ТрансферBAU окончание

   Дом стоял в глубине сада. Дорожка, выложенная плиткой, вела к веранде. С веранды открывался вид на деревья с высохшими на ветках мандаринами прошлогоднего урожая. Почему они их не снимают? Уже скоро новые зацветут.
С веранды вошли в дом. Миха жестом показал где туалет, а сам поднялся по лестнице на второй этаж. Из кухни пахло чем-то вкусным. Со второго этажа доносились обрывки разговора.
–   Студенты...без родителей... никакие они не “советские”... Ханна, не вмешивайся...
–  Ребята, подождите меня на веранде, я сейчас спущусь - Миха перегнулся через перила лестницы.
  На веранде они почувствовали, что жара уже спадает, навалилась усталость, хотелось есть и пить. Ури достал из сумки бутылочку с водой, отпил половину.
–  Будешь?- протянул другу.
 –   Давай
___________________________
     Миха спустился и прошел на кухню, открыл холодильник, достал кастрюлю с каким -то варевом, поставил на газ. Но мысли были далеко.
     Он так и не оправился после смерти жены Ирины, которая умерла родами от последствий кесарева сечения. Двух мальчишек близнецов тоже не спасли. Вот она, хваленая израильская медицина, хотя врачи предупреждали, что в ее положении это опасно. Ханна, это все, что у него осталось от нее. Вот уйдет в армию, дом заскучает без ее смеха, музыки, подружек...

   Мама Ирину не любила. Она для нее была “советская”.
–  Уже никаких Советов нет, мама, забудь.
–  Но ведь были... иначе, как бы еврейская девочка поступила в Московский университет Востоковедения?. Их там всех в шпионы от “каджиби” готовят...
–  _Не смеши меня, мама, ну какая из Ирины шпионка от КГБ?. Я думал, вы подружитесь. Русский у нее родной, как у тебя, знает неплохо иврит, даже китайский немного. Да ты просто ревнуешь...

   Пока ехали в машине в голове крутилась мысль, что его близнецы выросли бы как эти парни...Может и мама бы помягчала.
 
  Мама выросла в Харбине, в богатой еврейской общине, где русский язык и русская культура были родными. Училась в еврейской гимназии, университете. Но когда туда пришли Советы, жизнь “пошла прахом”. И эта история с отцом... Может поэтому я так завелся сегодня на выставке...

   Отец родился в еврейской семье, где-то в Курляндии, еще до Революции. Родителей его растреляли во время партийных чисток в Советской Белоруссии. Мальчишкой  отец подался в бега, и в Риге вступил в БЕЙТАР, основанный Владимиром Жаботинским. Это была сионистская организация молодежи из разных слоев общества. Их готовили к репатриации и возрождению государства Израиль, рассказывали его географию и историю. Подростков обучали политике, географии, музыке и танцам, культуре и проявлению уважения к женщинам. Но больше всего культивировалась идеология благородства и взаимовыручки.

   Жаботинский предвидел надвигающуюся беду для еврейского народа, понимал, что Гитлер будет приводить  в действие свои обещания освободить Германию от евреев любой ценой. Еврейские общины и Палестинское бюро добивались легальной квоты на въезд в Палестину, находящуюся под властью англичан. Англичане квоту ограничивали. И тогда возникла идея “китайских трансферов”, которые для евреев негласно означали эмиграцию в Палестину.
   В сущности, это была операция по организации вывоза состоятельных еврейских семей из Европы и Прибалтики, которую курировало гестапо и НКВД. Со стороны организаторов это был чистый бизнес. На одном из этапов к проекту присоединился Токио.
   Легальная “крыша” в Стране Советов имелась в виде подразделения «Интурист»,   филиала советской внешней разведки.  В Праге открылся берлинский филиал “Интуриста”, который оперативно принимал план «аквизированных туристов» и транзитников по Транссибирскому направлению. Оплата проездных документов производилась через нью-йоркский Чейз-банк и лондонский Сити.
   Японцы, к тому времени оккупировавшие Маньчжурию, тоже требовали своего барыша. Японо-маньчжурский транзитный маршрут по Транссибу до Владивостока и дальше пароходами до порта Цуруга обеспечивал массовый поток еврейских беженцев из Вильно и иссякающий элитный поток из Берлина, который бесперебойно шел в направлении Японии. Все пассажиры этого “Бюро путешествий”, в том числе Еврейский комитет, покупали документы, оплачивая их в марках.

   У отца денег не было, но ему удалось получить транзитную визу, которую выдавал в Вильно японский дипломат Тиунэ Сугихара, и в 1940 году он попал на спецпоезд из Риги во Владивосток.  До Владивостока он не доехал. Вышел в Харбине, привыкшему за многие годы к неиссякаемому потоку еврейских беженцев. Манчьжурия к тому времени уже не была российской и советской, а еврейской общине всегда удавалось ладить и с китайцами и с японцами. Проблема была с русскими фашистами, лютыми антисемитами.
   Еврейская община приняла отца и обеспечила всем необходимым. В Харбине действовало мощное отделения БЕЙТАРа. Здесь он встретил свою будущую жену, Евгению, Геню, маму. Вместе они пробирались в Шанхай и, после долгих мытарств, сели на корабль и приплыли в Хайфу.
      _________________________________________________

  Миха выключил газ и прислушался к голосам на веранде. Там шел оживленный разговор. Надо посмотреть... На веранде он застал Ханну в обществе новых гостей. Когда она успела?!

– А почему ты ЛевкОй, ма зэ?*
–  Это потому, что он ботаник, любит цветочки, пишет стихи...
–  А я думала, что левкой это порода кошек, лысых таких, противных...
–  Как! Вы не любите кошек?! Вы просто не умеете их готовить...
–  Фиии...

–  Кто тут не умеет готовить? - Миха появился неожиданно, держа в руках дымящуюся кастрюлю. Подмышкой у него торчала керамическая подставка.
–  Сейчас проверим, умеет ли Ханна готовить бамию**. Ханна выхватила у него подставку и кастрюля водрузилась на пластиковый стол. 
 –  Ханна, неси тарелки и все остальное...
-------------------------
* ма зэ? - что это? ( ивр)
** бамия - популярное в Израиле блюдо из овощей, иногда мяса. Густой сытный суп состоит из плодов бамии, баклажан, картофиля, болгарского перца, помидоров, лука, масла и специй.
___________________________________

   Кто бы мог подумать еще утром, что этот день закончится так славно и вкусно, обещая много таких же счастливых дней...
   Дождь начался внезапно, крупные капли забарабанили по дорожке как по клавишам фоно. Нужно было прощаться, но так не хотелось...Миха поднялся к маме и долго не возвращался. Ханна вызвалась их отвезти:
–  Аба,* я возьму машину?, ёред гешем**...
   На самом деле дождь быстро кончился. Первый дождь, он еще не дождь, впереди еще будет много ливней и гроз...
   Ури бросился к машине первым, чтобы занять место рядом с ней, и это был первый звонок будущего соперничества. Не хватало нам еще посориться из-за нее, подумал Арие. Оба уже были влюблены по самое немогу.

   Когда подъехали к шлагбауму на въезде в Технион, каждый уже думал о том, как продлить закомство.
–  Дождь кончился. Дойдете до общежития пешком?
–   Эйн баайот*** А телефончик дашь?
–  Эйн баайот - передразнила Ханна. И оба забарабанили по клавишам своих смартфонов.
   Через две недели Ханна уходила в армию. Эти две недели они провели втроем. Подружки и друзья обрывали телефоны, но разговаривали с автоответчиком. Море все еще было ласковым и теплым. Вечерами тусовались по пабам, слушали джаз в баре Ридео. Ури звал ее Анечка и рисовал ее портреты. Лучше всего у него получались ее глаза цвета белой ночи.
–  Ма зэ белая ночь? Ма зэ северное сияние?
–  Летняя ночь на севере, а сияние это когда твои глаза смеются.
   Арие звал ее ШемаХаннская царица.
–   Не шемаханская , а шамаханская. Мне бабушка в детстве читала Золотого Петушка Пушкина.
–  Ладно, тогда будешь Шем-тов-Ханна ибн Хатиха...
   Две недели счастья, еще не омраченного мыслями о будущем. А потом была долгая разлука, студенческие будни, редкие встречи с внезапно повзрослевшей Ханной, дожди...
А потом началось короновирусное безумие... Мир разделился на ДО и ПОСЛЕ...
____________________________________
* Аба ( ивр)- отец
** Йёред гешем (ивр) - идет дождь
*** Эйн баайот ( ивр) - нет проблемм