Вы-стрелы

Уткнувшись в кусок пластика с экраном, герой А. вышел из точки Б. Как рано! Навстречу субъект В., нежелательный, как ядерная программа Ирана: «Постой, да поди, да послушай, вынимай ракушки, что вставлены в уши». Спустя пару минут, ушедших на приготовление, В. вываливает аперитив. Мол, он очень хотел бы таинственно уйти, смерть опередив. Начинается диалог, будто что-то психологически алкогольное из Достоевского. Герой А., испугавшись, убеждает В. пожить ещё хоть немного с блеском. Выясняется, что неудавшийся самоубийца пристрелил на охоте юнца. Сиюминутное помутнение: из головы через ноздри сбежал царь.
  А.
напрягся, призадумался и давай бежать, как от себя: такая же история приключилась и с ним первого января. Палил неразумно, в сердцах, без разбора. Куда-то в направлении дальнего бора. Прицелился, рука дрожит: кто-то на той стороне желает жить. Выстрел! Пал. Подбежал: человек! Какая шутница-судьба! За что такой грех?
  Субъект А. скрылся с места преступления. Зарылся кротом, забылся, как том,
что неактуален со временем. Однако вина хранится в погребе и с годами всё терпче: ей не уйти, унесённой смерчем.
  А.
несётся, сбивая машины.
Куда он бежит?
К церкви, плешивый.
Прямо в алтарь в головном уборе,
Но себя не ведут вот так в соборе!
Обычно:
исповедь здесь, тут не стоять, а сюда не сесть!
Теперь подходи, тут исповедь есть.

  Но неуверенные шаги прерывает старуха,
на колени упала,
лобзает руки.
Минут двадцать пять и так и этак кается,
а герой
  А.
в смертельной агонии мается.

Наконец она крест целует.
Конец.
  А.
её уже материт!
И вот священник принимает растерянный вид: «И я человек, и устал, и пищи желаю. Я вас с утра на ногах принимаю».
 
Ушёл!

  А.
вышел из церкви.
Прямо в ад.
С кровли снега глыба,
как камнепад:
на блюде снежном голова Иоанна
валяется прямо у порога храма.

  А где-то висит портрет господина В.:
он научился летать с помощью верёвки (повесился). Вокруг народец тренирует навыки высококачественной съёмки.
  Священник помпезно в трапезной хлеб преломляет и чудо своё вспоминает: «Я шёл по лесу к дому, мать положила в нагрудный карман кованый Псалтирь. Я помню шум, встал, а в кармане тир: две дробины застряли в медной обложке...»

  Читатель! Это выстрелы А. и В., я сообщу на дорожку.