Однажды в Париже

Каждый год в конце мая мы с мамой летим в Париж на неделю отмечать её день рождения. Именно она привила мне любовь к этому удивительному и прекрасному городу, с которым её так много связывает: прекрасное владение французским, друг юности, мой папа, который учился в Сорбонне, много знакомых. Знает мама этот город, как родной.

В первый свой приезд в Париж я увидела его её глазами — гармоничный, свободный, праздничный, творческий. И теперь только так и вижу. За одну неделю, бродя по самому красивому городу Европы, нахаживая километры, мы отдыхали морально от суеты повседневной жизни. 30 мая, в день рождения, мы выбирали уютный ресторан, заказывали лучшее французское вино и праздновали день появления на свет воздушного, весёлого, красивого и талантливого человека — моей мамы Марины. После ресторана заходили в местный магазин с оригинальными французскими вещами и выбирали подарок. Неделя в Париже — это всегда неделя праздника! Но однажды злой рок вмешался в наши праздничные планы.

На тот момент я ещё не бронировала напрямую места в отеле и билеты, а предпочитала пользоваться услугами агента. Та поездка стала последней с участием агента.

В тот год Париж был неузнаваем. Обычно солнечный и жаркий в период самого расцвета весны, город плакал. Обманув все прогнозы, он встретил нас непрекращающимися дождями, туманом, сыростью и небывалым холодом. Грустно шлепая по лужам на узких улочках, где машина не может проехать, мы добрались от такси до двери нашего старого доброго отеля, расположенного в красивом отреставрированном особняке. Мы регулярно останавливались в этом тихом месте. Здесь нас все уже знали, потому удивлённый взгляд портье меня сильно насторожил.

- Мадам, мадмуазель, что вы тут делаете? - выразил искреннее удивление, смешанное с ужасом, давно знакомый нам худощавый месье у стойки регистрации.
- То, что и обычно. Приехали немного проветриться и отдохнуть, - не менее удивлённо ответила я.
- Но как же так! Ваши брони вчера были отменены.
- Как отменены? Что нам теперь делать? Не выгоните же вы нас на улицу под дождь?
- Ох, мадмуазель, вы же знаете, что в мае наш город переполнен гостями из-за большого количества конференций, выставок и показов моды. Свободных мест практически нет. Есть одноместный номер на две ночи. Мы предоставим его вам, но дальше надо искать места в других отелях, что будет непросто, скажу я вам.
- Весело...


Мы с мамой переглянулись. Через пару минут соблюдения формальностей нам выдали ключи от номера. Мы с трудом затолкали себя и чемоданы в лифт и отправились на верхний этаж. Открыв дверь номера, я ахнула — чердачный шкаф, а не комната. И в этом шкафу две модницы с огромными чемоданами должны провести две ночи! Мои самые искренние чувства были оскорблены, ведь мы привыкли останавливаться в лучшем номере этого отеля.

Разгневанная, ощутив себя Понтием Пилатом с адской головной болью, я решила про себя «казнить» и позвонила агенту. Обычно я вежливая и соблюдаю все нормы приличия, но только не в редких случаях праведного гнева. Всю мощь своего возмущения я обрушила на даму, которая испортила нам отдых, зачем-то отменив мой резерв за день до нашего прилета. На том конце провода трепетали. Высказав своё возмущение в доступной громогласной форме, я потребовала срочно решить проблему и бросила трубку.

Делать было нечего. Мы разложили часть вещей, а другую часть надели на себе и отправились на прогулку в поисках обеда. Через пару часов мне перезвонила лебезящая агент и пообещала через два дня переезд в другой отель. С её слов, этот другой отель намного лучше нашего нынешнего, потому что он находится на самой светской улице Парижа (на Елисейских Полях, которые мы не очень любим) рядом с пятизвездочным отелем и Елисейским Дворцом.

- А еще рядом с этим пятизвездочным отелем наверняка находится помойка, так что, она от этого становится особенно хорошей? - съязвила я, даже не предполагая, как близка я была к истине.
- Простите нас, но в других отелях вообще нет мест. Если вы вдруг найдете, то мы обязательно поселим вас туда. А пока мы предлагаем вам на весь день машину с водителем. Он отвезет вас куда захотите. Называйте любой день и машина будет подана.
- Спасибо, не надо. Вы лучше нас в отель нормальный перевезите сначала.

На том и порешили. Бродя по мокрым улицам, мы натолкнулись на небольшой ресторан. Внутри был камин, около которого мы и расположились, чтобы подсушить промокшую обувь во время сытного обеда. Наша одежда не была рассчитана на такой холод и сырость. За этот первый день грустного шатания по улицам, мы сильно промокли и продрогли. Кожаные мокасины можно было отжимать.

- Чтобы сказал дедушка? - задалась я вопросом.
- Дедушка до Германии прошел по сырости. И, кстати, он использовал газеты, вместо стелек, чтобы ноги не промокали, - удачно вспомнила мама.
- Отличная идея! Но в современном мире есть нечто получше газет, - подумала я и потянула маму в сторону аптеки.

Итак, вместо мокрых стелек, мы засунули в мокасины женские прокладки. Как же они нас выручили! Сразу стало тепло и сухо, настроение приподнялось. Так, весело шагая, с прокладками в ботинках, мы вернулись в отель.

На следующей день оделись теплее, вытащив из чемоданов всю одежду. На мне была майка, сверху рубашка, сверху летний свитер, сверху кожаная куртка и два шелковых шарфика, плотно повязанных на шее. Мама была одета в аналогичном стиле «немец под Москвой». Ботинки утеплили прокладками, в отеле стащили большие зонты и отправились покорять Париж.

В этот день прогулка была комфортнее. Однако все наши надежды купить что-то более теплое и подходящее для такой сырой погоды потерпели фиаско. На витринах стояли манекены, облаченные в легкие шелковые платья и майки. Ни одной подходящей для холодной погоды вещи не продавалось. Единственное тёплое, что нам удалось найти — мужские кожаные кеды в дорогом модном магазине. Позже они были подарены моему старшему брату. А пока они спасали маму, летние мокасины которой приказали долго жить после первого же дня прогулок по лужам. Потому в этот раз выглядеть элегантно не очень получалось. Но мы не унывали, приняв Париж таким, каким он нас встретил — серым, унылым, холодным, но все равно прекрасным! Думаю, что только благодаря хорошему настроению, мы не подхватили насморк или еще чего похуже.

Но вот настал день Х, когда нас, двух пыльных и уже весьма помятых дам, неохотно спустившихся с чердака, выселили из отеля. Старый портье с ужасом и грустью смотрел вслед уходящим постоянным гостям их элегантного отеля, которых по какому-то глупому недоразумению приходилось вот так выставлять на улицу. За порогом нас ожидал огромный черный микроавтобус мерседес — та самая обещанная машина с водителем.

- Дамы, я сейчас повезу вас в прекрасный отель! По дороге угощу кофе в лучшем кафе! - бодро приветствовал нас южный мужчина, откатывая дверцу своей лаковой машины.
- Добрый день, - сухо поздоровались мы, садясь в машину.

Всю дорогу водитель что-то весело говорил. Но нам было совсем не весело, потому что нас выставили из любимого отеля, потому что были пробки, и мы никогда ранее не передвигались по Парижу на машине. Тем более на такой огромной, которая выглядела словно Краз среди миниатюрных французских машинок. И чем веселее и бодрее он вещал, постоянно используя преувеличенную форму восторгов, тем более раздраженными мы становились.

- Дамы, вот это лучшее кафе, в котором я хочу угостить вас чашечкой кофе! - гордо выпалил он, тормозя около нашей любимый кафешки. Причем сказал он это так, словно приглашал нас на ужин в Ритц.
- Спасибо, не надо. Мы сами как-нибудь угостимся кофе. Лучше подождите нас здесь, - строго сказала мама, вываливаясь слегка укаченная парижскими пробками из машины. И я следом.


На лице водителя впервые нарисовалась гримаса огорчения, смешанная с обидой. Но нам было не до его задетых чувств.

Выпив кофе, мы слегка смягчились и повеселели. Вернувшись в черный автобус, пугающий прохожих парижан своим огромным размером, мы попросили водителя скорее довезти нас до обещанного «роскошного» отеля, где нам предстояло провести оставшиеся пять дней отпуска.

Уже через десять минут мы приехали на нарядные Елисейские Поля, кишевшие туристами. Свернув, мы миновали роскошный отель и остановились около странной щели с железной дверью.

- Прибыли! - торжественно объявил водитель, выпрыгивая из машины.
- Я верно поняла, что нам в тот белоснежный особняк с пятью звёздами? - иронично уточнила я, подозревая, что ответ будет отрицательный.
- Нет, мадмуазель, вам сюда, - ответил водитель, открывая со скрипом железную дверь.


Обречённо переглянувшись, мы последовали за ним. Это место когда-то очень давно было красивым особняком. Но рука мастера и штукатура давно не касались этого дома. На маленькой стойке администрации нас ожидал такой же весёлый и бойкий молодой человек, как наш водитель. Обрадовавшись нашему приезду, словно матерям родным, он воскликнул:

- Мадам, мадмуазель, мы очень рады приветствовать вас в нашем отеле! Вам очень повезло, у нас три свободных номера из пяти, вы сможете прямо сейчас выбрать любой понравившийся вам!
- Да ну? А почему же у вас так мало жильцов? - с подозрением поинтересовалась я.
- Потому что они только вечером приедут заселяться. Прошу вас, следуйте за мной.


Мы понуро пошли за восторженным молодцом. Выбор нам предстояло сделать непростой. В одном номере плохо текла горячая вода, во втором — не закрывались шторы, в третьем — плохо работали батареи.
- Простите за дерзость, но нет ли в этом отеле номера, в котором всё хорошо работает? - поинтересовалась Марина.
- Пока нет, но я уверен, что после вашего проживания у нас появится такой номер!
- Не очень поняла вашего намека, - насторожилась мама.
- Мадам, не переживайте, вы же в Париже! Наслаждайтесь!
- Да уж... - вздохнула мама и обернулась ко мне. - Что выбираем?
- На мой взгляд самое меньшее зло — не закрывающиеся шторы.


В этом номере мы и расположились. Разобрав вещи, нацепив на себя все оставшиеся сухие тряпки, мы направились гулять. Потому что в этом сыром отеле с окном во внутренний двор, забросанный мусором, не хотелось оставаться надолго.

Выходя, я обратилась к бодрому портье:

- Месье, вы могли бы починить шторы в нашем номере?
- Вы хотите, чтобы они были закрыты или открыты?
- Вы не поверите, но я хочу позволить себе такую роскошь, как шторы, которые открываются и закрываются. Давайте начнём улучшение номеров прямо сейчас, - предложила я и поспешила за мамой, которая уже вдыхала сырой воздух весеннего Парижа.

Выйдя из этой заброшенной «щели» под названием «отель» на одну из самых дорогих улиц Парижа, я ощутила резкий контраст. Париж — это вообще город контрастов, где, выходя из дорогого магазина на фешенебельной улице, вы можете споткнуться об клошара в рваной одежде, задремавшего на пороге роскошного бутика.

Во время прогулки мне позвонила агент, которая пыталась загладить свою вину за испорченный нам отпуск. Она сообщила, что завтра машина с водителем весь день будет в нашем расположении. Мы можем поехать куда захотим. Мама предложила съездить под Париж в небольшой городок, в котором жил её друг юности — известный французский музыкант. На тот момент он был там мэром. Мы начали весело строить планы на завтрашний день.

Вдоволь нагулявшись по дождливому Парижу, согревшись глинтвейном, подсушив ботинки у камина в очередном ресторане, мы вернулись в отель. На удивление чистая и сухая постель была постелена в кроватях. В ванной комнате, поросшей грибком от сырости, висели чистые полотенца. А на утро нас накормили свежим завтраком с воздушными круассанами. Как позже выяснилось, мама портье (которая ходила по отелю, словно дома, в темном байковом халате) работала в отеле и кастеляншей, и поваром, и официанткой, и уборщицей. И выполняла всю свою работу блестяще! А мы в отеле были одни, потому весь сервис был к нашим услугам. Это сглаживало общее брезгливое впечатление от нашего нового места обитания.

За завтраком мы обсуждали загородную поездку, как вдруг мама сообщила, что мы туда не поедем.

- Почему же? - удивилась я, никак не привыкнув к переменчивости маминых планов.
- Ну ты только представь, я не видела его с юных лет. И вот, спустя двадцать лет, я заявлюсь в его городок на черном микроавтобусе с шумным водителем за рулём, одетая в пять разноцветных летних кофт, мужские ботинки с прокладками вместо стелек и два шарфа, один из которых куплен в распродажу на барахолке (единственное место, где мы нашли ещё одну тёплую вещь).
- Мама, но ты прекрасна во всём! - попробовала переубедить её я.
- А вот я себя так не ощущаю. Не поедем, пойдём лучше гулять в Марэ.
- Хорошо, а что будем делать с водителем, который уже нервно ждёт нас? - спросила я, поглядывая за окно, откуда виднелся нелепый черный микроавтобус.
- Отпустим его.

«Мадам, мадмуазель, за вами прибыла машина!» - объявил нам ошарашенный портье так, словно была подана карета ко дворцу. Завершив завтрак, мы вышли на улицу. Мама подошла к водителю, который при виде нас, выбежал из машины в порыве распахнуть дверцы «кареты».

- Вы свободны на сегодня, - сухо сказала мама.
- Как, мадам? Что же мне делать?
- Что хотите, это уже не наше дело.
- Но мне приказано вас катать по городу!
- Вот сам и катайся, а мы предпочитаем прогуляться.

Водитель задумался, а мы, воспользовавшись минутой его молчания, ускользнули прочь.

Наконец, избавившись от навязчивых попыток агента и её представителей загладить свою вину за ошибочно отменённую бронь на отель за день до нашего прилёта, мы глубоко вздохнули и насладились оставшимися днями в Париже. Отметили мамин день рождения в уютном ресторане в районе Латинского квартала недалеко от Сорбонны.

В тот день мы единственные рискнули сесть на веранде рядом с газовым обогревателем. Все местные прятались в натопленных помещениях ресторанов. Как два Короля Лир, мы сидели за столиком, обдуваемые семью ветрами, кутаясь в шелковые шарфики, высоко подняв воротники курток. Носы посинели, но мы были счастливы, что отпуск, что мы в Париже, что нам подали горячее мясное фондю с прекрасным красным вином, настолько насыщенным, что налитое в бокал, оно не просвечивало.

Две одиноко сидящие на улице дамы привлекли внимание одного почтенного месье, явно профессора из университета. Проходя мимо, он резко сменил траекторию движения, направившись к маме.

- Мадам, простите, что нарушаю ваше обеденное уединение, но вы так прекрасны, что я не мог не выразить вам своё восхищение! - сказал на прекрасном французском седовласый профессор в дорогом плаще и поцеловал маме ручку.
- Спасибо, мне очень приятно, - улыбнувшись, ответила она.
- Будьте счастливы, мадам!
- Буду! - ответила мама, подняв бокал.

И с этого момента она была счастлива.

Мы были в Париже, мы дышали свободой, мы ощущали красоту гармонии, мы улыбались милым прохожим, желающим нам приятного аппетита. Не важно какая погода, какой отель. Важно с кем ты и где. Мы были вместе в Париже, мы были счастливы! И мы ещё много раз потом возвращались (потому что оставили в Париже не монетку, а несколько пар убитых дождями туфель) и обязательно вернёмся снова за «праздником, который всегда с тобой».

P.S. Вернувшись домой, мы обнаружили на почте письмо из того «отеля». В этом письме портье благодарил нас за очень ценные рекомендации, которые позволили улучшить их заведение (это моя просьба починить шторы и ещё пара подобных указаний, типа прочистки водных фильтров и починки батареи, от мамы). И очень просил посоветовать, что и как ещё стоит усовершенствовать для комфорта гостей, чтобы мы могли порекомендовать их отель своим друзьям. Пока я его даже врагам не посоветую.

P.P.S. Даму из агентства, которая отменила нашу бронь, вскоре со скандалом уволили. Видимо не только нам она испортила долгожданный отпуск.