лето первой любви
Добирался поездом, потом автобусом. В восемь утра был на месте. Село сильно изменилось. На дорогах асфальт, центр перестроен, на улицах водяные колонки, значит, провели водопровод. Нефтяники народ богатый, они появились в селе за два года до моего отъезда, с ними пьянство, наркотики, воровство. Сирень в палисадниках ещё не цвела. Я шёл пешком по улице, ведущей к школе. До неё от центра было восемьсот метров. У школы толпились мальчишки и девчонки в спортивных костюмах. Я удачно приехал. Шёл первый день соревнований школьных команд, съехавшихся со всего района. Это обрадовало меня. Сам участвовал в таких соревнованиях Бегал сто, двести, четыреста метров. Занимал первые, вторые места в районе и области. Решил посмотреть, как бегают сегодняшние чемпионы. С нетерпением ждал старта на сто метров. Спортсмены разминались, лица у всех были сосредоточенные, но ни одного мне знакомого. Первые шесть спринтеров пробежали с результатами хуже лучшего моего. Когда на старт вышли следующие шесть юношей, я остолбенел. Высокий, кудрявый блондин, с широкими плечами и тонкой талией был моей копией в пятнадцать лет. Этого быть не могло, близкой родни у меня не осталось. Юноша сорвался со старта третьим, но уже на первых метрах вырвался вперёд, на финиш пришёл, метров на двадцать опередив остальных. Именно так бегал я.
- Кто это? - спросил я у аплодировавшей ему девушки.
- Саша Денисов – наш чемпион.
- Кто его родители?
- Мама – директор нашей школы Раиса Дмитриевна.
- Она не преподавала физику – спросил я хриплым от волнения голосом.
– Преподавала – ответила девушка.
У меня закружилась голова, сердце чуть не взорвалось от волнения. Неужели это происходит со мной? Я уже не видел ни спортсменов, ни зрителей. Пробрался через толпу к входу в школьный сад, заросший сиренью и сел на траву в тени сиреневой аллеи. Память перенесла меня на шестнадцать лет назад. Тогда я – студент третьего курса, приехал на летние каникулы в родное село проведать деда. Был июнь. Я привёл в порядок свой старенький велосипед, перемёты, сеть и занялся рыбалкой. В субботу пошёл в клуб на танцы. Смотрел на подросших за три года девчонок и мальчишек, с которыми я тренировался и ездил на соревнования. Я три года, я был чемпионом в спринте. Моя фотография висела на школьной доске почёта. Некоторые, из тогдашних восьмиклассниц, смотрели на меня влюблёнными глазами. Теперь они превратились в юных красавиц, при встрече обнимали , прижимаясь тугими грудями ко мне, призывно заглядывая в глаза. Как – никак студент, бывший чемпион! Мне было это приятно. Одноклассники радостно жали руки, расспрашивали о жизни в городе и вспоминали школьные годы. Я расспрашивал об учителях. Собственно, меня интересовала только учительница физики Раиса Дмитриевна. Я был влюблён в неё с восьмого класса, но никому не говорил об этом, поэтому расспрашивал осторожно. Она поразила меня, едва войдя в дверь класса. Блондинка среднего роста, с осиной талией, коса, как корона украшала гордую голову, огромные синие глаза и алые губы. Это был мой идеал женской красоты. Такие роскошные волосы я видел только у своей мамы. Может быть, поэтому я и влюбился в физичку с первого взгляда. Тогда ей было 22 года – мне пятнадцать, но она затмила самых красивых одноклассниц и всех других девушек нашей школы. Влюбился не я один. Коля Мананников не скрывал своей влюблённости. В девятом классе он даже провожал её до дома, после школьного вечера. Родители и учителя возмутились, был большой скандал. Раиса Дмитриевна получила выговор. Я восхищался поступком Мананникова, но сам я не решался пригласить её танцевать. Потом она вышла замуж за студента Ленинградского университета, родила сына и ушла в декретный отпуск. Мои мучения кончились. Осталось стихотворение, написанное в десятом классе:
Я знаю, что мною не бредишь:
Хорош аппетит, крепок сон,
И мужа, и сына имеешь,
Зачем же в тебя я влюблён?
Зачем сердце сутками точит,
Как яд убивая, печаль?
За что мне бессонные ночи,
Не мучай, змеёю ужаль!
Ты смотришь, дыхание ровно,
Молчу, хоть и знаю урок.
Поставишь мне – два хладнокровно
И скажешь: садись паренёк.
Сажусь, сердце бьётся тревожно,
Не знаю, что делать, как жить?
Мне двойку исправить не сложно,
Нет силы тебя разлюбить.
Танцуя с девушками, я узнал, что Раиса Дмитриевна разошлась с мужем, живёт с матерью и сыном. Мне очень захотелось её увидеть. Какая она теперь? Я шёл, задумавшись, вдоль ряда стульев у стены, когда услышал: - Симонов, почему не здороваешься? Вздрогнув от неожиданности, увидел свою учительницу. Она сидела на стуле и улыбаясь смотрела на меня. Моё сердце словно молния пронзила - не чудо ли? Думал, мечтал увидеть, и сбылось! Передо мной была не хрупкая девушка, а женщина красоты незабываемой. Она пополнела, чёрное платье плотно охватывало роскошную грудь, шея и руки блистали нежной, бархатистой белизной. Синие глаза и смеялись, и ласкали, суля блаженство. Это была царица с короной золотых волос, богиня с картин гениальных художников средневековья. Кто бы смог устоять? Я не смог. Сидевшие рядом с нею девушки, смотрелись полевыми цветами рядом июньской с розой.
Опомнившись от неожиданности, стал путанно оправдываться. Раиса Дмитриевна, увидев восторг в моих глазах, смилостивилась и сказала: - Ладно, прощаю. Приглашай танцевать.
У меня пересохло во рту, с трудом выдавил:
- Я онемел от вашей поразительной красоты. Разрешите пригласить вас на танец.
Царица величественно кивнула головой и мы пошли танцевать. Я впервые обнимал такую сладкую, волнующую, сводящую с ума женщину. Она, что то говорила, но я ничего не слышал. Сердце билось в груди испуганной птицей, мысли путались, восторг окрылил меня. Она была величественно – приветлива:
– Ты хорошо водишь. Кажется, мы танцуем впервые?
– Да. Я раньше не осмеливался подойти в вам.
– Почему? Разве я такая страшная?
– Наоборот, прекрасней женщины я не видел. Это я не смелый.
– Ты научился говорить комплименты.
– Нет, фиксировать факты. Вы – хороша, как богиня с олимпа. Я в восторге. Могу повторить вслед за Пушкиным: Я встретил вас и всё былое…
Я видел, что мои слова ей приятны. Она прижалась ко мне плотнее и ничего не сказала, когда я стал ласать её грудь. Кровь хлынула в голову, я покраснел, Раиса улыбнулась:
– Всё ещё не разучился краснеть? Помнится, выйдя к доске, ты краснел, как маков цвет, ни одна девчонка не могла так смущаться. Меня всегда это умиляло и вызывало желание охладить ладонями твои пылающие щёки. Говорила, словно голубка ворковала, глаза сияли, как майское солнце, наполняя сердце восторгом, надеждой и нежностью. От такого коктейля чувств моя голова закружилась, лицо стало уморительно счастливым. Раиса засмеялась и нежно погладила меня ладонью по щеке. Никогда ещё мне не было так легко и радостно, я спросил, перейдя на ты:
– Ты разрешишь мне проводить тебя домой после танцев?
- А что мешает нам уйти сейчас? – прошептала она в ответ.
– Ничего – ответил я и, взяв её за руку, повёл к выходу. Июньская ночь встретила беспросветной чернотой. Редкие фонари плохо освещали дорогу, мы шли не торопясь. Мне казалось, что я попал в сказку в которой сбываются самые смелые мечты и сокровенные желания. Я держал Раису за руку и болтал без умолку. Читал стихи Пушкина, Есенина вперемешку со своими, шутил и сам первым смеялся. Не знаю откуда брались слова, анекдоты, комплименты. По природе я молчун, но в этот вечер говорил не уставая.
– Вот и мой дом – Сердце вздрогнуло от её слов.
– Пришли, так быстро! Мне очень не хочется уходить-.
– Тебя никто не гонит. Ты всё ещё не научился уговаривать девушек? Пора. Если будешь бояться услышать нет, никогда не услышишь – да-.
Будь решительней, она обняла и поцеловала меня:
- Я женщина свободная, могу сама решать с кем проводить ночи. Если хочешь, оставайся. Я ждала тебя три года. Мужа так и не полюбила-.
Я остолбенел, услышав это. И я три года не мог забыть её. Почему не приехал после первого курса? Надеялся, что время поможет. Впервые женщина приглашала меня. Не первая встречная, а любимая, давно желанная. Разве можно забыть такое!
Я целовал её губы, глаза, шею, ласкал, бурно вздымающуюся грудь. Желание захлёстывало меня. Я начал снимать с неё платье.
– Не спеши. Пойдём в комнату, там я сама разденусь.
Стараясь не шуметь вошли в дом, на цыпочках прошли в спальню. Рая включила ночник, разобрала постель и начала раздеваться. Нагая, в полутьме, она смотрелась богиней с картин Боттичелли. Тело было совершенным, ни одного изъяна. Пушкин и тот восхитился бы её стройными ножками и высокой, грудью. На спине и животе ни одной морщинки. Она легла на кровать, я бросился следом. Всё произошло быстро, я толком не успел ничего почувствовать, понимал, что она только начала получать наслаждение, постанывая от удовольствия. Чувствуя себя виноватым, я оправдывался: – Извини, я первый раз с женщиной-.
К моему удивлению, она, вместо того, чтобы упрекать меня начала бурно целовать губы, шею, грудь.
– Неужели я у тебя первая? Как я рада. Ты не представляешь сколько раз я воображала, как ты будешь обладать мною. Ещё тогда, когда сама была девушкой, а ты мальчишкой . Кудрявый, краснеющий, как девчонка, не спускающий с меня влюблённых глаз.
– Значит ты знала о моей влюблённости?-
– Догадывалась, но тогда всё это было невозможно. Ты не волнуйся, в следующий раз всё будет хорошо. Она провела рукой между ног и почувствовала, что следующий раз уже наступил.
– Подожди чуть, чуть я не могу подготовиться так быстро. Но оказалось, что она плохо знала себя. Смогла. Это была ночь восторга. До конца жизни не забуду её.
– Ну и темперамент! – шептала она, лаская меня. Утомившись, мы засыпали на пол – часа, час, просыпались и снова тонули в волнах наслаждения, обуреваемые жаждой ласк, наслаждения и стонов. Часов в 12 дня она вспомнила, что мы не ужинали и не завтракали.
– Ты, наверное, проголодался?
–Не очень.
– А у меня кроме хлеба и молока нет ничего. Нужно готовить.
– Хлеб и молоко - моя любимая еда. Я после тренировок выпивал три литра молока и шёл в школу. Хватало на шесть уроков.
– Тогда я для начала принесу тебе ведро молока и буханку хлеба, ешь, набирайся сил. Они тебе ночью понадобятся. Сама пойду в магазин. Пришла, поджарила яичницу с салом. Вкуснее не ел никогда.
Наевшись до отвала, я вспомнил про деда:
- Пойду, предупрежу деда, чтобы не искал меня. Потом поеду проверю перемёты. Жди вечером с рыбой.
Так и повелось. Днём я ловил рыбу, вечером мы её чистили, жарили, варили уху. Ночью отдавались ураганам любви и восторгам нежности, тонули в глубинах страсти, к утру засыпали на два – три часа. Я начал строить планы, хотел то бросить университет, то учиться заочно. Пойду в школу учителем математики. Вступлю в партию, стану директором. Рая смеялась, не соглашалась не эти жертвы. Лето промелькнуло, как один день. Родители слали телеграммы, спрашивая, что случилось, почему задерживаюсь? Я молчал. Думал, не решаясь на решительные действия. Наконец, мы договорились, что я еду домой, говорю с родителями, а на зимние каникулы вернусь и скажу о своём окончательном решении. Дома был скандал после которого, поссорившись, долго не разговаривал с отцом. Мать помирила нас. Потом вечная суета захлестнула, боль разлуки притупилась, обещания забылись. Появились новые заботы, проблемы, увлечения. И вот через шестнадцать лет былое вернулось, когда приехал лечиться от депрессии. Потеряв интерес к соревнованиям, пошёл в школу. На втором этаже нашёл кабинет директора и постучался в дверь.
Услышав, – войдите!- вошёл.
За столом сидела строгая, неповторимо красивая женщина в тёмном костюме с золотой короной волос на голове. Ни один мускул на её лице не дрогнул.
Она смотрела на меня синими глазами и ждала, что я скажу.
Что я мог сказать? Сказал: Здравствуй. Прости, что не выполнил того, что обещал.
Мне показалось, что в её глазах на мгновенье, как молния, полыхнула радость. Но это мне только показалось. Она была невозмутимо спокойна, холодна, как снежная королева.
– Я и не надеялась, что вернёшься. С твоим темпераментом, ты не смог продержаться и неделю, нашёл себе другую. Зачем ты приехал?
Я рассказал ей всё. Первая женщина после тебя появилась у меня только на пятом курсе. По возвращению, я, неожиданно для себя, вдруг увлёкся стихами. Писал сонеты, венки сонетов, поэмы. На них ушли и пыл, и темперамент. Порою забывал про еду, сон, забросил учёбу, не ходил на лекции. Завалил зимнюю сессию, пришлось зубрить на каникулах.
– Чего же ты не написал? Я бы бросила всё и приехала.
Что я мог сказать? Только то, что виноват.
– Позволишь мне познакомиться с сыном?
– Это не твой сын. У него есть отец. Не смей встречаться с ним, не береди мальчику душу сомнениями. Он любит моего мужа. Я поняла и простила тебя. Но моё прощение ничего не может изменить в прошлом. У нас было прекрасное, счастливое лето. Счастье жизнь отпускает по минутам – нам досталось целое лето. И хорошо, что так получилось. Не было ни предательств, ни ссор, ни измен. Поэтому уезжай с чистой совестью и больше не возвращайся. Это лучшее, что ты можешь сделать. Я так и поступил. Вечерним автобусом уехал в Оренбург, а из него на поезде в Воронеж. Так иногда прошлое настигает нас. Не зря говорят: время собирать и время разбрасывать камни. Пришло время разбрасывать. Сирень в палисадниках зацвела после моего отъезда, но мне было уже не до сирени.
Свидетельство о публикации №221022301949