу, устаю, отдыхаю, почти теряю сознание и прошу: - «Ангел-хранитель, помоги!» Зелёные цифры крутятся в мозге и почему-то кажется, что и зубы у меня зелёные (и неделю ещё мне казалось, что у меня передние зубы зелёные, пока в зеркало не посмотрела). Но, доползла! Оперлась на левый локоть, правую руку подняла, зацепила край салфетки на столе, и телефон сполз мне в руку.!

     Вставая из-за компьютера, я посмотрела на время – было 19-18, сейчас часы телефона показывали 20-12. Я ползла почти час, расстояние метров шесть. Позвонила дочке. Потом была МЧС, «Скорая». «Скорая» тоже меня чуть не добила: приехали в больницу и у крыльца приёмного покоя шофёр резко затормозил и на меня упала какая-то доска откуда-то сверху. Мысль – теперь всё! Но, доска торцом во что-то упёрлась и не долетела до моей переносицы на один см. Не иначе, ангел-хранитель успел перехватить. Больше всех перепугались врачи «Скорой», а я после сделанных ими обезболивающих восприняла это довольно спокойно, подумалось, что «похоже сегодняшняя дата не будет выбита на гранитной плите».

     Это был четверг, в приёмном покое просветили, записали все данные и сказали, что перелом бедренной кости ниже шейки бедра, мало того осколки перелома сместились (вот результат часового ползания). Я-то, наивная, думала, что меня сразу на операционный стол положат, но, дежурный врач сказал, что в четверг уже операции не делают, в пятницу не делают и в субботу-выходной тоже. В палату я попала часов в одиннадцать вечера, до утра, конечно, не спала.

     Травматологическое отделение это вам не хирургия. Сюда кто попадает? Легкомысленные, невнимательные, пьяные и драчливые. Ещё есть несчастные после авто-авиа и других катастроф. К ним более жалостливое отношение. Более всего с травматиками общаются санитарки, а так как они ежедневно видят переломанные конечности и разбитые головы, то так к этому привыкли, что не ощущают боли чужих людей. Две крупные тётки привезли меня на каталке и сказали – «перекладывайся в кровать». Как, если я пошевелиться боюсь? «Перелезай, а то стряхнём». Кое-как ухватилась за какой-то железный треугольник, висевший над изголовьем моей кровати, подтянулась, перекинула   верхнюю часть туловища, затем левой ногой подцепила правую и сдвинула её в сторону кровати. Всё! Лежу, на сегодня муки закончились. Вот   она – моя немощь! Которой я так боялась!

     Пятницу, субботу, воскресенье пережила на обезболивающих, дочка принесла газеты, журналы; читаю отвлекаюсь… а, вот и гороскоп на эту судьбоносную неделю. Читаю, что стрельцы (к коим отношусь и я) неожиданно приобретут новую мебель, что за ерунда! Тут приходит дочь и говорит, что нашла для меня инвалидное кресло и ходунки. Вот! Вот это и есть – неожиданная новая мебель. У других стрельцов, видимо, какая-то другая мебель, а у меня вот такая.

     Операцию назначили на понедельник т.е. на четвёртые сутки. Уже и не страшно. После часового ползания с переломанным бедром уже ничего не страшно. Положили на левый бок, укол в позвоночник и, около часа бедный доктор вбивал мне в кости три винта. Перед моими и его глазами был экран. Я лежала, смотрела, наблюдала за своим давлением (206 - многовато), было как-то спокойно. Думала, а ведь он работает как скульптор. Только тот отсекает, а этот вставляет и ведь надо обойти сосуды, нервы, какие-то связки, точно соединить обломки… После окончания операции хирург переложил меня на каталку, и я заметила под его пластиковой маской на лбу и висках капли пота. Я сказала «спасибо», и он кивнул головой.
«СПАСИБО Вам» – доктор Сергеев.

     Палата на шесть кроватей, но две постоянно пустые. Когда меня привезли, одна из женщин ходила по палате всю ночь, тихо вздыхая, иногда тихонько стеная. Утром сказала, что ей сутки назад сделали операцию – перелом лопаточной кости, наложили пластину, закрепили винтами. Боли сильные, обезболивающие почти не помогают. Работает в какой-то военной организации (уже не помню точно), в рабочее время шла по лестнице, спускалась в соседний отдел, запнулась и упала, потеряв сознание.

     В воскресенье привезли женщину сорока лет. Она и плакала, и смеялась, и всё говорила – «это же надо, через двадцать лет и пуля в пулю, пуля в пулю». Оказывается, в двадцать лет она сломала правую ногу в щиколотке в двух местах, точно, как и сейчас! Она всё повторяла   – «ну, зачем я одела сапоги на каблуках!?  Ну, зачем… ведь знала, что скользко на улицах».

     В понедельник привезли совершенно голую худенькую женщину моего возраста. (Надо бы сказать – старуху, но рука не подымается). Она громко стонала, перелезть  на кровать не могла и санитарки сбросили её, приподняв один край каталки; она упала на правый бок, правая рука подвернулась за спину, вытащить она её не могла и нормально лечь тоже, а санитарки стояли и смотрели. Это напротив моей кровати, мне всё видно, жаль женщину, и я прошу – «да, помогите же ей», тут и она простонала – «помогите мне …» Они помогли – грубо развернули её на спину, выдернув руку из-за спины. Вижу, что у женщины вся рука синяя и бок. Она успокоилась, но говорит, что холодно. Я опять прошу санитарок дать ей какой-нибудь больничный халат или рубаху. Принесли что-то, укрыли простынёй. Все лежали в своём, а её одежда, видимо, была вся в крови и её выбросили. Женщина после обезболивающего спокойно провела ночь, утром смотрю, а она читает книгу без очков! Спрашиваю: - «Вы так хорошо видите? И без очков?» Отвечает, что читает без очков, а вдаль ничего не видит и меня плохо различает... Днём пришёл сын с невесткой, и она им рассказала, что вчера вечером, как всегда, пошла кормить бездомных собак, но, припозднилась и пошла уже в темноте. Надо было перейти улицу, она посмотрела по сторонам, нигде машин не увидела и пошла. Тут её сбила машина, потом другая… Днём в палату пришёл молодой симпатичный парень кавказской внешности, начал извиняться перед ней, просил прощения и рассказал свою версию: машины стояли в пробке, потом поехали, но скорость была не большая. Видимо, перед ним какая-то машина её сбила, она лежала на дороге, и он, не успев затормозить, задел её тоже. Он остановился, вызвали «скорую», милицию… У неё, оказывается, был перелом костей таза и многочисленные ушибы. Он был готов оплатить лечение. Но она сказала ему, что ничего страшного, она к нему претензий не имеет и в суд подавать не будет, сама мол виновата. Вот она русская, честная добрая душа! Опять приходили сын с невесткой, принесли одежду, памперсы, что-то вкусное. Сын рассказал, что она бывшая спортсменка, мастер спорта по лыжам, выступала за сборную края. То-то я всё удивлялась, что она постоянно занималась какими-то упражнениями для рук, подтягивалась на висящем над головой треугольнике (кстати, я тоже). Врач сказал родственникам, что её завтра выпишут, при таких переломах операций не делают и лечений никаких в больнице не проводят. Жаль женщину.

     Нас выписывали троих в один день, больше семи суток здесь никого не держат, это – не хирургия, сами виноваты.  Лечащий врач сказал, что перед этим в палату зайдёт врач ЛФК и объяснит правила дальнейшей жизни. Мы ждали её два дня, она не шла, я сказала, что не уеду пока не услышу её рекомендаций. Бедная женщина была очень раздражена, что её оторвали от обеда (хотя, при её габаритах можно и вовсе не обедать), и на наши просьбы,  объяснить, когда можно вставать на ногу и какие упражнения делать, она резко стала рассказывать чего делать НЕЛЬЗЯ при наших травмах: нельзя танцевать, скакать через скакалку, плясать в присядку… В общем издевалась! И на вопрос дочери, которая за мной приехала, нужно ли мне делать массаж, она ответила, что «ей массаж не нужен» (таким тоном, что мол всё равно помрёт), а Вам (т.е. дочери) массаж на-а-до». И что она имела в виду!?Да, и была ли это врач? Что можно и нужно делать она нам не сказала, видимо и сама не знала, а скакать через скакалку никто из нас и не собирался.

     Вот лежу уже два месяца, чуть-чуть наступаю на ногу (по рекомендациям из инета). Полулёжа-полусидя рисую, нет, пишу маслом маленькие пейзажи 10 на 15см.; вот где пригодились уроки живописи. Разминаю руки, делаю физические упражнения на плечевой пояс, дыхательную гимнастику. Лежу и думаю: какая я была счастливая, когда ходила на своих ногах в группу «Здоровье» и пела со всеми вместе – «я – счастливый человек, я счастливый человек!..».
Не понимаем мы своего счастья.
               
                Май 2019г.


     Через месяц будет два года после операции. Давно не нужно ни инвалидное кресло, ни ходунки, обхожусь тростью, да и то только на улице. Правда, далеко не гуляю, если одна, то минут тридцать около дома. Из того же инета узнала, что 50% людей после таких травм погибают в течение первого года, даже и после операций. С чего бы это? У меня даже мысли такой не зарождалось, ну, упала, ну, сломалась… мало ли падаем. За это время несколько раз принимала гостей, сама два раза ездила на Юбилеи своих подруг, пишу на Прозу.ру, выпустила книгу. Сшила себе два халата и штук сорок масок для знакомых и соседей. Наваляла сувенирных валеночек из шерсти. Валенок – домашний оберег, раздарила их всем знакомым. Тут СПАСИБО родственникам, все приняли участие: брат и двоюродная сестра приходили каждый день в первый месяц, когда дочери пришлось уехать в командировку.  Спасибо дочери, возит по врачам, по гостям, закупает продукты, заботится. Помогают и соседи. Дважды летом приезжал сын с внуками, звонят, шлют свои фото, видео…
Жизнь идёт.

                Февраль 2021г.