Записки режиссёра. Глава 17

До сих пор удивляюсь тому времени – как у меня на всё хватало сил? Наверное, благодаря морковке, которую сам повесил перед собственным носом: «Несмотря ни на что сделать театр профессиональным!».

В Москве на тот момент театры-студии росли, как грибы, но меня заинтересовали: театр-студия  «На Красной Пресне» Спесивцева, театр-студия «У Никитских ворот»  Розовского и театр-студия «На Юго-Западе» Беляковича. Детально изучив документацию названных студий, остановился на уставе театра-студии «На Юго-Западе». Вот так и родился наш первый юридический документ – благодаря москвичам и моим собственным умозаключениям: «Устав Объединения «Экспериментальный Молодёжный театр-студия «ТЕСТ»».

С этого момента начались походы по всем инстанциям и кабинетам чиновников для согласования и утверждения данного документа, заказа печати, открытия счёта в банке и много-много всякой всячины, необходимой для жизнедеятельности нашего театра-студии «ТЕСТ».

На тот период времени помощником по организационным вопросам стал О. Панченко. Фактически он занимался этим, как директор, и невероятно много сделал. Заслуга первого этапа нашего финансового благополучия полностью на его совести. С его подачи у нас наладилась связь с гремевшим в то время по всему Союзу заводом РАФ. Во главе этого предприятия стояли прекрасные люди: В.Д. Боссерт – директор и Т.В. Пуляк – председатель профкома. У них были планы за три года построить культурно-спортивный комплекс, в котором предусматривалось помещение для театра, оборудованное по всем современным технологиям. Администрация завода на основе «ТЕСТа» желала получить двуязычный профессиональный театр. Я собирался уговорить присоединиться к нам своего однокурсника Илмара, который работал со студентами Универа. Хотя были и нюансы: профсоюзу очень хотелось видеть в составе труппы таланты из числа работающих на заводе людей. Но и эта проблема со временем была бы решена за счёт студии при театре.

На определённом этапе появилась потребность в администрации театра и в бухгалтере. Кто-то из знакомых посоветовал хороших ребят и чудесных организаторов – Кнута и Наташу. Они действительно прекрасные люди, а Кнут – великолепный педагог, но через какое-то время проявилась их полная несостоятельность в качестве администрации театра.

В начале пути всё складывалось наилучшим образом. Когда проторена дорожка и обозначен маршрут, идти всегда легко. Сложности начинаются с потерей ориентации в пространстве.

Время было сложное, но необычайно интересное. Появилась новая работа по пьесе А. Камю  «Недоразумение».

Спектакль – чистой воды эксперимент, который перечёркивал все канонические рамки актёрского взаимодействия, хотя в процессе работы над материалом мы больше всего занимались действенным анализом каждого образа. Невероятно сложная работа. Если делать сюр, не наполняя его верным действием и нужным внутренним содержанием, получится обыкновенная пустышка с интересным формообразованием. Думаю, что актёрам такая работа ничего не даст, ну а режиссёр потешит своё «творческое» эго и успокоится.
Скорей всего сказалось моё влечение к поискам Ежи Гротовского. Даже занятия с актёрами по мастерству я проводил с уклоном психологического погружения в различных обстоятельствах. Позднее, с годами, пройдя стажировку в центре Гротовского во Вроцлаве, я понял, насколько опасно близко я подошёл к рубежу психики актёра в своих экспериментах. Наиболее ярко это проявилось в работе с М. Кацевой над образом матери. Необыкновенно талантливая актриса с очень подвижной психикой. Хорошо, что мне удалось вовремя заметить её погружение. Незаслуженно отругал её, чтобы вывести из пограничного состояния, и впоследствии мы очень бережно одолели этот сложный образ. Из Марины мог бы получиться очень хороший педагог. Впитывала в себя, как губка, и отдавать могла бы всё, что накопила.
Блестяще справились со своими образами О. Стопинская и Н. Эдельштейн.
Очень сложная работа была у О. Панченко. Но, несмотря на молодость, он смог обуздать своего героя.
В итоге работа получилась, и спектакль вошёл в репертуар театра-студии.

*

Наряду с интенсивной работой в ТЕСТе произошёл прорыв с музыкой. С чудесным гитаристом В. Дудником подготовили программу и выступили в Питере на фестивале Андеграунда (гитара + духовые). Получилось очень даже недурственно. В перерыве ко мне подошла музыкальный критик – моя давняя знакомая Татьяна Диденко:

– Александр, я рада, что вы вернулись на большую сцену. Спасибо. Будем ждать новых встреч с вами. 

В следующий раз мы с ней встретились в Москве, на совместном проекте с Мишей Жуковым в его замечательном составе барабанщиков. На этом концерте я познакомился с замечательным мастером и педагогом Олегом Киселёвым. После концерта он подошёл ко мне выразить своё «вау» и с просьбой помочь с музыкой в его театре пластической импровизации. Сразу согласился, и не пожалел ни разу, ибо в его лице я обрёл друга и единомышленника. Периодически принимал участие в его спектаклях в Москве на базе театра «Эрмитаж» и на выездах, в том числе и в Риге. Он первый сказал мне то, что со временем воплотится в реальность:

– Саш, брось хернёй маяться. Зачем тебе классическая форма театра? Ты владеешь музыкой и великолепно заточенными мозгами. Уходи в пластику. У тебя дочка с хореографическим образованием, ещё несколько человек добавишь из своих – и вперёд. Музыка и пластика, они и в Африке понятны. Будешь фестивалить, помотаешься по миру. В Латвии перспектив нет, это же деревня…

Олежек, как ты был прав. Спасибо тебе!

Через несколько лет, в середине девяностых, наш ТЕСТ станет уже известным и в Европе. Появятся новые друзья, контакты и интересные фестивали. Но это будет уже третье дыхание ТЕСТа. А пока Олежка дал мне визитку студенческого театра пантомимы из Щецина:

– Возьми, а вдруг пригодится для связей. И думай, Санёк, думай…

Мне кажется, это была наша последняя встреча. В Америке, после гастролей, Олег проводил своих ребят домой, а сам остался. Как сложилась его судьба, не знаю. Театр же пребывал в агонии. С уходом лидера от него осталось только название. Очень жаль…

Визитка студенческого театра из Польши сыграла злую шутку: мне в голову втемяшилась идея организовать и провести пятидневный театральный FEST прибалтов. Поднял на уши руководство ГАФа – пообещали помочь с выплатой «пакет-мани» на каждого участника этого мероприятия, плюс проживание и талоны на трёхразовое питание. Если с питанием и проживанием проблем не было, то с деньгами на карманные расходы – а это по десять рублей на каждый день – получился прокол. Коллективы были из Польши, Эстонии, Латвии и Литвы, и в общей сложности набежало шесть тысяч рублей. Для института сумма смехотворно маленькая, но проректор по учебной работе за сутки до начала FESTа с отеческой улыбкой вежливо отказал:

– Александр Иваныч, давай отбой. Денег не будет. Это – непредвиденные расходы, надо было заранее смету составлять.

Что за бред! Уж в который раз родной институт катает нас мордой об асфальт. Какой отбой? Они уже в пути! Вот так сюрприз…

Очень оперативно оформляю в банке ссуду под залог квартиры и выкручиваюсь из ситуации. Год будет мне аукаться этот злосчастный FEST. Слава Богу, погасил всё вовремя. Пронесло!

Работали коллективы на двух площадках: на нашей тестовской и в универе. Получился очень милый студенческий тусиньш. Настолько милый, что «Школа шутов» из Эстонии увезла с собой нашу замечательную актрису Олю Куртукову. Влюбилась девчонка, крышу снесло. Здорово, ещё у одного человечка из ТЕСТа сложилась личная жизнь.

Нашей Доре (Светлане Дорошенко) тоже приглянулись эстонцы. На какое-то время она с лёгкостью растворилась в «Шутах». На этот счёт могу сказать, что «отряд не заметил потери бойца». Жизнь у неё такая летучая, как у кошки: хочу – гуляю, хочу – нет. Потом она появится, будет изредка навещать ТЕСТ и даже поучаствует в группе поддержки уволенных профессионалов. Жалко подругу. Так и будет маяться по жизни, не найдя в ней самого главного – себя.

Хотя, тогда каждый мог свободно делать свой выбор. Как бы ни был мне дорог человек, я за него не цеплялся и отпускал в свободное плавание – значит, так нужно. А может, это была отговорка? Сам фанател, от того, что делаю, и того же ожидал от своих сподвижников. А если что не так, обрубал всё на корню. Коллеги по цеху недоумевали: как можно рушить то, чего так долго добивался? Да и для актёров сплошные непонятки. Разве могли они предположить, что через время, имея в репертуаре десять спектаклей, я в один момент разрушу их иллюзию и уничтожу всё своими руками. И всё для того, чтобы возродить новое и испытать необыкновенное чувство гармонии музыки, движения, и свободного пространства.

В этот период очень много работал над совместными проектами с композитором-авангардистом В. Гончаровой. Всё это копилось и складывалось в музыкальную шкатулку Валентины, которую мы открыли в девяностые. На наших записанных материалах мне удастся сделать пару-тройку спектаклей. Один из них – «Реинкарнация» – наша попытка разобраться в философии буддизма.

В спектакле приняли участие: две балерины – Анна Золотарёва и Юлия Аксёнова; две гимнастки – Ирина Дуженко и Ирина Доценко; и наши студенты Петербургской Академии Искусств – Нина Аксёнова и Олег Панченко. Всё вместе: живая музыка и пластическое актёрское воплощение, – дало невероятный результат.

Впоследствии, определившись с окончательным составом, мы полностью растворились в фестивальной деятельности.

На тот момент очень сильным допингом для меня оказался Питерский театр-студия А. Адасинского «Дерево». Антон был поклонником «Атонального Синдрома», и, возможно поэтому, между нами завязались дружеские отношения. Я старался, чем мог, помочь ему с музыкой, а он – своими дельными советами в плане нашей пластики. Позже мы дважды будем пересекаться на фестивалях – «Дерево» надолго застрянет в Европе и в Питер вернётся не скоро…

А нашим актёрам предстояла ещё одна невероятно сложная работа: научиться игре на саксофоне. Для этой цели мне удалось выкупить восемь саксофонов, – «альтушки», «теноры» и «баритоны», – и два чудеснейших кларнета. С утра – занятия музыкой, после обеда – пластика. Через полгода я уже смог выстраивать материал.

Фишка была в том, что ансамблевая работа духовой секции, отшлифованная на заготовках нотного материала, позволяла мне как солисту приглашать в наши проекты профессиональных музыкантов и композиторов. То, что мы сделали, представляло для европейцев интерес, поэтому мы так быстро и вошли в фестивальную обойму. Да, были коллективы, близкие по духу, но с более слабой физической подготовкой и, конечно же, без такого бонуса, как наша музыка. Спектакли имели ярко выраженный шаманский налёт и невероятную притягательную силу.

Очень интересный проект возник в союзе с известным в Латвии художником Олегом Баусовым и его художественной студией «Синяя дверь». Актёры растворялись в музыке, движении, а некоторые выходили в космос живописи. Слияние в единый сгусток всех этих энергий давало поразительный эффект. Валера Белинов раскрыл себя, как талантливый художник. Такое чувство, что талант гитариста он растворил в красках, перенёс на холст и передал картине всю бешеную энергетику музыканта-виртуоза.

Интересны были и эксперименты в Германии. Удалось собрать воедино процесс создания на глазах у зрителя и живописи, и музыки, и пластического решения спектакля. Мои ребята создавали гармоническую прокладку на саксофонах, а сверху на неё я и композитор из музыкального театра Бонна Матиас Хён с огромным количеством различных духовых инструментов отрывались по-полной. Такие работы стоят много, ибо театр есть потрясение, и от нас зависит, какой энергетикой он накроет зрителя. Будет ли он созидать или, наоборот, размажет по стенке.

В замке немецкого миллионера, промышленника и музыканта-экспериментатора Франка Вольны у меня произойдёт замес с выдающимся клавишником Фрэнка Синатры – Аланом Сильва. Мои актёры, помогающие нашему музыкальному диалогу на саксофонах, постепенно перейдут в пластику, предоставив нам полную свободу нашего необузданного темперамента.

Подвал, в котором мы музицировали, дал бы фору любому концертному помещению, не говоря уже о студии. Первоклассное оборудование, звук, свет, инструменты – словом, всё, что давало возможность заниматься творчеством, давать концерты и записывать диски студийного качества Европейского розлива. Сожалею, что не смог из-за контракта с немцами зависнуть на недельку у Франка и записать совместный диск. Не так часто встречаешь родственные души…

Это всё произойдёт чуточку позже. А пока отправляю своих актёров в Донецк, на первый Фестиваль театров-студий, а сам занимаюсь с ребятами из театра ПрибВО. Впервые поехали и наши администраторы – Наташа и Кнут. Работы сырые в техническом плане (звук и свет), но суть не в этом. Коллективу нужно вдохнуть глоток свежего воздуха, а где-то и по голове получить. Всё собирается в общую копилку…