Моя клюква в сахаре

      Как-то зимой настало утро, принёсшее с собою  рассвет и закат одновременно, потому что цвета, что расположились на небе, розовато-красные, были не просто похожи в начале и в конце наступившего дня, они были один в один, что клюквенный рассвет и такой же клюквенный закат.

      Но это было ещё не всё, такая схожесть в цветовой гамме, которая с утра подсвечивалась восходящими лучами солнца снизу, а вечером те же золотисто- жёлтые лучи светили сверху вниз, делая из только что клюквенного рассвета клюквенный закат, который расположился на небе среди белоснежных облаков, напомнив при этом детскую сладость, любимую многими —    клюкву в сахаре.
 
           И сейчас этот клюквенный рассвет,  а потом и закат качался в сахарной пудре из белых облаков,  его туда обмакнули, повернули со всех сторон, так что он стал напоминать слипшиеся в  огромные комья снега  снежинки, а потом те,  клюквенные ярко-бордовые шарики,  все вымазанные в чём - то сладко-белом, а это оказывается и были те самые облака,  на которых почивал  в  нежных розово-багровых  тонах рассвет, а потом и закат.

   Они настолько были похожи,  эти утренние и вечерние клюквы, что облакам было без разницы,  кого именно  из них качать и убаюкивать в своих белых, ватных и воздушных одновременно,  объятиях,  и они, не делая никому исключения, всё  обволакивали своей белой сахарной нежностью рассвет и закат,  и тихо и ласково шепча им на ухо какие- то только им предназначающиеся слова, называли их “моей клюквой в сахаре”

      А клюква нежилась  в этих словах и таяла в них, становясь при этом ещё и   более сладкой и тягуче - мягкой, когда текла уже вдоль этих облаков,  липкой массой цепляя всё  большее их количество, которое налипало снежно-белой пудрой на темно- -розовые  горошины рассвета, не делая из него заката,  означающего конец только что наступившего дня. Ведь они были так похожи,  этот рассвет, украсивший  зимнее прозрачное морозное небо, заиндевевшее от холода и так, что стало оно  клюквенно- красным, но и так похожим на вечерний цвет заката в том морозном не заканчивающемся дне, что облака не выдержали и своею снежною  периною, на которой качался рассвет и  одинаково красный закат, завернули все эти краски в единое целое, сделав из утра и вечера клюкву в сахаре, отчего утро не стало хуже вечера, а вечер не наполнил день тоской и печалью из -за того, что уходил с небосвода, но   для того, чтобы на завтра всё повторилось, всё  то же самое.

     Об этом и  шептали на ухо облака клюквенного цвета рассвету и закату, от чего они и млели, уже зная, что их  сладкая жизнь в виде клюквы в сахаре повторится и будет вечно литься патокой по тому небу с белоснежными облаками, которые из рассвета и заката сделали одну сплошную клюкву в сахаре,  которая не была даже кисло- сладкой, она была только сладкой, какой обещала каждый раз быть при рождении жизнь,  и какой она  не была,  лишь только потому, что не была она клюквой в сахаре, но которую так любили не только маленькие  дети, но и взрослые, а они так тем более, им- то как раз и не хватало той сахарной  сладости, которой была покрыта клюква, ибо знали они,  что с закатом всё  может всё таки  измениться и сладкое станет кислым, как кислая мина на чьём - то лице  от того что, что-то неожиданно взяло  и закончилось. И  потому клюква в сахаре была им все же предпочтительнее, она напоминала о том, что и рассвет может оказаться таким же клюквенным, и таким же сладким  как и клюквенного цвета закат.

25.02.2021г
Марина Леванте