Их лики на боевых наградах

В современной России остался всего один государственный праздник, который отмечает все население страны, за исключением небольшого количества подонков типа Навального. Этот праздник – День Победы. Победы в Великой Отечественной войне, у которой был очень высокая ставка – будут ли существовать все народы, населяющие Советский  Союз, или многие канут в небытие, в первую очередь русские, а кто-то станет слугой у господ-арийцев.  Этот праздник отмечают потомки тех 27 миллионов погибших в той войне.

Да и единственная идеология, которую поддерживает российская власть, является патриотизм, присущий русскому народу на протяжении всей его многовековой истории. Поэтому я считаю, что не грех в очередной раз напомнить своим  читателям о некоторых военно-начальниках в истории России.

Нельзя замолчать в этом вопросе имя Верховного главнокомандующего, наркома обороны, председателя Государственного комитета обороны, высшего органа власти в годы войны Иосифа Виссарионовича Сталина.  Вот что пишет о его кабинете в своих мемуарах маршал Жуков.

Рабочий кабинет И. В. Сталина во время войны был одновременно кабинетом, где проходили заседания Государственного Комитета Обороны, Ставки Верховного Командования и Генерального штаба Красной армии. Ведь фактически, все эти органы возглавлялись И. В. Сталиным. В воспоминаниях офицеров высшего командного состава описания этой комнаты можно встретить довольно часто. Встречаются они и в воспоминаниях Г. К. Жукова. Он описывает это помещение как просторную, светлую комнату. Стены в ней были обшиты морёным дубом. Посреди комнаты длинный, покрытый зелёным сукном стол, за которым проходили совещания. На стенах, справа и слева висели портреты К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Во время войны к этим портретам добавились портреты А. В. Суворова, М. И. Кутузова.

Мебель была жёсткой и её было немного. Стол И. В. Сталина находился в глубине комнаты. Г. К. Жуков пишет, что этот стол всегда был завален картами, бумагами, документами. На нём были телефоны ВЧ-связи и внутрикремлёвские. Также на столе всегда «лежала стопка отточенных цветных карандашей» Сталин делал пометы синим карандашом. Из этого основного кабинета можно было пройти в небольшую комнату, где находился огромный глобус, небольшой столик и карты мира на стенах. Вероятно, там И. В. Сталин и его соратники обсуждали глобальные, мировые проблемы. Если нужно было связаться с командующими фронтами, то это можно было сделать из комнаты связи. Там стояли телефонные аппараты и «Бодо», специальные аппараты телеграфной связи.

Если верить Жукову, в разговорах по телефону, Сталин был очень немногословен, говорил только то, что нужно было сказать в этот конкретный момент времени и только то, что относилось к конкретной ситуации. Комната связи находилась рядом с приёмной перед кабинетом Сталина, которая, в свою очередь, была рабочей комнатой А. Н. Поскрёбышева, личного секретаря И. В. Сталина. Рядом были комната отдыха и комната личной охраны Верховного Главнокомандующего. Докладывали Сталину стоя. Во время доклада он ходил по кабинету вразвалку, широким шагом.

Иногда подходил к тому самому большому, покрытому зелёным сукном столу и сверялся с разложенными на нём картами. Потом мог пройтись к своему столу, взять пачку табака и начать набивать трубку. По опыту Жукова, Сталин «имел нюх» на плохо подготовленные доклады и даже на те, где докладчик был, в целом, хорошо осведомлён, но имел пробел в каком-то одном вопросе. Именно этот вопрос Сталин просил осветить подробнее и горе было тому, кто начнёт юлить или попытается «заболтать» тему. Нет, докладчика не расстреливали, но Верховный отчитывал его очень и очень строго.
В такой обстановке принимались все основные решения Великой Отечественной Войны. Ничего лишнего, только то, что необходимо для работы. Своего рода отражение характера самого И. В. Сталина.
(Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 293).

Помимо появления в кабинете Сталина портретов великих полководцев прошлого Суворова и Кутузова,  что являлось свидетельством отношения к заслугам военно-начальников прошлого, стало появление в годы Великой Отечественной войны орденов и медалей:
- орден Богдана Хмельницкого
- орден Кутузова
- орден Суворова
- орден Нахимова
- орден Ушакова
- орден Александра Невского
- медаль Ушакова
- медаль Нахимова

Прежде чем напомнить своим читателям о том, кем были эти полководцы и флотоводцы, нелишне будет сказать, что основные их победы пришлись на битвы с многовековым противником России – Османской империей.  Если кто-то думает, что Османская империя – это современная Турция, глубоко ошибается. Османская империя в том период занимала весь Ближний Восток, Северную Африку, Балканы, Болгарию, Молдавию,  и,  кроме этого, имела несколько зависимых от них государств, типа Крымского ханства, советниками в Османской империи были британские и французские офицеры.  Так что для России это был очень серьезный противник, особенно с учетом огромных людских ресурсов. Но в России нашлись талантливые военно-начальники, которые воевали не числом, а уменьем, и заслуженно получали награды.

Но прежде чем перейти к персоналиям людей, в честь которых появились ордена и медали, я хочу упомянуть человека, роль которого в истории государства Российского принижается. Особенно это касается побед на южных границах России, присоединения к ней Крыма, появления на Черном море российского флота, городов Севастополя, Николаева и других. При нем обживалась дикая степь и в Крыму появились сады, вместо невольничьих появились полноценные торговые рынки. Я имею в виду Григория Александровича Потемкина-Таврического, сподвижника Екатерины Великой. Именно Потемкин помог развиться талантам и Суворова, и Ушакова, и их сподвижников.

Полководец Суворов
Александр Васильевич Суворов (рожд. 13 (24) ноября 1730 г. — смерть 6 (18) мая 1800 г.) — выдающийся полководец, не проигравший ни одной битвы за свою военную карьеру, граф Рымникский (1789 г.), князь Италийский (1799 г.), генерал-фельдмаршал Священной Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, кавалер всех российских орденов той эпохи. Один из основоположников русского военного искусства.
Принимал участие в русско-турецких войнах 1768-1774 гг. и 1787-1791 гг., командовал отрядом и корпусом, одерживал победы при Казлудже (1774), Кинбурне (1787), Фокшанах (1789), Рымнике (1787), взял штурмом Измаил (1790). 1774 год, август — на последнем этапе восстания Емельяна Пугачева, командовал армией, направленной для его подавления. Командующий войсками во время подавления Польского восстания 1794 года. 1799 год — назначен Главнокомандующим русско-австрийской армией, провел итальянский и швейцарский походы, разгромил французскую армию на реках Адда и Треббия и при Нови, перешел Альпы.
Интересные факты
• А. В. Суворов в течении 40 лет почти непрерывной военной службы провел 20 компаний, 63 сражения и не разу не проиграл.
• Екатерина, узнав, что полководец ездит и ходит в лютые морозы в одном мундире, подарила ему черную соболью шубу. Александр Васильевич дар принял с большим благоговением и… всегда возил эту шубу с собою в карете, аккуратно держа ее на коленях, но так никогда ее и не надел.
• Любимого коня Суворова звали Мишка. На нем полководец сражался у Рымкина и брал Измаил. Но коню не повезло: он был ранен в ногу, и, лекари пулю достали, однако у коня осталась хромота. Александр Васильевич отправил его не в обоз, а к себе домой, в имение Кончанское, и сообщил старосте письмом, что конь «за верную службу переведен в отставку и посажен на пенсию».
• А. В. Суворов снисходительно относился к необстрелянным юнцам. Мог посадить под арест за проявленную трусость, но никогда не отдавал под суд.
• Нравственность полководца проявлялась и в его образе жизни. Внебрачные связи для Суворова были неприемлемы. Только по уговорам отца он женился в 44 года. По своему образу жизни аскет. Он считал женщин помехой для своего призвания.
• Хорошо известен курьез, который произошел на торжественном обеде у императрицы. Обидевшись на Екатерину II за ее невнимание к себе (не дождался ожидаемого ордена), полководец ничего не брал со стола и демонстративно рассматривал потолок.
Государыня полюбопытствовала, почему это граф Суворов ничего не ест. «Так ведь пост, матушка. До первой звезды нельзя!» — отвечал полководец и снова уставился в потолок — мол, знай-понимай: жду, когда первая звезда на «небе» появится… Императрица сняла с себя орден и вручила «постящемуся»…
• Полководец всегда ценил своих крестьян, он не разрешал, чтобы дети младше 13-ти лет работали в поле, если им была необходима помощь, он всегда им помогал. А когда он приобрел новое поместье, то к нему вернулись все беглые крестьяне, узнав, кто стал новым хозяином.

О Михаиле Кутузове, ученике Суворова, прославившегося в годы Отечественной войны 1812 года, у меня есть отдельное произведение. http://proza.ru/2020/07/06/543

А вот Богдана Хмельницкого я не считаю великим полководцем. Его роль заключалась в воссоединении Великороссии и Малороссии. Видимо, чтобы поднять престиж украинского народы, наравне с русскими защищавшего свою советскую родину, и появилась это награда – орден Богдана Хмельницкого.

А вот про Федора Ушакова, знаменитого российского флотоводца, адмирала я уже написал. http://proza.ru/2020/06/14/332  Но не только Ушаков прославил российский флот, но и Нахимов, другие адмиралы, правда, в их честь не появились ордена и медали, но помнить о них надо. Но об этом будет следующий материал про российских флотоводцев.

Нахимов Павел Степанович (23 июня 1802 – 28 июня 1855), Российский адмирал, герой обороны Севастополя 1854-1855 гг., занимающий среди замечательных русских флотоводцев исключительное место как один из самых ярких представителей школы русского военного искусства. Нахимов видел в службе на флоте единственный смысл и цель своей жизни.

Уже в 1818 году (в 16 лет)  он был произведен в мичманы и определен служить на бриг «Феликс», совершив на нем свое первое заграничное плавание в Швецию и Данию.
В 1821 г. он был пределен на службу на фрегат «Крейсер», командовал которым в то время капитан 2-го ранга М.П. Лазарев - будущий известный адмирал и флотоводец, с 1833 по 1851 гг. командующий Черноморским флотом. Лазарев быстро оценил способности молодого и расторопного офицера и привязался к нему так, что с того времени они практически не расставались по службе. На этом же корабле Нахимов совершил кругосветное путешествие, по возвращении из которого в 1825 г. получил звание лейтенанта и орден Св. Владимира 4-й степени. Вскоре он был переведен служить на только что сошедший со стапелей корабль «Азов», командовал которым все тот же М.П. Лазарев, к тому времени уже капитан первого ранга. И именно на этом корабле, находясь в должности командующего его батареей, П.С. Нахимов принял свое боевое крещение.

В 1821 г. против Османской империи восстала Греция. Героическая борьба греков привлекла внимание всей Европы, а общественное мнение европейских стран требовало от своих правительств оказать помощь восставшему греческому народу. Российский император Николай I рассчитывал использовать создавшееся положение для выгодного решения вопроса о проливах и укрепления позиций России на Балканах. В урегулировании греческого вопроса была заинтересована и Великобритания. Еще в 1823 г. английский премьер-министр Каннинг объявил греков воюющей страной. Такое заявление создавало реальные условия для усиления английского влияния на Балканах.

Николай I приложил усилия к тому, чтобы привлечь Великобританию к совместному урегулированию греческого вопроса. 23 марта 1826 г. в Петербурге был подписан русско-английский протокол о сотрудничестве в примирении Турции с восставшими греками. В случае отказа Османской империи от их посредничества Россия и Англия могли оказать на нее совместное давление. После этого русское правительство отправило Османской империи ноту ультимативного характера, с требованием выполнить обязательства по прежним договорам: по русско-турецким границам, а также в отношении внутренних прав Сербии, Молдавии и Валахии. К этой ноте присоединились Англия и Австрия. 25 сентября 1826 г. в Аккермане была подписана русско-турецкая конвенция, подтвердившая прежние обязательства Османской империи.

24 июня 1827 г. в Лондоне представители России, Англии и Франции заключили соглашение по греческому вопросу, в основу которого были положены условия петербургского протокола. Государства заявляли решимость бороться за предоставление Греции прав широкой автономии. Державы заявили о возможности применения к Османской империи «крайних мер» в случае отказа принять их посредничество в урегулировании этого конфликта.

Демарш трех держав был подкреплен разгромом 20 октября 1827 года соединенной англо-русско-французской эскадрой под общим командованием английского адмирала Э. Кодрингтона турецкого флота в Наваринской бухте. И именно в этом сражении особо отличился линейный корабль «Азов» и его командир М.П. Лазарев, который, как отметил командующий русской эскадрой Л.П. Гейден, «управлял движениями «Азова» с хладнокровием, искусством и мужеством примерным». Его командир был произведен в контр-адмиралы, а сам «Азов» стал первым из судов русского флота, удостоенным георгиевского флага. Лейтенант Нахимов, получивший после сражения чин капитан-лейтенанта, был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

15 августа 1828 г. он принял под командование трофейный турецкий корвет, переименованный в «Наварин», сделав его образцовым кораблем эскадры. На нем Нахимов участвовал в блокаде Дарданелл, а 13 марта 1829 г. с эскадрой Лазарева вернулся в Кронштадт. За отличную службу он был награжден орденом святой Анны 2-й степени. Вот что говорит об этих первых блистательных шагах Нахимова близко наблюдавший его моряк-современник: «В Наваринском сражении он получил за храбрость георгиевский крест и чин капитан-лейтенанта. Во время сражения мы все любовались «Азовом» и его отчетливыми маневрами, когда он подходил к неприятелю на пистолетный выстрел. Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корвета «Наварин», вооруженного им в Мальте со всевозможной морской роскошью и щегольством, на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших... он был труженик неутомимый. Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться, а веровали в его призвание и преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает больше их, а потому исполняли тяжелую работу без ропота и с уверенностью, что следует им или в чем можно сделать облегчение, командиром не будет забыто».

31 декабря 1831 г. Нахимова назначили командиром построенного на Охтенской верфи фрегата «Паллада». Он наблюдал за постройкой, внося усовершенствования, пока фрегат, вошедший в строй в мае 1833 г., не стал показательным. Так, например, 17 августа 1833 г., в плохую видимость, моряк заметил Дагерортский маяк, дал сигнал, что эскадра идет к опасности, и спас большинство кораблей от гибели. На нем Нахимов  служил под начальством замечательного русского флотоводца, первооткрывателя Антарктиды Ф.Ф. Беллинсгаузена

В 1834 г. по ходатайству Лазарева, тогда уже командующего Черноморским флотом, Нахимова перевели в Севастополь. В 1836 г. он получил командование над построенным под его же надзором кораблем «Силистрия». На этом линкоре прошли одиннадцать лет его дальнейшей службы. Отдавая все силы работе с экипажем, внушая подчиненным любовь к морскому делу, Павел Степанович сделал «Силистрию» образцовым кораблем, а свое имя популярным на Черноморском флоте, заслужив славу блестящего моряка и «отца» своих матросов. В 1837 г. он был произведен в капитаны первого ранга. Его корабль участвовал в 1840 г. в десантных операциях при занятии Туапсе и Псезуапе, оказывал помощь Головинскому форту при отражении нападения горцев в 1844 г.

Однажды во время учений корабль черноморской эскадры «Адрианополь», подойдя вплотную к «Силистрии», сделал такой неудачный маневр, что столкновение двух судов стало неизбежным. Видя это, Нахимов приказал: «С крюселя долой» - и быстро отослал матросов в безопасное место за грот-мачту. Сам же он остался на юте один, несмотря на настоятельные просьбы старшего офицера сойти вниз. Врезавшись, «Адрианополь» осыпал осколками Павла Степановича, но по счастливой случайности он не пострадал. Когда вечером один из офицеров спросил его, почему он отказался сойти с юта, Нахимов ответил: «Такие случаи представляются редко, и командир должен ими пользоваться; надо, чтобы команда видела присутствие духа в своем начальнике. Быть может, мне придется с нею идти в сражение, и тогда это отзовется и принесет несомненную пользу».

Павел Степанович прекрасно знал: как прочность здания зависит от фундамента, так и сила флота зиждется на матросе. «Пора нам перестать считать себя помещиками, - замечал он по этому поводу, - а матросов крепостными людьми. Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы только пружины, которые на него действуют. Матрос управляет парусами, он же наводит орудия на неприятеля; матрос бросится на абордаж, если понадобится; все сделает матрос, ежели мы, начальники, не будем эгоистами, ежели мы не будем смотреть на службу как на средство удовлетворения своего честолюбия, а на подчиненных как на ступени собственного возвышения. Вот кого нам надо возвышать, учить, возбуждать в них смелость, геройство, ежели мы не себялюбцы, а действительно слуги отечества. Вы помните Трафальгарское сражение? Какой там был маневр? Вздор! Весь маневр Нельсона состоял в том, что он знал слабость неприятеля и свою собственную силу и не терял времени, вступая в бой. Слава Нельсона заключается в том, что он постиг дух народной гордости своих подчиненных и одним простым сигналом возбудил запальчивый энтузиазм в простолюдинах, которые были воспитаны им и его предшественниками».

Лазарев безгранично доверял своему ученику. В 1845 г. Нахимов был произведен в контр-адмиралы, и Лазарев сделал его командиром 1-й бригады 4-й флотской дивизии. Моральное влияние Нахимова на весь Черноморский флот было в эти годы так огромно, что могло сравниться с влиянием самого Лазарева. Он дни и ночи отдавал службе, то выходя в море, то стоя на Графской пристани в Севастополе, зорко осматривая все входящие в гавань и выходящие из гавани суда. По единодушным записям очевидцев и современников, от него не ускользала любая мелочь, а его замечаний и выговоров боялись все, начиная с матросов и кончая адмиралами. Только с морем была связана вся его жизнь. Даже денег у него не было, поскольку каждый лишний рубль он отдавал матросам и их семьям, а лишними рублями у него назывались те, которые оставались после оплаты квартиры в Севастополе и расходов на стол, своим «разнообразием» не очень отличавшийся от боцманского.

Е.В. Тарле отмечал: «Когда он, начальник порта, адмирал, командир больших эскадр, выходил на Графскую пристань в Севастополе, там происходили любопытные сцены, одну из которых со слов очевидца, князя Путятина, передает лейтенант П.П. Белавенец. Утром Нахимов приходит на пристань. Там, сняв шапки, уже ожидают адмирала старики, отставные матросы, женщины и дети - все обитатели Южной бухты из севастопольской матросской слободки. Увидев своего любимца, эта ватага мигом, безбоязненно, но с глубочайшим почтением окружает его, и, перебивая друг друга, все разом обращаются к нему с просьбами... «Постойте, постойте-с, - говорит адмирал, - всем разом можно только «ура» кричать, а не просьбы высказывать. Я ничего не пойму-с. Старик, надень шапку и говори, что тебе надо».

Старый матрос, на деревянной ноге и с костылями в руке, привел с собой двух маленьких девочек, своих внучек, и прошамкал, что он с малютками одинок, хата его продырявилась, а починить некому. Нахимов обращается к адъютанту: «...Прислать к Позднякову двух плотников, пусть они ему помогают». Старик, которого Нахимов вдруг назвал по фамилии, спрашивает: «А вы, наш милостивец, разве меня помните?» - «Как не помнить лучшего маляра и плясуна на корабле «Три святителя» ... «А тебе что надо?» - обращается Нахимов к старухе. Оказывается, она, вдова мастера из рабочего экипажа, голодает. «Дать ей пять рублей!» - «Денег нет, Павел Степанович!» - отвечает адъютант, заведовавший деньгами, бельем и всем хозяйством Нахимова. «Как денег нет? Отчего нет-с?» - «Да все уже прожиты и розданы!» - «Ну, дайте пока из своих». Но у адъютанта тоже нет таких денег. Пять рублей, да еще в провинции, были тогда очень крупной суммой. Тогда Нахимов обращается к мичманам и офицерам, подошедшим к окружающей его толпе: «Господа, дайте мне кто-нибудь взаймы пять рублей!» И старуха получает ассигнованную ей сумму.

В конце 40-х - начале 50-х гг. XIX века начал назревать новый конфликт на Ближнем Востоке, поводом к которому явился спор католического и православного духовенства о «палестинских святынях». Речь шла о том, какой из церквей принадлежит право владеть ключами от Вифлеемского храма и других христианских святынь Палестины - в то время провинции Османской империи. В 1850 г. православный патриарх Иерусалимский Кирилл обратился к турецким властям за разрешением на починку главного купола храма Святого Гроба Господня. Одновременно с этим католическая миссия подняла вопрос о правах католического духовенства, выдвинув требование восстановить католическую серебряную звезду, снятую со Святых Яслей и передать им ключ от главных ворот Вифлеемской церкви. Поначалу европейская общественность не уделяла большого внимания этому спору, который продолжался в течение 1850-1852 гг.

Инициатором обострения конфликта выступила Франция, где в ходе революции 1848-1849 гг. к власти пришел Луи Наполеон - племянник Наполеона Бонапарта, провозгласивший себя в 1852 г. императором французов под именем Наполеон III. Он решил использовать этот конфликт для укрепления своего положения внутри страны, заручившись поддержкой влиятельного французского духовенства. Кроме того, в своей внешней политике он стремился восстановить былое могущество наполеоновской Франции начала XIX в. Новый французский император стремился к небольшой победоносной войне с целью укрепления своего международного престижа. С этого времени русско-французские отношения начали портиться, а Николай I отказался признать Наполеона III законным монархом. Николай I, со своей стороны, рассчитывал использовать этот конфликт для решительного наступления на Османскую империю, ошибочно полагая, что ни Англия, ни Франция не предпримут решительных действий в ее защиту. Однако Англия увидела в распространении российского влияния на Ближнем Востоке угрозу Британской Индии и вступила в антирусский союз с Францией.

В феврале 1853 г. в Константинополь со специальной миссией прибыл А.С. Меншиков - правнук знаменитого сподвижника Петра I. Целью его визита было добиться от турецкого султана восстановления всех прежних прав и привилегий православной общины. Однако его миссия закончилась провалом, что привело к полному разрыву дипломатических отношений между Россией и Османской империей. Усиливая нажим на Османскую империю, в июне русская армия под командованием М.Д. Горчакова оккупировала Дунайские княжества. В октябре турецкий султан объявил России войну.

18 ноября 1853 г. в Синопской бухте на южном побережье Черного моря произошло последнее крупное сражение в истории парусного флота. Но затем началась война между Россией, Османской империей, Британией и Францией.  Последние высадили большой морской десант в Крыму и окружили Севастополь.

Несмотря на героизм и мужество защитников города, лишения и голод англо-французской армии (зима 1854-1855 гг. выдалась очень суровая, а ноябрьский шторм разметал на рейде Балаклавы союзный флот, уничтожив несколько судов с запасами вооружения, зимнего обмундирования и продовольствия), изменить общую ситуацию - деблокировать город или действенно помочь ему было невозможно. В марте 1855 г. Николай I пожаловал Нахимова в адмиралы. В мае доблестного флотоводца наградили пожизненной арендой, но Павел Степанович досадовал: «На что мне она? Лучше бы мне бомб прислали».

Вот что писал Е.В. Тарле: «Нахимов в своих приказах писал, что Севастополь будет освобожден, но в действительности не имел никаких надежд. Для себя же лично он решил вопрос уже давно, и решил твердо: он погибает вместе с Севастополем. «Если кто-либо из моряков, утомленный тревожной жизнью на бастионах, заболев и выбившись из сил, просился хоть на время на отдых, Нахимов осыпал его упреками: «Как-с! Вы хотите-с уйти с вашего поста? Вы должны умирать здесь, вы часовой-с, вам смены нет-с и не будет! Мы все здесь умрем; помните, что вы черноморский моряк-с и что вы защищаете родной ваш город! Мы неприятелю отдадим одни наши трупы и развалины, нам отсюда уходить нельзя-с! Я уже выбрал себе могилу, моя могила уже готова-с! Я лягу подле моего начальника Михаила Петровича Лазарева, а Корнилов и Истомин уже там лежат: они свой долг исполнили, надо и нам его исполнить!» Когда начальник одного из бастионов при посещении его части адмиралом доложил ему, что англичане заложили батарею, которая будет поражать бастион в тыл, Нахимов отвечал: «Ну, что ж такое! Не беспокойтесь, мы все здесь останемся».

Фатальное пророчество не преминуло сбыться. 28 июня (10 июля) 1855 года, во время объезда передовых укреплений на Малаховом кургане П.С. Нахимов погиб. Офицеры пытались уберечь своего командующего, уговаривая его уйти с кургана, который в тот день обстреливался особенно интенсивно.

Вот свидетельство одного из допущенных к одру умирающего адмирала, изложенное Тарле: «Войдя в комнату, где лежал адмирал, я нашел у него докторов, тех же, что оставил ночью, и прусского лейб-медика, приехавшего посмотреть на действие своего лекарства. Усов и барон Крюднер снимали портрет; больной дышал и по временам открывал глаза; но около 11 часов дыхание сделалось вдруг сильнее; в комнате воцарилось молчание. Доктора подошли к кровати. «Вот наступает смерть», - громко и внятно сказал Соколов, вероятно не зная, что около меня сидел его племянник П.В. Воеводский... Последние минуты Павла Степановича оканчивались! Больной потянулся первый раз, и дыхание сделалось реже... После нескольких вздохов он снова вытянулся и медленно вздохнул... Умирающий сделал еще конвульсивное движение, еще вздохнул три раза, и никто из присутствующих не заметил его последнего вздоха. Но прошло несколько тяжких мгновений, все взялись за часы, и, когда Соколов громко проговорил: «Скончался», - было 11 часов 7 минут... Герой Наварина, Синопа и Севастополя, этот рыцарь без страха и укоризны, окончил свое славное поприще».

Целые сутки, днем и ночью вокруг гроба толпились матросы, целуя руки адмирала, сменяя друг друга, возвращаясь к гробу сразу же, как только получалась возможность уйти с бастионов. Письмо одной из сестер милосердия восстанавливает перед нами шок от смерти Нахимова. «Во второй комнате стоял его гроб золотой парчи, вокруг много подушек с орденами, в головах три адмиральских флага сгруппированы, а сам он был покрыт тем простреленным и изорванным флагом, который развевался на его корабле в день Синопской битвы. По загорелым щекам моряков, которые стояли на часах, текли слезы. Да и с тех пор я не видела ни одного моряка, который бы не сказал, что с радостью лег бы за него».

Похороны Нахимова запомнились очевидцам навсегда. «Никогда я не буду в силах передать тебе этого глубоко грустного впечатления. Море с грозным и многочисленным флотом наших врагов. Горы с нашими бастионами, где Нахимов бывал беспрестанно, ободряя еще более примером, чем словом. И горы с их батареями, с которых так беспощадно они громят Севастополь и с которых они и теперь могли стрелять прямо в процессию; но они были так любезны, что во все это время не было ни одного выстрела. Представь же себе этот огромный вид, и над всем этим, а особливо над морем, мрачные, тяжелые тучи; только кой-где вверху блистало светлое облако. Заунывная музыка, грустный перезвон колоколов, печально-торжественное пение.... Так хоронили моряки своего Синопского героя, так хоронил Севастополь своего неустрашимого защитника».

Смерть Нахимова предопределила сдачу города. После двухдневной массированной бомбардировки, 28 августа 1855 г., французские войска генерала Мак-Магона при поддержке английских и сардинских частей начали решительный штурм Малахова кургана, который закончился взятием господствовавшей над городом высоты. Причем судьбу Малахова кургана решило упорство Мак-Магона, который в ответ на приказание главнокомандующего Пелисье отойти, ответил: «Я остаюсь здесь». Из 18 пошедших на штурм французских генералов было убито 5, а 11 ранено. В ночь на 9 сентября 1855 г., русские войска, взорвав склады и укрепления и разведя за собой понтонный мост, в полном боевом порядке отошли на Северную сторону Севастополя. Через два дня были затоплены остатки черноморского флота.

В годы Великой Отечественной войны, когда жизнь заставила обратиться к боевым традициям прошлого, указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 г. были учреждены орден Нахимова двух степеней и медаль Нахимова для награждения достойных моряков.