Как я стала мамой

Я рано захотела иметь ребенка. Представляла как я иду с большим пузом, а все смотрят на меня и завидуют. Правда почему – непонятно… Но я такая гордая и ни на кого не обращаю внимания, ведь у меня внутри живет новый человек. Сама я завидовала моей однокласснице, которая на последний звонок пришла уже на пятом месяце.
Не знаю почему…, может настолько хотелось своего родного человека? Ведь я в семье была единственным ребенком, ни братьев, ни сестер. И часто мне было одиноко. Всегда мечтала о старшем брате или сестре, которые бы меня защищали от нападок вредных мальчишек-одноклассников, с которыми бы делилась своими секретами. Велико было это желание особенно в подростковом возрасте. Всегда с печалью завидовала тем, кто был не один в семье.
И вот замуж я вышла в восемнадцать лет. Летом, на даче жениха, моего будущего мужа, организовали свадьбу по всем полагающимся правилам, устоявшимся в деревнях: с белым платьем с фатой, с благословителем, с тамадой, с многочисленными родственниками и друзьями.
Стас был старше меня на шесть с половиной лет. Мне казалось с ним я буду как за каменной стеной, где укроюсь от всех превратностей судьбы. Был он из обычной, по-деревенски крепкой здоровой семьи, отличавшейся своей породистостью. Стас со своими тремя братьями выглядели внешне так, что увидев их сразу в голове возникал образ бугая-охранника из голливудских фильмов. Меня тогда, молодую, всегда одолевала мысль: «Это ж сколько надо варить-то, чтоб вся семья была сыта???»  Хоть мы и развелись через пару лет, я благодарна ему за сына, за помощь моему отцу в строительстве дома, за помощь в тяжелые девяностые годы.
В один из ноябрьских вечеров я лежала смотрела телевизор. Дома было тепло, уютно, пахло свежим деревом и яблоками, которые привез мой папа накануне из города. Жили мы в одном дворе с моими родителями. До срока родов оставалось еще где-то полтора месяца, и я была спокойна и безмятежна. В доме была одна, муж ушел на сутки работать.
Следует сказать, что накануне того дня мы с мужем пешком обошли все магазины нашей и соседней деревни в поисках зимней шапки для меня. Правда, так и не нашли. В тот день я, конечно же, устала, но по молодости не придала значения тому, что живот начал часто хватать тонус, он становился настолько тугим, будто вот-вот лопнет. Врач как-то сказала, что это в норме, так и должно быть, но я, к сожалению, не знала что так часто и так туго - это плохо. Я вообще многого не знала тогда.
И вот я встала попить водички и взять яблочка, но тут из меня резко хлынула теплая вода. Я с испугу остолбенела и оставалась так стоять пару минут, смотря под ноги,  не понимая что происходит. А вода все лилась и лилась не переставая. Немного придя в себя подбежала к телефону и позвала родителей, заплакала, наконец, от страха.  Вызвали скорую, машина быстро подъехала, но никто не заходил. Отец вышел посмотреть и зашел со словами: «Сказали пусть собирает вещи, машина повезет в роддом». «Какой роддом? Мне рано еще!!!», - закричала я в истерике, абсолютно не понимая что происходит, что это какая-то ошибка.
«Откуда я знаю?»,- крик папы махом привел меня в чувство, я сразу поняла, что не я одна в панике, потому что папа, сколько себя помню, ни разу на меня не кричал, а тут на тебе, как обухом по голове.
Кое-как оделась, родители поехали со мной, даже не одевшись, а на улице уже стоял тридцатиградусный мороз. Не удивлюсь, если даже никто дверь не закрыл- все были в шоке.
Роддом находился на краю села, старое одноэтажное деревянное здание, со всех щелей и окон обдуваемое ветрами. Родителям сказали, что необходимо принести для меня и отпустили. Я осталась стоять в ожидании, когда меня осмотрят и скажут, наконец, что со мной, ну или что-нибудь сделают, чтобы остановить эту «протечку». Но я продолжала стоять, никто не подходил ко мне еще минут тридцать-сорок наверное. Люди в белых халатах были заняты видимо более важными делами, а для меня был важен мой ребенок. Страх не заставил себя долго ждать, у меня снова началась истерика, стала кричать, звать, плача в три ручья.
Я поражаюсь халатному спокойствию в деревенских больницах или может такое только со мной случилось? В городах все-таки не так, там быстро реагируют или хоть сделают вид, что что-то делают на худой конец. 
Тогда был 1996 год, кризис, отсутствие денег, нищета, отсюда равнодушие, все выживали как могли. Больница и медперсонал были под стать своему времени. Ни тебе мобильного телефона, ни интернета, даже узи не было, поэтому пол своего пузожителя я в тот момент еще не знала. Но почему – то была уверена, что будет мальчик.
Оказалось, ждали врача, благо она видимо жила недалеко. Село было большое, если б она жила в другом конце, мне бы, наверное, совсем не повезло.
Провели необходимые процедуры, уложили в отдельную комнатку, поставили укол, капельницу. Ну слава богу, увидев врача мне полегчало, и я уснула до утра. Проснувшись, огляделась, лежала все так же под капельницей, вставать не разрешили, комнатка оказалась с большим окном, правда мне видно было лишь небо и трубу на улице, рядом у кровати стояла тумба, на которой уже стояла знакомая баночка с морсом, но дотянуться я не могла. Так и пролежала под капельницей весь день. За ширмой в щель виден был стол врача и шкафчик. Врач подходила каждые полчаса, слушала в трубку мой живот.
Один раз она зашла не одна, а с крупным мужчиной в белом халате, который тоже послушал в трубку и вдруг сказал: «Ничего не слышно же…» , обращаясь к моему врачу Борисовой. Борисова подошла, взяла трубку, прислушалась: «Нормально, все слышно»,- коротко сказала, как отрезала, и ушла. Я не успела ничего понять вначале, потом пошли мысли: « Как он так не услышал? А может он прав? Может Борисова так сказала, чтоб успокоить меня? Нет, все-таки Борисова права, наверное, а этот неопытный, практикант возможно…, хотя не похож…». Так и лежала, пытаясь отогнать нехорошие мысли до тех пор, пока не началось то, чего я еще не знала.
У меня начались схватки. Длились они шесть часов, но мне показалось вечностью. Боли были настолько сильные, что хотелось отцепить от себя иглы, откинуть капельницу и все разнести. Временами я приходила в себя и успокаивала: «Это скоро закончится, так и должно быть. Все проходят через это. А ты что, хуже? Все терпят и ты терпи!».
Врач периодически подходила, то измеряла, то слушала, то уколы вкалывала, капельницу меняла. И наконец, спустя сутки после моего лежания в этой комнате, уже ненавистной мне, после очередного осмотра, повели в родильную комнату. Пока шла, боялась и думала: «Как бы ребенок здесь, на пол, не вывалился, лишь бы дойти, лишь бы дойти…»
Кое-как забралась на родильный стол, который оказался довольно высоким и узким, казалось чуть влево или вправо, и я упаду. Меня опять натыкали иголками, поставили капельницу. Не знаю сколько времени все продолжалось, но я сделала это – я родила. Ребенка не показали, сказали: «Мальчик, 2900граммов и 48 сантиметров.» Позже, уже в палате, врач сказала, что ребенок родился туго обвитый вокруг пуповины два раза, от того синюшный. Приведут его мне на кормление в лучшем случае завтра.
В палате было восемь рожениц. Я лежала и чувствовала только боль и полную обессиленность, ни о чем не могла даже думать.
И вот, наконец, на третьи сутки после моего поступления в роддом, мне принесли мой заветный маленький сверток, чудо, встречи с которым я так ждала. То было крохотное создание с маленькими точками на носике, со светлым пушком на голове и светлыми глазками, которые он изредка приоткрывал.
Вот оно чудо! Чудо материнства! Держать впервые в руках свою кровиночку. Я это сделала, я стала мамой!

Виктория Водолей.