История любви. Глава 10

 
Внутри Ольги загорался огонь, она не осознавала, что это такое. Такое с ней впервые. Возрастает желание обнять его.

Боже, как долго его не было, а он даже… и говорит совсем не то, что хотелось бы мне слышать. Пролетело у неё в мыслях.

– Удивительный вопрос. Для чего? А вы, как думаете? Жизнь должна жить. А в вас я чувствовал внутреннюю силу, и она хотела жить.

– Да? Жизнь должна жить? –
Спросила она вялым голосом, без эмоций, сама себе удивлялась, отчего с ней такое, то радость, то печаль и продолжила.
Может быть, и не стоило спасать. – Произнесла она таким голосом, словно потеряв интерес к нему, повернулась к реке.

Ей казалось, слёзы сейчас польются у неё потоком. Они уже выкатывались, она старалась сдержать их.

«Ох, ну, что же он? Так и будет сидеть и смотреть? А когда-то...»

Она, оглядываясь, поворачиваясь, старалась не смотреть на него, боялась, того, что кинется к нему, сама прижмётся к нему и обнимет его за шею, и вот тогда не оторвёшься. А вдруг я ему не нужна. Совсем не нужна.

Словно стрелой пронзило её сердце.

А пространство отвлекало её от дурных мыслей, она увидела удочки и рассмеялась. Протянула руку, показывая на реку, и произнесла совсем, как в тот раз….

– А у вас клюёт. Смотрите! Смотрите! Ваши удочки скоро рыба утащит. Сегодня по всему видать зацепилась рыба живая, а не дохляк. Да?
Так, так! Давайте же спасать ваши удочки.

И она звонко и радостно рассмеялась. Ей вспомнилась первая встреча.
Она понимала уже, что сейчас накалённая обстановка со слезами, разряжает рыба, утаскивающая удочки в реку. Но ей было радостно уже от того, что он рядом, а что будет дальше, об этом старалась не думать.

Единственное и значимое в данный момент для неё было это – он был теперь рядом, остальное потом.

А губы так близко, поднимаясь, он не сводил с них своего взора.

«Как она красиво смеётся».

О чём она молчала, ему уже было всё равно, его сердце не умещалось в груди, давило, пробивалось сквозь грудную клетку.

– Воробышек мой, девочка моя! – Произнёс он поднимаясь.

Уже не осознавая, что и как, как и тогда в первой встрече, притянул к себе, и как тогда, начал целовать с ресничек.
Оторвавшись от поцелуя, спросил –

А сегодня нет пыльцы. Почему? – Юрий, прижимал её к своей груди.
– Не успела собрать. –  Ответила она радостно, где-то там в его груди в распахнутой рубашке.

У неё в груди возникало ликование, «Он рядом и он обнял меня»

Подняв лицо, посмотрела в глаза и продолжила с болью, и с радостью, старалась боль заменить радостью.

– Как же тебя долго не было. Я думала, я умру. Умру без тебя, думала, вся жизнь прошла уже. И так опоздала родиться, а здесь ещё и тебя совсем нет рядом.
Юра!

– Это я поторопился родиться, любимая. – Произнёс Юрий и с наслаждением закрыл её губы своими губами.

И изнутри её он почувствовал аромат цветов, её бутон распустился. В той первой встрече он только ещё пробивался, только ещё было самое начало созревания бутона.

Но уже тогда было сладостно вдыхать всю её внутреннюю суть. Всё в ней было таким сладостным, и он старался напитать себя ею.
Ему хватило на всё время, и заключения, и в походах к волхвам за истиной, и пройтись по мерностям.
Лишь желанней и желанней становилась она, и каждый шаг по земле, хоть и уводил его от дома, но и приближал их встречу.

А сейчас её нежные губы отвечали ему, не умело и не смело, но отвечали.

Дикий мёд! – Пронеслось в мыслях Юрия. – Настоящий дикий мёд!

Он упивался её ароматом.

Нетронутый девственный цветок с ярким и тонким ароматом, наполненный диким мёдом, со сладким, но очень приятным и необычным вкусом. Такого он ещё никогда в своей жизни не испытывал.

Он оторвался от её губ, но тут же, вновь потянулся, и в сладостном захвате её губ, лишь успел помыслить.

Ох. Бог мой! Исток Творящий, почёт и слава тебе, какой ты мне подарок сделал. Благодарю тебя Всевышний.

Слившись в поцелуе, у Юрия из воспоминаний выплыла ароматная пыльца, она добавляла ему такую яркую особенную радость.

Ольге вспомнились его прикосновения, те которыми он собирал с её лица пыльцу своими губами.
То сладостное детское перешло уже сюда, в это время, и словно взрыв в сердце произошёл. Их сердца слились в унисон.

И зазвенело запело в пространстве. То нежное пиано раздавалось в пространстве, то могучее форте звенело и несло их по пространству, что оказались среди звёзд.
Среди ясного голубого неба, такого, как глаза у воробышка, пролетали в сиреневом свете звёзд.

И он вновь, как когда-то, стал собирать с её лица пыльцу, и удивительно, она у него проявлялась на языке. И он снова и снова целовал её.

Сколько они стояли в объятиях и в сладком поцелуе, и в полёте среди звёзд, в мелодии Любви, в том славном полете, о котором они мечтали всю жизнь.
У кого длиннее жизнь, у кого короче, и не ведали до сегодняшнего момента, такого вот блаженства.

Звучала нежная музыка любви.

Откуда она звучала из их сердец, или в пространстве, а может с самой высокой высоты от Истока Творящей Любви. А может в едином потоке их сердец и Творящего Истока, в пространстве зазвенело, что ярким светом осияло.

Даже дед в доме увидел сияние сердец в любви. Вышел из дома, посмотреть явное, что там такое происходит. Стоял возле дуба пращуров и любовался.
Любовался идиллией любви.

Звенели слова, в которых было и простота, и величие творящей любви.

Пусть всегда на земле расцветают цветы, а в сердцах воцарилось согласие, и всё счастьем объято и весь мир в любви. И плывет вместе с ними Источник счастья. Он подсказывает, как собою остаться, сохраниться в любви, и творить в радости счастье. И себе, и людям, и земле, и вселенной.

Все пустые слова растаяли, всё земное склонились в поклоне великой любви и цветы, и дубы, и светом озаряется пространство,

Из грёз их вывели собаки. Альфа ходила возле них, поскуливала и тихо изредка произносила «гав».
Наконец-то они опустились с небес, проявились разумом в яви, их души ликовали, но сердца чуть, чуть успокаивались. И услышали собачий призыв «гав».

– В чём дело? Альфа? – Спросил Юрий.

Альфа уже громче гавкнула и прыгнула к воде.
Юрий и Ольга увидели, как Амур и Кузя, плыли посередине реки и тащили за собой удочки.

Да не просто удочки, они были с рыбой.

А рыба ну, никак не желала и не хотела плыть в поводу, на леске удочки.
Рвалась назад, взмывала то высоко над водой, то плюхалась назад в воду и уходила вглубь ко дну.

Амур тащил легко, а Кузе приходилось с натугой тащить удочку. Его две рыбины, попавшие на оба крючка, рвались назад.
Юрий видел, что рыба попалась крупная, на удочках, чему очень удивился.

Вообще-то он и не мечтал о рыбалке, это нужно было ему для того, чтобы воробышек вспомнила всё, и главное его – Юрия.

А на удочках были блёсны и так таково, рыба ему не нужна, но раз сама поймалась, так тому и быть.
Ольга расхохоталась, засмеялся и Юрий.

– Юра, помоги Кузе. – Хохотала Ольга.
– Ради веселья любимой, забуду, что оторвали меня от моей любимой.

Смеялся Юрий и полез в воду, забрал удочки с рыбой. Рыба видать обессилила и уже легко подтянулась к берегу.

– Юра, давай всю рыбу отпустим. – Она смотрела на него таким просящим взором, да ещё полным любви, и он не колеблясь, согласился.

– Я и сам хотел отпустить её. – Произнёс Юрий, осматривая рыбины. –
Но, воробышек, отпустить её, не получится. и стал вытаскивать блёсна изо рта рыб.

– Почему? – В удивлении спросила Ольга.

– Слишком глубоко заглотила блесну с крючком, не вытащить, не поранив её.
Осматривал каждую рыбину. Пусть уж на корм вот этим рыбакам идёт, раз уж выловили. А отпустим её, она все равно погибнет.

– Жаль. Юра, но она же, живая. Юра ты в тот раз говорил, что умеешь разговаривать с рыбой. Это как?

– Ты помнишь? – С радостной улыбкой спросил он.

– Да, я теперь всё вспомнила, и мне не больно. Легко. Ты появился рядом, и мне стало совсем легко. Легко и радостно. Но я так и не успела тем утром узнать, как ты разговаривал с ней.

– А я не успел узнать, как ты с цветами разговаривала. Расскажешь?
– Может быть. – Засмущалась Ольга. – Но я первая спросила.
– Первая спросила, значит сейчас первым, и я расскажу.

Юрий, положив всю рыбу на траве, обнял Ольгу и произнёс. – Давай ей радость в любви подарим, чтобы душам их было радостно пойти в новое воплощение. Погладь её и скажи, «люблю тебя».

Ольга присела, погладила рыбу и произнесла.

– Люблю тебя. – Повернулась лицом к Юрию, и вновь произнесла. –
Люблю тебя. Юра, я так люблю тебя, Юра. Если ты ещё раз исчезнешь, я умру. Я так люблю тебя. Так люблю.

Она смотрела снизу вверх в его глаза, в её глазах было всё сразу и боль, и страдание, и любовь, и радость. И повторяла. «Так люблю тебя».

А он подхватил её под руки, притянул к себе, тоже произнёс.

– А уж я-то, как тебя люблю, выразить не могу, и они вновь слились в поцелуе. В моём… у меня… слова … нет слов…., как сказать тебе… люблю.

И целовал, целовал её межу словами. Чуть оторвавшись от её губ на несколько секунд, вновь произнёс. –

Больше мы расстанемся никогда. Только вместе. Навсегда вместе. От начала до конца Лёленька, только вместе, воробышек мой.
Для нас война закончилась, Лёленька, мы выстояли в этой войне, возмужали и через все трения и водовороты прошли. Вот наступило наше начало, и мы вместе на веки вечные. Мы вместе и нам….

А эти губы вновь потянули его, Он внутренне улыбнулся, «Теперь-то мне нет преград» Подумал он и продолжил вслух.

– Будем продолжать жить и уже в полновластной любви, Война закончилась для нас, но для многих из остального народа она продолжается.
И в наших силах в единстве с Истоком помочь народу выйти из порабощения, из войны.

«Что ты несёшь? – Прозвенело в мозгу. – Она этих слов ждёт?»

«Ох, ну что я вновь несу? В этот момент встречи долгожданной?».

Но продолжил между поцелуями.

– Мы поможем ему, народу, поможем….
Поможем наполнить пространство энергией любви ….

Но в голове звенело, а в сердце горело, и поцелуй продолжался.

А в стороне стоял дед Егор и улыбался, и тихо для себя произнёс.

– До чего же влюблённые все глупеют, смущаются, стесняются. Внуку сорок лет, а он, как мальчишка глупыш, слово лишнего не вымолвит.
Наконец что-то членораздельное стал произносить, и то чушь какую-то.
Как-будто это не могло подождать. Как-будто этих слов она ждёт. Ладно, хоть целует, не отрываясь, натосковался он. Ох, как натосковался…. Хм, я думал он её в охапку и дом понесёт.
Хотя нет, он такой романтик, а в такой долгожданной любви и …...
Что и говорить, у меня самого слов нет.

Он осторожно, чтобы не мешать им, подошёл, забрал рыбу, удочки и сказал собакам.
– Пошли друзья, мои товарищи, рыбу будем чистить да ужин вам из неё готовить. А влюблённые пусть наслаждаются, не будем им мешать и смущать их своим присутствием. Хотя, по-моему, они нас и не видят. Где-то далеко и высоко. Ну, пусть полетают, насладятся.

Дед и собаки ушли, а влюблённые ещё стояли в полёте любви.

И когда спустился в них и разум, и души, они очнулись, Юрий сам не зная зачем, или ошалевший от любви, от наслаждения ощущать воробушка рядом, держать её в своих объятиях. И уже можно без зазрения обнимать и целовать.
В данный момент они равны и едины. А разница в возрасте здесь не причём, когда души в слиянии, а сердца в едином ритме бьются в унисон.
Выдохнув, он произнёс.

– Здесь недалеко, чуть в стороне, на другой полянке, есть ферма бабочек. Не желаешь посмотреть?
– Бабочек? – Удивилась Ольга.
– Да. Сходим? Посмотришь, Тебе понравится.
– Хочу. – Радостно ответила она.

– Ты когда нибудь видела много, много красивых разноцветных бабочек? – По-детски ошалевший с радостным воодушевлением произнёс он.
– Нет, только мотыльков, и то не так уж много. Когда бывали в деревне, в детстве, разных бабочек видела, но не много.
– А здесь, есть бабочки разных видов, со всего мира.

«Ох, что я опять несу? Чушь какую-то о бабочках, а интересно ей?»

– Интересно посмотреть.
– Так пойдём? С радостью вновь предложил ей.
– Не могу Юра, я босиком. Туфель моих здесь не оказалось, и платье не моё.

Как в полупечали произнесла она.

– Да, дела, об этом я как-то не подумал. Туфли твои потерялись повидимо, когда тебя нёс по лесу, платье тоже в негодность пришло. Его пришлось деду разрезать, невозможно было снять с тебя его мокрым. Ты уж извини Лёленька. Так я тебя понесу, Лёленька.

И подхватил, её закружил, шагнул к дубраве.

– Юра, мне радостно быть на руках у тебя, но мне нужны вещи мои.
– Сейчас поедем и всё купим.
– Зачем? Зачем покупать? У меня всё есть. А не лучше ли отвезти тебе меня домой ко мне?

– Нет. Ни за что, я ни на секунду расставаться больше не желаю. А попадёшь ты домой, и что будет там, не известно. Нет, нет.
Да и дом там не твой, а Валерии. Твой дом в другом месте. Твой здесь.

Ты заметила? Тебя дом принял, пространство приняло, тебя собаки признали хозяйкой. И в их глазах только ты им хозяйка, и никто больше. Я это почувствовал. Лёленька, воробышек мой.

Он вновь поцеловал её, затем оторвавшись, продолжил.

Расставаться не желаю, и мы будем здесь всегда. На ферму мы сходим в другой раз. А сейчас идём в дом, позвоним, твои вещи привезут.
Оленька, воробышек мой, я тебя не отпущу более, в тот раз не смог, ты была мала и обстоятельства не позволили. Теперь же всё иначе.

– Юра, на минутку всего лишь. Вещи забрать. Ты же со мной будешь.

Ольга весело улыбалась, ей было радостно, Юрий держал её в своих объятиях и не хотел отпускать. Это ли не счастье?

Счастье! Ликование!

И он продолжил ещё радостные слова для неё.

– Я не смогу без тебя. Не могу позволить, что ты закроешься от меня даже дверью шкафа. Давай сегодня здесь останемся. Рано тебе в мир отсюда выходить, так дед наш сказал.
– Давай.– Согласилась она.

– Сегодня кое-что тебе привезут, а как-нибудь поедем, и ты заберёшь всё что захочешь. И если ты хочешь, позже навестим твой отчий дом.

– Валерия его продала.

– Нет, все, что осталось от твоих родителей, цело и принадлежит только тебе.
– Но как? Я же видела деньги, Лера приносила. А остальные, говорила она, на счёт положила.

– Насчёт денег не знаю. Возможно, Данила сделал так, чтобы ты не знала, и чтобы ничего не волновало тебя. Может это была прибыль.
Данила и Славий управляли всем.

– Я не знала ничего, Юра.
– Тебя оберегали, воробышек. Все тебя берегли, твою психику берегли.
– А ты? Знал обо мне? – Она вопрошающе и с интересом посмотрела ему в глаза.

– Знал, Лёленька, я о тебе всё знал. Мне Славий всё о тебе писал и по телефону рассказывал. Вот только рядом я быть не мог с тобой. И как только выжил вдали от тебя, не знаю.

– А мне ничего не говорили. –
Удивлённо и как с огорчением сказала Ольга.

– Не обижайся, Оленька, воробышек мой. Волновались за тебя, ведь ты не хотела никаких воспоминаний, а Валерия очень боялась за тебя, ты же ей как дочь. Данила и Славий хорошо управляли всем.

Вот квартиру они переделали без твоего ведома, но с ведома Валерии, тем более ты не совершеннолетней ещё тогда была. Студию сделали. Ты заметила, когда была там, что это ваш был дом?

– Да, заметила, но не предала значения. Я была уверена, что это уже не наше. Родителей нет, а мне зачем? Но знаешь, когда мы с тётей пришли туда, и она исчезла там, где-то, а я одна осталась и осматривалась, и подумала, я бы дизайн сделала бы другой. Ну, шторы там и всё такое.

– Если хочешь, будешь заниматься сама. Магазином хотя бы, оранжерей.
– Нет, Юра, я тоже желаю быть с тобой. Может позже, но не сейчас.
– Верно воробышек, верно, у нас есть более важные деяния.
– Какие?

– Любить, Лёленька, любить, родная моя. Воробышек мой. А нашими делами как занимались братья и дяди столько лет, так пусть и продолжают. Успеем ещё и мы влиться к ним.

И он подхватил её на руки и понёс домой, на ходу целуя её, она же обхватив его шею, наслаждалась в его объятиях.
Провела рукой по его шее сзади, что огонь пронизал его и охватил всё его тело сладкой истомой.

– Чуть позже, Лёленька, чуть позже. –
Произнёс он вновь охрипшим голосом.
Мне надо позвонить, воробышек, туфельки тебе достать.

И чуть позже Юрий в доме позвонил брату Лёве.

– Юра, Юра, братишка, как ты вовремя позвонил. Скажи, ты, что там сотворил? Признавайся. Ты молился? Медитировал? В нирване летал?
Кричал в телефон брат Лёва.
– В каком смысле, молился, летал?

Продолжение, окончание следует...
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.