Настройщик

(Вначале было слово)   

Еще вчера я помнил, что завтра у меня День Рождения. Но завтра превратилось в сегодня, и это маленькое воспоминание потерялось.  Возможно, оно растаяло во сне, когда я летал над заливом, или, скорее всего, просто закатилось под кровать, как раз в тот момент, когда я проснулся, и долго или коротко блаженно нежился в тишине безвременья и безучастности, растворённый в  светлой солнечной темноте, струящейся из под моих сомкнутых век.  По другую их сторону  меня гарантированно  ожидало обыденное «сейчас»   рядового апрельского утра, окунаться в которое у меня не было ни какого-либо желания,  ни насущной потребности.

Ноутбук булькнул, извещая о свежей почте, и я вернулся в Мир, и тот, не особо церемонясь, тут же выдернул меня из нирваны, а заодно мимоходом зашвырнул в то самое обыденное и предвиденное, которого совсем не хотелось. Почта открылась мгновенно, и крученые червячки  кириллицы с радостным гомоном ринулись осваивать девственную чистоту моего распахнутого сознания. Это было письмо. Как обычно, без подписи и преамбулы, и как обычно короткое простое и тёплое:

«Мне всегда было трудно находить правильные слова, для поздравления дорогих мне людей, ибо я всегда знал, что слова лгут. Но не всегда можно молчать. Молчуны не слышат друг друга. Это я тоже понял очень давно. Мы неплохо знаем один другого, и поэтому я уверен, что ты не будешь сильно строг.  Да, я не многословен. Зато я искренне молчу и молюсь временами о добре для людей,  которых люблю».

Обыденность так и не состоялась. Солнечный и разноцветный Мир по эту сторону век захватил меня мощным и ровным бризом и понес дальше навстречу неведомо чему и кому, вперед, к непременным переменам и неизбежному бегу, и новому обновлению самого себя, его самого и вообще всего сущего. И я, опираясь на него и на его тепло, вот уже заново парил над заливом и виноградниками, над холмами и взгорьями прекрасной и любезной моему сердцу Киммерии, растворяясь и встраиваясь в его и её суть, в их энергию и в их пульс.