Надо что-то придумать! Повесть

Г л а в а   6.   Обиды Ольги. Всё сходится! Срочная поездка в район. Галина узнаёт новость

Около двенадцати часов Вера Николаевна услышала звонок у входной двери. В глазок увидела Шуру и открыла. Так как на улице шёл дождь, с её плаща стекала вода.
- Извини, Верунчик, я к тебе по делу.
- По важному? Раздевайся, заходи.
- По важному и неотложному.
- Ты говори быстрее, а то я волнуюсь.
- Это касается тебя, вернее твоей дочери.
- Ой, что случилось?
- Не беспокойся, страшного ничего нет, просто неприятность. А теперь внимательно меня слушай и не перебивай, а то ещё забуду что-нибудь. После обеда я вчера пошла в поликлинику, на приём к врачу. Решив прочитать рецепты после визита к нему, я остановилась на крылечке и там увидела вашего гостя, который ужинал у вас тогда. Он меня вряд ли узнал. Рядом с ним стоял мужчина чуть пониже ростом и, активно жестикулируя, что-то громко говорил. Я уже направилась было идти домой, но, услышав имя «Ольга», догадалась, что, возможно, они говорят о твоей дочери. Я тотчас же остановилась, подошла к противоположным перилам, накинула капюшон и сделала вид, что читаю рецепты. Двое собеседников были немного похожи друг на друга. Тот, что поменьше, назвал Ольгу пигалицей, так и сказал: «Эта твоя пигалица…»
- Ну и что, что дальше? – нетерпеливо спросила Вера Николаевна.
- ...доведёт, говорит, тебя до нервного срыва; она, дескать, хочет поломать тебе жизнь, разбить семью и всё такое. Эта хитрая лиса, говорит, затеяла какую-то игру.
- Хитрая лиса? О, господи!
- Да, да, так и сказал: «хитрая лиса». Ещё он сказал, что якобы Ольга хотела познакомить его со своей подругой, такой маленькой худой обезьянкой. Но эта обезьянка не в его вкусе, и он не желает досматривать этот спектакль до конца.
- А как же Антон на это реагировал?
- Он больше молчал и вроде бы соглашался с говорившим. Из их беседы я ещё поняла, что они поджидают Ольгу, чтобы что-то ей высказать. И, видимо, её не дождались, потому что уехали.
Обычно тётя Шура часто жаловалась на память, но в данном случае она очень нормальненько всё запомнила.
Вера Николаевна предложила гостье выпить хотя бы чаю, но та отказалась и заторопилась домой.
- Дочке ты  хочешь - передавай, хочешь - нет, но я тебе обязана была это рассказать.
- Да, конечно, спасибо, - упавшим голосом ответила Вера Николаевна.
После того как Ольга (на этот раз в прекрасном настроении) вернулась с работы, Вера Николаевна решила ничего не утаивать и рассказала дочери об услышанном.
- Так ты в следующий раз лучше всматривайся в людей, - посоветовала мать дочери в конце разговора.
- Ведь я же с добрыми намерениями!
- Вот к чему привели твои благие намерения. А если б узнала заведующая, что это ты сделала? Лишилась бы работы из-за этого… не знаю даже, как его назвать.
- Мама, ты уж Антона слишком не кори. Ведь это же не он говорил, а его брат.
- А он молча с этим соглашался!
- Но ведь у него тоже сейчас тяжело на душе. Вообще-то, моему возмущению нет предела. Я, значит, пигалица. Назвать Вику обезьянкой – это ужас! Сам он горилла в рубашке, орангутанг. Противно, когда мужик сплетничает. Хуже бабы! Предположения, видите ли, он делает!
- Не переживай, дочка. Не стоит твой Антон того, чтобы о нём так беспокоиться. Кстати, когда вы с ним расстались, его не очень-то волновало то, как там у тебя было тогда на душе. А их разговор ещё нельзя назвать сплетнями. Вот, когда про интимную жизнь начинают говорить, да ещё основную часть набрешут – это мерзко. Мы с отцом дружно прожили жизнь. Но всё равно находились люди, которые и про нас сплетничали.
- А что ж про вас можно плохого сказать?
- Говорили, что отец часто бывает в отъездах, и поэтому не может быть, чтобы он не изменял мне. Они это тоже как бы предполагали.
- Ладно, мам. Я пойду в свою комнату, ты пока меня не трогай, часа два хотя бы.
Кратковременный сон не улучшил настроения Ольги: она была подавлена. Взяла в руки книгу, но читать тоже не смогла. Вечером, когда стемнело, Ольга услышала звук своего сотового телефона. Звонил Антон:
- Здравствуй, Оля! Хочу опять обратиться к тебе с просьбой. Я передумал. Нужно всё-таки  сделать анализ, какой ты нам делала, но только отцу. Я подумаю, как сказать, чтобы он не знал, для чего анализ.
- К сожалению, теперь это невозможно.
- Почему?
- У нас в лаборатории всё  стало гораздо строже. И это благодаря твоему братцу. Моя разведка доложила, что он подходил к нашей заведующей, предъявил ей удостоверение и, показав выполненный мною анализ, обратил внимание на отсутствие её подписи. После этого у нас в лаборатории состоялось собрание, на котором говорилось о недопустимости таких нарушений, ужесточении дисциплины. Пригрозили, что за подобные нарушения уволят с работы. Так что, извини уж!
- Я с ним, конечно, на этот счёт поговорю; но я и не знал, что ты из-за этого на какие-то нарушения идёшь.
- А почему он тогда взялся что-то проверять? Не доверяете мне?
- Почему, доверяю. А кто у тебя там разведчик? Эта твоя маленькая подружка?
- Да, на обезьянку похожая. А я – не Ольга, а пигалица какая-то. Давай заново познакомимся. И ещё хорошая артистка, устроила специально для вас спектакль. Весь день сочиняла, как познакомить твоего братца с моей подругой. Но, к сожалению, он ей ужасно не понравился: вахлак какой-то, кривоногий, во время разговора сильно размахивает руками, неприветливый. Она губы скривила и отказалась знакомиться.
- Откуда ты узнала о нашей беседе? За дверью стояла? – удивился Антон.
- А у меня везде агенты есть. Можешь больше не звонить, - сказала напоследок Ольга и бросила трубку.
Этот разговор сначала вроде отвлёк его от тяжёлых мыслей, а потом опять поверг в уныние. То у него была какая-то отдушина – Ольга. Ему казалось, ещё чуть-чуть – и они будут понимать друг друга. Но теперь и с ней связь оборвалась. Но Антон не отступил от своего намерения уговорить отца сдать анализ, даже без помощи Ольги. Сегодня у них остался ночевать Иван. Антон был и на него зол за то, что тот так бесцеремонно влез в его дела.
Антон решил проведать мать.
- Ну, как ты? - спросил он, войдя в её комнату.
- Да так, чуть лучше, - тихо ответила мать.
- Расскажи что-нибудь.
-  Мои мысли заняты только одним.
- Мои - тоже. Но как это доказать? Нужно как-то уговорить отца сделать анализ, придётся придумать какую-то причину.
- Не надо никаких анализов! – махнула рукой мать. – Я и так знаю, что у них была интимная связь.
- Связь – это одно. Для меня сейчас важнее установить, является ли он отцом Генки.
- К сожалению, в этом можешь не сомневаться. Я вспомнила: ты как раз уезжал на курсы, более двух месяцев не был дома. Когда родился Геночка, Галка сказала и тебе и мне, что ребёнок семимесячный. А я потом приходила в больницу (к ней ещё не пускали), поинтересовалась у медсестры, как и что. Та рассказала, что ребёнок родился в срок. Тогда я не придала значения этой разнице, потому что ещё даже не знала об их связи. И только теперь вспомнила.
- А ну-ка, признавайтесь, о чём вы тут шепчетесь? – спросил вдруг зашедший в комнату Иван.
- Ты же сказал, что спать пошёл, - удивился его неожиданному возвращению Антон.
- Да не спалось что-то. Всё о тебе думал.
- Сыночек, не дал ты нам по душам поговорить, - упрекнула Ивана мать.
- А я не из простого любопытства спрашиваю. Я помочь вам хочу. Вы вот не знаете, как из этой ситуации выпутаться, а я, может быть, знаю. И меня уж не стесняйтесь. Этот ложный стыд тут ни к чему. Чем быстрее мы установим истину, тем лучше.
Мать решила рассказать Ивану всё, что знает.
Тот немного подумал и сказал, обращаясь к Антону:
- Так, где у тебя документы? Ищи удостоверение об окончании курсов. А год тут понятно какой: это год рождения Генки. Он, по-моему, осенью родился? Так?  Кроме того, у твоей жены есть медицинская карта. В ней должно быть указано, когда родился ребёнок и при каких обстоятельствах.
- Да не буду я ничего искать. Хочешь, сам иди и ищи. Я ещё буду в чужих документах копаться!
- Вот тюфяк! Это твоя законная жена, и ты имеешь право получить сведения о рождении ребёнка. У вас всё общее, и некоторые документы тоже.
- А вдруг она там, в этой комнате, где тумбочка с документами? Тогда позови её сюда, я отвлеку. Давай, отправляйся.
Антон нехотя пошёл в свой дом. Жена в это время уже спала. Он смело открыл тумбочку. Удостоверение он довольно долго искал среди большой кипы документов. Сначала ему попалась на глаза её медицинская карточка. Он, волнуясь, трясущимися руками отбросил её в сторону. Наконец на самом дне тумбочки он нашёл синее удостоверение об окончании курсов. Взглянув на даты начала и окончания курсов, он  понял: слова матери подтверждаются. Тогда он на всякий случай проверил запись в карточке. Она гласила, что ребёнок  родился в срок, девятимесячным. Эти документы он понёс в родительский дом.
- Да, всё так и есть. Год в удостоверении совпадает, и в карточке написано, что в срок родился, - войдя, объявил Антон. Мать вздохнула.
- Теперь  порассуждаем без эмоций. На курсах ты был больше двух месяцев и домой не приезжал, ты сам знаешь. Судя по времени, ребёнок был зачат в твоё отсутствие. Раз она сказала вам, что он семимесячный, значит, поняла, кто отец, и специально ввела вас в заблуждение, - вступил в разговор Иван.
Наступила довольно длительная пауза в разговоре.
- Давайте лучше укладываться, - предложил Иван, – утро вечера мудренее.
Иван пошёл в свою комнату, но, идя по коридору, встретил отца.
- Что это у вас до сих пор свет горит, ведь вторая половина  ночи?! – спросил отец, как будто предчувствуя что-то неладное.
- Да ничего, отстань! – грубо ответил ему Иван.
- Погляди-ка ты! Ты как с отцом разговариваешь?! Мало я вас маленьких лупил!
- Замолчи! Уже отлупить не сможешь!
- Ты что такой ершистый стал? Когда приехал, вроде всё нормально было. В чём дело? Ну-ка, зайдём в мою комнату, поговорим.
Усевшись на старый диван, Иван начал первым:
- Смотри, отец, ты сам меня вынудил начать неприятный разговор. Как бы не пришлось тебя лупить, а не меня.
- А что такое? – удивился тот.
- А то, что была у тебя интимная связь с невесткой, и ты перед матерью и Антоном очень сильно виноват.
- Да, сын, - после некоторой паузы со вздохом сказал отец, - не стану теперь уже скрывать. Было дело, но это было довольно давно, а не сейчас. Можно и забыть об этом. Грешен я. Да я один, что ли, такой?! Бывают ситуации гораздо хуже. Валька почему-то решила всё разболтать и сына не пожалела.
- Во-первых, не Валька, а моя мать, а, во-вторых, дело тут не в жалости.
- А в чём же?
- А в том, что Генка не Антона сын, а твой, и в том, что эта твоя стерва обвела вас всех вокруг пальца. И получается теперь, что Антон уже почти десять лет женат, а детей у него нет. Ты должен хотя бы попросить прощения!
Отец изменился в лице и задумался, а потом ответил:
- Не смогу я, сынок! Вернее, у Антона, может, и смогу, а у матери – нет, - ответил отец глухим голосом.
- Это почему?
- Не потому, что не хочу. Понимаешь – не могу я притворяться.
- Тогда, значит, мог, а теперь – не можешь?!
- Ничего не буду объяснять: не могу – и всё! Ладно, зови Антона и оставь нас одних.
 А отец и просить прощения-то не умел. Он привык чувствовать себя главой семьи. Раньше ребята не смели ему перечить. Выдавил он из себя слова о просьбе прощения, не поднимая глаз, и вдруг сказал:
- Ладно, зови сюда Ивана, вместе надо поговорить.
После того как оба брата зашли в комнату, отец сказал:
- Долго я эту тайну хранил, но только ради тебя, Антон. Вынудила меня Галка завещание на неё написать, а если откажу, обещала тебе всё рассказать. «Меня, - сказала эта ведьма, - Антон простит (куда он денется!), а вот тебя, свёкор, вряд ли».  Теперь это нужно срочно исправить, только вот, как это сделать?
- Завтра же (то есть сегодня, ведь уже скоро утро) нужно ехать в район и изменить завещание, я постараюсь отпроситься с работы, всё организую, - сразу пообещал Иван.
- Я решил так, - вздохнув, сказал отец. – Новый дом оставлю тебе, Антон, старый – Генке. А тебе, Иван, машину оставлю. Больше мне вам предложить нечего.
- Пап,  да не нужны мне твои старые «Жигули». У меня есть своя хорошая машина, и квартира у меня есть.  Я здесь ни на что не претендую. Дом не я строил и в нём почти не жил. Что я, на какие-то вещи буду претендовать, что ли? Вещизмом я не болен. Разве мне какой-то старый диван нужен или ковёр? Да ради бога! Подарите мне, например, вот эту картину, вышитую матерью. И это для меня будет лучший подарок, воспоминание о родном доме! По моему мнению, ты новый дом и машину должен оставить Антону.
- Да он и так сейчас на ней ездит.
- Тем более. А старый дом завещай Генке. Когда-то он на этом месте, может быть, себе поставит новый дом, современный. В общем, сам решай. Но я поеду, если отпустят с работы. Хотя у меня есть отгул. А теперь идите и поспите, кто сколько может.
Но никому не спалось: все ждали семи часов. Утром мужчины уехали в район.
После их отъезда Галина стала выспрашивать у свекрови, куда это они отправились.
- Да отцу стало плохо, - сказала Валентина Петровна первое, что пришло на ум, - поехали в больницу, в район.
- С чего это ему болеть? Перепил, что ли? -  язвительно заметила невестка. Эти тайные беседы по секрету ей тоже не нравились, но пока она ничего не подозревала.
По дороге в нотариальную контору Иван снова посоветовал брату:
- Наверное, братец, тебе сначала надо развестись. А завещание потом оформить.
- Да отстань ты, не капай на нервы. А зачем же мы тогда едем?
- Пока его можно просто аннулировать.
- Меня сейчас не завещание больше волнует, а другое что-то. И не надо мне ничего мне советовать, я сам решу, что мне делать.
После посещения нотариуса Иван поехал домой. Отец и Антон, вернувшись, сразу легли спать. Галина же заметила, что свёкор, выйдя из машины, держал в руках какую-то папочку. Ей очень захотелось посмотреть, что же в ней. Она поняла, что он сейчас спит, но войти побоялась, чтобы её не заподозрили. Острым зрением она увидела торчащий из тумбочки край папки. «Что же делать? – подумала про себя Галина. -  Взять папку потом, в более подходящее время?» Но любопытство её торопило. Тогда она позвала сына: «Генчик, ну-ка, потихоньку зайди к дедушке и возьми у него в тумбочке вон ту папочку». Ребёнок проник на цыпочках в комнату деда и взял папку. Галина стала торопливо её читать, качая головой: «Так вот что вы задумали, стервятники! Не случайно они вдруг на такое пошли. Наверное, свекруха им что-то нехорошее рассказала.  Ну, я вам устрою, вы меня ещё узнаете!» Галина попросила сына положить папку на место. Она пошла в свою комнату, села на диван и стала напряжённо думать, что делать дальше.
Антон, как проснулся, пришёл к отцу и сказал:
- Пап, ты документ надёжно спрятал? Где он?
- Да там, в тумбочке, ты сам положил.
- А он сейчас на другой полке. Ты перекладывал?
- Нет, ничего я не трогал, я спал всё время.
Мальчишка, проходивший мимо и услышавший разговор, сказал, что это он переложил: дескать, мама попросила.
Антон отправил его погулять.
- Это плохо, что она видела документ.
- Плохо - не плохо, - сказал ему в ответ отец, - какая разница? Что ты её так боишься? Пусть знает, что не по её всё получилось.
- Да она обязательно что-нибудь затеет!
Галина в это время решила уйти к своей матери. Она переоделась и направилась к калитке.
- Ты куда это уходишь? – крикнул Антон вслед жене.
- Куда мне надо, туда и пойду! Ты же не говоришь, куда последнее время часто уезжаешь!
Настроение у Антона было прегадкое. Вдруг он почувствовал себя страшно одиноким и подвёл итоги своей жизни: жена теперь ему как чужой человек, сын не его; больше десяти лет прожил в браке, а, выходит, детей у него нет; отец, оказывается, виновник его беды, хотя с ним у него всегда были не очень хорошие отношения. Если говорить о брате, то всё время поучает, лезет со своими советами. Ещё Антон подумал, что и друга-то у него настоящего нет. Была хорошая знакомая, Ольга, которая за него переживала, и с той связь оборвалась. С друзьями детства разошлись у него пути-дорожки. Только одна мать осталась близким человеком. Сегодня он решил в свой дом не идти, а остаться ночевать со стариками. Ни за работу домашнюю не мог сейчас взяться, ни занятия себе найти.

П р о д о л ж е н и е   6   с л е д у е т .