Учёба. Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной

Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной.  Учёба.


В  сентябре  девяносто  третьего  года   началась  моя  учеба  в  университете  города  Турку.  Чтоб  легализовать  диплом,  необходимо  было  прослушать  лекции  по  всем  отделам  стоматологии  и  сдать  экзамены.  Местные  профессора  кафедр  требовали  ответы  по  своим  лекциям.  Это  значительно  облегчало  нашу  жизнь.  Скорость,  с  которой  шло  наше  обучение,  вряд  ли  позволила  бы  нам  углубляться  в  толстые  тома  стоматологии  на  английском  языке. 
Нам  платили  стипендию.  Деньги  уходили  на  аренду  жилья.  Немного  оставалось  на  автобус.  Студенческое  общежитие  располагалось  недалеко  от  реки  Ауры.  В  квартире  были  три  отдельные  комнатки,  запирающиеся  на  свой  ключ,  общая  кухня  и  туалет.  Одна  из  комнат  пустовала.  Девушка  второй  комнаты  сделала  мне  упрёк  на  кухне,  после  того,  как  уехав  на  выходные,  я  забыла  выключить  будильник.  Эта  зараза  звенела  три  дня  подряд.  Больше  я  соседку  не  видела.

Отделение  протезирования

Каждому  из  нас  необходимо  было  сдать  работы  по  несъёмным  мостам.  Принять  пациента,  собрать  анамнез,  сделать  план  работы  и  показать  все  этапы  протезирования  экзаменующим  нас  аспирантам,  позже  профессору.
В  университете  работы  студентов  дешёвые.  Как  он  будет  работать,  никто  не  может  предсказать.  Пациенты  сознательно  идут  на  риск.
Мы  довольно  быстро  справились  с  работой  и  прошли  зачёт. 
Все,  кроме  студентки  из  Риги  с  укороченной  программой. 

     " Не  гонялся  бы  ты,  поп,  за  дешевизной."

Достался  рижанке  местный  священник.  Ухоженный,  вежливый,  понимающий  на  что  идёт.  Рижанка  никогда  не  делала  протезирования  и  ужасно  всего  боялась.  Она  боялась  прикасаться  к  зубам  священника  бормашиной.  Нажав  ногой  на  педаль,  она  охала  и,  вытаращив  испуганные  глаза,  бежала  за  аспиранткой.  Сначала  все  относились  к  ней  снисходительно,  советовали.  Священник  понимающе  улыбался,  смиренно  лежа  в  кресле. 
Прошла  неделя.
Святой  отец  добросовестно  приходил  каждое  утро.  Студентка  радостно  ждала  его.  Пациент  покорно  занимал  знакомое  кресло,  открывал  с  готовностью  рот.  С  надеждой  он  глядел  на  синеглазого  доктора,  может  чудо  свершится  сегодня.  Рижанка,  натягивала  одноразовые  перчатки,  брала  зеркало  и  зонд,  наклонялась  над  святым  отцом.  Заглянув  в  широко  открытый  рот,  она,  словно  увидев  нечто  ужасающе  страшное,  вскакивала  со  стула  и  убегала.  Она  бежала  по  огромному  круговому  залу  меж  столов,  шкафов  и  кресел  с  пациентами.  В  поисках  ассистентки  кафедры.  Недовольная  паникой  студентки,  ассистентка  приветливо  улыбалась  растерянному  пациенту,  успокаивала  его.  Сделав  анестезию,  она  обтачивала  немного  зуб,  объясняя  рижанке,  как  и  что  делать  дальше.  И  улыбаясь,  шла  к  следующему  студенту. 
В  конце  рабочего  дня,  несолоно  хлебавши,  священник  шёл  домой. 
Через  пару  недель  приветливая  улыбка  стала  сползать  с  его  лица,  глазки  начинали  беспокойно  бегать  по  залу.  Отчаявшийся  пациент,  пока  его  доктор  бегала  в  поисках  ассистентки,  стал  просить  финских  студентов  помочь  ему.  Финны  отказывали.  Выполнять  работу  за  другого  было  нельзя.  Так  и  лежал  он  с  одним  обточенным  зубом  целыми  днями  в  стоматологическом  кресле,  забросив  службу  и  церковь. 
Столкнувшись  однажды  в  коридоре  с  эстонкой,  он  стал  умолять  её. 
-  Помогите  мне!  Я  два  месяца,  ежедневно,  прихожу  сюда.  Лежу  по  шесть  часов  в  кресле!  А  работа  не  продвигается!  Пожалуйста,  помогите  мне!  И  вашей  коллеге. 
Ей  стало  жаль  священника.  Она  обратилась  ко  мне.  Мы  люди  гибкие  и  сердобольные,  закалённые  советской  системой,  решили  разгрести  ситуацию.
-  Наташа,  раз  ты  трусишь  обтачивать,  стой  на  стрёме.  Как  завидишь  издалека  преподавателей,  сигналь.
Втихаря,  пока  аспирантки  не  было  рядом,  эстонская  коллега  обтачивала  ему  зубы.  Я  стояла  на  стрёме.  Рижанка  скакала  с  выпученными  глазами  за  креслом  и  охала.
-  Готово.  Зубы  под  мост  обточены. 
Заявила  эстонская  коллега.
-  Сними  слепок  и  отправь  его  техникам.  Не  забудь  подобрать  цвет. 
Обратилась  она  к  рижанке.
-  Я  никогда  не  делала  слепков!  Прошу  вас,  не  уходите! 
Пришлось  и  слепок  снять  за  неё. 
Финские  студенты  осуждающе  смотрели  на  нашу  аферу.  Но  мы  не  обращали  на  них  внимания.  Святого  отца  было  жалко.  На  следующий  день  он  принёс  букет  роз  для  коллеги  из  Эстонии. 
Думаю,  что  аспирантки  всё  знали.  Но  они  уже  почти  ненавидели  рижанку  и  были  рады  избавятся  от  неё. 
Готовый  мост  с  грехом  пополам  зацементировали.
За  какие  грехи  бог  наказывал  священника,  осталось  для  всех  загадкой. 

Рижанка  перешла  на  кафедру  потологии  прикуса  и  застряла  там  навсегда. 
Зато,  возвращаясь  после  университета  в  общагу,  она  увидела  в  придорожной  канаве  хорошо  одетого,  спящего  мужчину.  Склонившись  над  ним,  поняла,  что  тот  в  усмерть  пьян.  Клятва  Гиппократа  не  позволила  ей  оставить  замерзать  мужчину  в  сырой  и  холодной  яме.  Она  уволокла  его  домой  в  тёплую  кровать.  Утром,  очухавшись,  он  поведал  ей  свою  грустную  историю.   Накануне  его  жена  сообщила,  что  уходит  к  другому.  Он  с  горя  напился.  Первый  раз  в  жизни.  Дальше  не  помнит. 
Мужчина  оказался  шведом  с  хорошим  образованием  и  завидным  местом  работы.  В  какой  бы  час  дня  или  ночи  мы  не  заходили  к  рижанке,  они  всегда  были  в  кровати.  Делали  детей. 
Мы  их  прозвали  кроликами.
 
Учиться  было  трудно.
У  финских  студентов  была  отлаженная  система  копирования  лекций.  Один  из  них  фиксировал  каждое  слово  профессора,  остальные  слушали.  После  вместе  делали  поправки,  печатали  начисто  и  делали  копии  для  каждого.
Мы  покупали  у  них  страничку  копировки  за  пятьдесят  центов.
Моя  коллега,  сорокапятилетняя  эстонка,  помогала  мне  с  терминами  и  переводом.  Мы  вслух  пересказывали  лекции  друг  другу  до  полного  запоминания  и  сдавали  экзамены  на  неделю  раньше  остальных.
-  Куда  ты  так  торопишься?
Спросила  я  однажды.
-  Надо  быть  первой,  пока  профессора  не  утомили  другие.  Учителя  любят  отличников.  Я  закончила  школу  и  институт  с  золотой  медалью.  Знаю,  что  говорю.
Помолчав  добавила.
-  Моя  дочка  стесняется  сидеть  со  мной  на  лекциях.  Она  на  первом  курсе,  ей  19  лет.  А  мне  45!  Я  давно  в  разводе,  одна  поднимала  её.  Из  -  за  учёбы  я  не  работаю.  Нам  недостаточно  денег  на  двоих.  Я  мотаюсь  в  Таллин  каждые  выходные  за  водкой  и  сигаретами.  Продаю  их  тут  подороже.
Я  безумно  уставала  и  от  нее,  и  от  учебы,  но  знала,  что  одна  не  потяну.  Финский  язык,  особенно  стоматологический,  казался  неподъёмным.  Финны  редко  заимствовали  английские  термины,  они  придумывали  свои.  Бог  мой!  Иногда  казалось,  что  для  запоминания  одного  слова  потребуются  годы.  Что  совсем  не  далеко  от  истины.
Моя  зубрежка  однажды  меня  подвела.

Физиология  прикуса.
 
Мы  вызубрили  лекции  профессора  наизусь.  Эстонская  коллега  сдала  зачет.   
Будучи  свежей  выпускницей  без  опыта,  я  никак  не  могла  связать  страшные  финские  слова  с  механикой  работы  височно  -  нижнечелюстного  сустава.  Впору  моей  учёбы  в  Ленинграде ( 1984 - 1989 г. )  у  нас  не  было  такого  предмета.
Профессор  оказался  требовательным  и  на  редкость  проницательным.  Он  стал  спрашивать  нюансы.  Я,  не  понимая  его  вопросов,  сидела  красная,  как  рак.
-  Ты  совершенно  не  понимаешь  работу  сустава.  Иди  еще  почитай.
Неделю  я  пыталась  разобраться.  Впустую.  Пошла  наобум  к  профессору,  благо  он  вне  занятий  сидел  у  себя  в  кабинете.
-  Садись.  Рассказывай.
Пересказываю  лекцию.
-  Пересказываешь  ты  хорошо.  Но  не  понимаешь,  о  чём  говоришь.
Долгое  молчание.
-    Давай  зачетку.  Позже  во  всем  разберешься.  Понимание  придет  с  практикой.
Я  была  на  седьмом  небе!   
Профессор  оказался  прав,  понимание  физиологии  прикуса  пришло  лишь  через  несколько  практических  лет.
После  первого  года  учебы  в  Турку  у  меня  трагически  погибла  мама.  Это  выбило  меня  из  колеи  и  погрузило  в  депрессию  на  много  лет.  Нагрузка  была  колоссальной,  не  помню,  как  заставляла  себя  учиться.  По  окончании  учёбы  не  могла  без  содрогания  смотреть  на  финские  журналы,  книги   и  прочие  печатные  издания.
На  учёбу  ушло  полтора  года.  Практика  в  университете  дала  мне  понимание  медицинской  и  социальной  системы  Финляндии,  её  взаимоотношение  с  людьми.

Я  уже  несколько  лет  работала  стоматологом  в  Финляндии,  когда  позвонила  эстонская  коллега.  Слово  за  слово,  вспомнили  и  о  наших  кроликах. 
-  Она  до  сих  пор  не  сдала  экзамен  по  прикусу.
Сказала  эстонка. 
-  Надеюсь,  у  них  получились  дети.
Улыбнулась  я.

Я  каждый  раз  с  благодарностью  вспоминаю  моего  первого  финского  мужа,  который  заставил  меня  учиться  по  специальности.



Картинка  из  интернета.
Апрель 2020
Хельсинки
---------------------