de omnibus dubitandum 118. 336

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.336. ПРОТОКОЛ ПОКАЗАНИЙ А.С. СТЕПАНОВА ОТ 16 ИЮНЯ 1917 Г.

    Я чистосердечно признаю себя виновным в том, что, по предварительному соглашению с Василием Федоровым и ныне покойным Казанцевым, задумав лишить жизни статс-секретаря графа Витте, в Петрограде в январе 1907 года опустил в дымовые трубы дома, 5 по Каменноостровскому проспекту, где проживал граф Витте, две адских машины с часовыми механизмами, начиненные взрывчатым веществом, но привести в исполнение задуманного преступного деяния не удалось по независевшим от нас обстоятельствам.

    В 1907 году я проживал в Петрограде в деревне Волынкино, в доме №36, со своими родителями — Степаном Васильевичем и Евфросиньею Андреевною — и занимался портняжеством.

    По своим убеждениям я принадлежал к партиям левым, но ни в чем себя не проявлял и, признаться откровенно, не мог даже хорошо и разобраться в задачах партии.

    Имел я тогда своего товарища Василия Федорова, носившего кличку «маленького Васи», — человека безработного, жившего так же, как и я, в Волынке, со своею матерью.

    Там же, в Волынке, жил Семен Демьянович Петров, рабочий с завода Тильманса, знакомый, как мне, так и Васе. На том же, видно, заводе работал некий Александр Казанцев, с которым был знаком Семен Петров. Последний, и, познакомил меня и Васю с Казанцевым.

    Петров как-то пригласил меня и Васю поехать к Казанцеву. Мы поехали. Приехали к Казанцеву, жившему где-то на Петроградской стороне, неподалеку от часовни Спасителя. Казанцев жил в комнате один.

    Мы его знали как Казанцева, но впоследствии мы узнали, что он проживал по паспорту какого-то Олейко. Чем занимался Казанцев, — было непонятно для меня; Казанцев нам сказал, что он принадлежит к партии анархистов.

    В первое наше посещение мы поговорили немного, пришли во второй раз и третий, и Казанцев мне и Васе сказал, что партия анархистов признает графа Витте вредным и что нужно его убить.

    Мы, не разбираясь хорошо, во всем выразили свое согласие.

    Спустя некоторое время Казанцев рассказал, как это нужно будет вы¬полнить, сказал, что он достанет адские машины, которые и нужно будет положить в дымовые трубы дома, где живет граф. Спустя некоторое время Казанцев приехал к Васе, к которому пришел и я. Казанцев обсудил с нами, где будет удобнее зарядить адские машины. Решили у Васи.

    После этого, в условный день, Казанцев приехал к Васе и привез с собою два ящика. В каждом ящике были адские машины с часовыми механизмами и циферблатами, как будильники. Вот такие, как нарисованы на изображенном и мне предъявленном рисунке. (Предъявляется рисунок за подписью Забудского и Циалова к акту от 8-го февраля 1907 года, имеющийся в следствии).

    Казанцев вставлял какие-то стеклянные трубки, завел механизм. На какой час были поставлены стрелки часов, — я не помню. Казанцев приехал очень рано утром, привез не только машины адские, но и пук веревок, и затем рано же утром я, Вася и Казанцев втроем, взяв оба ящика с адскими машинами и веревки, поехали на одном извозчике на Каменноостровский проспект.

    Там мы сошли с извозчика и, по указанию Казанцева, взяли лежавшую под навесом приставную лестницу, поставили ее к крыше навеса и вошли по ней, а затем взяли и два ящика. Это было на соседнем дворе. Во двор мы прямо вошли, так как ворота не были заперты. Это двор, кажется, дома Лидваля; вошли во двор мы не с Каменноостровского, а с заднего переулка.

    Итак, войдя по лестнице на навес дома, мы втащили лестницу и по ней вскарабкались на крышу дома графа Витте, так как дом графа немного выше того навеса. Подняли с собой и обе адских машины и веревки. Затем я, вместе с Васей привязали веревками обе машины (у нас было два куска веревок) и опустили: я в одну трубу дымовую, а Вася в другую — по адской машине.

    Казанцев нам сказал, чтобы спустить машину, все равно в какую трубу, мы так и сделали. Насколько припоминаю, когда мы уходили с квартиры, то мать Васи спросила у нас, увидев веревки, «что это у нас и зачем», на что мы, как помню, ответили, что трубы чистить идем.

    Выполнив всё по указанию Казанцева, мы таким же путем, как влезали, спустились вниз и, вышли на Каменноостровский проспект, где поджидал нас Казанцев, которому мы и рассказали о выполненном нами по его указанию деле.

    Мы зашли в трактир и, попили чай, а Казанцев, дав нам два рубля, куда-то ушел. Мы с Васей вернулись. Вечером к нам приехал Казанцев и сказал, что взрыва не последовало и что дело расстроилось.

    Казанцев на второй день снова приехал к нам и сказал, что нужно опустить в те трубы, куда мы спустили адские машины, тяжести, чтобы от удара произошел взрыв. Тогда я, Вася и Казанцев, взяв старые плохие утюги у Васи потихоньку от домашних, поехали втроем на Каменноостровский, взяв с собою и веревки, привезенные Казанцевым.

    Но, когда мы подъезжали, то увидели, что там власти и чины полиции; поэтому мы сошли с извозчика и пошли неподалеку на завод ближайший, где и бросили утюги и веревки. Мы убедились, что дело наше расстроилось и что взрыва не произошло. Мы так и разошлись. Прошло несколько дней, и с Казанцевым мы не видались. Казанцев пришел ко мне, послали за Васей; кажется, я сам даже и ходил.

    Казанцев стал уговаривать нас ехать с ним в Москву, мы согласились. Почему же мы поехали, не знаю, зачем. Оба мы с Васей были в то время безработные, Казанцев сказал, что мы будем жить на его счет, мы и поехали. Казанцев на свой счет брал билеты и содержал нас на свой счет.

    Приехав на вокзал, Казанцев повез нас на Большую Грузинскую улицу; там Казанцев имел свою квартиру из трех комнат и кухни, обстановка была ничего себе, бедности не было заметно.

    Встретила нас любовница его. Казанцев звал ее Дусей, а как ее имя и отчество, — не помню. Сначала мы пожили немного, а затем Казанцев стал организовывать убийство какого-то лица, которого называл вредным человеком, черносотенцем, и что нужно его уничтожить, т.е. убить.

    Когда мы приехали в Москву, то Казанцев дал мне и Васе по револьверу системы браунинга, и Казанцев стал ходить с нами за Тверскую заставу обучать нас стрелять в дерево. Вася стрелял более метко, чем я. Поэтому убийство указанного человека было возложено на Васю.

    Казанцев с Васею стали ходить и следить за человеком, которого нужно убить, т.е. заниматься слежкою, в какие часы и какою дорогою ходит. Выследили, и как-то утром Казанцев вместе с Васею с револьверами и отправились. Вернувшись вдвоем часа через 3 или 4, — точно время, определить не могу, — они рассказали, что дело сделано и что намеченное лицо убито.

    Застрелил его Вася, который даже рассказывал, что выстрелил несколько раз. Казанцев в этот же день поехал на рынок вместе со мною и Васею и купил нам платье: Васе пиджак и ботинки, мне, кажется, брюки, так как мои были совсем плохие. Когда же в газетах было напечатано про убийство, то было написано, что убит Иоллос* — человек левой партии, кажется, член государственной думы.

*) ИОЛЛОС Григорий Борисович (дореф. Григорій Борисовичъ Іоллосъ; 26 ноября 1859, Кременчуг, Полтавская губерния — 14 марта 1907, Москва) — российский публицист и политик, член I Государственной думы. Жертва террора правонационалистических сил России.
Родился в семье купца Бенциона (Бориса) Марковича Иоллоса (1839—1924). Доходный дом Иоллоса в Кременчуге располагался на углу Екатерининской и Херсонской улиц, а в Одессе — на Базарной улице, № 54. Окончив Одесскую гимназию, слушал лекции в Киевском и Страсбургском университетах. Окончил же Гейдельбергский университет, в котором был удостоен степени доктора права. Затем сдал экзамены на юридическом факультете Санкт-петербургского университета и с 1886 года поселился в Москве. Стал секретарём Московского юридического общества; сотрудничал в «Русских Ведомостях» и иногда помещал статьи в «Юридическом Вестнике». Сдал в Московском университете магистерский экзамен и защитил диссертацию на степень магистра политической экономии, но «на пути к кафедре стояло еврейское происхождение». И в 1888 году он вновь уехал в Германию. С 1890 года жил в Берлине и был постоянным берлинским корреспондентом газеты «Русские ведомости»; его статьи публиковались также в «Вестнике Европы» (статьи по экономическим и политическим вопросам), «Русском богатстве», «Праве» и других. В 1904 году Иоллос издал свои «Письма из Берлина» отдельной книгой.
Характеризуя журналистскую методику Иоллоса, В.В. Водовозов отмечал, что он «был не из тех корреспондентов, которые заблаговременно узнают дипломатические тайны, проникают в канцелярии и прихожие министерств и успевают раньше других сообщать всякие сенсационные новости»; напротив, «Иоллос был учёным исследователем-историком живых событий; он старался не столько излагать внешние подробности событий, сколько объяснять их глубокие исторические причины; он уделял экономической стороне германской жизни не менее места, чем политической». В рамках своих корреспонденций Иоллос пропагандировал конституционные принципы, систематически излагая в них основные сведения по конституционному праву; эта пропаганда пробуждала «интерес к этой тогда ещё мало интересовавшей русское общество отрасли знания».
Вернувшись в конце 1905 года в Россию, он вступил в конституционно-демократическую партию, от которой в начале 1906 года был избран в Полтавской губернии членом I Государственной думы. В Думе Иоллос работал в различных комиссиях (бюджетная, по рабочему вопросу, по подготовке закона о печати), участвовал в разработке думского регламента; в пленарных заседаниях выступал мало. После роспуска Думы подписал вместе с другими депутатами «Выборгское воззвание». Журналистскую работу продолжил в редакции «Русских ведомостей»; с 1906 года возглавлял её издательское товарищество. Принял участие в съезде Союза для достижения полноправия евреев, где выступал против создания особой еврейской фракции в Государственной думе, полемизировал с сионистами и националистами.

Фото. Г.Б. Иоллос.

14 марта 1907 года Г.Б. Иоллос «был убит на улице днём рабочим Фёдоровым, который не знал даже имени человека, им убиваемого». Убийство было организовано членом «Союза русского народа» Казанцевым, который дал Фёдорову револьвер и сказал, что Иоллос предаёт революционеров. Убив Иоллоса и узнав затем из газет о лживости сообщённых ему сведений, Фёдоров убил Казанцева и бежал за границу.
Примечания:
И.Ф. Масанов, «Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей». В 4-х томах. — М., Всесоюзная книжная палата, 1956—1960 гг.
Незабытые могилы
Адрес-календарь Полтавской губернии на 1901 год
Казанцев

    Только тогда я и Вася — мы оба поняли, что нами руководит черносотенец и что мы попали к нему в руки. Тогда я и Вася решили, что нужно разделаться с Казанцевым и покончить с ним.

    Спустя некоторое время Вася поссорился с Казанцевым, из-за чего — нё знаю, и уехал в Петроград, а я остался с Казанцевым у него. Спустя недели две, смотрю, Вася вернулся назад. Спустя некоторое время приехал к Казанцеву Семен Демьянович Петров.

    Казанцев, Вася и Петров поехали в Петроград. Казанцев, уезжая, оставил мне поручение отнести коробку по адресу: Никитский бульвар, графу Буксгевдену. Прежде чем отнести эту коробку, я поинтересовался узнать, что в ней есть, открыл, посмотрел, там оказался гремучий студень.

    Почему я знаю, что это был гремучий студень, а потому, что была надпись на каждой трубочке, которые были наподобие фиксатуара. Я пошел по указанному адресу и передал чрез лакея, по имени Ивана; он передал барину и сказал, что барин велел зайти на второй день. Я пришел, виделся с ним лично.

    Граф Буксгевден — человек солидный, без бороды, с усами. (Предъявляется фотографическая карточка, на задней стороне которой имеется надпись: «Александр Анатольевич Буксгевден»). Вот это и есть граф Буксгевден, у которого я был. Он, видимо, знал, что я от Казанцева.

    Он дал мне денег, рублей 10, я у него не просил денег, вероятно, он знал от Казанцева, что у меня не было денег. Граф приказал мне, как «своему» человеку, приходить каждый день. Когда я пришел к графу на второй день, то он дал 36 р. для передачи любовнице Казанцева, чтобы заплатить за квартиру Казанцева. — Я знал, что нужно было платить за квартиру Казанцева. Значит, было, доказательство, что Казанцев жил на счет Буксгевдена. Насколько мне известно, и любоввница Казанцева ходила к графу, получая, вероятно, на пропитание.

    Спустя несколько дней, я из газет прочитал, что совершено убийство в Петрограде неизвестного звания человека. Судя по обстановке, я сообразил, что это убит Васею Казанцев. Я продолжал ходить к графу Буксгевдену, и вот, когда пришел к нему, то и он, прочитав в газетах про означенное убийство, понял, что это убит Казанцев, и поручил мне поехать в Петроград и выяснить, действительно ли это убит Казанцев.

    Получив от гр. Буксгевдена 25 р., я поехал в Петроград. Там я повидался с Васей, который мне рассказал, что Казанцева он убил, перерезав ему сонную артерию. Выяснив таким образом, что убит Казанцев, я дня через 4 вернулся в Москву и пришел к гр. Буксгевдену, которому сказал, что, действительно, убит Казанцев.

    Граф заволновался и был рассержен. Стал расспрашивать меня, не знал ли я раньше, что Казанцев будет убит. Из всего того, чему я был очевидцем, для меня было ясно, что Казанцев действовал сообща с графом и получал от него средства на выполнение убийств, т.е. на себя и на нас.

    Мы поняли, что мы очутились в руках черносотенной организации и что нами руководили Казанцев и гр. Буксгевден. Из газет я узнал, что граф состоит на службе в московском генерал-губернаторстве. Поднялся шум в газетах про убийство Иоллоса, про покушение на убийство графа Витте и про убийство Казанцева.

    Я забыл вам сказать, что, когда в Москву приехал Семен Демьянов Петров, с которым Казанцев и Вася поехали в Петроград, то, как рассказывал там мне Вася, когда я приехал в Петроград узнавать, убит ли Казанцев (делал я по поручению графа), Казанцев подговаривал Васю лишить жизни гр. Витте; каким путем, — бросить ли бомбу в автомобиль, или как иначе, — я теперь не помню.

    Вот, когда об этом стали писать в газетах, я из опасения стал скрываться по разным губерниям — Тульской, Рязанской и др. Конечно, приходилось жить по чужим паспортам.

    Так скрывался я до 1912 г., когда я приехал в Москву, где занимался поденной работой и жил в разных местах, где придется.

    Там, в Москве, меня в 1912 г. задержали за бесписьменность и препроводили на родину, где я и проживал до призыва меня на военную службу, т.е. до августа 1916 года.

    О том, что я участвовал с Федоровым и Казанцевым в вышесказанных делах, меня никто не расспрашивал, никакие власти меня не задерживали, и с 18 декабря до 26 апреля я находился на передовых позициях, когда лег в госпиталь по недостатку зубов.

    В Петроград я был отпущен в отпуск в мае и приехал сюда 28 мая 1917 г. Жил я всё время при матери. Никто меня не беспокоил. Получив повестку совершенно неожиданно, я по ней и явился к вам. Только сегодня впервые я и даю показание.