Второшкольница. Часть 3. Вечерняя школа

Осенью в восьмом классе я записалась в ВМШ при 2-ой школе и при МГУ. Осень – вообще сезон записывания в разные кружки. Каждый год, начиная с четвертого класса, я записывалась в кружки недавно открывшегося Дворца пионеров на Ленинских горах. Где только я не была за это время: и в балетной студии, и в художественной гимнастике, и в разных спортивных секциях. Дворец пионеров мне был знаком каждым закоулком, но в кружок, в который мне больше всего хотелось записаться – в кружок юных космонавтов – меня не брали, там были не нужны носители очков, идеальное зрение было необходимым условием.

Записываться-то я записывалась, но в кружки не ходила, так, несколько раз, не более.

Так осенью в восьмом классе я записалась в вечернюю математическую школу, тоже на Ленинских горах, и ехать так же, как во Дворец пионеров: на 28-ом троллейбусе через метромост до Университетского проспекта, а затем пешком минут пятнадцать, но немного в другую сторону. Занятия проходили, кажется, раз в неделю в помещении второй школы. Все были разделены на группы со своими «учителями» - старшеклассниками или студентами, выпускниками самой второй школы. Сначала нам преподавали комбинаторику и теорию множеств. Это было понятно и занимательно, но потом, когда пошла геометрия Лобачевского и занятия переместились из классов школы в аудитории университета на Ленинских горах, интерес мой стал быстро угасать. Лекции читал какой-то профессор, как я теперь понимаю, отец одного из учеников второй школы. Конечно, основополагающие утверждения геометрии Лобачевского о том, что возможно провести через точку, лежащую вне прямой,  бесконечно много прямых, её не пересекающих, напоминала допущения любимых мной научно-фантастических книг о том, что есть разные параллельные миры, но форма подачи информации была совсем не забавной, а попросту скучной, и я стала пропускать, а потом и совсем перестала ходить на занятия.

Ближе к весне, когда я уже заканчивала 8-ой класс, заканчивала хорошо, со всеми пятерками, я вспомнила опять о второй школе. Что-то мне не нравилось в моей жизни. Моя любимая подруга Оля Вереникина заканчивала выпускной 10-ый класс и уходила из школы, конечно, в актрисы, несмотря на мольбы её мамы поступать в медицинский, где преподавателем работал ее двоюродный брат и мог бы помочь при поступлении. Мне тоже захотелось уйти из школы. Меня здесь ничто не держало. Близких друзей, кроме Оли, не было. Туризм и песни под гитару про желтого цыпленка уже поднадоели. Мои сотоварищи по туристскому клубу относились ко всему очень серьезно, романтика была настоящей, ее можно было потрогать руками. Когда пели про то, что «люди идут по свету, им вроде немного надо, была бы тепла палатка, да был бы нескучен путь» - у них горели глаза. Мне же больше всего нравились соревнования по ориентированию, но это уже относилось не к школе, а к районному дому пионеров, куда я была делегирована от «Квакушек» для повышения квалификации. В школе было всё в порядке, но скучно. Я решила перейти в 9-ый класс во 2-ую математическую школу, хотя она и не произвела на меня особенно приятного впечатления. Я пошла опять на занятия в вечернюю школу - оказалось, что опоздала: все учащиеся уже сдали какие-то зачеты и были зачислены в 9-ый класс дневной второй школы. Мне оставалась только возможность пройти собеседование «на общих основаниях» - наравне с теми, кто не посещал вечерней школы.

В мае я пришла на первое собеседование, получила задание, похожее на задание одной из математических олимпиад, и не справилась с ним, по-крайней мере не получила проходного балла. Пришла во второй раз - с тем же результатом. На последнем из возможных собеседований, решая задачи и видя, что я не могу построить график теоретически, я построила его по точкам, а в уравнении нашла икс, подбирая игреки. Я все-таки достаточно знала математику, чтоб понимать, что шансов у меня быть принятой с такими решениями нет никаких, что так нельзя, что я так и останусь в своей образцово-показательной, но проверял задание какой-то старшеклассник. Увидев моё решение, он долго смеялся, но поставил–таки проходной бал. С этой оценкой я была фактически принята, оставалось только формальное предъявление дневника завучу Герману Наумовичу Фейну, что с моим пятерочным дневником не представляло никаких проблем.

Впоследствии уже в школьном театре, где я его снова встретила, выяснилось, что этим старшеклассником был Юра Шабад, который решил принять меня в школу из соображений, что в школе слишком мало девочек, и еще одна девочка, да еще и симпатичная, будет не лишней. Одновременно (я уверена, что всё-таки не с такими позорными результатами, как мои) он принял и Машу Волькенштейн, с которой мы познакомились перед кабинетом Фейна в очереди на демонстрирование дневников.

Мои родители, когда я им сказала, что перехожу в другую школу, удивились, но не возражали.

Оле не так повезло. Мы с ней не прошли собеседование ни в ГИТИС, ни в Щукинское, ни в Щепкинское. Мы, потому что она таскала меня с собой на все собеседования театральных училищ, и для простоты я тоже записывалась в соискатели, благо документов не требовалось, тоже читала басню и стихотворение (до рассказа дело уже не доходило), но в отличии от Оли у меня никаких амбиций быть принятой не было. Мы не прошли нигде даже на второй тур.