Альмиранте Латорре - чилийский броненосец Потемкин

В 1920 году в состав чилийского флота (Armada de Chile) вошел построенный в Англии линкор “Almirante Latorre”. 20 февраля следующего года линкор прибыл в Вальпараисо, став флагманским кораблем эскадры. Новый линкор, оснащенный самыми современными для того времени вооружением и оборудованием, стал значительным качественным скачком в развитии флота Чили.
Мощные вооружение (десять 356-мм, шестнадцать 152-мм, два 76-мм орудия и четыре 533-мм торпедных аппарата) и бронирование (до 254 мм) при высокой скорости хода (до 24 узлов) на протяжении почти четырех десятков лет делали “Almirante Latorre” мощнейшим боевым кораблем Латинской Америки. Штатная численность экипажа составляла 1167 человек.
Благодаря своей огневой мощи и более высокой скорости “Almirante Latorre” имел реальные шансы одержать верх над своими южноамериканскими конкурентами. Ведь дальность стрельбы его 14 дюймовых орудий на треть превышала досягаемость 12 дюймовых пушек бразильских и аргентинских дредноутов, а снаряды весили вдвое больше!
В 1929-1931 годах “Almirante Latorre” прошел модернизацию на британской судоверфи в Девонпорте.
Возвращение “Almirante Latorre” на родину в апреле 1931 года произошло в разгар так называемой «великой депрессии» - глубочайшего экономического кризиса, поразившего весь капиталистический мир. Кризис больно ударил по чилийской экономике, ориентированной на экспорт сырьевых ресурсов, в первую очередь меди и нитратов, в развитые страны Северной Америки и Западной Европы - экспорт упал практически до нуля. Кризис экономический усугублялся кризисом политическим, вызванным диктатурой генерала Карлоса Ибаньеса дель Кампо (1927-1931). В июле широкое народное движение и крах экономики привели к падению режима. К власти вскоре пришло переходное правительство во главе с председателем Верховного суда Мануэля Трукко.
Катастрофическое падение жизненного уровня коснулось и военно-морского флота. Министр финансов нового правительства объявил о снижении заработной платы для государственных служащих, включая военных, которые и так получали весьма скромное жалование, на 12-30%. Следует отметить, что еще во время стоянки “Almirante Latorre” в Англии, его экипажу «урезали» вдвое доплату за пребывание за границей.
Зимние (южного полушария) месяцы были периодом активной боевой подготовки чилийского флота. На это время он делился на так называемые Действующую (флагманский корабль “O’Higgins”) и Учебную (флагман “Almirante Latorre”) эскадры, действовавшие у северных берегов страны, и Южную или Резервную эскадру, базировавшуюся на военно-морскую базу Талькауано. В этот период Armada de Chile представляла собой довольно внушительную силу: линкор, 4 крейсера так называемого Elswick-type (построены еще в конце 19-го века), 6 новых и 4 старых эсминца, 9 подводных лодок, 3 минных заградителя и более двух десятков вспомогательных судов.
В конце августа 1931 года корабли Действующей и Учебной эскадр (общая численность экипажей более 5000 человек) стали на якорь на рейде порта Кокимбо. Среди моряков росло недовольство сложившейся политической и экономической ситуацией. Наибольшую активность проявлял экипаж линкора. «Грозди гнева» на его борту начали зреть еще во время стоянки в Девонпорте под влиянием как местного коммунистического и левого движения, так и агитаторов из среды чилийской демократической эммиграции, прибывавших из Парижа. Чилийские разведка и полиция на основе полученной информации пришли к выводу, что с приходом линкора в родные воды на его борту может вспыхнуть мятеж.
Инициаторами выступления стали “suboficiales” (унтер-офицеры) службы снабжения, проходившие подготовку на борту “Almirante Latorre”. Эта группа из 21 человека была отобрана из числа гражданского населения на основе открытого конкурса. Многие из них имели опыт активистов профсоюзного движения и политических агитаторов. Их неформальным лидером был Мануэль Астика. Группа предложила экипажам кораблей эскадры представить ее командующему петицию с требованиями, направленными на решение наболевших проблем моряков.
Узнав об этом, командующий эскадрой капитан 1 ранга Альберто Освен решил подавить недовольство в зародыше, приказав делегации от каждого из кораблей прибыть на борт флагмана. Здесь он выступил перед ними с жесткой речью, указав на то, что действия моряков эскадры непатриотичны и идут вразрез с флотскими порядками и традициями. Эта речь явно не достигла своей цели - в ответ на приказ разойтись не прозвучали обычные в этом случае “;Viva Chile!” (исключение составили только несколько кадетов-практикантов). Стало ясно, что обстановка накалилась до предела.
31 августа на борту “Almirante Latorre” состоялся митинг младших командиров, на котором после пламенной речи Мануэля Астика было решено в следующую полночь взять контроль над кораблями в свои руки. В ночь на 1 сентября 1931 года вахтенные офицеры на всех кораблях, стоявших в Кокимбо, были арестованы, а остальные заперты в своих каютах. Рядовые матросы хотя и были застигнуты этими событиями врасплох, без колебаний последовали за своими унтер-офицерами. Вскоре на всех кораблях зажглись красные огни, свидетельствовавшие о том, что они примкнули к восстанию. Особая ситуация сложилась на борту эсминца “Hyatt”. Когда его командир Умберто Айвин прибыл на борт, встревоженный старший офицер корабля спросил его о том, какой должна быть их позиция в сложившейся ситуации. Ответ был ясным - их место рядом со всеми членами экипажа.
Хотя унтер-офицеры интендантской службы предлагали создать выборные комитеты “a la Sovietico”, большинство решило следовать привычной воинской субординации: командование кораблями взяли на себя старшие по званию “suboficiales”, а их помощниками стали следующие ниже по корабельной иерархии 6 младших командиров. “Almirante Latorre” возглавил старший сигнальщик Эрнесто Гонсалес, а на пост секретаря был избран Мануэль Астика. Унтер-офицеры флагманского корабля провозгласили себя Главным штабом экипажей (Estado Mayor de las Tripulaciones - EMT) и приняли на себя командование эскадрой.
Новость о восстании достигла Сантьяго только к вечеру следующего дня. К этому времени ЕМТ объявил о взятии всей власти на территории провинции Кокимбо в свои руки. При этом местный армейский гарнизон и полиция соблюдали нейтралитет.
Правительство охватила паника. Восстал флот, всегда считавшийся лояльной и самой консервативной частью вооруженных сил. В памяти еще были свежи воспоминания о кровавой гражданской войне 1891 года, когда Armada de Chile выступила на стороне Конгресса в его конфликте с президентом Хосе Мануэлем Бальмаседа. Наибольшие опасения вызывала возможность высадки мятежным флотом десантов и захвата районов добычи нитратов и меди в северных районах страны, что вызвало бы там восстание рабочих. Не исключалась также возможность присоединения к мятежу части армии и корпуса карабинеров. Над страной замаячила перспектива социалистической революции.
Военно-морской атташе США в Чили сообщал в Вашингтон: «Этот мятеж глубоко потряс Сантьяго, существует всеобщее мнение, что если ему будет сопутствовать успех, то вскоре аналогичные акции предпримут часть армии и карабинеров. Многие тысячи безработных, созревших для коммунистической пропаганды, начнут брать власть в свои руки.»
Вечером 2 сентября правительство получило петицию с требованиями повстанцев. Вот ее основные пункты:
1. Установить денежное довольствие на прежнем уровне.
2. Предать членов бывшего правительства суду.
3. Правительство должно предпринять все меры для прекращения негативной пропагандистской кампании, направленной против вооруженных сил.
4. Правительство должно принять эти требования в течение 48 часов.
В свою очередь, моряки обещали оставаться на якорной стоянке до окончательного разрешения конфликта и не применять оружие против населения. Повстанцы отрицали на-личие у них каких-либо политических амбиций.
Перед полуночью власти получили второй пакет требований. На этот раз наряду с экономическими были предъявлены и требования политические. Предлагалось заморозить выплату внешнего долга, снизить банковские ставки, провести земельную реформу, ускорить индустриализацию страны, ввести прогрессивный подоходный налог, при котором граждане с высокими доходами облагались бы и более высокими налогами.
Этой же ночью правительственный кабинет подал в отставку. Вновь сформированное правительство направило для переговоров с повстанцами популярного на флоте контр-адмирала Эдгардо фон Шрёдерса, наделив его весьма ограниченными полномочиями.
Во время модернизации в Девонпорте линкор был оснащен самой современной и мощной для того времени радиостанцией, а его радисты получили в Англии великолепную подготовку. Теперь эта станция транслировала требования повстанцев на волнах коммерческих радиостанций и призывала моряков всего чилийского флота примкнуть к восстанию. Эти призывы не пропали впустую. Моряки военно-морской базы Талькауано, включая расположенную там же базу подводных лодок и два морских училища, а также рабочие местного военно-морского арсенала (всего более 3000 человек) присоединились к революции. При этом командир базы контр-адмирал Шаппусо отказался отдать приказ о подавлении мятежа и покинул ее. Теперь количество мятежных кораблей достигло двадцати трех. К восстанию не присоединилась только подводная лодка “Fresia”, которая вышла из Талькауано в море с намерением топить корабли мятежников.
Ситуация в Вальпараисо, главной базе флота, также была напряженной. В поддержку моряков выступил под руководством своих младших командиров армейский полк “Maipo”. Практически единственной опорой морского командования здесь были кадеты военно-морского училища (Escuela Naval), но и она подверглась спорадическим атакам вооруженных гражданских лиц. Военно-морская база в Салинас, где была расположена школа связи, сообщила по радио, что присоединяется к восстанию. За ними последовала база военно-воздушных сил (бывшая база морской авиации) в Кинтерос. Даже следовавший в Панаму танкер “Rancagua” лег на обратный курс.
Тем временем, в результате переговоров между ЕМТ и представителем правительства фон Шрёдерсом был выработан проект меморандума о согласии, который был предложен правительству: все офицеры возвращаются на свои посты, участники мятежа не подвергаются репрессиям, Военно-морское министерство рассматривает требования моряков. Однако, достичь согласия не удалось - правительство предложило свою версию договора, а ЕМТ отказался подписать какое-либо соглашения до прибытия в Кокимбо кораблей Резервной эскадры из Талькауано. Эта эскадра вскоре прибыла на север (без участия офицеров!), что лишний раз продемонстрировало высокий профессиональный уровень унтер-офицеров и матросов чилийского флота.
Напуганное правительство лихорадочно пыталось добиться помощи от США. Первые просьбы ограничивались поставками фугасных бомб и слезоточивого газа. Они были отвергнуты по весьма банальной причине - «дядя Сэм» праздновал День труда (Labor Day). Позднее, чилийское правительство попросило США о прямом военном вмешательстве. 7 сентября возможность использования американского флота рассматривалась представителями Государственного департамента и ВМС. По мнению US Navy, минимально необходимые  силы вмешательства должны были бы состоять из четырех легких или трех тяжелых крейсеров, которые смогут прибыть из баз Атлантического побережья в район конфликта не ранее чем через 8-10 дней. Однако, не исключалось, что для борьбы с восстанием потребуются и более крупные силы  - линкор, авианосец, три тяжелых или четыре легких крейсера, двенадцать эсминцев и суда обеспечения. Для развертывания таких сил потребовалось бы не менее 15 дней. В конце концов, чилийская просьба о помощи была отвергнута.
Тем временем, забастовка транспортников парализовала Сантьяго, группа прокоммунистически настроенных студентов заняла административное здание Universidad de Chile. Прибывшая на борт “Almirante Latorre” делегация Федерации трудящихся Чили (FOCH - Federaci;n de Obreros de Chile), действовавшей под руководством Коммунистической партии, предложила повстанцам свою поддержку. Представитель FOCH от Кокимбо школьный учитель Хуан Риверос Арайя был введен в состав EMT.
В свою очередь, правительство решило показать «железный кулак». Переговоры с мятежным флотом были прерваны и фон Шрёдерс отозван в Сантьяго. Первым был подавлен мятеж в полку “Maipo”. 5 сентября бригада генерала Гильермо Новоа в составе двух пехотных и одного кавалерийского полков, роты, сформированной из офицеров флота, артиллерийских и инженерных подразделений (всего 2000 человек) начала штурм ВМБ Талькауано. Им противостояло около 1000 восставших, 60% которых составляли граждан-ские лица. После ожесточенных боев утром следующего дня база пала. По официальным данным, погибло 18 человек, из них 6 военнослужащих правительственных войск (число погибших, приводившееся в других источниках, достигало 320), 34 ранено (2 военнослужащих). Эсминец “Riveros” получил тяжелые повреждения в результате попаданий нескольких артиллерийских снарядов, на его борту был один убитый и несколько раненых. В связи с этим, а также с нехваткой топлива, позднее он сдался облетавшему его гидросамолету. Затем правительственными войсками были захвачены военные базы Салинас и Кинтерос в Вальпараисо. При этом повстанцы успели вывести из строя самолеты на авиабазе Кинтерос.
Теперь правительству противостояли только моряки на рейде Кокимбо. На этот раз свои боевые возможности решили продемонстрировать чилийские  военно-воздушные силы, созданные незадолго до этого путем слияния ВВС армии и флота. Стечением обстоятельств ими командовал генерал Рамон Вергара, брат которого Рене Вергара руководил армейскими операциями против повстанцев в Талькауано и Вальпараисо. Генерал авиации считал, что для подавления мятежа ему потребуется максимум несколько часов.
Утром 6 сентября два самолета Curtiss Falcon появились над рейдом Кокимбо и атаковали четырьмя двенадцатикилограммовыми бомбами подводные лодки, но попаданий не добились и были отогнаны пулеметным огнем плавучей базы подводных лодок “Araucano”.  В 17.30 того же дня удар по кораблям нанесли 14 бомбардировщиков Второй авиационной группы в составе двух самолетов Junkers R-42, двух Vickers Wibault, трех Vickers Vixen и семи Curtiss Falcon. Интересно отметить, что был применен оригинальный метод исключения саботажа со стороны авиамехаников - их заставили лететь вместе с пилотами. Наряду с летчиками ВВС, самолеты пилотировались и гражданскими пилотами-добровольцами.
Бомбовые удары наносились с высоты 800-1800 метров, было сброшено по две 300- и 100-килограмовых бомбы, 95 девятикилограмовых бомб и использовано 277 пулеметных патронов. Главной целью был линкор “Almirante Latorre” (одна 300-килограмовая бомба упала в десяти, а другая-в тридцати метрах от его кормы). В свою очередь, корабли от-крыли огонь по самолетам из зенитных орудий, пулеметов и стрелкового оружия (оно являлось единственным средством самообороны для кораблей Южной эскадры, так как на них полностью отсутствовало зенитное вооружение). Не исключается, что некоторые офицеры взяли на себя управление зенитной стрельбой. Всего восставшими было использовано 133 снаряда различного калибра, 4239 пулеметных и от 40 до 50 тысяч винтовочных патронов. Новейшая система управления артиллерийским зенитным огнем “Almirante Latorre” использована не была.
Эффективность налета авиации была крайне низкой - осколочные повреждения получила только подводная лодка H-4 “Quidora” (один член ее экипажа был убит, а другой ранен). По некоторым сведениям, летчикам был отдан приказ избегать потопления кораблей. ВВС потеряли один самолет, практически все машины, участвовавшие в налете, получили повреждения.
Действия правительства привели к радикализации позиции ЕМТ-радиостанция “Almirante Latorre” призвала к социальной революции: «В настоящий момент моряки считают, что единственным возможным ответом на антипатриотические действия правительства должна быть смена общественного строя, что соответствовало бы основным чаяниям народа... Гражданская война, развязанная правительством, в настоящий момент трансформируется в социальную революцию.» ЕМТ в ответ на действия правительства угрожал подвергнуть обстрелу из мощных орудий линкора города Кокимбо, Ла Серена, а также расположенный к северу от Вальпараисо фешенебельный курорт Винья дель Мар - «центр олигархии, заставившей правительство предпринять столь жесткие меры против нас.»
Однако, понимая, что шансы на успех падают, ЕМТ начал искать выход из сложившейся ситуации. Радиостанция линкора обратилась к архиепископу Сантьяго c просьбой о посредничестве в переговорах с правительством о преодолении кризиса. Но власти на переговоры не пошли. В среде восставших начался разброд. Эсминцы “Hyatt” и “Riquelme” покинули рейд Кокимбо и прибыли в Вальпараисо, где сдались властям. Утром 7 сентября ЕМТ принял решение о прекращении восстания. Корабли освободили своих офицеров и с поднятыми белыми флагами ушли в указанные правительством порты. Представитель FOCH в EMT Хуан Б. Риверос Арайя покончил жизнь самоубийством на борту “Almirante Latorre”.
Дело о мятеже на флоте рассматривал специально созданный военный трибунал. Членам ЕМТ были предъявлены следующие обвинения:

1. Вооруженное антиправительственное восстание и использование оружия    против законного правительства;
2. Арест офицеров и захват кораблей;
3. Призывы по радио к социальной революции;
4. Акт пиратства, выразившийся в захвате торгового судна “Flora”.

Всего трибуналом был осужден 51 человек. Из них 6 человек, включая Эрнесто Гонсалеса, были приговорены к смертной казни, двое (Мануэль Астика и Аугусто Сагаль)-к пожизненоому заключению, а остальные к тюремному заключению на сроки от 51 дня до 10 лет. 17 сентября по случаю Дня Независимости смертные приговоры были заменены пожизненным заключением, а уже в июле 1932 года все осужденные были освобождены.
Суд над офицерами заседал на территории военно-морской базы Салинас. Им были предъявлены обвинения в халатности, а ряде случаев и в поддержке мятежа. Все командиры кораблей, включая Освена, были уволены в отставку. Хотя обвинения в сотрудничестве с революционерами доказаны не были, два офицера были уволены со службы за оказание моральной поддержки мятежникам.
События сентября 1931 года для путчистов во главе с генералом Пиночетом послужили своего рода моральным оправданием свержения правительства Народного единства Сальвадора Альенде (антиправительственный путч 11 сентября 1973 года начал военно-морской флот). По их мнению, в недрах флота зрел поддерживаемый правительством «марксистский заговор», избежать которого удалось только благодаря решительным действиям хунты.