Не рой другому ямку

В некотором царстве, в некотором государстве, жил да был, сладко ел и пил один король. Правил мудро и справедливо, говорил умно и красиво, всем был хорош, да и собой пригож. И быть бы ему самым лучшим королём среди королей, да вот беда – как человек он был весьма и весьма несносным, грубым и никого не любил – ни брата своего младшенького, ни сестрицу, ни тётей-дядей с бабушками-дедушками, а уж придворных и вовсе за людей не держал – мог запросто за бороду оттаскать, или на сапог плюнуть, или вовсе подножку подставить. И ведь не со зла он всё это делал – ну просто вот таков человек был наш король. Чего только на свете не бывает.
Терпели министры да вельможи самодура, да лопнуло их терпенье, и порешили они проучить грубияна – даром что королевская особа. Дождались они пиршества во славу весеннего урожая, да и упоили короля вином-пивом хмельным, а когда заснул он – раздели до исподнего, отнесли на речку и прислонили к ивушке-плакальщице, что у излучины растёт. Тут подошёл к храпящему королю самый главный министр – ну, тот, которому обыкновенно больше других от государя доставалось – покривлялся, похихикал, да и прыснул в лицо спящему ледяной водицей – пусть, мол, спросонья сам в речку ступит.
Король хрюкнул от неожиданности, вытаращил глаза, обвёл взглядом собравшихся, оглядел себя голого – да как икнёт.
Тут все придворные невольно прянули назад – а, надо сказать, весна тогда выдалась ранняя, то бишь снег сошёл вот-вот, и камни возле речки были все мокрые от талой воды – оскользнулись, поехали каблуками сафьяновых сапожек – да и плюх всей кучей в речку.
А король так возле ивы на берегу одинёшенек и остался. Посмеялся над незадачниками, позапахнул плотнее ночную рубаху да и заковылял обратно домой к замку.
Более над королём никто шутить не осмеливался.