И. Эренбург люди, годы, жизнь

        Книга третья "Люди, годы, жизнь" Ильи Эренбурга. Смятение.
                ***

 Продолжая рассказ о литературных мемуарах И.Г. Эренбурга я подошёл к третьей книге

его воспоминаний.

         Она большая по объёму, больше двух предыдущих, вместе взятых, но в отличие

предыдущих написана весьма сумбурно.

       И это меня очень удивило. Я читал её и перечитывал, чтобы понять, с чем это связано у

такого большого мастера пера, и, наконец, понял. Так, по крайней мере , мне показалось.

Может быть у наших уважаемых любителей литературы будет другое мнение. я с

удовольствием выслушаю любое мнение.

      А теперь попытаюсь в нескольких словах высказать своё.

         Эренбург пытался доказать свою верность коммунистической идее во многих местах

этой книги, оправдывая необходимостью все те ужасы коллективизации и индустриализации,

которые видел собственными глазами.

          Затем он оправдывал ужасы террора против собственного народа, в который попали

его друзья и коллеги. Сталкивалась идеологическая мотивация с той объективной

реальностью, которую ему, как правдивому человеку довелось увидеть и прочувствовать.

         И это столкновение превратило прекрасного рассказчика в путаника.

  То же смятение прорывается в его описаниях жизни зарубежной Европы.

И, волей-неволей, автор признал, что немецкий нацизм появился как противовес

коммунистической идеологической экспансии.

         Теперь о том, что представляет несомненный интерес для заинтересованных читателей:

достаточно широкое и объективное описание зарождения советской и зарубежной литературы

двадцатого века. И не только литературы, но живописи, поэзии, театрального искусства тоже.

Среди описаний встречаются интересные картины, помогающие понять, почему история

Европы пошла тем, а не другим путём.

 Все картины событий описаны очевидцем, что особенно ценно.