Исповедь близнецов том 1

 Пожалуйста поставьте рецензию. Не сетую на лучшую, критика -это тоже оценка
 
Это произведение прошедшее конкурсный отбор, и находится в салоне на полках Парижа. На полках Пекинской книжной ярмарки и на прилавках торговых точек Белоруссии. Только вот вопрос, почему-то нет на полках Российской Федерации. Интересное произведение о детях войны, о детях Ленинграда 1941 - 1946 год, потерявших своих родителей во время войны Роман начинается с плача одинокой пожилой женщины Евдокии Афанасьевны по двум девочкам-близнецам,
- От края и до края пешком хочу пройти ,- плачет Евдокия -
Не дай бог, судьбу такую, кому-то встретить на пути.

Непроходимая сибирская тайга окружила далёкую глухую деревню «Брусничный». Шумят над головой могучие сосны. Лохматые ели затеняют пространство, слегка поскрипывая, то тут, то там, придавая тайге зачарованную сказочность. В небе над деревней нависли тяжелые грозовые тучи, порывистый ветер с хулиганским свистом играет верхушками берёз, сосен и елей. Безжалостно гнёт стройные берёзы и молодой кустарник; срывает молодые шишки с могучих сосен и кедра, раскидывая по сторонам. А, где-то вдалеке одна старая ель стонет, как бы жалуясь на своё недомогание, привлекая к себе особое внимание.

Скалистый крутой берег своенравной, по-девичьи строптивой реки, местами выделяется по особому ландшафтному расположению, где величаво раскинулась могучая ширь, реки Ангары, захлёбываясь и перекатываясь через пороги, образует пенистую волну.
    
  На крутом обрывистом берегу стоит и смотрит пожилая женщина на реку задумчивым взглядом. С её головы медленно спадает цветной кашемировый платок. Седые волосы беспощадно треплет ветер, будоражит воспоминания о далёком прошлом и не даёт сосредоточиться на самом главном содержании прошлого бытия. В руках её потёртые выгоревшие листы от времени, сохранённые, ею же самой, главной героиней, Евдокией Афанасьевной. На листах видны еле-еле заметные записки, того самого солдата, который .... - -Вот бы мне всё это увидеть по-настоящему в натуральном облике. Разве на рассказах далеко уплывёшь. Только лишь можно себе представить те далёкие берега. И можно ли сравнить тот дальний берег, где родилась; с этим на, котором стою в одиночестве от далёкого прошлого. Хочется, побывать, посмотреть на малую родину Выборга. И, кажется, дело -то не за горами, а вот ведь не прыгнешь. Представляю: Финский залив, Выборгская сторона, на которой жил и строил корабли Пётр первый, и это звучит гордо.

А на небе ни облачка, и на улицах города подобно муравьям; мирно снуёт население, кто куда, взад, вперёд с лёгкой ношей, а у кого-то и потяжелее.
Плач Евдокии Афанасьевны:

«Где же вы теперь две мои горошинки?
А может они где-то, совсем рядом, о чём я не могу знать? Может быть одна жена солдата.
А другая, медсестра. Вы друг с другом, как сестрёнка с братом.
Нам бы встретиться пора. От меня вас разделили.
Развезли по городам.
Солёный огурец делили.
Надоедали нашим поварам.
Одна больна и при смерти,
лежала за Шумихою рекой.
Мне вас так часто не хватало.
Хоть бы встретится с одной!
Увезли одну на Украину. Меня же в лес густой, на целину.
В тайге батрачила и гнула спину.
Где, вы, теперь? Я так и не пойму. Быть может, вы опять на поле боя?
Жуткий страх всё это на семью.
Кто-то может быть женой героя? Где вы теперь? Я так и не пойму. Вот она какая, жизнь, злодейка. Кто придумал страшную войну? Это он! Жизнь ему - копейка. Бомбёжкой рушит тишину.
Привезли вас из-под Ленинграда. И было вам всего лишь месяцев по пять. Что это? Божья кара иль награда? Сумели от супостата убежать? Где же вы теперь родные? Господни не изведаны пути. Или вы нашли кусочек рая?
Где вас теперь найти? Может фотографию отправить? Там ваш целый взвод. Может кто-то ищет? И каждый сам себя найдёт. А коли вспомните мою досаду, Отзовись, не медля часа, И со мной не споря. Из медного ковша запьём Мы терпким квасом горе
     Дети вывезенные из Ленинграда во время войны 1941 - 1946 в Село Тассеево, Красноярского края.
Евдокия Афанасьевна представляет походку. Голос слышит, словно из-под земли; тот томный внутренний и далёкий голос Степана…

- Женщина, давайте, вашу тяжёлую ношу, я помогу, наверное, нам с вами по пути? – Степан Петрович осторожно берёт в руки тяжёлую ношу. Поднял, желая приблизительно, взвесить на глаз.
– Ого! Ничего себе, нагрузились будто про запас?
- Да, сынок, возможно, и про запас. Немец-то слыхал грозится напасть? И что ему не сидится, не живётся спокойно?

  - Алчность по захвату территорий. Хочет править всем миром. Посмотрим, что из этого получится. Как бы последние штаны не потерял, как при Наполеоне. Тот ведь тоже мечтал править всем миром. Да так навоевался, что своих солдат мёртвых грыз на обратной дороге, покидая Москву.
- Хорошо было с вами побеседовать. Прощайте, вот я и дома. Может, ещё свидимся когда-нибудь с вами? Вы мне настроение подняли. Спасибо за помощь, уважаемый попутчик.
Бежит по улице весёлый мальчуган в коротких штанишках, катит перед собой колесо, а по улицам громыхает полуторка. Мчится легковой автомобиль, обгоняя впереди идущий транспорт и унося в салоне важно восседавших военных пассажиров. Быстрым шагом идут офицеры Красной Армии.
 
 - К чему вся эта суета? Надо к жене сходить, узнать, как там у неё. Всё ли в порядке, возможно тут же и заберу её из родильного дома? Кого она мне подарила на этот раз? - Сердце Степана Петровича колотится; вот-вот выпрыгнет, как будто спешит на первое свидание.
Родильный дом города Выборга, утопает в зелени деревьев, в клумбах с цветами, на газонах.
По пешеходным дорожкам идут счастливые молодые папаши, родственники навестить новорожденного; который сам первым криком извещает мир о своём появлении на свет.

В роддоме суматоха. По коридорам снуют врачи и санитарки в белых халатах. У некоторых недоуменные лица. Остановились две медсестры, о чём-то между собой разговаривают, разводят руками в стороны, пожимают плечами, смотрят по сторонам. Степан Петрович, мужчина двадцати восьми лет, среднего роста, крепкого телосложения. с букетом цветов, с пакетами фруктов, осторожно тихо подходит к медсестре, которая тоже идёт к нему навстречу.
  - Здравствуйте, милая симпатичная девушка. Не подскажете, в какой палате лежит Жихарева Мария Григорьевна? Она вчера родила девочку или мальчика? - Медсестра смотрит на Степана Петровича с сочувствием. Показывает рукой, как пройти к палате. Степан Петрович поблагодарил сотрудницу, подарив ей красный цветок гвоздики.
   Идет дальше по коридорам медицинского учреждения, рассматривает двери, выискивает нужную табличку с надписью. Находит дверь палаты.и в нерешительности останавливается, стучит в дверь, приоткрывает, заглядывает в палату. Он видит свою жену, красивую женщину двадцати четырёх лет, лежащую на кровати. Мария поднимается с кровати, встречает тоже с радостью мужа - Лежи, лежи, тебе нельзя так рано подниматься, - взяв руку жены, нежно к ней прикасается, целуя, сам внимательно смотрит в лицо, Мария осторожно прячет руки под одеяло, муж недоумевает, что-то с женой происходит. Степан берёт стул, садится у кровати Марии. Он нежно опять берёт её обе руки в свои. С нежностью смотрит в её глаза. -

    - Машенька! Как здоровье? Как здоровье у нашего малыша? Где он? Я хотел бы посмотреть на наше с тобой творчество! Ты уж извини. Нёс тебе цветы, да таможня запрет наложила. Нельзя, говорят, фрукты тоже нельзя, говорят, пока что. От них у ребёнка стул жидкий будет. - Спасибо. Ничего, Стёпа, все хорошо. Здесь не плохо кормят по рецепту врачей. Здоровье хорошее у меня и у малышки. Её только, что медсестра отнесла в детскую комнату, где все новорожденные. Может, ещё увидишь, если подольше посидишь.
   - Что-то тревожно, Машенька, на душе? - Всё образумится. Стёпа, что-то случилось? Вижу на твоём лице тревогу, Стёпа? Почему у тебя печальный вид? О чём думаешь? – Как не думать Машенька? Представляешь, я на руку наложил сегодня. К чему бы это? Как ты это понимаешь? – Степан знает, жена читает сны как в руку положит.
    - Во сне что ли? К деньгам значит, Стёпа. Тебе скоро отпускные начислят и в отпуск махнём к родным краям. - Какой чёрт во сне! Стыдно сказать и грешно утаить. – Степан, краснея перед роженицами, не знает, куда себя деть.
- Прямо вот сейчас, как к тебе добирался.
   
   - Худу быть, Стёпа, к худу это. Ни к добру. Лучше бы ты не рассказывал сон свой. Желая сменить тему разговора, Степан нашёлся, что спросить. - А что у вас тут за беготня медицинского персонала?
     - Ничего особенного, как всегда рабочее состояние медперсонала. - Мария приняла тревогу мужа как свою собственную, стараясь как можно быстрее определить его состояние. Но что может случиться с мужем, она терзает себя в догадках. А-а, возможно, и не с мужем, может что-то случиться и с дочерью. Какой-то у тебя, наверное, не обычный, день, если ты с таким видом пришёл. Мог бы и подождать, не приходить. Зачем грусть приносить мне, не то и на ребёнке отразится. И я тогда ни чего не буду говорить.
  – Мария чуть-чуть не проговорилась о пропаже дочери. – Просто персонал бегает без дела по коридорам. Должны найти выход из ситуации. Не догадываясь ни о чём, Степан смотрит на часы. Переводит взгляд на окна палаты. Форточка в окне открыта. За окном солнечный летний день сменяется грозовыми тучами. Видны деревья, с молоденькими листочками, тихо покачиваясь, а на деревьях отрадно поют птицы. Он с сожалением смотрит на женщин. Они, тоже не выдавая тайну пропажи девочки, с любопытством разглядывают мужа Марии. От смущения Степан трёт ладонями о колени, не зная, куда их приложить или применить.

   - Мария, мне надо идти. Посидел бы еще, но дела поджимают. Да и вам надо отдыхать. Попытаюсь завтра забежать, извини, если получиться. - Степан Петрович встаёт, отставляет в сторону стул. – До свидания, женщины. Он выходит из палаты, а Мария укрылась с головой одеялом и дала волю слезам.
- Нет, женщины, что-то случилось, он далеко не тот мужчина, чтобы показывать свое дряблое здоровье. В палату входит санитарка, с ведром полным воды и со шваброй. Она смотрит на Марию.

   - Ты чего хнычешь, или с дочкой что? - Санитарка ставит ведро на пол, приступает к влажной уборке.- Эх, девчата, мне бы вместо вас здесь полежать, да ребёночка тоже родить.
- У вас нет детей? – Подозрительно спрашивает Мария санитарку.
- Бесплодная уродилась, где уж мне их взять. А теперь уж и годы не позволяют об этом мечтать. Как хорошо бы иметь родню в старости.
- Ты бесплодная, а у неё ушла дочка ещё до венчания. Считалось раньше, дочь отрезанный ломоть от родителей. Вот она сразу определила свою судьбу. Весь персонал на ноги поставила, пять часов ищут. - Ты, чего мелешь? Как это ушла? Санитарка работает шваброй под кроватями. Вдруг, швабра упёрлась во что-то мягкое. Она наклоняется, видит свёрточек из детского одеяла роддома. - Господь с тобой, кукла ты моя! Тебя ищут, как это тебе угораздило убежать от матери.
   Весь роддом на ноги поставила. Ух, ты, обмочилась, мокрющая-то какая , а ей хоть бы хны. Выносливая будет баба. Гляньте, бабы, девчонка, завернутая в одеяльце, лежит под кроватью, и наяривает свой кулачище. Ей богу в жизни выход найден будет в любой ситуации, Ей, богу, голодной не останется! В палате роженицы смеются, санитарка у всех подняла настроение.
    Входит дежурная медицинская сестра. Видит в руках санитарки ребенка. Подходит ближе, с улыбкой глядит на девочку. Лежащая на соседней кровати женщина встает, берет у санитарки ребенка, кладёт на кровать Марии. К ней подходят еще две женщины. Все дружно приступили к пеленанию. Довольная старшая медсестра легким шагом подходит к дверям палаты. Выглядывает в коридор. Подзывает младшую медсестру, прикладывает указательный палец к губам. - Пропажа нашлась, тихо вы, товарищи, пропажа то никуда не убегала. В палату заходят главврач, акушерка, старшая медсестра, санитарка роддома. Все поздравляют мать со счастливым завершением поиска.
    - Кто её нашёл? – Спрашивает главврач. - Санитарка. - Мария довольная прижимает дочку к груди.
– Вот кто производит тщательную уборку. Все щели промывает, и даже ребёночка выскребла. Молодец, Галина Иннокентьевна, молодец - -Обещал прийти на следующий день, но почему-то не приходит.

    Через два дня пришёл муж Марии. Степан садится у кровати жены. Он с интересом разглядывает дочь. - Очень симпатичная девочка. Спокойная, видно, будет? Вся в мою маму и похожая тоже на неё. Ну, прямо капля воды мама моя. – Душу и сердце Степана переполняют эмоции, краски заливают его лицо от восторга.. – Спасибо за дочку, Марьюшка, спасибо тебе, родная. А сын у нас ещё с тобой будет, - он говорит так, как будто о чём-то сожалея. Будут, родная, как грибы после дождя. Какие ещё наши годы? - Рядом с Марией на кровати тихо спит, завёрнутый, в пелёнки ребенок.
     - Прямо, так уж так на твою мать! А моего ты в ней ничего не находишь? Нет? - Пока отставим пререкания. Она всего лишь маленькое существо. И рассмотреть схожесть черт лица пока не возможно. - Мария поправляет одеяльце на дочери. Целует. Довольно улыбаясь, что дочь её рядом под самым сердцем и, кажется, никуда не убегала от матери. Тем временем Степан настраивал себя, сказать очень важное и страшное и боялся, чтобы не испугать женщин своими новостями. - Ты, что-то хочешь сказать, Стёпа? – увидев перемену в лице мужа. – Да, хочу сказать, вам всем женщины, Война, Мария. Ты слышала, объявили по радио. Германия напала сегодня. Украину долбят. Ах, мать их ети то. Придётся тебя отправлять в Сибирь - У нас, в родовом отделении нет радио приёмника. Тебя, Стёпа, заберут на фронт?

   - Заберут, Мария, я не святой. Отправлю к Евдокии Афанасьевне, в Сибирь, чтоб душа была спокойна за вас. Посажу в вагон и на фронт. Сам подам рапорт, чтобы забрали, бить их надо гадов. Женщины сидят на кровати, вытирают слезы платочком. Одна из них стоит у окна, задумчиво смотрит на улицу. Вторая роженица, вдруг, неожиданно завыла по-волчьи. – Вот тебе и примета, навалить на руку ни с того ни с сего. К худу, бабы, к худу всё это, - медсестра, поддерживает разговор рожениц, протирает стол и ставит графин с питьевой водой. – У этой роженицы муж и брат, служат на самой границе.
   Как же ей не завыть? Во дворе роддома, на скамейках сидят женщины в цветных халатах, разговаривают с мужчинами, вытирают слёзы. Медсёстры озабоченно подходят к палатам рожениц, тихо приглашают по фамилиям для прохождения процедур. Санитарки носят посуду с готовыми продуктами питания к ужину. - Тебя когда выписывают, Мария, ты бы спросила, не то не ровён час, можешь остаться здесь одна без моей поддержки. Вдруг, ни сегодня завтра принесут повестку? Ну, женщины, прощайте, может, ещё свидимся, - Степан бережно прижимает к груди тёплый комочек живого существа. Роженицы, породнившись в родовом отделении, обнимают друг дружку, не пряча и не скупясь на слёзы, и через полчаса Степан Петрович собрал пожитки Марии, увёл её с собой.

Через два месяца на железнодорожной станции Степан провожает Марию. Машет рукой через стекло, прижимаясь близко к стеклу вагона. - - -Осторожно, не зацепило бы тебя вагоном. - Степан Петрович не сдерживает огорчения, плачет. – Вот ведь, как оно бывает; даже ночки не выделил женой полюбоваться. Степан не стыдясь, тоже вытирает слезы внутренней стороной кепи. На тренировочном стадионе пробыли всё время, жёнушка..

     - Я буду ждать тебя, Стёпа, и дочка тоже будет ждать. Я люблю тебя, Стёпа. Береги себя ради нас. - Я тоже вас крепко люблю. Поцелуй за меня дочку. Не успели даже имя ей дать. Ну, что ж, прощайте, мои милые. Господь даст, еще свидимся. Я пойду - время в обрез. Так начальство моё распорядилось… Степан Петрович машет рукой. Уходит, а Мария тянется ближе к окну, чтобы как можно дальше проводить глазами мужа. Да слёзы заслоняют зрачки, как бы ни старалась протереть платочком глаза. Не получилось. Мария упустила из виду мужа. Она ещё горше того начала рыдать.

В вагоне суета. Пассажиры укладывают вещи, Не разбирая свои или чужие, наступают ногами или переступают, чтобы как можно быстрее захватить свободное место. Путь на восток не ближнее место, шесть тысяч километров подальше от войны. Напротив Марии женщина копается в вещмешке, достает трех литровый бидон. - Пожалуйста, посмотрите, за вещами Я сбегаю за кипятком, пока поезд стоит, еще не давали сигнал отправления. – Какой там кипяток! – Громко закричал на весь вагон пассажир, тут места надо занимать, а вы за кипятком?! Не сумеешь вернуться, как вороны налетят. В соседнем районе всё наповал разбито немцами. - Нет, женщина, лучше вы подержите мою дочку. Дайте, я сбегаю. Я моложе вас.
 
     Мария выходит из вагона, перебегая железнодорожные пути, ищет глазами мужа. Вдруг, железнодорожник ударил в колокол. Состав приходит в движение. Мария торопливо наливает из крана в бидон кипяток, оглядываясь, не ушёл ли её состав Неожиданно в воздухе слышится гул. Над составом с оглушительным свистом и грохотом сыпятся смертоносные груши. В вагоне паника слышны крики, стоны. Со звоном вылетают стёкла из окон, а незнакомая женщина с Марииным ребёнком на руках то и дело поглядывает в окно, которое ещё не задето вражеским снарядом. Она то и дело шепчет и крестится:
- Господи, спаси и помилуй нас. Пассажиры выскакивают из вагонов. Женщина одной рукой держит ребёнка, другой продолжает осенять себя перстами. С ужасом смотрит на небо.

      - Это ни дать ни взять они! Это фашисты! Что же вы, гады, творите то? Али креста на вас нет, мать вашу ети то? - Не щадя себя стучит себя в грудь и грозит мощным кулаком в сторону немецких самолётов. Марию оглушило. Она не понимает, что происходит. Видит, ее вагона на прежнем месте нет. Сохранившийся впереди паровоз и часть вагонов медленно двигается и скрывается из виду, увозит эвакуированных на восток. Поднимаясь, по интуиции Мария бежит с бидоном по шпалам, бережно сохраняя кипяток, который остыл уже давным-давно. Запыхавшись, перепрыгивает через доски разбитого вагона. Падает, запнувшись, лежит. Опять встаёт и опять бежит, не понимая, что происходит. Следом идет второй состав. Мария опять падает, и не спешит подниматься.
- Всё пропало. Вся жизнь прахом пролетела! К чему тогда и я буду коптить белый свет? Пусть давит к чёртовой матери! Паровоз останавливается, машинист и его помощник поднимают Марию под руки, отводят в сторону. Машинист даёт свисток и тоже продолжает путь на Восток.


   А тем временем, маленький свёрток копошится в своём одеяле в копне старой соломы,а рядом с ним лежит раненый солдат. Он стонет. Девочка раненая осколком в левую щечку; смотрит широко открытыми глазами на карусель смерти. Глотает, захлёбываясь собственной кровью, продолжает временами сосать кулачок и жестоко царапать себе лицо. Солдат тяжело поднимается, берется за голову, шатающей походкой подходит к свертку, наклоняется над ребенком.
     - О, господи! Откуда такую крошку сюда занесло? И тебя не пощадила костлявая злодейка. В первые дни войны, видно, и в первые дни жизни – боевое крещение! Где же твои родители? Что теперь прикажешь мне с тобой делать, святое создание? Солдат осторожно вынимает маленький осколок из щёчки ребёнка. – Не подсматривай, мал ещё за взрослыми подглядывать. Сейчас обработаю твою рану собственной мочой. Правда, говорят, учиться у родителей всегда есть какая-то польза в жизни. Как учила мама, так и я тебя стану лечить. Пока солдат обрабатывает рану из личного крана горячей мочой щеку маленькой знакомой, он сам про свою боль совсем забыл. - Так, видимо слегка зацепило, марганцовки не хватило, себя обработаю следующим разом, как ёмкость найдётся. – Подумал он.- Терпимо до свадьбы авось заживёт. Видит он не далеко, заброшенный взрывной волной фанерный чемодан. Солдат, подходит к чемодану, открывает его.

   - О! Да мы с тобой живём парень! Здесь лежат все нужные женские вещи. Женщина и в Африке женщина, всегда знает, что с собой в дорогу прихватить. Сейчас мы с тобой определим, что кому подойдёт в первую очередь. Солдат надеялся, что найдёт что-нибудь стерильное для пацана. Достает из него некоторые вещи, трясёт их от пыли. Рвёт платье, пеленает ребёнка на те же самые пелёнки, в чём был завёрнут, осторожно по-отцовски. – Вот бы не подумал, когда придётся проходить курсы молодого отца, а тут нате вам с кисточкой, явились, не запылились. Сюда бы ещё девушку, какую вроде матери. Втроём то бы легче и веселее справляться. Боль головы всё сильнее напоминает солдату. Садится на землю подле стога, берётся руками за голову. Мотает головой, тихо стонет. - Время не терпит, война считает минуты, надо подниматься и идти. Берет ребенка на руки, шатающей походкой, пошёл в сторону военного эшелона.
    – Слушай, мужик, чё ты кряхтишь, или я тебя неловко прижимаю? Стоп, подожди-ка, сейчас я тебя посмотрю, может, ты обмочился? Солдат разворачивает живую ношу, рассматривает пелёнки.
   - Прости, меня дочка, что ж это я так расхлябался то, а? Не догадался, даже познакомится, с кем имею дело. Вижу лицо, думаю, ну и ладно господь с тобой, какая ни какая, а живность всё же. А тут гляди на неё, живой будущий цветок. Только умело поливать тебя надо и ухаживать. Ну да ладно, врага победим, а там посмотрим, что с тобой делать.
     Тебя покормить бы надо, да, к сожалению, нечем - прости уж меня, Я не готов к такому повороту. Я сам ещё только, только солдат строевой Армии, что прикажут то и делай. Знаешь, что? Давай-ка, познакомимся сначала. Меня зовут Степан, а тебя? Надо поискать в твоих ремугах записочку, чья ты и откуда. Степан покопался в пелёнках девочки, переложил её в найденные женские вещи. И среди них он находит бирьку с надписью: вес ребёнка, год, месяц и день рождения. - Ого, весом не обделил тебя господь бог, видать и родители не из мелкосортного калибра. Три килограмма семьсот грамм, представляю вырастешь с мой рост тоже не плохо будешь выглядеть.
   А звать то вот тебя почему-то не назвали мою крошечку. Какое бы ты хотела имечко иметь, а, Варвара?

 У солдата самопроизвольно соскочило с языка это имя. – Прости, я не хотел тебя обидеть, ты не ревнуй меня. Ты мала ещё об этом думать, поняла, нет? Тебе годков то, поди, месяца три или как? Девочка, как будто чего-то понимает, после каждого вопроса солдата, старалась, как бы скромно прячет своё личико в окровавленные пелёнки и одеяльце, то и дело крутит головкой в разные стороны и улыбается со словом «агу».
     - Вот тебе и агу, Варенька, когда научишься говорить по-русски? Всё агу да агу. Ладно, перепеленал, а теперь пошли. Только стоп, надо остатки вещей забрать- тебе на вырост пойдут. Она ведь матушка война не спросит, где доставать, а тебя уже всё готовое приданное. Я там смотрел в чемодане такое красивое платье, какая-то дамочка выкинула вместе с чемоданом. Чемодан то я брать с собой не буду, в вещь мешок уместится, слишком тяжёлая ноша будет для нас с тобой, а вот барахлишко, то всё заберём. Так нет, Агу?

    Солдат собирает вещи, а в вещах обнаружил бумажный свёрток с ржаными пряниками и пол-литровую бутылку с водой, надёжно с закупоренным горлышком. -
  -Варька! - закричал солдат от радости на всё пространство между небом и землей. Живём, Варька, живём, Варенька! Теперь живы будем, не помрём! Я тебе сейчас, как мама моя делает, сооружу соску из ржаного пряника.
     Степан нашёл недалеко от чемодана новую консервную банку из-под тушёного мяса. Замочил небольшой кусочек пряника. Завернул жидкий пряник в кусочек трофейного материала, перевязал солдатскими нитками и сунул Варьке в рот.
    - На ешь! Правда ни мамкиным молочком пахнет, голод ни тётка, всё пойдёт подчистую. Бедная, сколько хоть лет то тебе девочка. Ещё и году не прожила, а горя хватила под завязку. Ну, вот если б я на тебя не наткнулся, а, что было бы с тобой? Сколько ещё хлебнёшь, милая, ты моя. - Степан опять схватился за голову руками. – Как же быть то мне теперь с тобой, а вдруг и меня в дороге схватят гематомы? Куда я тебя дену? Жаль мне тебя, неизвестно в какие руки попадёшь.
Ладно, у меня ещё есть время отпуска, может, управлюсь за короткий срок. Дойду до военкомата, продлю отпуск, если дадут такую возможность, и в детском доме тебя оставлю, чтобы сердце за тебя не болело.