1-я маршевая рота 22-го егерского

1-я маршевая рота полевого егерского баона № 22 в Сербии и Карпатах
По сводке лейтенанта Ганса Шнайдера
Долгая продолжительность войны, всё более недостаточный человеческий материал, вынудили верховное командование к мерам, которые, пожалуй, меньше коренились в интересах традиций как раз тех лучших воинских частей старой имп. и кор. армии, и которые состояли в том, что маршевые роты часто направлялись в совершенно иноязычные части.
В начале войны (такой расход человеческих ресурсов, который фактически имел место, никто не предусмотрел) маршевые формирования организационно сводились в маршевые полки и маршевые бригады, который следовали в действующую армию как пополнения. Условия принудили к самостоятельному использованию.
К сожалению, отсутствуют все данные обо всех маршевых ротах, задействованных с этой точки зрения и отделённых от баона, которые сделали бы возможным мало-мальски установить их действия.
В наличии материал только по 1-й маршевой роте и история 22-го егерского была бы неполной, если не упомянуть эту маршевую роту, которая сражалась в Сербии, а позднее в Карпатах.
Она не прибыла в баон, т.к. на место 2-й армии, которая сразу после начала войны убыла из Сербии в Россию, частью тоже пришли маршевые роты. Среди них была и наша 1-я маршевая рота. 15 августа 1914 г. она отправилась из Эгера через Вену, оттуда на судне через Будапешт, Мохач, Вуковар в следующем составе:
командир роты – капитан Йозеф Шифердекер
командир 1-го взвода – обер-лейт. Коллер – кадет Йозеф Краузе
командир 2-го взвода – лейтенант Пауль Бунцлау
командир 3-го взвода – лейтенант Эдуард Люфтшиц
командир 4-го взвода – лейтенант Густав Шорм
Дежурный: штабс-обер-егерь Червенка
Унтер-офицер-счетовод: обер-егерь Вундердлих
Дальше их путь шёл через Винковце в Гуню и 23 августа через Брчко в Биелину, где 1-я маршевая рота до 1 сентября занимала бивак под открытым небом. Она вместе с 1-й маршевой ротой 6-го егерского и маршевыми баонами ПП 35, 75 и 88, т.е. формированиями 19-й ПД, составляла 15-й маршевый полк. При постоянном дальнейшем обучении в полевых условиях этот маршевый полк со 2 по 8 сентября оставался корпусным прикрытием штаба 8-го корпуса в монастыре Селиште.
В этом районе 8-й корпус начал 1-й переход Савы и Дрины. Но подготовленные сербы отбросили атакующих. Наша маршевая рота не была задействована, т.к. переправа вечером не состоялась. После охраны моста у Грка до 21 сентября и охраны крепости в Боснийской Раче до 6 октября, затем прикрытия артиллерии до 22 октября наша рота после удавшегося форсирования Савы 9-й дивизией тоже перешла пограничную реку и заняла позицию перед дорогой на насыпи восточней Парашницы.
Возвышаясь на насыпи, эта дорога рассекает сильно заболоченную местность.  В ночь с 27 на 28 октября последовал штурм вражеской линии. После трёхчасового артиллерийского огня передняя линия атаковала. Сербы оборонялись стойко, пока их штыками не выбили с позиции, и отступили. Но преследование шло медленно. Враг исчез в кустах, кукурузе и за болотами, откуда держал под огнём любое движение. По мокрым лугам, через кукурузные поля и кусты атака с большими потерями шла дальше; наша рота была в первом эшелоне и пыталась очистить предполье от гнёзд комитачей. Каждая возможность продвинуться вперёд была использована и скоро наши войска стояли на второй сербской линии. 30 октября удалость опрокинуть и эту и враг отступил вглубь страны.
Со 2 по 8 ноября для маршевой роты был период отдыха, она стояла биваком у Кленье. 9 и 10 форсированными маршами ушла в Шабац и там до 22 ноября была резервом 9-й ПД.
В преследовании с боями, которое примкнуло к отходу сербов, маршевая рота не участвовала. Её задействовали только когда на Колубаре противник собрался с силами для нового сопротивления. Снова местность была выгодна врагу; с одной стороны болото и подлесок затрудняли наше продвижение, с другой это закрывало оборону противника и благоприятствовало ей. Успехи местных боёв были переменными. Капитан Шифердекер пишет об этом: «В боях на Колубаре лейтенант Бунцлау отличился решительными мерами; при этом он был ранен. Под Степоевацем роты временно попала в критическое положение. Продвижение остановилось под пулемётным огнём, причём противник прорвал [оборону] примыкающего к нам слева маршевого баона 75-го полка. Фенрих Краузе на правом фланге умело отсёк и егеря спокойствием и решимостью предотвратили любое дальнейшее развитие вражеской контратаки. Даже прикрытие полевой кухни без приказа вступило в бой. Наш боевой обоз под командой обер-егеря Треммеля и унтер-офицера-счетовода Вундердлиха оказались на высоте положения. Они всегда находили пути и средства, чтобы боеприпасы и питание были на месте. Не было нужно посылать им приказы; они догадывались, что необходимо и своевременно подвозили это»
30 ноября частям нашей дивизии наконец удалось выступить на гарнизон села Степоевац со штыком. Последовал ожесточённый бой за населённый пункт и сербам пришлось отступить. Тем самым противник был вынужден очистить низменность Колубары. Он отходил и сдал столицу Белград, в который 2 декабря вступила группа Землин.
В рамках 8-го корпуса (9-я ПД и 21-й ЛД) 5-й армии эти войска имели задачу оперировать против северного фланга сербской армии в направлении юго-востока. 1 декабря наша маршевая рота выдвинулась в качестве разведывательного отряда корпуса через сёла Ресник и Попович и 5 декабря после мелких перестрелок прибыла в Друговац. Там она до 6 декабря оставалась в постоянном контакте с сербами и затем была отведена в Умчари. Об этом капитан Шифердекер сообщает:
«Из Мали Пожаревац рота пошла маршем в Умчари и поздно вечером получила там от генерал-майора Шёна приказ занять лежащую восточней высоту. На самой высоте должен быть лишь слабый противник. Высланный патруль (цугсфюрер Хофманн и 3 бойца) ещё ночью  доложил, что высота занята. Ещё до рассвета было предпринято выдвижение, смят полевой караул и изгнан застигнутый врасплох гарнизон позиции. Связь с дунайским монитором удалась в течение утренних часов. Между тем к нашей высоте шли крупные вражеские силы; нам было ясно, что противник подходит из долины Моравы. Роте еще удалось отбить все атаки. Но уже в 4 ч. дня пришёл приказ, что с наступлением темноты должен быть начат отход в Умчари. Наше первое отступление! Мы незаметно оторвались от противника и получили в Умчари приказ следовать как арьергард бригады в Гроцку.
То был ночной марш в весьма подавленном настроении. Восточней Горцки рота заняла позицию и ей удалось сдерживать противника весь день. Потом снова отступление. Рота опять получила приказ прикрыть переправу бригады на подготовленной позиции южнее Винки. Это произошло во взаимодействии с ротой ландштурма и батареей. Под сильным огнём мы прибыли туда. По приказу мы оставались там до 12 часов ночи, а потом отходили – сперва батарея, потом ландштурм, следом егеря. У места переправы смешивались прибывающие войсковые части, которые тут же переправляли через Дунай».
Это был конец первого этапа сербской кампании. Наши полностью измотанные войска, которые совершенно безответственное командование гнало через всю Сербию, очистили вражескую территорию и охраняли переправы на Саве, Дунае и Дрине. Нашему командованию было больше невозможно вновь действовать наступательно, т.к. русский театр военных действий, который уже сместился в Карпаты, требовал для себя все пополнения. Естественная оборонительная линия Дрины, Савы и Дуная делали возможным держать эту линию даже относительно малыми силами и даже послать значительную часть на север.
Наша егерская рота 15 декабря пересекла Дунай и достигла северного берега у Панчовы. В ходе переброски войск она 18 декабря пришла во Францфельд, 19-го в Нойзац, а оттуда в место расквартирования Офутаг. На Рождество 24 декабря в роту пришли все подарки, предназначенные для целого егерского баона. Капитан Шифердекер не мог устроить возврат, доложил об этом командиру баона, который в то время стоял на Дунайце в Галиции, и администрации города. Маршевую рота роту 6-го егерского тоже наделили этим.


В Карпатах
В конце декабря 1914 г. была выделена как 16-я полевая рота ПП 73. Наши егеря чувствовали себя среди своих земляков очень здорово, тем более что капитан Шифердекер принял командование 4-м баоном ПП 73. командиром роты стал обер-лейтенант Шорм, были назначены лейтенант Люфтшиц и кадет Краузе. Боевой состав насчитывал 180 чел. После отдыха до февраля ПП 73 и с ним 1-я маршевая рота 22-го егерского в роли 16-й полевой был погружен в Фелшё Элемер и через Унгвар прибыл в Карпаты.
Полк занял позицию СЗ Цисны, в долине Ветлины у Кальницы. на лежала в районе перевала Лаборце на высоте 1000 м, в поросшей густым лесом местности с многочленными долинами ручьёв. Условия были чуть лучше нежели те, какие застал наш 22-й баон на седловине Вышкув. Ближайшая задача этой войсковой части как части 18-го корпуса 2-й армии было деблокировать крепость Пшемысль, которая вела тогда тяжёлую борьбу за существование. Как первый рубеж должна быть взята высота Столы. Этот хребет примерно 5 км длиной и 1000 м высотой, сильно заросший лесом, и спускается к Сану. Ограничен он сёлами Творыльне и Хульске.
Командир полка полк. Трампус отдал 1-му и 4-му баонам приказ на атаку. Авангард – 16-я рота (егерская). О противнике известно лишь то, что он находится на сильной позиции на гребне. Артиллерийская поддержка едва ожидалась.
Егерская рота достигла примерно отметки 700 м, когда попала под огонь. Наилучшей линией она заняла оборонительную позицию и прикрывала подъём 1-го и 4-го баонов. Ситуация казалась почти безнадёжной, т.к. от артиллерии не ожидалось существенной поддержки. Прибывающие роты пробивались вперёд, насколько позволял вражеский огонь. Скоро сплошная цепь лежала приблизительно в 400 м от вершины и линии противника. Тогда как собирались охватить правый фланг противника, 4-й баон подступал к врагу. При этом капитан Шифердекер был тяжело ранен пулей в плечо. Но атака застопорилась. Что делать? Теперь командиры баонов майор Павлис и капитан Кюнль, который принял пост раненого кап. Шифердекера, попробовали на иной лад. Были собраны все наличные горны, чтобы по сигналу сыграть «штурм», одновременно открывали огонь все пулемёты и атакующие с громким рёвом «ура» бросались вперёд. И это удалось – русские испугались и после краткого сопротивления высота Столы была захвачена. Добычей стали 6 пулемётов и 350 пленных.
Так радостен был этот внезапный успех, так прискорбна была для наших егерей разлука с капитаном Шифердекером. Он сплачивал их, вокруг него собирался отряд, с ним они срослись через товарищество, скреплённое огнём и кровью. Все желали ему скорейшего выздоровления.
После штурма высоты Столы 4-му баону дали несколько дней отдыха. Но уже 27 февраля их ждала новая тяжёлая задача. Надо было взять Малую Сулубину. Снова не хватало поддержки артиллерии. Первый штурм провалился; при постоянной перестрелке шла борьба за улучшение позиции, а 2 марта штурм повторили. Это была борьба врукопашную. Русские оборонялись отчаянно. Когда их одолели, егерская рота насчитывала всего 39 чел. Потери при штурме обескровили её. Но тем самым прекратилось и существование 16-й полевой роты как егерской роты полевого егерского баона № 22. Последние сражались суровой карпатской зимой до тех жней, когда наши полки от Горлице погнали врага из Галиции.
Й. Шифердекер, ныне полковник в отставке, Вена, писал в конце воспоминаний: «Первая маршевая рота, которая, к сожалению, была отделена от своего баона, завоевала себе во всех подразделениях, в которых она сражалась, полное признание начальства и соратников. Как истая егерская рота она выдержала всё, что от неё могла ожидать родина».