А. Н. Стрижев. К выходу напрямую...

Александр СТРИЖЕВ

К ВЫХОДУ НАПРЯМУЮ…


Весна 1989-го года. Повсюду в народе только и разговоров о переменах в России, ещё не свободной от гнёта властей. Москва всколыхнулась давно, ожили придавленные чувства былой истории Отечества. Благомыслящие люди задаются вопросом, как изменить наше бытие к лучшему, чтобы у себя ощущалась любовь к ближнему, чтобы жить в Боге и умножать некрадомые источники благополучия. Честные порывы души согревались мечтой о возврате монархического прошлого. Царское правление представлялось идеальным, вот и появились в народе глашатаи имперского переустройства бытия, с опорой на естественные начала добра в людях, на главенство правды в обществе. Люди мечтали, прикидывали и всецело пришли к мнению: только воцерковлённый верующий народ сумеет очиститься от скверны окаянства, с его соблазнами и посулами. Надо вернуться в свою историю, и войти в самих себя, жить по совести. А дарования и щедроты свыше непременно проявятся в людях честно, благодатно. Так думалось, и так мечталось многим. Растревоженная публика уже потянулась к отрадному утешению - к почитанию наследия предков.
 В мае того памятного года мы в содружестве с Виктором Николаевичем Тростниковым наметили провести вечернюю встречу с москвичами. На двери районного клуба на Лесной улице повесили красочное объявление о начале нашего цикла монархических бесед под названием «Вглядываясь в лица…». Ведущими названы В.Н. Тростников и А.Н. Стрижев. Начальную беседу решили посвятить Царствованию Императора Павла Первого. С этого и начнём цикл бесед о мужском периоде царствования в России. Каждому Императору будет посвящён отдельный вечер со своей художественной подготовкой.
Затеяли всё сделать всерьёз, предварительно изучив малоизвестные документы и воспоминания современников монарха, очищая государственную личность от напраслины и клевет.
Прежде чем открыть публичные чтения в указанное в объявлении клуба время, мы сговорились с Тростниковым заранее съездить в Петербург, чтобы поклониться могиле Императора Павла Петровича в Петропавловской крепости, осмотреть святыни, конные памятники Императора-страдальца. Заодно тогда же я стал собирать молитвословия простых людей, обращённые к почитаемому Самодержцу, оставляемые на его гробнице, и те, что имели хождение по рукам. Духовное общение с Венценосной особой придало нам уверенность и смелость в начатом деле, наполнило смыслом собственные соображения, связанные с судьбой убиенной священной личности, с последствиями для её подданных. Клубок проблем затягивался всё туже.
И вот мы с Виктором Тростниковым в Москве, спешим в клуб на Лесной. Уже при входе заметил: народу набежала пропасть - будто в колокол ударили, таким необыкновенным оказался монархический вечер в Москве. Новость повергла горожан бывалых и молодых, верующих или только ступающих по дороге к храму. Не успел как следует оглядеться вокруг, как налетела стайка девушек-вострушек, посыпались ко мне вопросы: что же выбрали такое место для встречи, рядом тюрьма за каменной стеной? Бутырский изолятор на сто тысяч заключённых - об этом было известно всем. Поглядывая в окно, добродушно отвечаю вострушкам: «Ничего, милые, начнём отсюда, а закончим монархический цикл встреч ни где-нибудь, а в Колонном зале, в бывшем Дворянском собрании, в самом центре столицы». Улыбаются мои юные москвички, кто постарше слушают и добродушно помалкивают. А людей-то сколько, как уже сказал, набежало! Кто-то уместился на подоконниках, кто-то теснился в зале на стульях. На тюрьму уже не глядят, да и что увидишь, разве что как въезжают и выезжают «воронки», да с передачами толпятся сердечные у проходной? Всё это пора бы забыть!
И вот откинуто окаянство, раздались наши голоса, не из монархических глубин, а самые обыкновенные и спокойные. Открыли мы вечер с Тростниковым приветствием и краткой молитвой к Святому Духу.
На мою долю выпал общий обзор Царствования Павла Первого. Надо было хотя бы кратко рассказать и пояснить о тех его чрезвычайно существенных шагах, предпринятых им для пользы своего народа, сделанных всего за четыре года, четыре месяца и четыре дня, пока был Самодержцем у власти. Первое, он ограничил гнёт помещиков над подневольным крестьянским сословием, дал ему возможность часть времени трудиться на себя, о всех злоупотреблениях подданные могли искать царскую защиту: все жалобы поступали непосредственно к Государю, в его кабинет. Для этого был нарочно устроен письменный ящик. Через прорезь в стене дворца жалоба подданного сразу же попадала в кабинет Государя Павла Петровича и делалась ему известной. Никакие посредники в общении Царя и его народа не требовались. Простые люди прозвали этого Государя заступником, народным Царём.
Полюбило его и служилое сословие. Павел отменил записывать в полки недорослей, ввёл строгий строевой устав, вместо камзолов и шуб с муфтами - мундир, не мешающий в деле, свободная инициатива воинов в бою. И это тут же оценили в полках Суворова, покорителя Альпийских высей. Преград для суворовцев нигде не было, как не знал препятствий и другой герой Павловского времени адмирал Ушаков.
Государственные акты Павла Первого составляют в Полном своде законов Российский Империи четыре объёмных тома. До всего доходил лично Царь, строгий к ответственным подчинённым и внимательный к нуждам служилого сословия. В международных проблемах Павел Петрович делал доверие французам и немцам больше, чем англичанам, и это в его время оправдывалось вполне. Присоединение Мальтийского Ордена укрепляло позиции России в Средиземноморье и повышало интеллектуальный авторитет русских.
Своё выступление на том монархическом вечере Виктор Николаевич Тростников посвятил истории придворного заговора против Государя, английским подлым интригам, и разным историческим домыслам по поводу непредсказуемости поступков «романтика на троне». Замкнули вечер ответами на вопросы, их скопилось много и все, как один, интересные. Общение получилось дружелюбным, не хотелось даже расставаться. Удача общения вдохновляла.
Цикл наших бесед о монархическом правлении в России Девятнадцатого века продолжился. Теперь уже на подобные встречи стали приглашаться в качестве содокладчиков историки, политологи и литераторы-исследователи. Так мы провели вечера встреч с участием Наталии Нарочнитской, Вячеслава Лопатина, Валерия Зоркина. Рассматривались проблемы монархического правления Императоров Александра, Николая Павловича и все последующие царствования, вплоть до эпохи самодержца-мученика Николая Второго. Кстати, последнюю нашу монархическую встречу мы провели, как когда-то и обещал, в Колонном зале, бывшем Дворянском собрании, но вёл этот вечер не я, а по моей просьбе Вячеслав Михайлович Клыков, человек весьма любимый многими. Потом надо было иметь в виду и новые обстоятельства, сложившиеся в послегорбачёвские годы - о восстановлении в России самодержавия заговорили вслух все, кто чутко прислушивался к тектоническим сдвигам в умонастроении общества. К тому же, великий скульптор Вячеслав Клыков - Атаман казачьего войска, и на этот раз на сцену вывел наряд казаков с развёрнутым знаменем, и под музыку вдохновлял публику настроиться на патриотический лад. Надо сказать, всё прошло великолепно. С вниманием было выслушано напутственное слово Председателя собрания Вячеслава Клыкова, выступления устроителей памятного вечера, а главное, люди впервые почувствовали в этом ритуальном зале дыхание молитвы, услышали спасительные слова священников и мнения верующих людей. Три часа без перерыва продолжалось наше собрание, а интерес людей к монархическим проблемам в прошлом и настоящем не спадал, а лишь усиливался. С общего согласия порешили ещё раз собраться вместе и потолковать по душам, как теперь видится проблема воссоздания царского самодержавия и в каком виде возрождаются у нас сословия - опора трона. Весьма заметным приливом здоровых сил стало возникновение на местах Православных братств в главных центрах страны. Братчики издавали свои монархические газеты, разворачивали повсеместно ценную инициативу.
Но вернёмся несколько назад. В связи с инициативами монархических Братств, как тут не вспомнить кое-что из жизни моего Братства Преподобного Серафима Саровского, основанного в Дивеевском монастыре с возложением на меня обязанности его председателя. Было радостно стать свидетелем и непосредственным участником духовных и светских событий нарождающегося сплочения русских людей. Быть вместе на путях осознания своей исторической судьбы, определиться с привлекательными наставниками и прозорливцами. Да уже и определились - наш сопровождающий - религиозный писатель Сергей Нилус. Его мы всем своим содружеством почитаем, его произведения разыскиваем, копируем и снабжаем ими узкий круг наших друзей - исследователей русской литературы, философов, искусствоведов. И уже обзавелись, в основном, всеми его книгами - от первого издания «Великое в малом» (1903) до четвёртого выпуска, вышедшего перед катастрофой (1916). Достали его публикации и об Оптинских старцах, и зарубежные труднодоставаемые книги - скопировали. Разного рода критику и полемику тоже разыскали с помощью друзей, и всё к делу. Теперь предстоял выход напрямую, к публике.
К счастью, в пору патриотического подъёма вовсю развернулось очень подходящее к нашему умонастроению «Общество Радонеж» с его радиостанцией и просветительными беседами. В мае 1990 года «Радонеж» предложил мне и философу Сергею Половинкину провести вечер памяти духовного мыслителя Сергея Александровича Нилуса, потребность в этом, говорят, возникла теперь большая. Мы оба согласились. Где проведём встречу? Это дело директора «Радонежа» Евгения Никифорова и его сотрудников, уже и место определилось. Называют известный в Москве кинотеатр «Меридиан», на полторы тысячи человек - достаточно? Подходит? А то ли нет! Давно хотелось нам с моим сподвижником пообщаться с московским народом. Ведь к Нилусу потянулись люди, как не пообщаться по душам? Порешили и о дате встречи. А она вот уж совсем близко, надо срочно всё обдумать, подобрать нужные и самые важные вехи жизни пока ещё для многих таинственного писателя, разве что наслышаны о нём, либо знакомились с Оптинскими изданиями, ну а поголовно все жаждали узнать о «Сионских протоколах», где они и как хотя бы поглядеть. Сразу же при устроителе вечера определились с Сергеем Михайловичем с порядком нашей беседы с людьми в этом крупнейшем зале. По полтора часа каждому из нас рассказывать со сцены о жизни и подвижнической деятельности Сергея Нилуса. В первой части вечера Сергей Михайлович Половинкин поведает о жизни писателя в дореволюционном периоде, на мою же долю выпал - период его бытия послереволюционного - до кончины великого православного подвижника. А дальше само настроение слушателей подскажет как поступить. Начинать вечер надо с общей молитвы. Закончим общение ответами на вопросы. Так порешли обоюдно и в согласии с устроителями.
Оставалось три дня до открытия православного литературного вечера. Готовились мы с моим напарником каждый по-своему, иногда созванивались, уточняли свои темы, на что делать особый упор. Выступления без всяких бумажек, всё наизусть помнили. Главное, держаться твёрдо, не смущаться - три тысячи глаз, вперенные в тебя. Уверенность и доля юмора к врагам нашего героя выручит.
Открывал вечер Евгений Константинович Никифоров. Слово за Половинкиным. Сергей Михайлович начал говорить, сначала суховато излагая с кафедры, но постепенно речь его воспламенилась и переходила в доверительный тон с блаженными интонациями, особенно когда шла речь о провидицах Дивеевского монастыря, о наставлениях Оптинских старцев - с ними общался Нилус несколько лет.
Пока Сергей Михайлович излагал свою часть биографии Сергея Нилуса, я со сцены пристально вглядывался в зал, что за публика пришла нас слушать? Вижу: первые ряды слева заняты соратниками общества «Память» вместе со своим вождём Васильевым. Все в чёрной форме, опрятные. Перед началом беседы раздавали свою газету с повторяющимся из номера в номер текстом Протоколов сионских мудрецов, ни одной попытки как-то осмыслить исторический текст, или пояснить его, нет. Откуда взяли публикацию тоже не указывается. Зато много в толстой газете самовозвеличивания, похоже, никого знать не хотят. Дутый самозвеличенный пузырь вскоре схлопнулся, да и силовая опора  шефов Васильевской «Памяти» ослабла, и «Память» рухнет в одночасье.
Вижу строгие группы добровольческого отряда черносотенных - это братчики из Сергиева Посада, они деловиты, степенны. Только в этом Братстве занимаются разведением и скаковых и ездовых лошадей, справно ведут хозяйство. Движение ширится. Возникли монархические содружества в Екатеринбурге, Иркутске, Курске. Патриоты на первых ролях, на виду. Некоторые в нашем зале слушают, знакомятся, сближаются. Сергей Половинкин внятно, с фактами в руках рассказывает о Нилусе начального периода, когда он преображался в православного исследователя источников Русской идеологии, публикует документ заговора против национальных основ государства, преследуя в итоге мировое господство зла над христианами всего мира. Раскрывает докладчик, разумеется, и событийные эпизоды жизни духовного писателя, его вдохновенные беседы с духоносцами Оптиной, поучения Всероссийского батюшки Иоанна Кронштадтского. Дореволюционный период жизни писателя представлен Половинкиным достойно, значимо.
Теперь моя очередь говорить на тему жизни Нилуса после переворота в России. Начал я с того, что духовный подвижник до яростных событий стал под омофор архиепископа Никона (Рождественского), великого русского мыслителя и православного светильника. Он стал на святительское поприще в пору событий открытого противостояния сатанинских сил, провозгласивших погубление России, истребление православного духа в жизни великого народа, распространение во все клетки здорового тела нации ферментов разложения, стремившихся ввергнуть тружеников в пропасть чужебесия, развратить цельные характеры, отнять у них совесть. И начались на Русской Земле кровавые годы, тяжкие десятилетия. В самый разворот погромов архиепископа Никона злодеи убивают в воротах Троицкой Лавры, его просветительское дело, связанное с изданием душепитательных книг, погубят, святыни осквернят.
Сергею Нилусу пришлось скрыться на Валдае, где он так долго и счастливо пребывал под покровом Иверского монастыря и в кругу благочестивых горожан. Затем Линовица, имение князей Жеваховых под Полтавой. В Малороссии власть большевиков шаталась, и власть переходила от одной банды к другой. Нилус продолжает писать и заново пересматривать свою сокровенную книгу «Великое в малом», решив назвать её по-другому: «Близ есть, при дверех». В заглавие своего труда взял строчку из Святого Евангелия, что означает: Сатана на пороге, и стоит открыть дверь, нечистый войдёт в каждый дом. Как уберечься православным в это, последнее, время. Пересматривая страницу за страницей, строку за строкой, Сергей Александрович начал создавать новый текст. Переработка текста займёт несколько лет, и последняя точка в рукописи будет поставлена в 1923 году, в подпольном житии, в сельце Крутец, под Александровом. А в Малороссии как-то ещё сохранялось доброжелательное отношение к приезжим.
Из Линовицы Нилус перебрался в Пирятин, собрал у себя гонимых священников, повёл церковную службу. Преследуемых иерархов привечал и спасал. А когда антихристы разведали, кто скрывается под этой фамилией, Нилуса арестовали и переправили в Лукояновскую тюрьму в Киев, затем отвезли в Москву, на Лубянку. Но Господь Крестом связал Сатану, не позволив извергам довести своё злодейство до убийства стойкого человека.
В зале пристально слушают, всматриваясь в образ писателя. Его сильно увеличенный портрет, переснятый с фотокарточки, недавно переданной  Евгению Никифорову, устроителю памятного вечера в «Меридиане». Под этим дорогим образом мы с Половинкиным по очереди и рассказывали собравшейся московской публике о жизни Сергея Нилуса. Говорили о протоколах, само собой, о могиле национального писателя в Крутце. Стали соображать, как бы её отметить по-православному. Конечно же, крестом надо осенить. Пусть он будет от всех нас: сейчас же соберём деньги и поставим. Кто-то уж положил шапку - сюда кладём. И посыпались трудовые - кто сколько мог. Полную шапку денег собрали на крест, отдали секретарю собрания. Прощались с публикой тепло, по-родственному. Незаметно исчезли из поля зрения разве что соратники формирования «Память».
Перекрестился я, слава Богу, не таясь рассказал всё, что лежало на душе, наконец-то вышел напрямую к людям поделиться мыслями.
Народ рассеялся и исчез. Окинул напоследок пустой зал, и появилось у меня желание взять с собой портрет Нилуса, что так был к месту на сцене в переполненном зале. А без людей что же ему тут висеть. И я решил снять его и увезти - может потребоваться для другого раза. Вскочил на сцену и пошёл за кулисы - только оттуда можно дотянуться и снять со шнурка наклеенную фотографию Сергея Нилуса. Дотянулся, снял, а сам ещё не вышел из-за кулис. И вот вижу в узком промежутке меж занавесом и стеной ко мне стремглав приближается чёрный человек, руку держит в кармане, сжимая рукоятку ножа, его ручка обозначилась в кармане. «Убийца!» - промелькнуло в голове. Я инстинктивно рванулся к яркому свету сцены. Только чуть отодвинул занавес, вижу, как ко мне со сцены спешит человек. Отлегнуло чуть: при свидетеле ничего страшного не произойдёт. А кто же спаситель мой? Человек, заглянувший за кулисы, знаком мне. Где-то я его видел? Верно, было это в доме Аллы Александровны, вдовы самодеятельного поэта-диссидента, Вадима Андреева. С этим типом пришлось мне схлестнуться в споре о значении Сергея Нилуса в современной жизни. Помню, гостевой случай этот происходил в середине 80-х годов. Тогда в компании спорщик мой, Владимир Махнач, буквально рвал и метал по адресу Нилуса. А я отстаивал как мог полюбившегося писателя! Столкновение за столом было, да прошло. Теперь же повстречался со мной Махнач уже в роли избавителя от чёрной смерти. Вместе с ним преступник смысля из злополучного места.
Взял я портрет и пошёл на выход. На машине Евг. Никифоров доставил меня с драгоценным портретом на квартиру. И, считай, выход на прямую линию острейшей проблемы завершился. Безболезненно. Чуть спустя в разговоре с потрясающим учёным, другом Олегом Анатольевичем Платоновым, я лишь мельком упомянул о закулисах «Меридиана», в ответ услышал: «Владимир Махнач, сербский иудей, замечен «органами»: по заданию синедриона совместно с ненавистниками России занимается расправой над русскими патриотами. Так злодейски убили талантливого барда Игоря Талькова, а потом они же причастны к гибели Смирнова-Осташвили».
Вспоминается такой характерный эпизод. Как-то раз по пути на радиостанцию «Радонеж», где часто рассказывал о русской гуманитарной элите, повстречался мне возле метро «Новокузнецкая» Владимир Махнач. Радиостанция рядом, дошли до сквера, присели на скамейке. И за бутылкой пива разговорились с Владимиром. Вглядываясь в меня, многозначительно говорит: «Помнишь «Меридиан»? Ведь это я тебя спас от верной погибели». Сразу же в моей голове мелькнули вопросы: «Как это получилось, что в совершенно пустом зале внезапно оказываются два субъекта: чёрный человек, настроенный на убийство, и поджидающий его подручный Махнач? И откуда Владимиру было известно о цели опасного субъекта за кулисами? И почему именно Махнач знал об этом случае?». Ведь я же об этом никому не рассказывал, кроме О.А. Платонова, который и раскрыл мне суть таких совмещённых появлений двух повязанных дружбой субъектов. И сам же Махнач мне рассказывал о намерении чёрного человека - своего опасного дружка. Через несколько лет узнаю о внезапной смерти сербского иудея Махнача. Пропал, и вся недолга.
Истинно сказано в древнем манускрипте: «Выпросил у Господа светлую Россию сатана, и очервленил ю кровью свои поганые руци!».
Нападения хулиганствующих случались в самых людных местах, даже в метро. Бывало, идёшь по переходу, а хулиган уже поджидает жертву: били молотком по голове. Хорошо, если шапка надёжная, - моя волчья выдерживала; а на эскалаторе при подъёме был случай, что кто-то сзади прижимается, а это мелкий поджигатель прижимался, чтобы облить шубу бензином. Облил и поджёг, но не сообразил злодей, что шуба покрыта искусственной тканью. Пока она взялась пламенеть, кто-то мне на эскалаторе крикнул: «Горишь!». Шубу прочь сбросил, но успел взглянуть на лиходея - бегом поднимался по ступеням, обгоняя механическое движение. Везде надо быть настороженным, осмотрительным. Враги раскачивали быт, пугали растерянное население. Близился переворот окончательный.

25 февраля 2021.

(Текст подготовлен М.А. Бирюковой).