Служу Отчизне 1

                «Лишь тот достоин жизни и свободы,
                Кто каждый раз идет за них на бой!»
               
                И.В. Гете             

                ПРОВОДЫ
            
В армию Ваню провожали тихо, без особой суеты и церемоний, но и в этих последних приготовлениях прослеживалось какое-то торжество.
Отец Вани, Павел Аверьянович Рябинин, коренастый и невысокий мужчина средних лет, одет в белую накрахмаленную сорочку и темно-синие тщательно выутюженные брюки. Он чисто выбрит, слегка волнистые темно-русые волосы с небольшой, легко посеянной сединой, зачесаны назад. Взгляд живой, наблюдательный. Павел Аверьянович взволнован, еще бы! Ведь это его чадо, младшенький, уходит в армию и ему далеко не безразлично, как сложится Ванина судьба. «Со старшим сыном, Анатолием, было куда проще, - размышляет он. - Анатолий и самостоятельней, и ловчее что ли, сумел давно определиться в жизни. А этот – прямая противоположность, какой-то нежный, чувствительный, врать совсем не умеет. Нет, конечно, честность красит человека, но хотя бы субординация должна быть, а она у Вани, прямо, скажем, отсутствует».
   
Ваня только что зашел с улицы. На нем демисезонное драповое пальто с такой же серой, слегка надвинутой на лоб кепкой. Он хорошо сложен, широкоплеч, ростом выше среднего. Его большие серо-голубые глаза смотрят открыто и мечтательно. Сбросив с себя пальто в прихожей, он направляется на кухню. Ваня целует мать в щеку и, положив ей на плечо подбородок, вдыхает аромат свежеиспеченного пирога.
  - Мам, а кто мне будет печь такие вкусные пироги с яблоком и клюквой, когда я буду в армии?
  – Уж и не знаю сынок. Господи, хоть бы все устроилось!
Анна Федосеевна, мать Вани, моложавая женщина, сохранившая черты былой красоты, ласково смотрит на сына.
  - Я так волнуюсь за тебя Ванечка.
  - Все будет хорошо, мам!
  - Дай то Бог.
   
Заглянули соседи по этажу: Федор Юрьевич с Еленой    Степановной Михневичи, а следом за ними супруги Караваевы, Никанор Ильич и Галина Тимофеевна с дочкой Катей. Уже много лет Рябинины дружны с соседями и, как правило, все праздники отмечают вместе. Пока Павел Аверьянович занимает беседой соседей, Ваня помогает матери. Наконец, гости и хозяева, садятся за стол. Павел Аверьянович предлагает выпить за будущего солдата, за Ваню. Мужчины традиционно пьют водку, женщины вино.
  - Дорогой сынок, доброй службы тебе и счастливого возвращения домой! – произносит Павел Аверьянович и все чокаются.
  - Чтобы легко служилось и сержантского звания! — добавляют соседи.
Ваня смотрит на раскрасневшиеся лица Михневичей и поправляет:
  - Мне бы хотелось интересной службы, а звание, это не так важно.    
  - Ну что же, тебе виднее, - соглашается Федор Юрьевич.
  - За тебя сынок, - произносит мать и пригубливает вина.
Глаза Анны Федосеевны моментально наполняются влагой. Ване становится грустно. Его друзья, соседский парнишка Юрий Михневич и одноклассник Сергей Волгин не смогли приехать на прощальный вечер из-за учебы. Оба поступили в Минский университет и теперь, как сказал бы Ванин отец: «Грызут гранит науки». Старший брат Анатолий тоже отсутствует: вот уже вторую неделю он находится в командировке в Новополоцке. И снова соседи предлагают выпить за призывника.
   
Какое-то время взрослые обсуждали положение дел в стране, а затем, немного охмелев, завели беседу о тревожной и далекой юности. Тем временем Ваня решил выйти во двор прогуляться.
 
Во дворе многоэтажного дома по улице Космонавтов было тихо и безлюдно, а с непроглядной тьмы падали редкие невесомые снежинки: они не оставляли на земле следа, лишь слегка обжигали лицо своим холодным прикосновением. «Хоть бы настоящий снег пошел, на душе как-то неспокойно, - подумал Ваня и уже вслух сказал: - Хорошо Михневичу и Волгину: наверное, готовятся к сессии, а может, просто наслаждаются покоем, чего им горевать». Ваня без колебаний направился к парку, благо последний располагался совсем рядом, в пяти минутах ходьбы от дома.
Арочный вход в городской парк был залит огнями многочисленных фонарей. И даже в это позднее время, в парке отовсюду были слышны голоса парней и девушек: это снимало напряжение последних дней и ночей - мысли об армии сильно тяготили Ваню...
   
В детстве Ваня часто болел. Сначала у него были проблемы с бронхами, затем, когда уже пошел в школу, на глаза часто стала наплывать пленка, и он мог различить лишь отдельные предметы - все стояло, как в тумане. Однажды это продлилось долгих три недели, и родители Вани тогда сильно переживали. Детский врач посоветовал Анне Федосеевне больше гулять с сыном на свежем воздухе, непременно потреблять молочные продукты и всевозможные соки. Из-за частых недугов Ваня рос замкнутым и ранимым мальчиком. Он редко бывал на улице, чаще всего его можно было застать за чтением книги или рисованием. Переболев, Ваня потянулся к сверстникам, и казалось, болезнь навсегда покинула его, но уже вскоре обнаружились новые проблемы. На этот раз у болезненного подростка появились неприятные ощущения в груди, Анна Федосеевна грешным делом заподозрила болезнь сердца. И вновь неотложные приводы к врачу, и как следствие - пропуски в школе. К счастью все обошлось. Причиной недомоганий явился быстрый рост: так, за четыре  месяца Ваня вымахал почти на десять сантиметров! Когда осенью, он вновь появился на глаза одноклассников, классный руководитель, Вера Игнатьевна, спросила:
  - Боже мой, Ваня, ты ли это?
  - Я, Вера Игнатьевна, - спокойно ответил Рябинин.
  - Ты в порядке?
  - Я здоров, - засмущался  Ваня. - Просто подрос немножко: один метр семьдесят семь сантиметров...
   
В ту пору Рябинину шел пятнадцатый год. Конечно,  при нескладной сутулой фигуре и худых ногах, выглядел он довольно комично. А если говорить об общем развитии, то явись Рябинин на медосмотр, смотрелся бы не лучше обтянутого кожей скелета. Кроме указанных бед, Ваня был мнительным и робким. По прежнему большую часть времени он проводил дома, зачитываясь приключенческими романами, где побеждали честные и отважные люди, где зло всегда уступало место добру. Однажды, участвуя в школьных соревнованиях по легкой атлетике, Рябинин неожиданно для многих занял второе место по прыжкам в высоту. Результаты росли, как грибы и уже скоро он одержал свою первую победу на районных соревнованиях. Робкий и малопривлекательный юноша на глазах превращался в статного красивого парня. В десятом классе Рябинин настолько окреп, что одноклассники стали обращать на него внимание. Что касается девчат, то представительницы прекрасного пола, проявляли немалый интерес к рослому и спортивному юноше. Но Рябинин по-прежнему оставался в стороне, избегая школьных вечеров и тем более свиданий с девочками. Отец Вани, Павел Аверьянович, работавший преподавателем в школе ДОСААФ, мало общался с сыном, и однажды, когда Ваня не подчинился ему, отец резко произнес: «Армия перевоспитает тебя!» Это сильно расстроило Ваню: раньше отец был более сдержан. И хотя мать как-то рассказала Ване про тяжелое и голодное детство Павла Аверьяновича, между старшим и младшим Рябининами пролегла полоса недопонимания. Порой отец бросал на сына колючие взгляды, словно бы оценивая свое чадо на прочность. Мать Вани, Анна Федосеевна, пыталась примирить мужчин, но у нее ничего не получалось. Более того, Павел Аверьянович обвинил свою супругу в «излишне мягких, не педагогичных формах воспитания». Несмотря на тепличные условия (на которые не раз намекал отец), у Вани с детских лет развилось обостренное чувство справедливости, благо мальчик рос в доброй среде, где не было место грубости и ханжеству.
   
«Что же это такое – АРМИЯ и почему отец все время напирает на это?» - не раз задавал вопрос самому себе Ваня. Ему было известно, что большинство молодых парней побаивается идти в армию. Возможно, причиной тому, как он полагал, явились рассказы старших о суровых буднях военнослужащих, где нет места жалобам и прочим сантиментам. И хотя, судя по фильмам, он ничего такого предосудительного в Армии не видел, ощущение дискомфорта и тревоги нарастало у Вани с каждым днем. Неудача с поступлением в университет, конечно, усилила это беспокойство. Уже вскоре Павел Аверьянович отвел сына на завод, пристроив его к одному знакомому мастеру в качестве ученика токаря. Сделано это было по инициативе отца, поскольку подходящей работы для Вани не нашлось. Потекли однообразные трудовые будни. В цехе, где ни на минуту не умолкал гул станков, и пахло жженой металлической стружкой, Ваня проводил ежедневно по восемь-девять часов. «Неужели придется заточить себя здесь на долгие месяцы? Ведь я безнадежно отстану от своих сверстников по учебе», - переживал он. Глядя на порхающих под крышей цеха голубей, он откровенно завидовал вольным птицам, способным в любую минуту лететь хоть на край света. Но ко всему привыкает человек: очень скоро Ваня почувствовал «вкус» к новой профессии и, сдав на разряд, смог выполнять нехитрые заказы: например, выточить болт или другую несложную деталь, а однажды даже занялся изготовлением шипов для спортивной обуви. Ваня по-прежнему много читал. К этому времени он научился неплохо рисовать, немного играл на гитаре. Не смотря на то, что его товарищи учились в университете, он был на равных с ними, а в знаниях по географии и биологии даже превосходил своего товарища Юрия Михневича, студента географического факультета.
 
 ...Прогуливаясь по парку, Рябинин неожиданно встретил соседку по подъезду, шестнадцатилетнюю Наташку Ерохину. Когда-то она Рябинину очень нравилась, но с возрастом девушка сильно изменилась, потолстела к тому же, сильно картавила.
  - Наташка, так поздно и одна? – удивился Рябинин.
  - А я не одна, мы с подлужками вместе гуляли.
  - Ну, тогда другое дело.
  - Вань, а Вань, а у тебя есть девушка?
  - А как же, - бодро отвечал Ваня. – Ты, Натаха!
  - Ну, тебя, дулачок плотивный.
  - Ты за меня Натаха не переживай, вот когда с армии приду, сразу и поженимся.
  - Ну, вот еще, плидумал! Нужен ты мне, как снег на голову.
  - А ты женихами то не разбрасывайся!
  - Вань, а  ты  мне письма с армии будешь писать? –  примиренчески поинтересовалась Наташка.
  - Ну а как же: день пройдет, и сразу письмо  накатаю.
  - Да ну тебя...
 
Проводив  девушку до соседнего подъезда, они расстались. Вообще, разговоры и свидания с девчонками не входили в планы Рябинина, но Наташка была своя, обыкновенная. Другое дело Тоня Гурская из параллельного «10-Б», - здесь все было сложнее. Отличница, красавица да еще кандидат в мастера спорта по спортивной гимнастике. На зависть всем мальчишкам она лихо крутила «колесо» на гимнастической дорожке, а на брусьях вообще творила что-то необъяснимое, перелетая с перекладины словно белка, совершая при этом сальто в воздухе, ловко приземлялась на ноги. Для многих Тоня была недосягаемой. Тоня носила слегка укороченную юбку и модную шелковую кофточку, что выгодно подчеркивала красивую, статную фигуру. Ее маленькие тугие груди, казалось, так и рвались наружу. Ходила она не так, как остальные девочки, а по-особенному – пяточками внутрь, а носками врозь, словно бы нарочно демонстрирую свои красивые ножки. Некоторые девчонки даже пытались подражать ей, но получалась какая-то пародия на Чарли Чаплина. Как-то, завидев Гурскую, Ваня попытался обратить на себя внимание, но получился конфуз. Тоня лишь краем глаз посмотрела на своего нового провожатого, затем ухмыльнувшись, вложила ему папку в руки.
  - Если хочешь, неси.
Но стоило Ване пройти несколько десятков метров, как на пути у них возник внушительный здоровяк. Это был Тонин брат, известный борец и задира Степка Гурский. Не успел Ваня толком распрощаться с девушкой, как Гурский потребовал немедленно отдать папку и валить прочь, пока ноги целы. Повторить свой эксперимент в следующий раз Ваня уже не решился. Вскоре Тоня Гурская закончила десятилетку и благополучно поступила в институт физкультуры. С тех пор Ваня ее не встречал...

Прогулявшись на свежем воздухе и немного успокоившись, Ваня вернулся домой.
  - Сынок, у тебя все в порядке? – забеспокоилась мать.
  - Все в лучшем виде, мама! А где папа?
  - У соседей задержался, скоро придет. Может, чайку попьем?
  - Конечно, мамочка, с твоими пирогами!
Вскоре пришел отец. На удивление он был он весел и общителен.
  - Ну что сынок, готов к службе?
  - Готов, папа! – бодро ответил Ваня.
  - Ничего не бойся, сынок, знай, мы всегда с тобой.
   
Было довольно поздно, когда зазвонил телефон. Это был брат Анатолий. Переговорив с родителями, Анатолий попросил передать трубку Ване.
  - Ну как ты?
  - Немного тревожно, брат, а так, ничего.
  - Ну, ты смотри там, не сильно обижай «стариков» и слушайся командиров. Я хоть и старший брат, а в армии  еще не служил, видимо, тебе на замену приду. Давай Вань, держи хвост пистолетом!
 
Напутствия брата немного приободрили Ваню, но легкая тревога все-таки осталась. Какое-то время он общался с родителями, затем по совету старших  направился спать. Но уснуть сразу не удалось, и лишь глубоко за полночь Ваня погрузился в сон...
   
Спал он недолго. Ночью разболелся зуб. Уже утром Ваня обнаружил на верхней десне маленький флюс: «Этого еще не хватало»! Подойдя к окну, он поразился открывшейся картине: все белым-бело! Прилегающий дворик с детской площадкой и скамеечками, кустарник и многочисленные деревья просто увязли под слоем пушистого снега. Так рано зима еще не наступала.
Отец был уже собран и торопился в военкомат, куда его пригласил сам военком. Павел Аверьянович, как офицер запаса и участник Великой Отечественной Войны, должен был сказать напутственное слово призывникам. В это время Анна Федосеевна стряпала на кухне, и когда Ваня подсел к столу, сразу обратил внимание на воспаленные глаза матери.
  - Мам, не переживай так, все устроится. Я буду вам писать.
   
Переодевшись в суконные брюки, байковую рубашку в крупную клетку, поверх джемпер и полушубок, на голове шапка, на ногах утепленные ботинки на толстой подошве, Ваня показался на глаза матери.
  - Ну, как мам, пойдет?
  - Пойдет сынок, лишь бы тебе было удобно.
Фрукты и пироги Анна Федосеевна собрала еще с вечера и теперь вместе с бутербродами укладывала все это в небольшой чемодан.
  - Ну  что, сынок, присядем на дорожку, - предложила мать.
Уже в прихожей, обнявшись, Ваня попросил:
  - Ты, пожалуйста, не провожай, мне так будет спокойнее.
В глазах матери блеснули слезы, но в последний момент она сдержалась, напутствуя:
  - Береги себя Ванечка, на рожон не лезь. В жизни всякие люди встречаются: обманывают, доносят, а когда доберетесь до места назначения, сообщи. Хоть два слова.
  - Обязательно напишу или позвоню. 

Отец вышел четвертью часами ранее, и теперь Ваня торопился, чтобы вовремя быть на сборном пункте. Выскользнув во двор, он бросил короткий взгляд на третий этаж. Увидев мать в створке окна, Ваня помахал рукой. За ночь выпало много снега и теперь, глядя на этот пышный искрящийся саван, понемногу успокаивался.

Во дворе военкомата уже собралось порядочное количество молодых людей. Одетые в полушубки, ватники и пальто они увлеченно беседовали, острили и при этом заразительно хохотали, словом вели себя так, словно им предстояла не суровая служба, а какая-то увеселительная прогулка. Это состояние внешней безмятежности передалось и Ване. Он уже не думал об упущенных возможностях, о потерянном понапрасну времени и злобных сержантах. «Все можно пережить и эти два года быстро пролетят, если будешь служить честно и по уставу», - настраивал себя Ваня.
   
По причине ранних холодов, призывникам было предложено перейти в помещение. Здесь в натопленных комнатах райвоенкомата, можно было немного отдохнуть, а заодно погреться. Насмотревшись вволю на агитационные плакаты с изображением солдат, выполняющих строевые приемы, и портреты героев Великой Отечественной войны, молодые люди, сбросив с себя теплую одежду, продолжили беседу, но уже сидя на стульях:
  - В армии все не так, как на гражданке. Слово командира — закон, - авторитетно наставлял рыжеволосый и краснолицый парень. - И, вообще, надо быстрее войти в доверие к сержанту. Понимаешь, от него зависит, поедешь ты в отпуск или нет. У меня старший брат служил, так он три раза домой приезжал.
  - Наверно, хорошо перед начальством прогибался, коль ему такое счастье выпало, - усмехнулся широкоплечий  крепыш по кличке «Гриб».
  - Да нет, просто у него на гражданке зазноба осталась, вот, и подфартило, - поправил сосед с короткой стрижкой и маленькими смешливыми глазами.
Все засмеялись, в том числе и Ваня Рябинин.
  - Я на вас полюбуюсь, когда на место прибудете, - не сдавался рыжеволосый.
  - Скорее бы уже, третий час паримся, а все никак на построение не зовут.
 
Прошло еще немного времени, но никаких распоряжений со стороны командования не поступало.
  - У нас, у славян, так всегда: сидим, сидим, языками чешем, а потом спохватились и бежим! - заметил невысокий и тонкогубый парнишка, чем-то похожий на студента или лаборанта.
  - Не, вы как хотите, а я сейчас домой пойду, - заметил крупный и круглолицый, с бабьими чертами, увалень.
  - Эй ты, контра! Сейчас разбираться приду! Кому еще там не нравятся уставные порядки? – раздался голос из-за спины Рябинина.
  - Да пошел ты, - огрызнулся круглолицый. - То же мне, командир выискался.
   «Какие мы все-таки разные, - подумал Рябинин. – А ведь служить придется вместе, плечо к плечу».
   
Конфликтующие стороны, тем временем, нашли общий язык, и вновь возобновилась беседа, правда уже на другую тему. Говорили о международной обстановке, о недавних событиях на советско-китайской границе.
  - Кто сильней, Америка или СССР?», - поинтересовался малорослый парнишка и все невольно обратили внимание на его оттопыренные уши.
  - Конечно мы! Слышал, как китайцев секретным оружием фуганули!
  - А я думаю, что силы равны, поэтому и войны нет, - уточнил тонкогубый, которого тут же нарекли «студентом». – Сейчас воевать не резон, полпланеты сгорит, а вот, если какое-нибудь секретное оружие изобретут, вот тогда... 
 
Какое-то время Ваня Рябинин внимательно слушал этот разговор, но уже вскоре почувствовал необходимость выйти во двор. «Интересно, сколько нас еще здесь промаринуют? Словно специально тянут время. Откровенно говоря, все это уже надоело. Эх, скорее бы!» - с нетерпением подумал он, вдыхая в себя морозный, чистый, почему то пахнущий свежими огурцами, воздух.
Тем временем во дворе военкомата собралось много народа. Знакомых было немного, и Рябинину лишь однажды встретился одноклассник — Витька Бобров. С последним у него были натянутые отношения, и потому приветствие ограничилось легким кивком. Среди призывников преобладали деревенские, и теперь Рябинин с интересом поглядывал на этих здоровых увальней, от которых пахло луком, махоркой и еще черт знает чем. «Таким все нипочем!» - позавидовал он. – Что год, что три – все одно, им без разницы!» Тут внимание Рябинина привлекла тройка разгоряченных парней; стоящий подле офицер отчитывал их за какую-то провинность. Склонив головы, проштрафившиеся, слушали наставления старшего, затем, прихватив в коридоре снегоуборочные лопаты, приступили к уборке снега на территории военкомата.
 
Прогулявшись немного, Рябинин хотел вернуться в помещении, когда снаружи раздался зычный голос, тут же последовала команда: «Выходи строиться!» и он вместе со всеми поторопился во двор.
   
Перед строем собравшихся призывников стояло несколько  офицеров, среди которых был и Ванин отец. И хотя Павел Аверьянович был в штатском, что-то неуловимо роднило его с военными: «Может быть, выправка и этот взгляд из под бровей — суровый и сосредоточенный?» - предположил Ваня. Раньше он не предавал этому значения, а теперь удивился своему открытию. Тем временем вперед вышел с тонкими, артистичными чертами лица, бойкий и сухопарый офицер в голубоватой офицерской шинели, фуражке и начищенных до блеска сапогах. По многочисленным репликам и одобрительному гулу Рябинин понял, что этот энергичный моложавый человек и есть военком — капитан Рукавичный. Провожающие, а среди них было немало девушек, тут же, насколько это было возможно, продвинулись вперед, чтобы лучше видеть и слышать. В очередной раз последовала команда: «Равняйсь, смирно!»

И строй, состоящий из нескольких десятков призывников, встал по линеечке. Поприветствовав собравшихся и отпустив парочку армейских острот, на которые тут же отреагировали призывники, военком предоставил слово одному из родителей. Вперед вышел Ванин отец. Павел Аверьянович Рябинин был немногословен, но говорил по существу - четко и ясно. В конце своего выступления он пожелал будущим защитникам Отечества «успешной службы и счастливого возвращения домой, а родителям терпения и здоровья». Все присутствующие дружно захлопали в ладоши, а кое-то из провожающих даже свистнул. И снова слово взял военком. На этот раз он говорил долго, внушая призывникам «как можно быстрее войти в ритм новой армейской жизни, чтобы достойно выполнить свой гражданский долг». Наконец, последовала команда: «Разойдись» и военком разрешил призывникам проститься с родственниками. Строй мгновенно распался и уже через минуту все смешалось. Рябинин старший подошел к сыну и обнял его.
 - Ты служи и ни о чем плохом не думай. Главное, не забывай письма писать, глядишь, через полгода на побывку приедешь. Ну, давай, держись сынок!
   
Простившись с отцом, Ваня поторопился занять место в автобусе. Автоколонна, состоящая из нескольких автобусов марки ПАЗ и четырех сопровождающих авто ГАЗ-69, в простонародье «Дристопер» или «Козел», с военными и милицией, приготовилась к отправке. В это время у самых ворот военкомата неожиданно и азартно зазвучала гармошка, а одна бойкая девица запела частушки, что не могло, не отразиться на настроении присутствующих, кое-кто даже начал приплясывать, выкрикивая:
  - Эх, братва, пропадать так с музыкой!
  - Ты что, малохольный, всего два года и домой! – возразил другой с редкими и крупными зубами, веснушчатым лицом и полностью обритой головой.
  - Эти два года тебе вечностью покажутся! – не унимался первый.
  - Не плачь, девчонка, пройдут дожди!
 - Солдат вернется, ты только жди! – отозвались со стороны, и кто-то из присутствующих подхватил немудреные слова известной песни.
   
Сердобольные родители не преминули в оставшееся время давать последние наставления своим отпрыскам, непременно внушая во всем слушаться командиров. Некоторые, нестойко державшиеся на ногах отцы, пытались проникнуть в автобус, куда сажали призывников, но им деликатно было в этом отказано. Принесенное кем-то из провожающих спиртное разливалось тут же, и этому никто не препятствовал. К удивлению Рябинина, девушки не стеснялись целоваться со своими парнями прилюдно, а некоторые даже рыдали на плечах у своих избранников. На какое-то мгновение Ване показалось, что вся эта бурливая живая людская толпа смешалась в одно пестрое многоликое пятно, слышны были лишь отдельные голоса...
В глазах Рябинина все еще стояла картина проводов, когда автоколонна медленно двинулась с места. Рябинин приник к окну, пытаясь отыскать в толпе отца, и вскоре ему это удалось. Он  замахал рукой, но Павел Аверьянович в это время смотрел куда-то в сторону.
 
За стеклами замелькал привычный пейзаж: заснеженная городская площадь, одиноко стоящая в стороне выкрашенная в белый с зелеными куполами церковь, стройные корпуса средней школы №5 и примыкающий к ней дворик, одноэтажные здания аптеки и продуктовые магазины. Ваня приник  вплотную к стеклу, наблюдая, как автоколонна, то набирая, то замедляя ход, удалялась все дальше и дальше, навстречу неизвестности. Перед глазами Рябинина все еще стояла картина проводов: разгоряченные лица незнакомых ему людей, машущие, наставляющие, кричащие...
 
Показался лес. Свежевыпавший снег причудливо устилал землю волнистым, пышным покрывалом. Огромные разлапистые ели, одетые в блестящую серебристую мантию, будто сказочные великаны застыли в морозной дреме. В это время на небе появилось солнце, и зимняя картина приобрела еще более торжественный и волнующий вид.

                Продолжение следует...

                http://proza.ru/2021/02/23/805