Дорога домой

В 1992 году у моего отца была пасека в Алтайском крае, у черта на куличках, в некой деревне под названием Кедровка. Вдали от цивилизации, в дебрях тайги стояло всего дворов тридцать. До ближайшего большого села, название которого я уже и не вспомню, километров 30 по почти бездорожью. Почти, потому, что дорога таки имелась, но это была скорее колея, наезженная грузовым транспортом и тракторами.

В 92 году мне было 15 лет, а брату Максу всего 4. Родители взяли нас с собой в деревню на лето.

Средством оплаты труда для работников нашей пасеки был спирт. Да он, вообще, в тех краях был основной валютой. Народ пил. Делать ему было особо нечего, работы не было, вот и развлекался, как мог.
Язык общения с местными был матерный. То есть люди на нем общались между собой, а нам, городским, пришлось его использовать для того, чтобы быть понятыми местным населением. Мат никто не считал ненормативной лексикой, наоборот, нормальный русский язык без мата был для деревенских аналогом китайского.

В конце августа, когда сезон подошёл к концу, родители загрузили свой ЗИЛ 131, купленный в кредит как раз для нужд пасеки. К нему имелся ещё огромный прицеп, в который так же, под завязку, загрузили фляги с мёдом, другие хозяйственные предметы, поросёнка Чука и кучку куриц. Годы были голодные, и нам мясо этой нашей живности в будущем пригодилось.

И вот, наша компания, состоящая из родителей, нас, двоих детей и мужа маминой сестры по имени Валера, разместившись в кабине ЗИЛа и, частично - в лице Валеры -  в кузове, двинулась в путь.

Надо сказать, что в августе погода стояла осенняя, с дождями и слякотью, колея дороги превратилась в вязкое, глинистое болото. Но, это мы поняли только через пару километров.

Выезд из деревни представлял собой крутой подъем. Причём дорога поворачивала на этот подъем под углом почти в 90 градусов.

Приключения начались как раз на этой крутой горке.

Наш ЗИЛ с натугой, буксуя по грязи всеми шестью колёсами, взобрался почти до конца подъёма, как вдруг перестал тянуть мотор. Машина и прицеп перегружены, силенок у ЗИЛа, чтобы преодолеть скользкую горку, оказалось маловато. И мы сначала встали.
А потом нас потянуло назад. Сзади крутой овраг, так как дорога, как я уже сказала, шла под углом. Завернуть задом, да ещё с прицепом, чтобы съехать потихоньку с горы, не представлялось возможным.

Умная мамуля, подумав несколько секунд, сказанула: " Нас прицеп тянет назад, а там овраг..."

Я, услышав эту фразу, живо представила себе, что будет дальше. Мой мозг подростка заорал, что я не хочу умирать, что, если открыть дверь и спрыгнуть, есть шанс не убиться насмерть. Сбоку тоже был овраг, но в тот момент идея выпрыгнуть из машины не показалась настолько опасной.

Забыв, что у меня на руках малолетний брат, я резво стала дергать ручку двери кабины, паника накрыла резко и неожиданно. Отец, пытаясь вытянуть машину из неконтролируемого отката, рявкнул мне что-то, но я уже не слышала, все больше терзая ручку двери. Но ЗИЛ это вам не легковушка, моим подростковым усилиям дверь машины не поддавалась. Наконец, заорав, что не собираюсь помирать, всем телом ударилась в проклятую дверь, и она начала открываться. В доли секунды отец среагировал и схватил меня одной рукой за шиворот, причём держал, одновременно борясь с грузовиком.

Так мы и катались с горы: отец говорил маме какую скорость включать, сам одной рукой держал меня, второй руль. Братишка сидел тихо, вцепившись тоже, но уже одной рукой в маму, второй в меня. Так же тихо вырвал себе свой первый качавшийся зуб, когда опасность миновала.

В какой-то момент паника отступила, и мозг заработал в нормальном режиме. Я закрыла дверь, обняла брата и, затихнув, зажмурилась.

Все обошлось. Мы смогли съехать с этой убийственной горы. Валера в кузове тоже был готов прыгать, как позже сказал.
В итоге, отцепили прицеп. Заехали на гору, а прицеп нам затащили местные с помощью трактора. Наш путь продолжился.

Каждые 100 метров грузовик увязал в грязи, утопая всеми колёсами. Приходилось останавливаться и вытаскивать его с помощью лебёдки.
Измучились все: и мы с братом, и наши взрослые. За световой день из 30-ти километрового расстояния до села нам удалось преодолеть всего 8 км.

Когда стемнело ехать стало совсем невозможно. К тому же ЗИЛ застрял намертво. Темень стояла такая, что не видно было даже собственных ног. А уж искать подходящее дерево для лебёдки вообще не реально. Фары хоть и светили, но толку от них было мало. К тому же, мы все здорово устали.

Поэтому, посовещавшись, решили, что отец остаётся стеречь поросёнка и мед, а остальные возвращаются в Кедровку, чтобы утром найти трактор.
Надо сказать, мы находились в тайге. Места дикие, водятся и волки, и медведи. Одному ходить по тайге без нужных навыков опасно. Запросто может напасть какое-нибудь зверье.

Так, отец с ружьём остался в машине, а Валера, взяв с собой топор повел нас назад в деревню. Идти было трудно. Ноги увязали в грязи чуть ли не по колено - холодновато, слякотно и скользко. А ещё совершенно темно. Мы с братом шагали вместе, держась за руки. Наша молоденькая овчарка резво бежала на два шага впереди. В какой-то момент нам показалось, что деревня близко, мы слышали вой собак. Мама громко и радостно заявила, что осталось немного пройти и окажемся в деревне.

"Ага...- думала я - собаки...воют...в деревне…А ничего, что собак там только пара-тройка? Ведь деревенские собак едят. Это у них деликатес. Потому только у пары семей имеется собака, да и не слышала я, чтоб эта пара собак завывала в 10 глоток. К тому же отец сказал, что идти нам 8 км, а мы прошли от силы метров 500. Вряд ли так хорошо слышно было бы вой двух, не слишком больших, деревенских собачек."

С такими мыслями я усиленно месила грязь и, то и дело, вызволяла брательника из очередной трясины. Вспоминались рассказы деревенских о волках. В это время года волки ещё не сбиваются в стаи, а обучают охоте детёнышей. Еды в тайге пока навалом, так что нападать на группу людей они вряд ли станут.

Через несколько километров лес вдоль дороги расступился, и стали появляться поля. Тут и там виднелись стога сена. Деревья уже не сгущали темноту, а в небе светила луна. Стало видно чуть лучше. Вой так и слышался время от времени. В какой-то момент он стихал, а наша собака, скуля и поджав хвост, пряталась у меня в ногах.

Макс, сжав крепче мою руку, тихонько сказал: "Смотри, видишь там, где стог..."  Конечно, я видела, как там, у стогов блестят глаза. Их достаточно хорошо было видно, если присмотреться. Причем этих глаз была не одна пара. Молчала, чтоб не пугать ребёнка. А ребёнок мне шепчет: "Ты только маме не говори, она и так боится."  Мама и правда говорила громко, чуть ли не кричала, пытаясь, видимо, заглушить вой "деревенских собак". Поэтому и не услышала наши с Максом перешептывания. Она так и шла, разговаривая сама с собой, не замечая, как Валерка время от времени вскидывает топор, вглядываясь в контуры стогов.

Шли мы всю ночь. До деревни дошли в 5 утра. Дом не топленный, мы продрогли до костей. Вся одежда в грязи, сами еле ноги волочим. Мама выдала всем по рюмашке спирта. Даже мелкому. Правда разведенного. Мы с братом бахнули лекарство, и нас вырубило спать. Зато согрелись.

Утром мама нашла трактор. Мы загрузились в кузов и поехали выручать свой ЗИЛ. Деревенские сказали, что это глупая была идея - оставлять отца одного в тайге. На том мерзком подъёме наша собака Альфа выпрыгнула из кузова, но мама сказала, что привезут её в следующий приезд, через неделю. Только когда они приехали, то узнали, что нашу Альфу скушали охочие до деликатеса местные. Но об этом нам с Максом родители рассказали только лет через несколько.

С отцом оказалось все нормально, правда всю ночь медведь ходил вокруг машины, наверное, почуяв мед. В кузове ведь много всего лежало с пасеки. Трактор вытащил нашу машину, и мы, с его помощью, все же, доехали до села. Дальше наш путь лежал в Новокузнецк. Дороги стали лучше, грязи такой, как в тайге, уже не попадалось. Но ехали мы все равно не быстро.

Отец рулил, мы спали. Я проснулась, когда мы поднимались на очередной холм. Было уже темно. Отец тихо матерился, и опять казалось, что машина не тянет подъем. До конца горки оставалось метров 5, когда мама, находясь во сне сказала: "Ой, сейчас бензин кончится!"

Мотор зафыркал, но подъем был преодолён, и мы выехали на ровное место. Бензин и правда кончился, так что машина встала. Оказалось, что у нас бензина было в обрез. И купить в тех краях его нельзя. Заправки в селе не было, да и по дороге не попалось ни одной. Да их там просто не водилось! Нам оставалось только ждать какую-никакую машину и попытаться купить бензин у водителя за спирт. Утро вечера мудренее, поэтому легли спать в кузове. Места едва хватало, лечь нормально было нельзя, так что пришлось мне спать в позе буквы зю.

Утром отец сказал, что где-то тут, раз в неделю, в другое большое село ходит автобус, а из села раз в день ходит рейс на Новокузнецк. Как раз сегодня местный автобус должен тут проезжать. Ещё он сказал, что куковать нам в ожидании хоть какого-то транспорта придётся долго. И правда, за время поездки нам никто не встретился. От слова совсем. Поэтому родители решили, что нас с братом лучше посадить на проходящий автобус, дальше в Новокузнецк, а там уж и поезд в Новосибирск. Почему-то им показалось нормальным отправить 15-летнюю девочку, никогда не ездившую в дальние поездки, с маленьким ребёнком в такое сложное путешествие. Родители собрали нам узелок в дорогу... узелок был большой и тяжеловатой сумкой. Там, кроме пары пирожков, была и тёплая одежда. Днем-то пока было жарко, а вечером очень даже прохладно в Сибири. Денег на дорогу было ровно на билеты. Ну, и своя маленькая заначка у меня имелась.

В общем, отец решил, что все мне хорошо объяснил. Мы с Максом должны были повернуть направо и идти по проселочной дороге, ожидая, пока нас нагонит местный автобус. Далее, на конечной, надо купить билет на автостанции на автобус до Новокузнецка. Он ходил раз в сутки в 12 дня. В Новокузнецке нам надо купить на вокзале плацкартный билет до Новосибирска. Сойти на станции Инская, сесть на автобус и доехать до дома. Ничего ж сложного!

То, что мы прошли в предыдущий день несколько километров, почти не спали и поели совсем немного, то что мне всего 15, а на вокзалах водятся подозрительные личности кавказской национальности, что у меня с собой 4-летний ребёнок, что денег нет даже на булочку, что поезда ждать несколько часов, что я никогда раньше не ездила на поезде, и даже свой вагон найти мне будет трудно, поскольку структура вокзала с его кучей путей мне незнакома - в расчёт не принималось. Родители решили, что это нормально - отправить детей неизвестно куда, к тому же, заберёт ли нас с дороги неизвестный местный автобус или нет – бабка надвое сказала. По идее должен...
С другой стороныеды, как таковой не было, - только мед во флагах, вода тоже была в ограниченном количестве, поэтому родители, возможно, приняли правильное решение. Это мне понятно сейчас, спустя годы. Но тогда я всего этого не понимала.

Выполняя указания отца, мы с Максом повернули направо, как нам и объяснялось, и пошли по пыльной узкой колее, время от времени оглядываясь посмотреть - не едет ли автобус. Макс вёл себя спокойно, не выкаблучивался, дисциплинированно шагая рядом. Красота вокруг неимоверная! А какие запахи! Чистый воздух, красивейшая природа вокруг! Только вот дорога становится все уже, два часа идём, а автобус так и не появился. Но нам нужно успеть до 12 дня добраться до села, чтобы сесть на автобус, идущий в Новокузнецк.

Когда дорога превратилась в тропинку, а впереди наблюдался густой лес, стало понятно, что автобусы тут явно не ходят. Но мы не унывали, пока ещё бодро вышагивая по узкой тропе. Я уже поняла, что автобус мы пропустили, что, скорее всего, поворот направо был не тот, что возвращаться после двух часов ходьбы смысла нет. Поэтому решила идти по тропе - куда-то ведь она ведёт.

Нам повезло наткнуться на местного жителя, работающего в поле. До него хоть и было далеко, но он услышал мои крики. Поорав, я выяснила, что идти нам нужно прямо, никуда ни сворачивая, тогда мы выйдем на большую дорогу. А там уже можно поймать попутку и добраться до села.

Пересекая небольшой ручей, где брательник поскользнулся на камнях и чуть не грохнулся в воду, я услышала шум трассы. Ага, думаю, дорога рядом!  Взяв на руки брата, а весил он не мало, все же таки 4 года, а не один, я перебралась через ручей, и мы стали продираться сквозь заросли. Тропа к тому моменту уже сошла на нет. Пришлось карабкаться по склону, чтобы выйти к трассе.

И вот, мы - все ободранные колючими ветками, уставшие, прошагавшие несколько километров по пустым полям, выползаем на трассу... Я понимаю, что мы еле успеваем на автобус, а до села ещё идти и идти. Вдруг проезжавший мимо грузовик останавливается. Оказалось, что на нем ехали наши знакомые из Кедровки. Увидели нас, не пойми, как оказавшихся тут, тормознули. Ехали они как раз в то село, откуда ходил автобус. Ребенка взяли на руки в кабину, а мне там места не было. Меня посадили в кузов. В нем когда-то возили уголь, поэтому, пока ехали, я стала похожа на трубочиста.

И вот едем мы, такие удачливые, и тут я вижу свою маму. Она бегом бежит по дороге, которая выходит из леса на трассу. И плачет.

Грузовик тормознул, подобрал её тоже. Так мы доехали до села. Мама посадила нас с Максом на автобус, на который мы успели тика в тику, и лишь обтерла мою угольную физиономию платком. Плакала, но все равно отправила нас. Оказалось, что они с отцом поняли, что услали нас не по тому пути. Мама побежала за помощью в село, уже по правильной дороге. Так мы её и встретили. Родители все равно решили, что нам лучше ехать. Поскольку где взять бензин они пока не придумали.

Четыре часа тряски, ребёнок на руках, так как свободное место оказалось только одно, постоянные удары головой о потолок автобуса, а это был ЛАЗ, в автобусе люди утрамбовались вместе с живностью в виде уток и кур, духота, окна не открываются, жарко, все орут: и люди, и куры с утками, плюс неимоверная вонь от тех же птиц и взмокшего народа. Вонь птичьего помета, пота, перегара, какой-то вонючей рыбы, которую вез деревенский рыбак на рынок… Вокруг стоит постоянный ор и мат, непонятно, люди ругаются или так разговаривают. Эти четыре часа, казалось, никогда не кончатся, эти бесконечные колдобины будто хотели мне пробить черепушку, удары о потолок автобуса были очень даже болезненные. Брат отсидел мне ноги, держаться было не за что по ходу движения. Это был просто ад какой-то! Думала не доеду живой.
И вот мы, наконец, в Новокузнецке. УРА!

На вокзале я купила Максу булочку и лимонад. На это хватило моей заначки. Умылась в туалете, смыв с лица угольную пыль, стала чуть больше похожа на нормального человека, а не на бомжиху. Надо сказать, что перед нашим отбытием мама дала мне свое обручальное кольцо, чтобы я претворялась замужней девушкой с ребёнком. Дабы предотвратить домогательства разных неблагообразных особей мужского пола. Максу было наказано называть меня мамой. И правда, это дурацкая идея с кольцом несколько раз помогла мне отшить каких-то кавказцев. Причем, брат мне отлично подыгрывал, начиная канючить и дергать меня за руку, вроде как "писать хочу". Кандидаты в ухажеры махом отваливали. И правильно, зачем им такой геморрой? Девушка хоть и красивая, но вот пацан на удивление вредный.

Детская касса оказалась закрыта. Пришлось стоять в очереди в общую. Три часа на жаре, ведь очередь эта тянулась далеко на улицу. Макс то и дело хотел то в туалет, то попить, а отойти из очереди я не решалась, люди вели себя агрессивно, и можно было просто профукать свое место в очереди. А одного отпускать ребенка я боялась. Все-таки, в итоге, договорилась с рядом стоящими, что свожу мальчика в туалет. Слава богу, когда мы вернулись, никто не оспаривал наше место. Очередь тянулась медленно, билеты на поезд до Новосибирска, который отправлялся вечером, кончились, я испугалась, что билетов вообще не останется. Ноги устали, хотелось кушать и спать. Еле дождалась, когда мы подойдем к окошку кассы.

И вот я покупаю долгожданный плацкартный билет на Новосибирский поезд.
А прибывает он только в 0-55. Ждать еще почти шесть часов.

В Новокузнецке у нас есть родственники. К ним мы и пошли в гости, чтобы переждать эти несколько часов до отправления поезда, и поесть заодно.
Город я не знала, с помощью расспросов прохожих нашла нужный адрес, но дома никого не оказалось. Мы сели на лавочку у подъезда и сидели там, пока не стемнело. Родственники так и не появились. Пришлось идти на вокзал, там хотя бы светло, а то в тёмных дворах Новокузнецка мне как-то некомфортно становилось. Правда пока было светло, сидеть в тенечке на лавочке было хорошо, и никакие мужики не приставали.

На вокзале нас сморил сон. Проснулась я, когда услышала слово Новосибирск. Хорошо, что объявление повторяют два раза.

- Поезд до Новосибирска прибывает на пятый путь, стоянка 5 минут...- пробубнило радио.

Надо же, почему только пять минут? - подумала я, - да и где этот пятый путь искать? Предположительно это на той стороне железнодорожного моста.

Мост тянулся через рельсы, обычный железный длинный мост. Много-много узеньких ступеней. Чтобы его пересечь, нужно было идти минуты 3-4, и то если бегом.

Стараюсь разбудить брата, но он настолько устал, что не просыпается ни в какую. Понимая, что только время зря трачу, вскидываю на одно плечо его спящее тело, на другое сумку и несусь галопом к мосту. Ступени узкие, скользкие, металлические. Мост длиннющий. Поднялась, хоть и с трудом, но вот спуск был еще труднее - страшно было навернуться на скользких ступеньках. И главное света почти не было вокруг, ни одного фонаря не горело, только на перроне немного света и было. Слыша, что до отправления одна минута, бегу со всех ног вдоль поезда, стараясь найти наш вагон. И как назло - ни одного человека вокруг, даже проводники куда-то подевались. Спросить, где наш вагон не у кого.

Наконец, кидаюсь к ближайшим дверям вагона. Явно не нашего. А там высокая ступенька. Полметра точно. И я понимаю, что силы кончились, что не могу Макса на эту ступеньку закинуть, что поезд начинает двигаться, что на последней секунде все зря, все мои мучения, весь этот трудный путь, все это многочасовое ожидание, и денег больше нет, и поезд сейчас уйдёт без нас...и слезы начинают сами собой течь.

И о чудо! Макс просыпается и сам залазит на ступеньку вагона. Я тоже успеваю забраться, волоча за собой сумку.

Ну и конечно, согласно закону Мерфи, наши места боковые, около туалета, проводница, конечно же, углядела на моем пальце обручалку, и конечно же, брат именно в поезде решил включить отложенную на время вредность характера, заявив, что он будет спать на верхней полке....

Слушая, как проводница, провожающая нас к нашим местам, кроет меня последними словами за то, что, по её мнению, ребенка я родила слишком рано, что - как таких, как я земля носит и все в таком духе, я мечтала добраться до своей нижней полки. Сил что-то объяснять этой дуре не было, как и не было их на то, чтобы убеждать брата спать внизу. Да и с чего это я должна этой тётке давать объяснения? Поэтому, сдерживая свой подростковый гонор, не смотря на усталость, требующий послать проводницу прямым текстом, я просто шла по вагонам, держа брата за руку.

Максим на свою верхнюю полку залез сам. Я устроилась внизу и вырубилась. Разбудила меня та же проводница.

- Женщина, у вас сейчас ребёнок с верхней полки упадёт! И как только не стыдно!

Я вскочила, как ошпаренная. Макс свесил руки и ноги, сам на самом краю, вот-вот свалится!

Разбудить его не смогла, взять на руки тоже. Во-первых, высоко, во-вторых - тяжелый, а сил у меня не прибавилось за полчаса сна. И пассажиры все спят, помочь некому.

Кое-как удалось сдвинуть спящее тело ближе к стене. Подвернула матрас, положила с краю сумку. Но места-то боковые, поезд качается, и ребенка то и дело инерцией сносит к краю. В итоге спала я по несколько минут, постоянно вскакивая и проверяя брата.

Проводницу я несколько раз предупредила сообщить мне, когда мы будем подъезжать к станции Инской. Ближе к утру сон, все же,меня победил.

Проснулась, когда поезд уже отъезжал от нужной нам станции....

Проводница ехидно сказала, что не надо было мне таскаться по мужикам с пеленок, что она мне в няньки не нанималась, чтобы будить.

Вздохнув, я попросила соседку по койке присмотреть за братом, а сама пошла умыться, потом  от расстройства, стрельнула сигарету у какого-то дядьки в тамбуре. Закурила.  Курю, думаю, как нам быть. Денег на проезд от центрального вокзала нет. А ехать нам с тремя пересадками.

Тут опять нарисовалась та добрая проводница.

-Ах, ты тварь, ты ещё и куришь!

Я повернулась и сказала, тихо, но убедительно:

- Зря орёшь, не доживешь же до конца маршрута...
А поезд шёл до Красноярска

Мне в этот момент показалось, что в голове промелькнули картинки предстоящих событий: проводницу несут на носилках, у нее воспаление аппендицита. Маленькая станция, носилки заносят в скорую у вокзала. Ещё я чётко понимаю, что скорая до больницы будет ехать слишком долго, и пациентка умрёт в дороге. Это промелькнуло в доли секунды, и вот, я опять в тамбуре поезда.

Проводница, услышав мои слова, так резво выскочила из тамбура, что чуть двери не снесла.  Ну а я что? Я её не трогала, зачем было меня грязью поливать, да ещё позорить на глазах других пассажиров?  Но самое главное, она не разбудила меня на нашей станции, хотя я её несколько раз вежливо просила. Что заслужила, то и получила. Какой мерой меряете, такой и вам отмерится...и что-то мне подсказывает, что в Красноярск поезд прибыл без неё.

На центральном вокзале я выяснила какой нам нужен автобус. Стою на остановке, слезы опять текут. Не знаю, как добираться до дома без денег. Зайцем ехать совесть не позволяет, денег просить? У кого? И как?
Макс рядом стоит, меня успокаивает. Вдруг подходит к нам какой-то дядька.

- Что это вы, девушка, ревете? Умер кто?

Пока я соображала, чего надо этому мужику, Макс вежливо сообщил, что мол это моя сестра, нас родители домой отправили на поезде, а денег только на один автобус, а плохая тётка в поезде нас не разбудила на нашем вокзале, и теперь у нас нет денег домой ехать.

Так прямо все грамотно пояснил. И, как оказалось, он понял, что проводница его за моего сына приняла, и из-за этого, почему-то, на меня ругалась. Вот и пояснил мужику, что мы брат с сестрой.

Дядька дал нам сто рублей. Этого нам хватило доехать до дома. Еще три часа мы добирались, меняя автобусы, в давке и жаре. Ехать я решила не на метро, так как совсем не представляла в какую сторону мне нужно, ведь от центрального вокзала надо было переходить по переходам на другую линию. Я сумела бы найти правильное направление, но к тому времени устала так, что ходить по переходам метро я уже просто не смогла бы.
 

Когда я открыла дверь нашей квартиры, родители оказались дома....

Увидев их, я очень разозлилась, ведь мы с братом могли остаться с родителями тогда, и доехать вместе с ними без всяких приключений.

Отсыпалась сутки.

Потом еще 30 лет мне снился кошмар, будто мы с Максом одни в незнакомом городе, без денег, не знаем, что делать и куда идти. Что брату не 4 года, а два, что он постоянно капризничает и чего-то все время требует от меня. И что я настолько устала, что больше не могу, и что если я сейчас его не брошу, то просто погибну. От мысли, что я принимаю решение бросить брата, просыпаюсь в ужасе.

Этот сон каждый раз возвращает меня в то время, напоминает мне страх что-то напутать, сесть не на тот транспорт, и жуткую ответственность за ребенка, и беспомощность перед разными обстоятельствами – огромная очередь в кассу, шесть часов ожидания на улице, без еды, без денег, постоянное напряжение от частых приставаний ко мне разных неизвестных черномазых мужиков,  тот ужасный металлический мост, жутковатое удивление - насколько тяжелый, оказывается, 4-летний ребенок... боковые места в поезде… и верхняя полка, откуда может упасть мой брат...и попытки убедить себя попробовать проехать на автобусе зайцем, и понимание, что не смогу так сделать. И усталость, усталость, усталость. Моральная и физическая.

Хорошо, что это никогда больше не повторится, что мне давно уже не 15 лет, а брат взрослый мужчина, что мне уже не страшно попасть в такую ситуацию. НО это моему сознанию понятно, а вот подсознание в течение 30 лет навевало мне этот кошмар, как бы напоминая о том, что жизненные испытания закаляют и делают сильнее. Тем они и ценны.

Этот кошмар перестал мне сниться только когда Макс устроился на работу, встал на ноги, обзавелся жильем. А я, вспоминая сейчас свою жизнь, осознаю, что никогда больше не попадала в похожую ситуацию. Тогда, в 15 лет, был единственный раз.

А еще сейчас я понимаю, что мне необходим был этот опыт. Ведь именно он помог мне в будущем преодолевать трудности во время путешествий. Не будь его, я могла бы не справиться. Так что, все это было неким квестом, который мы с братом благополучно выполнили, хотя, возможно и не без ангелов-хранителей.

Прав был Ницше: все, что нас не убивает, делает нас сильнее.

25/02/2021