Причудливое бытие в натуральную величину

Театр таков, каков его зритель. В большинстве своем самаркандский зритель областного русского театра драмы, уставший от повседневных стрессов, вызываемых океаном проблем, зачастую просто хочет отдохнуть. И пусть на сцене некуда ставить штампы, кочующие из фильмов в телесериалы, пусть, вопреки всем правилам театрального искусства, от "знаков реальности" доносится стойкий запах сыра и ветчины, зритель будет в восторге при выполнении одного условия - его разгрузят. Очистительный обряд, совершенный к своему 45-летию Сергеем Иваргизовым в комедии "Дамские причуды", премьера которой с успехом прошла в минувшее воскресенье, по-настоящему "разгрузил" публику.

Врагом Антона Павловича была пошлость - одуряющая бытовщина, которая превращает высокие идеалы в засаленные идиомы, а Человека - в малодушного обывателя. И Чехов через описанные им образы вскрывал эти гнойные очажки пошлости без какого-либо пафоса и морали, показывая, как истинный художник, одной только "картинкой". Это попытался сделать и питерский драматург Тариэл Абдуллаев в своей пьесе, а самаркандский режиссер-постановщик, в недавнем прошлом актер Сергей Иваргизов мастерски воплотил на сцене русского драмтеатра.


Иногда за кажущейся лёгкостью бытия, показанного в натуральную величину без прикрас и практически одежды, разворачивается настоящая драма жизни. Драма современной жизни - в упадке культуры в целом, от которой, по сути, остался яркий фантик, выверенный до миллиметра и цветового оттенка дизайнерами разного пошиба и согласованный с маркетологами. Суть для "пипла" уже неважна, он употребит содержимое в любом случае, ибо привык брать «от жизни всё» и «этого достоин». Достоин из-за нежелания думать, духовной лени и дикой усталости от погони за вещами, обретением статуса, удовлетворением амбиций. В аляповатый фантик обернут и спектакль "Дамские причуды", но начинка, как и у всякого хорошего лекарства, оказалась горькой и весьма полезной.

Сюжет незамысловат и весьма наивен, похож на анекдот, рассказанный в веселой компании. Уставшие друг от друга и быта супруги, их неудачливые и незадачливые друзья регулярно уходят в алкогольную реальность, где все до безобразия просто и понятно, и не так тоскливо, как в реальности объективной. Но однажды жена и ее подружки выкуривают заморский табак и попадают в ирреальность - на прекрасное лазурное побережье с пальмами. Ирония заключается в том, что «предел мечтаний» не радует: море не утоляет жажду, пальмы не насыщают желудок, солнце не делает счастливыми трёх замученных женщин, бредущих по песку. Спасением для них становится деспотичный "абориген", у которого откуда-то берется еда и который постоянно что-то рисует…

Смех и аплодисменты зрителей были лучшими оценками игры актеров, которые буквально проживали свои роли на сцене. Алена Чернавцева (Люба), Алина Кашаева (Надя) и Екатерина Мурашкина (Вера) с нарочитым хохотом, возгласами, бессмысленными диалогами, нелепыми и смешными движениями, со всей этой искусственной экзальтацией отражали, как в кривом зеркале, действительность. Правда, эта действительность больше российская, нежели узбекистанская, но стоит зайти вечерком в любой местный ресторан, то можно увидеть и услышать и не такое. И речь не о ханжеской морали, а вообще, повторюсь, культуре, которая выше поедания шашлыков и дионисийских оргий пока не поднимается.

Красноречив был и мужской актерский ансамбль в составе Станислава Глухова, Эльдара Гафарова и Алиризо Рузиева. Впервые задействованный в постановке для взрослых С. Глухов (Василий) гармонично вписался своими габаритами в классическую разнокалиберную троицу. Заученные жесты и мимика, как и у других актеров, вполне отвечали замыслу пьесы, в которой, впрочем, не было необходимости выдумывать что-то своё. Ведь в мире вечного спектакля, в котором мы все обитаем, всё уже давным-давно придумано - только бери и используй по назначению, причем много-много раз. И использовали, вплоть до пьяной потасовки футбольных фанатов.

Джонибек Юлдашев в роли Туриста, говорящего с акцентом и вписавшегося в образ дикаря с кисточкой в руках, также оказался убедителен. В своих движениях, плавных и уверенных в своем естестве, он стал воплощением первобытных сил.

Архитектуру обыденной реальности и наркотической ирреальности помогла создать художник-постановщик Антонина Гурьянова. Особенно удачным можно считать художественный образ инфантильного плейбоя Валерия, которого с блеском сыграл Э. Гафаров. Эти худые голые ноги в огромных тапочках в виде уток, оранжевый банный халат со свисающим поясом-хвостом запомнились всем.

Премьера прошла, повторюсь, удачно. Зритель, узнавая себя, своих знакомых в этих пародийных персонажах, был, в основном, в восторге. «В основном», потому что неприглядная действительность буквально оглушила и ослепила зрителя, привыкшего к классическим постановкам, к щадящим формам очистительных ритуалов в храме Мельпомены. Но, наверное, иногда нужно увидеть и дно, чтобы поскорее направиться к поверхности и свету уже в обновленном виде.