Он мой родной сын

Утром, как обычно, папа разбудил сына в семь часов. И мальчик, как обычно, заныл, что хочет поспать еще полчасика. Отец настаивал. Сын выглянул в окно и обрадовался, заявив, что сегодня дождь, и значит, кросс бежать невозможно. Но папа возразил: дескать, а если ты в боевой обстановке, то какой же ты воин, если тебе жалкий дождик может помешать.
– Пап, но я же еще не воин. И потом, каникулы ведь.
– Виктор! – строго сказал папа. – Это не обсуждается. Я уже готов, жду только тебя.
Мальчик упрямился. Отец настаивал, повысил голос. Вдруг парнишка закричал:
– Ты мне не родной отец, чтобы указывать! Не хочу, и все! – Он в слезах зарылся в одеяло.
Отец опешил и уже открыл рот, чтобы прикрикнуть. Жена схватила мужа за руку и увела из детской в кухню.
– Ты с ума сошел? – прошептала Оля. – Гнать ребенка в дождь на улицу физкультурой заниматься?
Леонид нахмурился.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал он с досадой. – Я лучше знаю, что делать. Он мужчина, и должен вести себя соответственно.
– Ты не в казарме! – не выдержала Оля. – Это ребенок, а не твой солдат! Прекрати!
Муж упрямо покачал головой и промолчал. Вечно он так. У военных свои понятия о дисциплине, это называется профессиональный перекос. Ну ладно, восемнадцатилетних парней гонять это одно, а тут пацану еще восьми нет.
Тем более, Витенька такой у них долгожданный ребенок! Усыновленный. Поэтому нельзя давить, поосторожнее надо. Оля вздохнула. Когда они поженились семь лет назад, планировали иметь троих детей. Но потом оказалось, что у нее какие-то проблемы по женской части. Они с Витей тогда все гинекологии города обошли, всех профессоров на ноги подняли, у всех светил медицины проконсультировались. Диагноз один – не может Ольга родить. Несколько лет она ездила в специальные санатории, но ничего не помогло. Подумали и решили усыновить ребенка. Побывали во многих детских домах, приютах, присматривались, очень долго оформляли всяческие бумаги и разрешения. Наконец, Леонид заявил, что нашел мальчика, которого он готов назвать своим сыном. Оле Витя тоже понравился, но она сомневалась: слишком взрослый, она думала, что они хотя бы годовалого малютку возьмут. Но муж хотел только этого. И убедил жену.

Они были счастливы, все трое. Однако оказалось, что Леонид слишком большой приверженец дисциплины. Он заставлял мальчика быть аккуратным, пунктуальным, изводил порядком и беганьем кроссов по утрам. Сам подавал пример. Но Витенька не выдерживал строгостей, хныкал. «Одно дело ты, и другое – маленький мальчик! Для воспитания детей, кроме терпения, нужно иметь еще какой-никакой здравый смысл», – пыталась вразумить мужа Ольга. Не помогало, или помогало ненадолго.
Они вернулись в детскую. Сына не было.
– Гулять пошел, – вздохнула с облегчением Оля.
– Опять не послушался! Надо его наказать, – заявил муж.
Она не стала с ним разговаривать и пошла собираться на работу. Бесполезно разговаривать с упрямцем. Но наказывать Витю она не даст.
Через пару часов ей позвонил встревоженный муж.
– Витьки нигде нет, – сказал он. – Пропал!
Оля примчалась домой. Они обошли дом и все дворы. Просмотрели соседние детские площадки, зашли ко всем мальчикам, с кем Витя играл и дружил. Никто ничего не знал. Олино сердце ныло, она заплакала. Леонид тоже был в несвойственной для него панике.
– Я виноват, – все время повторял он.
Как будто это могло помочь!
Они пошли в милицию. Заявление у них не взяли, сказали, надо сутки подождать. Тогда рассерженный Леонид пошел на службу, сказав: «Подниму своих бойцов, пусть прочешут все ближайшие парки». Однако жена удержала – а вдруг сын вот-вот вернется?
Было уже совсем поздно и темно. Леонид все ходил по комнате, мрачный и в то же время несчастный. Оля еще никогда не видела мужа в таком отчаянии.

– Стоп! – вдруг вскрикнул Леня и хлопнул себя по лбу. – Какой же я тупица!
– Что? – испугалась Оля.
– Сейчас. Надо проверить на чердаке. – Он оделся, обулся и вышел из квартиры.
– Ты куда? – Оля побежала за ним. – Какой еще чердак, у нас двенадцатиэтажный дом!
Они поднялись лифтом на верхний этаж, прошагали еще один пролет лестницы и увидели решетчатую дверь.
– Ну конечно, замка нет, – пробормотал Леонид.
Выбежали на плоскую крышу. Моросил мелкий дождь, вдалеке светились городские огни, гирляндой лампочек уходило вдаль шоссе. Возле лифтовой башни второго подъезда сидела маленькая скрюченная фигурка, накрытая плащом.
– Витя! – Леонид подбежал, схватил на руки, обнял. – Сынок!
Через несколько минут парнишка был водворен домой. К его изумлению, не было никакого скандала и наказаний, наоборот.
– Извини, сын, – повторял он. – Прости. Я хотел, чтобы ты стал настоящим мужчиной. Видно, переборщил с этим делом, каюсь. Это потому, что я тебя очень люблю. Прости.
Счастливый и сонный Витя ушел спать.
– Как ты догадался, что он наверху? – спросила Оля.
Леня с усилием произнес:
– Потому что Витька – мой родной сын.
Леонид был сам на себя непохож. Всегда такой подтянутый, уверенный. Куда это все подевалось? У него было растерянное лицо, и вообще вид человека, чей привычный мир рухнул, остались лишь осколки. Так вот оно что! Родной сын, значит. Говорит: «Я сам в детстве на крышах пропадал сутками, и подумал – вдруг гены проявились, и не ошибся». Столько времени скрывал от нее правду! Прямо как в бразильском сериале. Неприятно и странно. И ведь как скрывал! Искал якобы «подходящий вариант», и тот ребенок ему не подходил для усыновления, и этот. А оказывается, вот в чем дело!

Оля и злилась на мужа, и жалела. Мужчина... Почему они постоянно норовят гордо молчать, вместо того, чтобы обсудить проблему? Ходит мрачный, как туча, а почему – слова из него не выжмешь. Сохраняет лицо, держит марку, видите ли. А толку? Это не помогает жить, наоборот, здоровье разрушает. Нет, она, Оля, не будет учить сына скрывать свои проблемы, чтобы выглядеть настоящим мужчиной во что бы то ни стало. Она Витеньку научит говорить, обсуждать, искать компромиссы. А пока что хорошо бы мужа научить говорить. Правда, обида жгла сердце, очень хотелось его самого наказать за обман. Но что-то её удерживало.
– Леня, расскажи мне всё. С самого начала. Давай, майор, начинай. Это же у военных, кажется, называется «работа над ошибками»?
Леонид провел по лицу ладонью, вздохнул.
– Это началось полтора года назад. Я не знал, что у меня есть сын. Его мать скрыла.
Леонид, запинаясь и делая длинные паузы, рассказал такую историю. Он был в командировке в соседнем городе, и у него закрутился скоротечный роман с Натальей. Это случилось в период, когда он с Олей уже познакомился, но отношений как таковых еще не было – так, легкий треп. А тут... В общем, он со своей прямолинейностью хотел предложить возлюбленной руку и сердце, но оказалось, что Леню она как спутника жизни не воспринимает. Он обиделся, забыл о ней.
– Через пять лет я был в командировке в тех краях, – сказал Леонид. – И от знакомого хирурга в госпитале узнал, что она, оказывается, родила. Сына! Я чуть с ума не сошел, искал их. Потом узнал: Наталья уехала в Польшу и не вернулась.
– Одна, без мальчика? – удивилась Оля.
– Да! Она бросала его на нянек, случайных людей. Потом вообще отдала Витю в детский приют, или дом малютки, как он тогда назывался. И уехала. А приют переехал в другое помещение, потом его расформировывали, переименовывали. Найти концы было невероятно сложно. Но я не сдавался, продолжал поиски. И наконец нашел сына.

Леонид снова надолго замолчал, не зная, как объяснить. Его тогда охватила паника: что делать дальше? Пока искал, он не задавался этим вопросом. Забрать домой? А что скажет жена? Как объяснить свое минутное увлечение? Простит ли его Оля? Ведь они уже были знакомы! И он не решился признаться. Долго хлопотал, добился, чтобы мальчика перевели сюда, в детдом столицы. Следил за его развитием, мучился от того, что не может никому ничего рассказать.
Оля молчала, слушала и вспоминала, как они с Леней познакомились. Это было на танцах, он ее покорил своей военной формой и подчеркнуто галантным поведением. Но при этом он был все равно мальчишка. Это не было любовью с первого взгляда. Им просто нравилось гулять и разговаривать, но ничего конкретного, большего, чем просто слова, не происходило. Никаких особенных взглядов или прикосновений. Оля все поняла: Леня еще тогда толком не понимал, любит ли она его, и любит ли ее он сам. Потом, после его командировки, они долго не встречались, теперь понятно, почему. Потом он начал за ней активно ухаживать.
Оля вздохнула.
– Бедный ты мой. Столько молчать! Если Витюша тебе родной сын, значит, и мне тоже. Он – наш, общий.
Они обнялись. Потом, как по команде, подошли к двери в детскую, заглянули. Мальчик спал, обняв подушку, на лице его было такое особенное умиротворение, свойственное только детям, котятам и щенкам.
Оля прошептала:
– Только давай наперед договоримся, что будем друг другу все рассказывать.
– Договорились!
– И начнем с того, что завтра скажешь Вите правду: ты его родной папа.