Просто хорошее кино - восемьдесят три

                Безупречному вкусу Диты фон Тиз
     - Император Глаукома в сорок третьем Тегеране
     Вскрыл ланцетом то яйцо,
     Что хранило память предков,
     Ксерокс, выборы, ботву,
     Чепуху мешошных далей,
     Экономик рост поширше
     И прогнившую страну.
     - Недурственно, - басовито отозвался из Камарга Хокмун, заседлывая рогача веслом, - товарищ д*Аверк. Стихоза в злобность дней.
     - А то, - кашлял и кутался в соболий палатин изможденный аристократ духа, отводя экранирующую поверхность Рунного зеркала чуть в сторону, но внимательный герцог все же рассмотрел тончайшую лодыжку Фланы Микосеваар, шмыгнувшей за вишневого цвета портьеру. - Слушай, Хокмун, тебе не надоело торчать внутри фантазийной книжки ?
     - Да как тебе сказать, - задумался Хокмун, медленно потирая ледяной Черный камень, выпукливший его и так урожденный от рождения лоб мыслителя в подобие ископаемой птицы Додо, - Хьюлам, не так, чтобы очень, но и менять сказку на говенного и нечитабельного вовсе Кафку тоже как - то неохота.
     - Это как Цвейг, - хохотал д*Аверк, бросив печальной королеве легковесную кольчугу из множества серебристых колечек, - международный заговор мудаков и уродов, назначающих балет или фисгармонии симфоний за элитарность немногих понимающих, хотя все понимают, что говно полнейшее этот ваш Уорхолл.
     - Все они пидарасы, - заговорила появившаяся из - за портьеры Флана, недоверчиво проявляясь в зеркале, - обещали кольчугу из нанотехнологий, а она, - королева яростно ударила себя в грудь, - из обрезков консервных банок.
     - Ну - ка, ну - ка, - заинтересовался д*Аверк, подслеповато вглядываясь в нарядные колечки, - так и есть ! " Сайра бланшированная в масле", - прочел он витиеватую надпись под левой подмышкой Фланы. - Страшно представить, что у тебя на спине прописано.
     Флана покраснела, будто юная девчонка, и снова скрылась за портьерой. Д*Аверк, скривив выразительное лицо, горячечно зашептал в зеркало :
     - Слышь, Хокмун, а давай лучше в салочки играть ?
     - Потупчик жалко, - отказался от чести не по отцу Кельнский герцог, вскакивая на рогача веслом, - все одно ведь не догонит овца, что выметена она из числа игроков навовсе, так и будет лезть из кожи вон, не умея ни х...я. Я, короче, поехал бесмергенов валить в камышовых зарослях, тем паче, что никто не знает, что это х...ня такая, а Муркока не спросишь. Вы держитесь, - переходя на множественность единосущности завершил общение с приятелем Хокмун, ускакивая в даль.
    В дали тогда неспокойно было. Смеркалось. Прямо посреди дали сидел в парикмахерском кресле лысый мужик, некогда очистивший Краковское гетто от бацилл и паразитов, что правильно и исторически верно. Его окружали мускулистые оглоеды из массовки, а за пределами съемочной площадки таился голубоглазый австралиец Мел Гибсон, тоже сумевший внушить даже такой стремной кошелке, как Хелена Боннэм Картер, простейшую мысль, что она - утонула.