Именем Космоса. Часть 2. Глава 33

Глава XXXIII

Майран вернулся в штаб. Капитан разговаривал по накорду с планетаркой – в эфире снова возникла группировка Эпо'рис и просила разрешения присоединиться к Терции. Выслушав передавших информацию планетарщиков, Капитан распорядился:

– Свяжитесь с ними и назначьте время – пятнадцатое гуррейс, десять часов от начала Галактических суток.

Отключив накорд, он встал, обернулся к Майрану.

– Значит, так. Я собрал на космодроме людей. Сейчас начнутся работы по перекачиванию топлива из цистерн на баржи. Проследи. Сами цистерны надо также погрузить для транспортировки на орбиту.

– Вывод барж и транспортов сразу?

– Нет. Думаю, до стихии у нас ещё около пяти суток – суток Терции. Надо подготовиться, а поднять технику можно будет в последнюю минуту. Я решу некоторые вопросы и займусь ангарами – ремонтное оборудование тоже надо перенести на корабли заранее.

– В группировке кто-нибудь знает о приближении стихии?

– Нет. Сообщить людям – значит, поставить в известность всю Галактику. Я сделаю объявление за два-три часа до общего старта.

– Капитан, а нельзя попробовать разобрать исследовательские домики? Жалко их.

Капитан покачал головой.

– Дома, помещения фолкомов, сломанные корабли, приспособленные под жилое – всё придётся оставить. Это неразборные конструкции. Те же домики много раз за время существования группировки переделывали и укрепляли после разных взрывов и пожаров. Нет, главное поднять людей, технику и оборудование. Остальное...

Капитан пожал плечами.


Новый медиколог встал при появлении Капитана.

Бен неуверенно поднялся с кровати. Его глаза всё так же закрывала повязка, и Дарголу тяжело было видеть это. Он и сам не знал, что привязался к нему – человеку, больше пяти лет возглавлявшему группу «быстрого реагирования».

Бен обладал в группировке   исключительной властью и умел ею пользоваться – с умом, не преступая дозволенного, а главное, получая от этого удовольствие. Команда, возглавляемая и по сути созданная им, человеком преданным и верным, составляла как бы костяк людей, с помощью которых в группировке поддерживались порядок и дисциплина. Бен был прирождённым руководителем, пользовался авторитетом, не зверствовал с пленными и никогда не пытался хитрить перед Капитаном – он искренне уважал своего главаря. Как помощник он был незаменим, и потерять его Капитану было по меньшей мере досадно. Тем более жаль было его как человека.

– Так. Я хочу поговорить с тобой, Бен. Но только после того, как переговорю с медикологом. Давайте выйдем с вами, доктор.

Медиколог нехотя сделал несколько шагов к двери.

– Капитан! – сказал Бен. – Если речь обо мне – то говорите здесь. Скрывать от меня что-то – зачем?

Капитан всмотрелся Бену в лицо. Оно утратило обычное выражение уверенности и иронии, но характер Бена остался прежним.

– Ладно. Но речь не только о тебе. Присаживайтесь, доктор. Вы теперь здесь хозяин.

Ирфуд хотел съязвить в ответ, но вспомнил Майрана, советовавшего отнестись с максимальным уважением к Капитану, и сдержался. Он молча присел на стул, на котором провёл ночь.

Капитан остался стоять.

– Итак, доктор. То, что вы помогли одному своему пациенту, для меня очевидно. Как, впрочем, очевидно и то, что не помочь ему было трудно. Вопрос в Бене.

Ирфуд нервно встал.

– Да, вы привезли мне новый регенератор. Но – не офтальмологический.

– Знаю, – сказал Капитан коротко.

– Всё оборудование этого... госпиталя в ужасном состоянии.

Капитан отлично знал и это. Он тратил массу сил, чтобы вовремя, по первому требованию Лайона, поставлять в «госпиталь» всё необходимое, но эти усилия фактически пропали впустую.

– Если в ваших руках, доктор, умрёт хоть один из моих людей – вы окончите жизнь в фолкоме. И надеюсь, это не требует пояснений.

Ирфуд опустил взгляд. Ему действительно было это понятно.

– Так что же Бен?

Медиколог сжал зубы.

– Всё, что мог, я для него сделал. Хотите большего – нужно оборудование. И побыстрее, пока организм не начал приспосабливаться к произошедшей перемене.

– То есть?

– Постепенно начнут обостряться слух, осязание, включатся другие механизмы компенсации, и восстановить зрение будет не в пример труднее. И чем дольше – тем тяжелее пойдёт восстановление.

Медиколог взглянул на Капитана, желая выяснить, понимает ли он.

Капитан молчал.

– Ладно, – произнёс он, наконец. – Это твоё мнение. Я подумаю, как и у кого его оспорить. Теперь о тебе. Хоть об этом уже говорилось, я считаю нужным повторить, чтобы для тебя самого не оставалось неясностей: ты пират. Я вношу тебя в списки, на тебя составляется досье, и оно в случае каких-то глупостей с твоей стороны может уйти в СГБ. Я тебя не запугиваю, это условия, на которых существует каждый в группировке. В досье будет включено всё: твои подвиги и прегрешения, адреса твоих близких – чтобы мне было легче свести с тобой счёты, если понадобится.

Медиколог нервно дёрнулся, коротко хохотнул:

– Я одинок.

– Многие так говорят.

– Это правда.

– Твоё счастье. Бери себе прозвище – иначе тебе дадут его без твоего участия, и тогда не жалуйся. Отныне твоё будущее здесь.

Капитан смотрел в глаза новоявленному пирату – и тот потупился. Он был потерян и глядел в сторону как человек, пытающийся осмыслить как теперь жить. Без бунта, без особого сопротивления он принял свою участь. Картина, увы, привычная.

Даргол хотел понять своё отношение к этому человеку, которому надлежало стать медикологом группировки. С одной стороны, Ирфуд Гожгд готов был работать, и возможно, даже честно – по крайней мере пока не освоится, на первых порах. Да, он медиколог, и ещё помнит о том, что обязан спасать человеческие жизни. Но, – Капитан горько усмехнулся в душе, – он предатель. И Майран, как бы там ни было, такой же. Они оба знают, что такое их цивилизация, и всё-таки предали её. Девочка Лунталэ была лучше их. Что-то с ней сейчас? – толкнулась в душе тревожная мысль, острая, как боль. Ватур должен посигналить на шлемофон, если найдёт её. Не было бы поздно...

Капитан велел медикологу выйти и остался с Беном один на один.

Бен сидел на кровати и чувствовал себя скованно и неприятно. Он привык к действию и собственной силе, а теперь вдруг оказался целиком зависим от других, в темноте, более непроницаемой и вечной, чем любая другая темнота.

– Я добуду офтальмологический регенератор, Бен, – сказал Капитан. – Но не знаю, как и где. До тех пор ты можешь остаться в госпитале – я прослежу, чтобы ты был обеспечен всем, что тебе нужно.

Бен повернул лицо к Капитану.

– Никто не станет за мной ухаживать. Это пиратская группировка, а не добрая цивилизация.

– Я прикажу – и будут.

Бен устало кивнул. Да, если Капитан прикажет – будут. Из-под палки, издеваясь и отпуская остроты. Выживают сильнейшие, а он, Бен, оказался в проигравших. И как! На рядовом, банальнейшем ограблении! Не защищая своего главаря, не прикрывая его отступление с немирно окончившихся переговоров, как бывало... Глупо, просто...

Капитан пододвинул стул, сел.

– Что ты можешь сказать мне о медикологе, Бен? Ты разговаривал с ним?

– Разговаривал. Что мне ещё-то сейчас делать, Капитан?

– Ну, и как он тебе?

– Да никак. Образованный, умный, понимает вроде бы всё – и дёргает себя. Молчит, отвечает коротко. Я тут ему порассказал, что делают с мягкотелыми недотёпами в группировке – взвился: спортом он занимался... Так, словом, пустое место.

– Против Лайона устоит?

– Да кто его знает? Может быть. Лайон сам не дурак, на рожон не полезет. Случись что с новым медикологом – и первым подозреваемым будет он.

– На твой взгляд, может этот медиколог оказаться подосланным эсгебешником?

Бен задумался.

– Маловероятно. Он медиколог. Профессионала видно. Ну, гарантировать, конечно, ничего нельзя. Если его подготовили и подослали эсгебешники, Капитан, то мой опыт говорит, что разоблачить его нельзя. Как их готовят?

– Не знаю... – пробормотал Капитан.

– В любом случае, – продолжал Бен, – по словам Ватура, взяли его на эртруле, и своих он правда перебил – тела осматривали. Чтобы эсгебешники стали жертвовать своими? На них не похоже. Да и как бы они умудрились подсадить его на этот эртрул? Мои парни сами не знали, где и на что нападут. Нет, Капитан. Не похоже.

Капитан кивнул. Он был согласен с Беном.

Из госпиталя он пошёл к фолкому. Ещё на рассвете ему доложили о пленном, захваченном на одном из транспортов – не заметили сразу при осмотре.

Он сидел в углу – маленький сжавшийся человечек, землянин. Тщедушный, немолодой.

– Как твоё имя? – спросил Капитан.

– Альберт Райс, – ответил пленный, задыхаясь.

Капитан внимательно смотрел на него. Люди такого рода встречались ему довольно регулярно. Они не были героями. У себя дома, на своём месте они жили вполне благополучно, но, попав к пиратам, силу проявить не могли.

Капитан достал из ножен нож. Пленный заслонился локтем и быстро отвернулся.

– Что вам надо? – спросил он затравленно.

– В общем-то, ничего. Ты сам понимаешь, что попал к нам случайно. Никто не ставил целью захватить тебя. Но раз ты здесь, ты станешь пиратом.

Пленный застонал. И нетвёрдо поднялся на ноги.

– Стану, – тихо сказал он.

Что ж, Капитан не ошибся.

Он вернул нож в ножны.

– Кто ты по профессии?

– Цветовод-дизайнер.

– Это что?

– Выращиваю цветы в оранжереях и на улицах, украшаю помещения к праздникам.

– Ты считаешь, это твоё занятие?

– Да, – сказал пленный. – Не всем же воевать и изменять мир.

Капитан молчал. Пиратом этот человек станет. И при первой возможности попытается сбежать в цивилизацию. И будет повторять свои попытки снова и снова. Он знает, что правильно, что нет, и наверняка будет мучиться.

Капитан по-прежнему не сводил с него взгляда. Он решал, что делать. Не все рождаются бойцами, но есть трусливая слабость, а есть слабость сильная, при которой человек умеет не малодушничать, а с уважением относиться к себе и другим. И судьба таких людей в группировке трагична. Этот человек не сможет ходить на ограбления и, любящий жизнь, будет искать смерти.

Но иногда такие слабые неожиданно проявляют себя. Мужество в них подспудное, дремлет, пока не нужно, и пробуждается с трудом. Но если ему не оставят выбора, тихий незаметный человечек откроет в себе качества, о каких не догадывался сам. Он сможет сотрудничать с СГБ или устраивать диверсии внутри группировки, стрелять в предводителей и особо отличившихся негодяев – неумело и с ненавистью, и в конечном итоге будет схвачен. Капитан не раз видел такое.

– Идём со мной, – сказал он пленному.

Альберт Райс повиновался и следом за Капитаном вышел из фолкома. Капитан повёл его на космодром.

– Как же ты, цветовод, и вдруг оказался на транспорте? – на ходу спросил Капитан.

Райс ответил со вздохом:

– Космос – он ни для кого не закрыт. У меня отпуск, и друг предложил такую вот экскурсию – с его экипажем до Сложа и назад.

Капитан промолчал. Делать из этого человека пирата было всё равно, что заставить пиратствовать ребёнка, и Даргол не хотел этого. Победа над тем, кто не может за себя постоять, недорого стоит. Да если бы он и мог... Отведённый в сторону, остановившийся взгляд медиколога Ирфуда Гожгда всё ещё был у Капитана перед глазами. Да, медиколог – предатель. Но не Капитан ли сделал его таким? Изломал, исковеркал его жизнь и характер? Да, каждому своё. Был бы потвёрже и поуравновешеннее – не перестрелял бы своих, оставил бы себе шанс вернуться. Каждый получает, что заслуживает. И что же заслужил от Великого Космоса сам Капитан, сделав Ирфуда предателем и пиратом?

Медиколог группировке нужен.

Но нужна ли группировка?

Майран руководил работами у топливных цистерн. Он справлялся. Хоть и говорил, что не хочет власти над людьми, но работать с ними умел. Капитан отозвал его в сторону, указал на Альберта Райса.

– Я сам прослежу за работами. Забери этого человека и увези куда-нибудь в цивилизацию.

Майран взглянул на землянина, на Капитана.

– Пленный? – спросил он.

– Да.

– Идёмте, иркмаан, – сказал Майран землянину.

Капитан провожал взглядом удаляющегося по космодрому Майрана со странным чувством стеснения, почти неприязни. Что-то переменилось в нём последнее время. Он судил Майрана строго, гораздо строже, чем любого пирата в группировке – но именно потому, что относился к нему иначе. Тот же Бен был пират без претензий на что-то другое.

То в Майране, с чем раньше, не зная цивилизации, Даргол легко мирился, теперь не удовлетворяло его. Майран остаётся в группировке из-за Капитана. Но пришёл он сюда сам, добровольно, без принуждения. Сам выбрал пиратство.

Спасённый от Кильрата лайнер – это было, но что ещё? Аена, Стэфани, Лэман... Или были такие, о ком Капитан не знал? Сдержанным голосом и не глядя в глаза ты говоришь, что помощи никому не оказываешь... Но ведь со своими убеждениями мог бы, мог бы! И не делаешь этого? Почему? Или просто не признаёшься?

Как заставить тебя открыться полностью?

Топливо перекачали, разобрали цистерны, завершили погрузку. День уже клонился к вечеру. Отпустив людей, Капитан пошёл на «Чёрный». Он разрабатывал план крупного ограбления и оставил на корабле подготовленный ночью список необходимой техники и людей.

«Чёрный» стоял за стволами деревьев один, с пробитым аклетом – как после встречи с Тэадом у Аниоты. Но теперь заплатой не ограничишься, надо менять аклет – а найди-ка замену, когда «Арт-5» устарели и давно сняты с производства!

Не отключая защиты, Даргол поднялся на борт. Всё здесь было привычно. Со странным чувством, словно смотрит не сюда, в отсек управления, а в своё прошлое, он остановился в переходнике.

«Чёрный», подаренный отцом к его, Даргола, десятилетию...

В отсеке управления, подобном этому, мама пыталась увезти его с Терции. Приёмная мать, но разве, знай он тогда, что она не родная, – это имело бы для него значение?

Уроки отца – тяжёлый бластер в руках, раннее утро...

Ограбления. Снова бластер, вложенный кем-то в его руку: «Это эсгебешник, твой враг. Эсгебешники хотят истребить всех пиратов...» Дарголу даже не лгали – в самом деле хотят! Как же ловко, отец, были переставлены в моём детском понимании причина и следствие! «Эсгебешные тойеры стреляют по пиратским кораблям, но и пираты платят им тем же!» Я считал именно так, не наоборот. Как было мне тогда разобраться во всём самому? Я бы и сейчас не разобрался, если бы не Майран и не Фарите.

...«Это кто же научил тебя таким речам? Мать, наверно?»

«При чём здесь мама?»

«Действительно, при чём здесь она, это же у него по наследству!»

И – неожиданное вмешательство отца.

Даргол нахмурился: а почему, собственно, он вмешался? Защищал вопреки себе – или могла быть другая причина? Речь зашла о матери, а пираты, возможно, знали о ней нечто такое, что не должно было стать известно Дарголу? Например? Что мама не родная? Но ты сказал мне об этом сам, намного раньше... Намекали на отца? Что такое в нашей с тобой наследственности? Ты бредил, отец, когда перед смертью говорил о тайнике? Где на корабле можно устроить тайник, если не хочешь, чтобы его нашли? Ведь не хотел же, верно? Откупался от совести – и не очень старательно, так?

Непроверенным тогда остался отсек временного двигателя. Даргол заглядывал в него, но и только. Временной двигатель трогать нельзя ни при каких обстоятельствах. Повреждён – безоговорочно меняй корабль, иначе может зашвырнуть во времени так, что не найдут никакие временщики. Достанут – если попадёшь в прошлое. И жизнь будешь заканчивать на дне атмосферы. А если в будущее? Лет эдак тысяч на десять? Нет, временного двигателя не касается никто. Даже самые безумные пираты. Теперь на большинстве кораблей в отсек временного двигателя нет даже люка. Он запаян так, что не подступиться ни с каким сиогулом. На «Чёрном» люк есть. Но Капитан всё-таки в него не полезет. Это табу жёсткое, нарушать которое он не станет даже ради отцовского полумифического тайника.

Даргол медленно прошёл к пульту, опустился в кресло, взял со столика необходимые списки. Под ними лежала информокарта с лайнера, на которую Майран перекинул музыку тогда в библиотеке. Занимаясь делами один, Даргол иногда включал её. Симфоническая музыка оказалась уникальным звуковым фоном Космосу. Если эфир был голосом Космоса, то симфоническая музыка безусловно являлась его душой.

Взглянув на часы, он ввёл «ика» в информатор. Жаль, что как всегда не хватало времени. На экране появились названия. Капитан нашёл увертюру, включил, откинулся в кресле.

Симфоническая музыка заполнила отсек управления «Чёрного». Капитан закрыл глаза. Чуть усмехнулся мимолётом – да, то что надо накануне большого ограбления...

Увертюра окончилась, и Капитан потянулся к пульту, чтобы включить повтор, но увидел на экране среди прочих названий: «Детская группа «Искорки»».

Детская? Вспомнилась «Чужбина», голосок девятилетней Марии. Пожалуй, он и не слышал, кроме того случая, как поют дети. Пиратские песни – сколько угодно, но они не привлекали Даргола; песни, услышанные в эфире, среди шума Космоса – полупонятные, не полностью, обрывками...

Но детская группа?

Даргол включил «Искорки». Это оказалась папка с несколькими названиями. «Вьюга», «Лесная сказка»... И бросилось в глаза: «Быть человеком». Даргол выпрямился, нажал клавишу. На пульт перед экраном информатора упало голографическое изображение. Запись была сделана на каком-то концерте, на ярко освещённой сцене, от которой виден был лишь небольшой участок. Дети – лет от шести и до четырнадцати – стояли обняв друг друга за плечи. Зазвучало ритмичное музыкальное вступление и один из старших запел сильным, хорошо поставленным голосом:


Этот мир нам пути открывает,

Не жалея для нас ничего.

Верный путь для себя выбирая,

Постарайся не сбиться  с него.


Его сменила девочка помладше:


Путеводной звезды добрый лучик

Тем, кто честен, поможет в пути.


И другой голос:


Совесть – самый надёжный попутчик,

Чтобы счастье в дороге найти.


И дети запели вместе – дружно, чётко, энергично. Голоса сливались и дробились на многоголосье, дети сдержанно, враз покачивались в такт музыке, и это производило впечатление единого порыва:


И кем бы ты ни был, и что бы не делал,

К вершинам любым можешь двигаться смело,

Но не забывай никогда одного:

Что быть человеком – превыше всего.


Даргол встал. Вот как учат они своих детей, что потом из них вырастают такие, кого невозможно сломать! Эти мальчишки и девчонки поют искренне, с глубокой верой в простую и неимоверно сложную истину, и сообщают о ней своим сверстникам и взрослым людям – всему миру, каждому, кто способен услышать.

И, снова сменяя друг друга, дети запели по одному:


Если даже твой путь будет труден,

Помни в самый отчаянный час,

Что ошибки так свойственны людям,

Крепче трудности делают нас.

Пусть удача тебя не оставит,

Путеводная светит звезда.

Если жил ты, другим помогая,

Если был человеком всегда.


И кем бы ты ни был, и что бы не делал... –


снова подхватили юные артисты все вместе.

В смятении Даргол стоял посреди отсека управления. Какие истины открыты им с рождения! И поют-то как! С ними занимаются, учат не только наукам и будущей профессии – их учат петь! Учат быть людьми, собой, личностью, развивают в них то, что им интересно! И в пиратские группировки потом из них уйдут... что там писали в какой-то газете статисты? Трое из двух миллионов?


...Но не забывай никогда одного:

Что быть человеком – превыше всего!


Вступила самая младшая из исполнителей – севшим от волнения голосом, повторяя, как видно, главную мысль песни:


Пусть удача тебя не оставит,

Путеводная светит звезда.

Если жил ты, другим помогая,

Если был человеком всегда.


Музыкальное сопровождение смолкло, остался один инструмент, задающий ритм, и в это же время дети запели вместе, слаженно, звучно:


И кем бы ты ни был, и что бы не делал,

К вершинам любым можешь двигаться смело,

Но не забывай никогда одного:

Что быть человеком – превыше всего!


И под вновь вошедшую музыку дети повторили:


И кем бы ты ни был, и что бы не делал,

К вершинам любым можешь двигаться смело,

Но не забывай никогда одного:

Что быть человеком – превыше всего!


Быть человеком – превыше всего.!


Что ж, эффект был сильным. Те, кто занимались с этими детьми, знали своё дело.

Даргол стоял взбудораженный, он молчал.

У них и правда множество путей, они могут выбирать. У Даргола выбора не было. Раз уж не попал эсгебешникам в плен, пока был ребёнком...

«Совесть – самый надёжный попутчик...» Кому нужна честность Даргола – пиратского главаря?

«Моего места в цивилизации нет. «И кем бы ты ни был, и что бы не делал»!..» – он горько усмехнулся.

Пират и человек – для тех же лаурков это понятия несовместимые. Но у них смелые дети. И те дети, во дворе школы на Антлоите – разных цивилизаций, но тоже свободные и смелые. Пока существует пиратство, в безопасности не будут ни они, ни те, кого они любят.

Завтра ограбление. Крупное, в него окажется втянуто много народа. Пираты – звёзды с ними. Сопровождение, экипаж, эсгебешники, которые придут на защиту. Пока есть пираты – будут ограбления. Будут смерти. Чтобы вырастить человека, научить его, нужны десятилетия. А убить – дело нескольких секунд. Часто нелепо, по неосторожности. Как истребить пиратство в целом? Семь с лишним миллионов – Терция, десять – Юнседа, пять с чем-то – Ландал... Больше семидесяти оседлых группировок, две сотни кочующих – десятки миллионов пиратов. Галактика большая. Цивилизованных в миллионы раз больше, но пиратство никуда не исчезает. Даргол слышал как-то, что пиратские группировки стали возникать после выхода в Космос землян. До этого негодяи разного пошиба в Космосе не объединялись. Существовали разрозненно в цивилизации, как могли уживались среди мирных.

Как защитить этих мальчишек и девчонок?

Как уберечь от беды Фарите?

Любой из пиратов может причинить ей зло – она проводит жизнь в Космосе. Именно от них, своих людей, Капитан и стремится защитить её в первую очередь. Если в Космосе главное зло не от Пространства, а от пиратов – так уничтожить их!

Но уничтожить всех пиратов Галактики Капитан не может. Самое большее – попытаться сдать СГБ свою группировку. Но на её место тут же придёт Юнседа. В первую очередь надо расправиться с ней. А как? Капитан так и не нашёл нужного решения.

Да потому не нашёл, что был один! А теперь... Он должен объединить силы с эсгебешниками. Кто защитит Фарите в Космосе, как не вездесущая СГБ?

Это СГБ-то зло по сравнению с пиратами?

Значит, надо лететь на Удегу и там устанавливать с СГБ контакт. Но эсгебешники, как и любые люди, часто непроходимо тупы. Встретиться бы с Джоном Уэлтом! Как найти его и поговорить, чтобы об этом не узнали пираты? Недолго продержится главарь, вышедший на переговоры с верхушкой СГБ, да ещё по такому вопросу! Против него поднимется, пожалуй, не только его группировка, но и все, сколько их есть в Галактике, лишь бы задушить предателя.

Да, вот я и сам, Фарите, становлюсь предателем. Предаю людей, безопасности которых служил двадцать лет. Вероломно? Нет. Я стал другим. Я понял многое. Понял благодаря тебе и Майрану.

Стоя по-прежнему посреди отсека управления «Чёрного», Даргол разорвал подготовленные для ограбления списки и, шагнув к пульту, бросил обрывки в распылитель.


Майран обратил внимание, что Капитан смотрит на него как-то иначе, и это насторожило его.

«Я сделал что-то не так? Допустил ошибку? Где?»

Но он устал, а его работа требовала много сил, как физических, так и духовных. У него впервые пропало желание продолжать работу. Захотелось в отпуск. Но необходимость работать от этого не отпадала, и приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не выпасть из своего дела.

Пройдя тесты, полученные из Гепарда, Майран с неприятным холодком в груди понял, что не может вспомнить некоторые события – а до недавних пор он по праву считал свою память безупречной. Выпали какие-то подробности, детали, и восстановить их в условиях группировки не представлялось возможным. Требовалась помощь медикологов-Гепардов и их специальной техники.

По его запросу Чиль сообщил, что о причинах аварии в Информационном Центре Архива Галактики проведено расследование. Авария была хорошо устроенной диверсией. С опозданием в четверть земного века были установлены личности возможных диверсантов, но кому они служили, узнать теперь представлялось мало возможным.

Итак, авария была преднамеренной. Кому выгодна была потеря архивных данных за период рождения и раннего детства Капитана? Его родителям? Кем они были, Капитан? Как мне это узнать без вашей помощи? Мать сбежала в СГБ. Это она не хотела, чтобы её нашли – СГБ или пираты, или сам ребёнок, когда вырастет? Отец... он явно пират, если судить по тому, что упоминал о нём Капитан. Он занимался с сыном, тренировал, учил уму-разуму. Зачем эта авария ему? Или она вообще не связана с Капитаном?

Майран вернулся на Терцию перед закатом. Оставив «Краб» на космодроме, он пошёл к штабу. У него было неясное ощущение, что Капитан не слишком-то хочет его видеть сегодня, и бодрости это не добавляло.

От группы пиратов у одного из кораблей к нему подошёл высокий белокурый землянин. Это был Стэн. Он поднял ладонь, насмешливо здороваясь. Майран ответил тем же.

– Как дела, Старпом?

– Отлично, Геракл, раз тебя это интересует.

Геракл не то усмехнулся, не то оскалился в своей манере:

– А я не зря ждал столько времени.

– Чего ты ждал?

– А ты забыл? Когда мы были на твоём старом корабле, я говорил, что подожду.

Майран кивнул – он помнил о том визите Геракла. Как он не нажил тогда несколько седых волос, было загадкой.

– Я же говорил, что Кильрат многому тебя научил.

Майран молчал. Он понял, куда клонит Геракл, и ему стало нестерпимо больно. Но нужно было не показать этого.

– Ты всё-таки расправился с Куклой. Я знал, что так будет, а мне не верили. Жаль, я не заключил какое-нибудь пари, выиграл бы сейчас. Говорят, ты застрелил её на космодроме? Она умирала у твоих ног?

– И что? Тебе её жалко?

– Мне? Ты шутишь? А ты оказался сделан из креанита!

Майран поморщился.

– Я не понял, ты решил извиниться, что сомневался в этом?

Геракл рассмеялся:

– Не сомневался. Ты – ученик Кильрата, приближённый Капитана. Я бы имел с тобой дело, но, боюсь, тебе и без таких помощников нескучно.

Майран холодно улыбнулся.

– Ты прав, Геракл.

– Ну, так увидимся.

Геракл ушёл. Майран окинул угрюмым взглядом космодром, забитый техникой и людьми, и тоже пошёл своей дорогой. Хотелось завыть.


Даргол был в штабе. Он стоял у пульта и обернулся на звук открывшейся без доклада часового двери. Он ждал Майрана, но при виде его в душе вдруг поднялся протест.

– Разрешите, Капитан?

– Проходи.

Майран прикрыл за собой дверь.

Капитан включил звукоизоляцию, криво усмехнулся и нажал ещё несколько клавиш на пульте. Из динамиков информатора зазвучала песня «Искорок».

– Это что?

Майран устало улыбнулся, хоть и почувствовал враждебность Капитана:

– Песня, Капитан.

– Как ни странно, я понял, что песня. Как она оказалась на этой «ика»?

– Я сбросил её вам.

– Да? И с какой целью ты это сделал?

Майран потупился, и Капитан подумал, что тот умеет произносить лучшие оправдательные речи в свой адрес из всех, какие он слышал. И этот раз не оказался исключением.

– Мне нравится эта группа, молодцы ребята. А на ваш взгляд?

– На мой? – едва не рявкнул Капитан, готовый потерять голову от собственной безысходности. – Да, они молодцы. И ты молодец, что... – Капитан круто развернулся лицом к Майрану. – Но мне поздно слушать такие песни. Я пират, и другого пути у меня уже нет!

– Почему вы так считаете?

– Не смей говорить ерунды, ты понял, Майран? Ты в группировке ради меня? Ну, так что мог, ты сделал, а теперь убирайся! Иди в свою цивилизацию, на Тиргму, в госпиталь – куда угодно, но не появляйся здесь больше! Я объявлю тебя вне закона, и с тобой расправится любой, первый же, кто здесь увидит.

Майран выпрямился. Он сжал зубы и спросил, сдерживаясь:

– Тогда почему бы вам не сделать этого самому? Зачем откладывать?

 

Но не забывай никогда одного:

Что быть человеком – превыше всего! –


в возникшей короткой паузе пели уверенные детские голоса. Капитан дёрнулся и не глядя отключил звук.

– Я другим не стану! Я пират, главарь, и моё место здесь, среди сволочей и садистов, а ты... исправляй свои ошибки – убирайся!

Майран молчал. Он не двинулся с места.

– Я никогда и никого не обвинял в своих трудностях – это приблизило бы меня к ним, – Капитан кивнул на экраны обзора, где видно было пиратов. – Но обвинять, а тем более судить меня нет права ни у кого. И я не допущу, чтобы ты лез ко мне в душу.

– Даже на том основании, что я считаю себя вашим другом? – тихо спросил Майран.

Капитан стиснул зубы.

– Ты слышал, что я тебе сказал?

– Да, Капитан.

– Ну так твой корабль пока ещё твой.

Майран видел, как больно Капитану. Он поднял взгляд.

– Что произошло, Капитан? Я действительно не ожидал, что эта песня вызовет такую реакцию. В ней не содержится упрёка для вас или того, чего вы бы не знали.

– Убирайся, – глухо повторил Капитан.

Майран покачал головой.

Что ж, он умел не подчиняться.

Несколько мгновений Капитан молчал, стараясь взять себя в руки.

– Почему ты никогда не пасуешь передо мной?

– Вы такой же человек, как и я. Я уважаю вас как себя. Мы равны.

– Но я действительно могу...

– Я доверяю вам. Искренне доверяю.

Капитан закрыл глаза, разжал стиснутые кулаки.

– Странно, но вы очень похожи с... – Даргол не назвал имени Фарите, но  Майран отчего-то его понял.

– Может быть, оттого, что принадлежим к одному миру?

Даргол не ответил. Он с трудом смог признаться себе, что уйди сейчас Майран из группировки, как он требовал, и продолжать жить стало бы трудно. Он прошёл к столу, сел в кресло. Майран присел на край стола. Капитан взглянул ему в лицо, и он перешёл к окну.

– Ты можешь прочесть стихи – из сборника на лайнере? О последней гранате.

Майран помедлил, вспоминая сборник.

– Симонова?

Он стал читать.

Он стоял у окна, скрестив руки на груди и глядя перед собой. Он читал о том, что глубоко понимал и принимал как своё.


...Да, можно выжить в дождь, в жару, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть – но эти три берёзы

При жизни никому нельзя отдать.


«А если не было никакого предательства?»

«Тогда, Капитан, она поняла бы меня».

«И что, не отвернулась бы при встрече?»

«Нет!»

«От пирата?»

«От пирата, Капитан».

О чём ты говорил, Майран? Твоя мать не знает, где ты и кто, – но это на поверхности. А если задуматься, что за возможность ты допускаешь быть в пиратах и не совершить при этом предательства? Как я – родиться у пиратов? Ты знаешь обо мне такое?

– Ты избегаешь говорить о своём доме, семье. О детстве упоминал несколько раз, и только. Вы были друзьями с матерью – что это значит? Чем был в твоей жизни отец?

Майран поднял взгляд к лицу Капитана. Если бы он мог говорить откровенно! Он многое рассказал бы уже для того, чтобы дать Капитану представление об отношениях в семье, о Земле, о цивилизации в целом. Но придумывать, на ходу перекладывать реальные события и отношения на вымышленные обстоятельства?

– Вы тоже не любите говорить о себе, Капитан.

– Думаю, причины для этого у нас с тобой разные.

– Наверняка, но... Хотите начистоту, Капитан?

– Ну, давай.

– Я не понимаю, как вы оказались у пиратов. Вам с вашим характером, взглядами место совсем не здесь. Вы не могли перекинуться из цивилизации сюда ни добровольно, ни под принуждением.

– Да? – Даргол как-то не задумывался, что Майран пытается решить для себя эти вопросы. – И к какому же выводу ты пришёл?

Мгновение Майран колебался.

– Хорошо, Капитан. Я думаю, вы никогда не жили в цивилизации. Как бы невозможно это ни было, вы, мне кажется, родились здесь, на Терции. Я прав?

«Прав, – невесело усмехнулся в душе Даргол. – Что ж, не сильно я от тебя и таился. А что дальше?»

Он не ответил сразу, и Майран затаил дух в надежде, что Капитан наконец-то расскажет о себе. Но Даргол пожал плечами: это ничего не меняло.

– Всё, что становится обо мне известно, тут же извращают и разносят по всей Галактике.

– Вы считаете, я поступлю так же?

«Это ничего не меняет», – снова подумал Даргол.

Он вынул из ящика стола теннисные ракетки, одну перебросил Майрану.

– Ты как – в форме?

Капитан снова не ответил!

Они натянули сетку, Капитан отодвинул, чтобы не мешало, кресло, бросил на стол мяч.

Он играл хорошо. Нескольких ночей – ему хватило, чтобы освоить основные правила и приёмы игры.

– Партия! – сказал Майран.

Они поменялись у стола местами.

– Это непродуктивно, – чуть усмехнулся Капитан.

– Зато доставляет удовольствие! – ответил Майран весело. – Нам бы хороший мяч...

– А этот чем тебя не устраивает?

– Нет, я про большой, футбольный. А лучше волейбольный. И большую сетку, на улице, и две команды.

– Могу предложить только команду Бена – может быть, возглавишь?

– Едва ли мне справиться с такой работой, – отозвался Майран. И спросил тревожно: – Как на ваш взгляд, Капитан, можно что-то сделать для Бена?

Капитан помрачнел.

– Пока не знаю. Я разослал людей на поиски, но не слишком верю в удачу, а ограбить медикологический центр где-то на планете никто мне не даст.

Майран кивнул. Он был намерен сделать всё, чтобы найти для Бена необходимое. Но в Космосе действительно взять такое оборудование практически невозможно. Единственный шанс – просить, чтобы перевозку организовал Гепард. Но Бен – пират. Обратись Майран с подобной просьбой, его точно не поймут. Хоть попытаться стоило.

От игры их отвлёк сигнал накорда. С ракеткой в руке Капитан подошёл к пульту, стоя ответил на вызов.

– Капитан, – зазвучал по громкой связи голос Ватура. – Я не слишком поздно?

– В чём дело? – спросил Капитан.

– Здесь парни вернулись с ограбления. Говорят, пока перетаскивали на свой корабль грузы, один из их группы спрятался где-то там и переметнулся в цивилизацию.

– Имя?

– Некто Томас.

– Ага... – пробормотал Капитан, вспомнив, о ком идёт речь. – Когда спохватились?

– Уже при делёжке. Смотрят, одного не хватает. Что делать? Организовывать розыск?

– Гонять людей из-за такого ничтожества? – пожал плечами Капитан. – Пусть эсгебешники возьмут его себе, если нужен. Ещё что-то?

– Нет, Капитан.

Капитан отключил накорд, постоял, размышляя.

– Ну, пусть бежит. Хоть одним дураком меньше. – Он поднял ракетку. – Продолжаем?