Ваша Светлость, Маашей!

Среди суровых гор алтайских,
куда так долог, труден путь,
есть уголок долины райской,
где путник может отдохнуть.
Но вот однажды дождь разрушил
преграду-дамбу из камней,
и вырвалась вода наружу
как стадо бешеных коней.
Ломались ели вековые,
катились камни через лог,
гремели звуки роковые –
так в драме сыгран был пролог.
Когда бушующей стихии
иссякли громы грозных сил –
исчезло озеро! Сухие
торчат лишь мачты из лесин.
                Иван Друг


 

Пора заканчивать наш круиз «Шавлинские озера – озеро Карасу – Каракабакские озера – Маашей». Это уже четвертая часть балета по-марлезонски, нашего нынешнего «театрального» сезона в горах Алтая. Первую часть я описал в рассказе "Опасное сближение". Богатым оказался этот поход на впечатления, которые стоило выплеснутьв виде текста...
Мы с моим товарищем по этим скитаниям - Андреем только вернулись с Каракабакских озер, полюбовавшись Мажоем с крутизны ущелья, в котором течет сам Каракабак и пиком Маашей вдалеке.
Спустились к впадению Каракабака в Мажой, где к вечеру встретились с отставшей частью нашей группы. Поставили палатки, запалили костер, поели. Все. Делать больше нечего, а светлое время еще есть. Это же еще только завтра мы выдвигаемся вдоль Мажоя, через озеро Маашей к истокам ледника с таким же названием, а руки тянутся к фотоаппарату сегодня…

Я сдаю свою палатку под охрану такого же веселого парня, как и я сам, немного, правда, деревянненького - кто-то вырезал на старом пеньке, стоящем у моей палатки, веселую рожецу. И ухожу снимать окрестности.
Еще с крутого обрыва над рекой Каракабак я обратил внимание на то, что его вода по цвету сильно отличается от вод Мажоя, вот и захотелось показать эту разницу на стремнине, где они смешиваются. Найти мысок в бесконечной дельте ручейков, вокруг которого эти воды сходятся, труда не составило, а вот вылезти из кустов, сплошь покрывающих его, или, хотя бы выставить из него объектив, не удавалось. Только балансируя на краю обрыва, и получилось снять эту почти круговую панораму.

Назавтра расшевелить наш арьергард на поход к леднику нам не удалось. Ребята согласились подождать нас два дня на слиянии, а потом вместе топать к своему самолету – настроение у них было уже возвратное. А еще просили интенсивный поход на две недели…
В эти две недели я уж постарался уместить все, что знал о достопримечательностях этих маршрутов. А то, что не знал, мне подсказал соратник из Белокурихи - Володя, когда я с ним еще дома консультировался. Нам с ним удается раз в год объединять наши усилия в походах по горам. И ходить с Володей - одно удовольствие. Об Алтае знает все, как будто у него ноутбук в голове. Не знал я об Алениных озерах, но по его совету жадно включил их в план посещений. Арьергард у нас и образовался, наверное, потому, что жадноват я, и мой список мест для посещения оказался для кого-то слишком велик. Эта вечная проблема - совместить интересы всех участников похода: кто-то хочет ходить вразвалочку, а мне надо выдавить из ситуации все, взять, что судьба выкладывает перед моим объективом сейчас, напитать в себя все, что успею.
До сих пор не знаю, что в большей степени меня прельщает в горах: новые сюжеты для фотосъемки или душевные колыхания, которые вызывает Алтай? Конечно, процесс фотографирования имеет значение и занимает большую часть времени, кроме еды, конечно… И я лягу попозже и встану пораньше, пока все спят, чтобы в сумерках компенсировать недостаток световых решений днем. И туманы постерегу. А, если когда-нибудь удастся посетить еще раз те же места, где я уже бывал, тогда и строю кадр по-новому: учитываю ошибки, жду условия погоды и освещение с чувством, с толком… Но Алтай такой большой, что повторы случаются нечасто.

Двенадцатый день уже идем. Не, не так, как-то вяло для похода к пику Маашей. Надо как-нибудь повесомее, типа я описываю штурм какого-нибудь Эвереста. Шел двенадцатый день похода. Вот!
Выдвигаемся опять вдвоем, четверо остаются на стрелке Каракабака и Мажоя. Курс на Юг.
На полпути к леднику нас ждет озеро Маашей – Мертвое озеро.
Сложное впечатление должно возникать у человека, который знает его историю и тот природный катаклизм, который его постиг. Я не видел его красоту в той, первозданной полноте, но видел запись самой трагедии. Это должно поражать воображение каждого.

Говоря о природной катастрофе в истории озера Маашей, нужно помнить, что их было две: первая, что привела к образованию озера – это был громадный оползень, который остановил течение реки сто лет назад; вторая случилась в 2012 году, когда озеро прорвало вал этого оползня, вышло из себя и куда-то убежало селью. На его месте осталось что-то типа отражения – след в песке, мираж. Я точно не был здесь до природной катастрофы и точно не мог знать, как озеро выглядело до нее, но мое сознание, как будто знает все, и призрачные картины озера помогают ему в этом. Привидение, а не озеро. Чудится, будто здесь смешались два его состояния: на сегодняшнее его изображение накладывается облик, который у него был до трагедии. Кажется, озеро потешается над моей головой, проявляясь само в себе - «до» в «после». На том месте и почти на том уровне, где сейчас песок, до события, уничтожившего озеро, было зеркало воды. И сегодня на песке даже рябь есть, как на воде. Так, что там сейчас – дно озера или его поверхность? Вроде бы озеро есть, и вроде бы его нет. Вместо воды здесь песок, заполнивший чашу озера почти до краев, а по верху - многочисленные ручейки. Песок, пытаясь изображать из себя воду, подчеркивает  нереальность. Два измерения, два образа озера: вчерашний и сегодняшний, мертвый и живой смешиваются и перетекают один в другой; остовы деревьев – призрачный лес, торчащий прямо из-под песка, этой новой песочной поверхности озера, как сквозь границу реальности прорывается из прошлого в настоящее.
У сегодняшнего озера есть эхо прошлого… Мистика! Тащите мне психолога!

Но, вот сейчас, наконец, придя к нему на встречу, я не чувствую той беды, что случилась совсем недавно ни в бликах воды в ручейках, ни в очертаниях берегов, ни в этом ровном песке, переполняющем чашу озера. Для меня здесь все дышит покоем и умиротворением. И как, наверное, было бы приятно сейчас идти по его ровному дну, перепрыгивая через многочисленные маленькие потоки, если бы рюкзак не вдавливал мои пятки в этот песок. Только стволы деревьев, все еще торчащих из его, голого теперь, дна, слегка тревожат воображение, но радуют глаз моего фотоаппарата.

Все-таки я грамотно распланировал поход, исходя из того максимума, который задумал. Я – молодец!  График был плотный, могло возникнуть напряжение, которое привело бы к тому, что кто-то не захотел или не смог идти дальше, и мне вместе со всеми пришлось бы отказаться от посещения некоторых мест. Но на маршруте были запланированы точки схода с него, от которых энтузиастам можно было уходить в «радиалки» по боковым ответвлениям маршрута, а тем, кому нужен отдых, ждать здесь и любоваться природой, благо она к этому располагает и даже очень. Во второй половине похода события так и начали разворачиваться: сначала группа незримо поделилась на тех, кто хотел еще и на тех, кто уже насытился впечатлениями. Но, те, кто «уже» все еще следовали за «еще». Чуть позже деление обозначилось более явно – группа разделилась на авангард и арьергард. Тут-то и подоспели точки схода с маршрута, типа входа в ущелье, где прячутся Каракабакские озера. В этом месте уставшие могли подождать энтузиастов, ушедших на сторону.

К слиянию же Каракабака с Мажоем проступила третья ситуация или, лучше сказать «2++», как теперь говорят: отстающие из последних сил согласились подождать, но передовой отряд тоже готов был треснуть пополам – Андрей наелся походов.
Радиалку к пику Маашей саму по себе можно рассматривать как самостоятельный поход: ее расстояние, конечно, не превышало десяти километров, но ведь там притаился-спрятался еще и бонус – Аленины озера… И головная часть нашей группы треснула бы, если бы на финише, как ягодка на торте, не сиял, сползая по склону пика, ледник Маашей. Это была моя «замануха» для Андрея, она обеспечивала меня спутником, по крайней мере, до ледника. Если вы помните из предыдущей части рассказа, главной целью Андрея в этом походе было разведать именно ледники для того, чтобы позже прийти сюда со своей альпинистской группой и полазить по ним всласть… Но у меня была и программа максимум: усыпить бдительность Андрея, расслабить его хорошим настроением, которое должно было появиться после его долгожданной встречи с ледником, а там, под шумок, затащить его и к Алениным озерам.
По правде сказать, от самого лагеря, где остались ребята,  до ледника, а потом до Алениных озер и одному любо-дорого сбегать. Даже крайний случай, когда времени у ребят до самолета совсем нет, не стал бы непреодолимым: им можно было и не ждать меня - дорога домой, дневной переход к мосту через Чуй, - прямая, как стрела, свернуть куда-то и заблудиться невозможно.

Задуманное к этому моменту, с напряжением, но удалось выполнить. Теперь оставалось заманить Андрея, хотя бы, до Кедровых стоянок. Для этого у меня и был тот козырь в рукаве – сияющий ледник Маашей, пусть попробует устоять.
Мое планирование допускало некоторую вариативность на случай дефицита времени: когда самолет друзей уже стоит под парами, а второй пилот дает третий гудок к отправлению с третьей и четвертой рельсы, обе части отряда могли безболезненно отказаться от радиальной вылазки в сторону от маршрута, как на Каракабакские озера, так и на ледник Маашей.
Все это я еще дома просчитал, свои действия по парированию завихрений, всяких там настроений, продумал, и результат получился даже лучше, чем можно было бы ожидать.
Ух, какой я коварный! Прямо, как старуха Шапокляк. Что там молодец? «…Я – гений! Прочь сомненья! Даешь восторги, лавры и цветы!..»

А сейчас, под тяжестью рюкзака и низких уже туч, я тоже пытаюсь решить похожее уравнение, теперь с двумя неизвестными: у нас остается один день до возвращения к друзьям, если не считать сегодняшний, а из намеченных для посещения мест остается целых два – ледник Маашей и Аленины озера. Веду Андрея пока до Кедровых стоянок, где и надо будет решать, какую из этих точек мы выберем для своего визита. Чтобы добраться к Алениным озерам, надо в районе Кедровых стоянок отклониться от маршрута на ледник. От стоянок  нужно свернуть на Запад, забраться на очень крутой и высокий подъем ущелья, в котором течет наш Мажой, найти наверху падающую в него речку, пройти вдоль нее часа три, уже в ее ущелье, и только тогда можно увидеть вожделенные озера.
На сегодня Аленины озера могут оказаться неподъемными - усталость двенадцатого дня… Думаю, какое из этих мест мне предпочесть? Разделиться со своим спутником? Андрей, безусловно, пойдет на ледник, его озера не волнуют. А я?

Хотя, это уравнение, кажется, еще можно решить. Мозги скрипят, в них начинает вырисовываться ответ, который обещает, что я и в этот раз шлепну обоих зайцев… От Кедровых стоянок до ледника и обратно, если налегке, то и сегодня можно сбегать. На день не так много получается - километров пятнадцать вместе с переходом от лагеря до Кедровых стоянок. А завтра, уже поутру, подняться к Алениным озерам. Правда, при этом, завтра же, сразу после озер, надо будет спускаться и к друзьям, на слияние. Надо выложиться. К вечеру успеем. Удивил Андрей: согласился не только на ледник, но и на всю эту завтрашнюю авантюру.
Ставим палатки на Кедровых и уходим к Маашею. Сегодня.

Андрей упылил вперед и низом, вдоль реки к своему леднику, а я настырно лезу вверх на отрог, ребром и, почти по касательной, отходящий от склона ущелья. Потом, по нему же, сближаюсь с этими мажоями-машеями - мне надо их с точки повыше поснимать.
Чистота, прозрачность Воздуха и Пространства!
Только после съемки с крутого бока этой кручи спускаюсь к леднику и Андрею. А там – раздолье - разливы Мажоя. Красота! Бегаю, машу фотоаппаратом направо и налево.
Не скажу, что этот ледник отличается от тех, на которых мне уже удалось побывать – лед, он и в Африке лед. И в то же время отличается! Другие имеют элемент недосягаемости: надо куда-то залезть, преодолеть себя и скалу, кучу камней, повисеть на краю обрыва… Тут же – чистое открытое пространство. Спустился с отрога на обширную, посыпанную песком и, почти ровную сковородку перед ледником и ходи, как по дорожкам в парке, за своим домом. Только в качестве дорожек здесь зрительно выступают запутанные между собой многочисленные потоки Мажоя, родившегося на твоих глазах.

Если из дома, из своей светёлки, думать о различии ледников, то «другие» кажутся чем-то недосягаемым, диким нагромождением льда и камней, которым до тебя нет никакого дела. В этом же, тем более в непосредственной его близости, глядя ему в глазки, мерещится какая-то камерность, взаимодействие и понимание. Он не спит, а ждет тебя, и ты можешь обменяться здесь же начерпанной полными пригоршнями радостью с этим новым другом. Ничего не надо штурмовать, подошел по песочку к ледяной скале и погладил ее по щеке…
Интересно осознавать, что вот эти капли, падающие с ледника, и есть начало Мажоя. Здесь они уже и в ручейки собрались, смешиваясь с теми, что вытекают из-подо льда – метр всего от его ледяной границы. А в десяти метрах все превращается в бурный поток! Мысль о том, что забрался в такую даль, чтобы присутствовать при рождении чего-то большого, будоражит.
Глядя на этот песок, ловлю себя на том, что в сознании неожиданно возникают ассоциации с только что покинутым за поворотом реки Мертвым озером Маашей - те же плоскости и песочные ровности дна. Но есть и диаметральная разница: на озере все зыбко и потусторонне; здесь же все физически стабильно – лед так лед, скала так скала – все реально, зримо и монументально.
Объемы песка удивляют! Неужели, за сто лет существования, с тех пор, как оползень преградил дорогу реке и превратил его в озеро, Мажой из-под ледника наскреб столько песка и гальки, что его хватило и на площадь перед самим ледником, и на то, чтобы заполнить такую обширную, длиной в полтора километра, ванну, в которой раньше плескалось озеро Маашей?»

Вот! Нашел! Пришло то, суть чего сам никак уловить не мог, когда написал о чистоте воздуха и пространства, о том, что подчеркивает эту чистоту. Только сейчас, дома, когда пытаюсь все это «выплеснуть на бумагу», начинают «вытанцовываться» причины светлого впечатления от пейзажей в окрестностях ледника Маашей и его отличие от остальных, прежде мной виденных. Все лежит на поверхности в прямом и переносном смысле – на поверхности ледника. Зрительно чистоту Воздуха и Пространства подчеркивает сам ледник - на нем нет, он не принес на своем горбу толстого слоя камней, навалившихся на него обломков скал, мимо которых он проплывал. Этим обломкам, например на Аккеме,  обычно спокойно не сидится на своем носителе, особенно по его краям: нагреваясь на Солнце, они плавят лед и рушатся вниз с сильным грохотом… Мрачные покрывала из таких камней своей серостью полностью укутывают ледники к моменту их выбега в низовья, но не лед Маашея. Маашей – чистый и сияющий! От него и пейзаж вокруг светлый, и воздух прозрачный, и тишина. Это даже странно – все люди как люди, а он, видите ли, чистенький! Ваша Светлость, Маашей!

Андрей опять уже ждет меня у ледника, все разведал, все пересмотрел, тянет меня назад на Кедровые стоянки. Опять не даст осознать, прочувствовать, сложить за пазуху и унести с собой все эти движения души.
Ну, хотя бы так... Поснимал же! Хотя, мне для полного счастья надо в каждой точке маршрута пожить не менее двух дней, выбирая свет, ракурс и ожидая туманы. Но такое счастье отпускалось мне редко.
Возвращаемся вниз, уже вдоль русла Мажоя, минуя отрог, с которого я только спустился, экономя силы на завтра.
На обратном пути начинает накрапывать дождик. Ночью он разгулялся не на шутку.

К утру последняя надежда на Аленины озера улетучилась – по мокрым скалам к ним не подобраться, можно только съезжать вниз с конечной остановкой в темных волнах Мажоя. Второй-то «зайчик» все же ушел… Делать нечего, надо возвращаться к слиянию, к друзьям. Андрей, конечно, не расстроился, а я так очень. Судьба!
Дождь преследует нас. Камни мокрые. Как бы не поскользнуться и не наломать дров из наших тоненьких ножек.
В лагере, к нашему приходу, палатки уже собраны - народ сегодня собирается в Чибит. Завтра же договаривались! На корабле бунт?
- А мы?
- А вы с нами.
- Мы же семь километров сегодня уже отмахали…
- Еще восемь осилите!
Андрей артачится. Но теперь уже мои аргументы развеселили и его: зачем ставить палатки под дождем, если уже сегодня и в баньке можно поплескаться? Окончательно утрамбовать рюкзаки – дело нехитрое, и мы снова возглавляем эту компанию.
 
Аленины озера – не последняя печаль моя в этом походе. Не зря я вам еще от окрестностей озера Карасу показывал вот эту фотографию озера Каракёль, которое виднеется вдалеке за Мажоем. Я до него не дотянулся в прошлом году, когда мы по весне, по грязи, прорвались на озеро Джангыскёль, на машине форсируя реки по их наледям. При планировании сегодняшнего похода, я Каракёль тоже имел в виду, хотя и сам не верил, что можно будет завернуть наш отряд в сторону от маршрута еще на четыре километра.
Дома, думая об этом озере, я даже примеривался, можно ли будет оставить группу и сходить к нему в одиночку при каком-нибудь стечении обстоятельств, скажем, когда группе понадобится отдых? Это же, практически, по пути. Но сейчас ребята у меня и так переотдыхали-застоялись за те полтора дня, пока мы ходили к Маашею, бьют копытом землю, чуют спинным мозгом, что, самолет, эта сивка-бурка где-то тоже грызет удила и уже ждет их. Жаль!

Когда же мы выдвинулись от слияния Каракабака и Мажоя к слиянию Мажоя с Чуем, я, все-таки, пытаюсь внизу, в пропасти Мажоя, высмотреть маленький мостик – пару бревнышек через него, ведущий на правый берег и на тропу к Каракёль. На следующий раз примечаю. А что? Приехал к мосту через Чуй, четыре километра до мостика через Мажой, еще четыре до Каракель. Можно в этот же день и назад, хотя, конечно, лучше переночевать – рассветызакатытуманы же!

Не увидел я мостика. И две неохваченных нашим вниманием точки маршрута – озера Аленины и Каракель остаются на будущее. Расстраиваться или нет? А что расстраиваться, если у меня, почти в каждом походе, остаются такие белые пятна, которые дают надежду на будущие встречи? В план похода я всегда закладываю некоторые бонусы на случай, если группа осилит и нам удастся завернуть к тем местам, на которые я особенно и не рассчитывал. В этот раз, в качестве таких «Ух, ты! Ух, ты!», планировались целые вылазки на Каракабакские озера, Аленины и Каракёль. Но я не ожидал, честно говоря, что удастся и основную часть маршрута сделать. В общем, жалиться не на что, ведь мы и так выполнили программу, рассчитанную на два полноценных похода.

Когда до моста через Чуй оставался один переход, Андрей сел отдыхать, а я ушел дальше и этим удивил его. Моя чуйка говорила, что в этом дожде, я, все-таки, срублю несколько сюжетов на слиянии Мажоя и Чуя. Пока Андрей отдыхает и пока подтянутся остальные, мне надо выиграть, хотя бы полчаса, для съемки с крутяка. Эх! Душа уже там, впереди, летит над мостом, над Чуем, над слиянием его с Мажоем! И фотоаппарат туда же, мелко семеня под рюкзаком, бежит-спотыкается следом. Эта пауза, предоставленная друзьями, в этой ситуации для меня, как манна небесная, - выглядит уже, почти как полноценное «с чувством, с толком, с расстановкой». Не упущу.
Удивился Андрей: «Ты же все время плелся позади меня. Второе дыхание?». Не понимает? Сюжеты прут! Это же, как у Ильфа и Петрова: «Это опера, когда я иду на гуся! «Кармен»! И я не слышу Андреево мне во след: «Паниковский, бросьте птицу!». В таком случае, ради кадра, я в раж могу войти так, что и его рюкзачок прихвачу. На последнем издыхании, конечно…

PS: Часто мои рассказы опираются на фотографии, которые я сделал в путешествиях, собирая материал о них. Если читателя интересуют такие фото, то эти иллюстрированные рассказы можно найти на моей страничке на Яндекс Дзен: zen.yandex.ru/id/5eb61fd99dbe95648c545224
Большинство фотографий не вошедших в рассказы можно посмотреть на моей страничке в Одноклассниках https://ok.ru/profile/378570884685/photos.