До встречи!

Ты не был мне другом. Просто работали в соседних кабинетах. Каждое утро, встречаясь в коридоре, ты щелкал каблуками и говорил: «Мое почтение, Ольга Валерьевна!». Я приседала в реверансе и в тон тебе отвечала: «С добрым утром, Александр Сергеевич!». Казалось, ты всегда немного «под шафе», да и не казалось вовсе, поэтому, если было настроение, я насвистывала тебе бессмертный хит «Слуховых галлюцинаций». «Вечно молодой, вечно пьяный» ты улыбался какой-то детской улыбкой и шутливо подносил палец к губам: «Пусть это останется нашей маленькой тайной». Но ни для кого это тайной не было. Иногда ты уходил в крутое пике и не появлялся на работе неделями. Тебя терпели, потому что своими блестящими математическими выкладками ты мог поддержать реноме, еле дышащего предприятия.  За твоей спиной шушукались, что вот пропадает такой мужик, ведь уже за сорок, а ни жены, ни детей. Говорили, что еще со школы ты был влюблен в свою одноклассницу, которая стала женой другого. Но, возможно, эту легенду придумали тетки из бухгалтерии, на которых ты совсем не обращал внимания. Я же всегда считала тебя веселым разгильдяем, живущим по своим внутренним законам, ты чем-то напоминал мне любимых героев Ремарка, которые умели радоваться малому. Но однажды я не смогла сказать тебе «доброе утро», потому что для меня оно было страшным. Дома умирала моя собака, с которой мы прожили восемнадцать лет, и которая в иные минуты жизни была мне единственным близким существом. Видимо, выражение моего лица кричало о том, что сейчас случится истерика, и ты затолкнул меня в свой кабинет. Когда из моего бессвязного рассказа ты понял, в чем дело, твои глаза сделались влажными. «Вы только не усыпляйте ее. Пусть она сама. Я вот своего Грега усыпил, по наущению ветеринаров, и до сих пор не могу себе простить!», - бормотал ты. Потом ты налил мне кофе и раскурил сигарету. Ее горький вкус я буду помнить всегда, как акт величайшего милосердия. Все проходит, и мое горе притупилось. Жизнь пошла как прежде. «Мое почтение!». «Доброе утро!». Только однажды ты не вышел из отпуска. Сначала все подумали, что это очередной запой. Но ты не вышел ни через неделю, ни через две, ни через месяц. Потом по конторе прошел стыдливый и страшный шепот: «Онкология!». Ты оборвал все и так немногочисленные контакты,  о том, что ты жив мы узнавали окольными путями. Каждый раз, проходя мимо таблички с твоей фамилией, я говорила: «Держись, Саша! Ты сможешь!». И ты держался, долго, целый год. И вот вчера тебя не стало. В твоем кабинете вчера почему-то разрывался телефон. Целый год молчал, а вчера разрывался. И разрывалось мое сердце. Жалко было не тебя, себя, прости меня за это. Я очень надеюсь, что сегодня, когда я пишу эти строчки, Грег уже перевел тебя из сумрака страха и небытия в страну вечной любви и всепрощения. А я осталась здесь, и здесь стало меньше на одного человека, способного раскурить тебе сигарету в минуту отчаяния. Но я уверена, когда-нибудь мы встретимся, и я скажу тебе вполне серьезно: «Мое почтение, Александр Сергеевич!». До встречи, Саша!