И всё у меня ещё впереди

       Здравствуй, дедушка. Здравствуй. Я пишу тебе письмо, хоть и знаю, что не получу на него ответа. Помнишь небо высокое - высокое и такое голубое - голубое, похожее на то огромное пятно краски, что ты разлил во дворе, когда хотел обновить наличники на окнах ? И птицы словно точки в его бесконечной вышине? Помнишь? А помнишь как мы лежали на сене на телеге на заднем дворе и у тебя была травинка во рту и я тоже взяла такую же и зажала между зубов и мы смотрели с тобой на это небо, на этих птиц и как стрекотали в поле кузнечики и жар с земли поднимался такой, что сено, под нами пахло ещё душистее, ещё сильнее? Помнишь? А ещё каждый год ты вешал нам огромные качели в своём широком и крепком дворе. И мы качались со Светой и пели песни и снова качались и снова пели. А ты ходил мимо нас в поле и на задний двор и тоже пел. Только знаешь, дедушка, я не помню твою песню... Всё помню, а песню нет... И мне от этого так горько...
       – Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой, входила на берег Катюша на высокий берег на крутой...
       Это мы со Светой поём. Громко. Качаемся и поём. Поём и раскачиваем качели всё выше и выше, чтоб понять какой берег высокий у Катюши.
       Это, вообще, наша любимая со Светой песня, ты её нас и научил петь. И мы пели. И когда на качелях качались и когда на реку купаться шли...
         Дедушка, знаешь что я ещё вспомнила недавно? Я вспомнила как ты улыбался. Ты, ведь часто улыбался. Очень. И смеялся. И зубы у тебя были белые - белые. И ты загорал всегда в поле до черноты. И от этого зубы казались ещё белее. И улыбка твоя... Знаешь, вот говорят все, что я на папу похожа, а я вспоминаю тебя и понимаю, что у меня от тебя тоже есть что - то... Мамино же есть... Улыбаюсь я точно, как ты...
        А ещё я помню тебя на крыльце, ты сидишь и надеваешь сапоги, а они у тебя такие огромные. Мы со Светой как - то залезли в твои сапоги. Вдвоём. Она в сапог и я в сапог. Обеими ногами сразу. Мы прыгали по полу и падали и у нас не получалось встать, но мы пытались и мы смеялись с ней до икоты. А потом пришёл ты и тоже смеялся.
       А ещё, я знаешь, что помню? Как ты Сашку хворостиной огрел. За что, не помню. Но разозлился он на тебя здорово и даже решил убежать из дома. И ведь он убежал. Потом вернулся, сам. А ты переживал. Я помню это. Ты ругал себя, а мне было тебя жалко. Ты ходил на тот конец деревни и на автобусную остановку и на реку, искал его. А он вернулся, пока тебя не было и спрятался в чулане, а я, когда ты пришёл, рассказала тебе это. И ты пошёл к нему и обнял сильно, молча. А он брыкался, глупый. Я даже тогда понимала, что ты переживал...
      А знаешь, что самое яркое и тёплое из детства, то что захочется вспоминать снова и снова? Это - то, что все были вместе, в вашем доме, летом там где полей и лугов не сосчитать, где дом с голубыми наличниками, где свежее парное молоко и душистый мёд прямо с пасеки, где мычат коровы и блеют ягнята, где сердитые гуси гоняют нас по двору, где курочка вывела цыплят, где собаки добрее и ласковей которых я никогда не знала, где ты, где бабушка и все все. И мне лет 7 и всё у меня ещё впереди...