Спина благодетеля

Жак возвращался домой с фабрики, где он работал, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Уставший, угрюмый, слегка пошатывающийся от сильного алкогольного опьянения, он хотел лишь одного – скорей добраться до своей кровати и забыться во сне. Печатным литературным словом сложно передать все то, что творилось у него в душе. Да, впрочем, и не нужно пытаться. Жил он на северной окраине Парижа (начало XIX века), в городских трущобах. В тот пятничный вечер, шагая по темным узким улицам, из окон обветшалых домов доносилась практически никогда непрекращающаяся какофония, состоящая из ора истеричных, изношенных тяжелой жизнью женщин, плачущих детей и забулдыг, тиранящих своих домашних. И все это было приправлено гниющим мусором, по которому в буквальном смысле приходилось ему идти. Жак добрался домой, и наконец, осуществил то, о чем он мечтал на протяжении всего дня – крепко заснул. Он воспринимал сон, как способ выключить жизнь, хотя бы на несколько часов.
     Пробуждение. Необходимость существовать. Потолок, кровать, четыре стены, стакан на столе... Стакан?! Он вызвал у Жака сильнейший приступ отвращения к алкоголю. Он физически не мог больше пить. Все его нутро противилось отраве. Жак взял стакан и изо всей мочи запустил его в окно. Послышалась отборная брань ненавистных ему соседей. Его посетило острое желание во что бы то ни стало заставить их замолчать...навсегда замолчать. Сдержался. «Опять сдержался или, быть может, духу не хватило?!» – спросил себя он, и стал винить себя за свою, как ему казалось, слабость. Дабы окончательно не сойти с ума, молодой человек вышел из дома в надежде, что ему, хоть немного, станет легче. Без всякой цели он побрел по утреннему Парижу. Депрессивные улицы лишь усугубили его состояние. Испарина выступила у него на лбу, и на какое-то мгновение его сознание отключилось. Он шел, словно бездушный автоматон. В глазах стало темно.
– Ей, полегче, дорогуша! – возмутилась какая-то прохожая женщина от того, что Жак случайно задел ее плечом. 
–  Катрин! Катрин! Любимая! – простонал он.
– Вообще-то, я Софи, но, если хочешь, я могу за небольшую плату стать для тебя Катрин, мой хороший – сказала женщина, улыбаясь своими полугнилыми зубами.
Жак взглянул на нее, и его охватил животный страх. Он весь побелел. Если бы за этой сценой наблюдал какой-нибудь зевака, то он мог бы подумать, что Жак сейчас увидел самого ужасного демона ада. И в самом деле, такой зевака нашелся. Врач. Начинающий.
 – Голубчик, да у вас же приступ падучей – прогнусавил молодой лекарь, как и подобает, как он считал, гнусавить настоящим опытным врачам.
Жак в беспамятстве лежал в луже, его всего трясло. Лекарь с важным видом принялся осматривать его, одновременно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь об эпилепсии. Хороший рефлекторный удар в ухо, полученный от внезапно очнувшегося Жака, на какую-то секунду оживили в памяти эпизоды из детства врача, когда ему перепадало от пьяного отца. Жак пришел в себя, но так и продолжал лежать в луже. Ему не хотелось вставать, да, впрочем, он и не мог, поскольку все его члены были охвачены параличом, чем и сумел воспользоваться, остро нуждающийся в деньгах, доктор, вычистив под ноль его карманы, а также стянув с него неплохие ботинки. Так Жак и пролежал несколько часов кряду, глядя на полную луну, пока не заснул.
Проснулся он от сильного шума, а точнее, – от музыки, которую играли по-настоящему высококлассные музыканты. Он никогда не слышал таких божественных мелодий. Казалось, что музыка проникает в каждую клеточку его организма, затрагивает каждую фибру его души, заставляет почувствовать живым. У него нашлись силы встать. Жак огляделся и увидел, что он не одинок в своей радости. Улица была переполнена людьми с глазами, искрящимися детским восторгом. Все они излучали свет. «Я умер? Неужели я очутился в Раю?!» – подумал он. У него возникло сильное желание выяснить, что происходит. Он быстрым шагом двинулся вперед к музыкантам, и совершенно случайно его взгляд упал на невзрачно одетого мужчину, который стоял спиной, вдали от всех. Чутье подсказало Жаку, что именно он организатор сего действа. Когда Жак попытался приблизиться к нему, то незнакомец моментально скрылся. «Нет, определенно, обычный человек из плоти и крови не способен так быстро передвигаться» – подумал он.
Всю ночь он не спал, гадая над тем, кто был тот таинственный господин. Почему он скрывал себя? Почему эта музыка так подействовала на всех? И главное – зачем это все? «Странно, но тоска не душит меня с тех пор, как я услышал ту чудесную музыку» – произнес он. «Да и о Катрин я почти не вспоминал». Вдруг Жак осознал, что навязчивые мысли о ней походили больше на болезнь, разрушающую душу, чем на ту безграничную светлую любовь, которой он когда-то был окрылен. Жак каким-то образом понял, что Благодать, снизошедшая на него, – временная, и что нужно провести над собой хорошую внутреннюю работу, чтобы закрепить волшебное состояние, вызванное музыкой, которую он недавно слышал. Подобно скульптору, он твердо решил отсекать в своем сознании все лишнее в виде страха, ненависти, одержимости, отчаяния, отсутствия смирения, чтобы душа могла рождать мысли, которые помогут ему обрести душевное равновесие, надежду, вкус к жизни, возможность и желание помогать людям. Темная сторона его души имела большую власть над ним, но начало было положено. Самосовершенствование, познание истины должны быть непрекращающимися процессами, поскольку душа и мозг, имеют свойство забывать. Время – одна из самых разрушительных сил во вселенной. Борьба с собой – вечна.
Что касается того таинственного человека, то Жак предположил, что это был посланник небес, миссией которого было посредством райской музыки рассказать или напомнить людям о существовании Благодати – божественной радости, которая питает душу человеческую, как пища питает тело.
Молва о музыкантах и их музыке распространилась с молниеносной скоростью. Для этого им потребовалось лишь одно появление на улицах города. Больше их никто не видел. Необычайный душевный подъем, воодушевленных райскими мелодиями, людей, постепенно сошел на нет. Словно пристрастившиеся к опиуму, они желали найти тех музыкантов, чтобы услышать их музыку снова. Но им невдомек было понять, что музыка была лишь звуковым сопровождением Благодати, которая перманентно не наполняет темные, духовно слепые души, но может на некоторое время явиться им в качестве спасительного компаса. Но спрос, как известно, порождает предложение. В Париже появились десятки бродячих, музицирующих аристократов, которые, движимые тщеславием, желали повторить успех своих предшественников. Не трудно догадаться, что все их попытки оказались тщетными.
P. S. У Жака прекратились эпилептические припадки. Вскоре он повстречал замечательную добрую девушку, которая родила ему двоих детей – девочек. Счастье существует!