Жертва высоких технологий

        В 20-х числах сентября я должен был по срочным делам поехать из милой моему сердцу Вырицы в Гатчину. Подойдя к 15.00 на автобусную остановку, увидел там девочку-школьницу лет 7-8-ми. Девочка сидела с айфоном, в котором что-то рассеяно перелистывала своими худенькими пальчиками. Под глазами у неё были тёмные круги, как после бессонной ночи, казалось, она утомлена, больна, несчастна. Внезапно из её гаджета раздались скрипучие, неприятные громкие звуки, она поднесла телефон к уху, и начала по детски невнятно и очень быстро что-то лопотать.

Наблюдал я за ней невольно, меня привлекло странное для ребёнка состояние глубокой утомлённости при внешней деловитости. Для взрослого быть чётко сфокусированным на том, что необходимо свершить через час, завтра или через месяц, и при этом игнорировать яркость красивого осеннего дня, лёгкий ветерок, окружающих людей, мяукающую кошку и прочее, стало нормой. Видеть же в таком состоянии ребёнка — странно и неприятно.

Разговаривая с кем-то по телефону, девочка отнимала телефон от уха и подносила его верхнюю часть, где расположен динамик, ко рту. Я невольно усмехнулся (без высокомерия, а с сочувствием) детскому незнанию того, что говорить в динамик бесполезно. По окончанию разговора, я спросил её:

        — Ты думаешь, что говорить надо туда же, откуда тебе говорят?

        —  Нет, у меня телефон разбит, — ответила девочка, и показала мне тыльную сторону гаджета, я увидел там какую-то синюю наклеенную ленту, напоминающую сантехническую изоленту. Её ответ не объяснил мне, почему она говорила в динамик, но допытываться я не стал. В наше неспокойное время, надо сто раз подумать, прежде чем заговорить с незнакомцем, а уж тем более  ребёнком.

Но вот подкатил автобус, я, девочка-школьница и ещё несколько людей, стали подниматься по ступенькам внутрь. Дорогой я принялся размышлять о судьбе сегодняшних детей, о недальновидности их родителей, которые даже не представляют себе всех последствий свободного обращения с электронными техническими устройствами, извращающими их сознание. Приглядевшись к этой младшекласснице, я узнал это состояние недостатка фокуса сознания, нервной взлохмоченности, крайней психосоматической слабости. Состояние это появляется от постоянного нервного перевозбуждения, и есть у тех детей, которые пользуются гаджетами, компьютером, а значит, постоянно что-то ловят в Сети (или она их). Такие дети неспокойны и боязливы, в тоже время очень рано усваивают нарочито неуважительное отношение к окружающим их людям и предметам, и уже в 7-9 лет начинают вести себя как худшие из 13-летних подростков. Думаю, ни для кого не секрет, что большинство из этих милых детишек достаточно ловко умеют обходить родительские запреты, и «просвещаются» порнографией. Чем беззаботнее родители, не ограничивающие детей в свободном плавании по сайтам, тем ярче видны те грязные следы, которые остаются на лицах маленьких жертв высоких технологий. Вот он – целый водопад из детских слёз, приносимых на алтарь Молоху цивилизации!

Каждый раз, как я взглядывал на девочку, моё сердце тосковало и печалилось, но когда глядел в окно, радовался: последнее осеннее солнце одаривало красно-желтые деревья яркими лучами. Но и любуясь природой, я думал о девочке, где-то в глубине, не рассудком, а если можно так выразиться, думал сердцем. Я увидел её жизнь: она не может уснуть, тянется рукой к электронному дружку, играет в глупые игры, после которых мысли её расстраиваются. Там и фотографии, там и музыка, и возможность переписываться с какими-то друзьями, которые вовсе ей не друзья, там и доступ ко всякой-всячине, которая и взрослым то неполезна…
Жизнь человека, зависимого от интернета, сводится к постоянному ожиданию чего-либо нового в виртуальном пространстве (новости, сообщения, «лайки» и прочее), что даёт приятные эмоции, а предметы реального мира бледнеют и выцветают, теряют свою естественную привлекательность. В итоге человек перестаёт понимать мир на естественном человеческом уровне, разучается радоваться простому: живому общению, смеху, быстрой езде, красивому лицу в толпе... Если всё это верно по отношению к взрослому, то ещё более приложимо к ребёнку. Уже с малых лет эта зараза в руках этой девочки! Не будь её, она была бы свежа, здорова, интересовалась бы окружающим миром.

Уже на полпути девочка уснула, подложив маленький портфельчик под голову, чтобы голова не билась о стекло. «Как в ней мало жизни, как же она истощена! Словно невидимый вампир высосал все её соки», — думал я. Когда автобус подъехал к Гатчине, девочка ещё спала, но казалась полупрозрачной, словно она вот-вот растворится в воздухе.

        Двери с шумом раздвинулись, и проходя мимо неё я громко сказал:
        — Поднимайся, уже подъехали!

Выйдя из автобуса, я оглянулся, моё сердце переживало над тем, о чём думал только что, казалось, я должен что-то исправить. Немного отойдя, я напряжением воли отделывался от полученного впечатления несколько минут. Впереди ждали дела, ждали терминалы и жёсткие взгляды чиновников, ждали врачи в белых халатах (предстоял медосмотр).... Прощай, маленькая девочка, ты долго будешь жить в той иллюзорной реальности, в которую попала по преступному недомыслию взрослых. Сможешь ли ты найти в жизни что-то настоящее, живое? Что ждёт тебя? Что ждёт всех маленьких детей, живущих, порой с младенчества, в нереальном мире?