Ход Творца - трилогия - Обратная сторона памяти

               
               
   Город горел очень сильно, потому как был построен из  старых, почерневших, не строганных досок и гнилого горбыля.  Здания, одно за другим обваливались, погребая под собой всё живое. Александр с неимоверным ужасом, слышал отчаянные вопли кошек, истошный вой собак, и предсмертные  крики женщин и детей, но он бежал и бежал по страшным узким улицам, устремив взгляд вверх, ибо именно оттуда – сверху, падали и падали горящие  головешки, обжигая ему руки, ноги, тело, лицо. Вдруг улица резко оборвалась и перед Александром разверзлась бездонная пропасть, он ничего не успел понять, сообразить, и полетел вниз, тело задёргалось в частых конвульсиях, и он отчётливо услышал свой собственный хриплый крик.  Это был даже не совсем крик, а звериный рёв, хотя голос был именно его собственный! Падение, провал, темнота!
Открыл глаза, тихо. Свет из окна обрисовывал незнакомую белую комнату, с вешалкой у двери и с потёртой тумбочкой возле его кровати. Из противоположного угла комнаты, на него восторженно, с "придурковатой" улыбкой, смотрел странный человек в чёрной папахе, с седеющей бородой и, аккуратно стриженными усами. Нос был с частыми щербинками, какие бывают после оспы,  а на носу уютно «расположились» очки в тонкой золочёной оправе.
Незнакомец улыбаясь,  поднялся со стула, и закатив глаза к потолку, вдруг громко запел, -  «Благодарю тебя  Господи, за все Твои великие благодеяния, нам оказанные, мы, недостойные рабы Твои, славим, восхваляем и благословляем Тебя, благодарим, воспеваем и славословим Твое милосердие и рабски, с любовью восклицаем Тебе -  «Благодетель, Спаситель наш, слава Тебе!»
Больной смотрел на незнакомца, широко раскрыв глаза, в которых читалось недоумение и удивление, - Вы кто?
  - Батюшка - отец Иннокентий, с  Милютинской церкви, - представился незнакомец, - Знаете село Милютино?
  - Нет, не знаю, не помню такого.
  - Ничего страшного в этом нет, главное Вы - живы! Остальное вернётся, а если надо, то и возродится заново. Когда мы просыпаемся утром, то должны всегда говорить: «Слава Тебе Господи! Благодарю Тебя, Господи, за этот день, за это солнце, за этот дождь, за все невзгоды и испытания, которые Ты мне посылаешь. За то, что помогаешь мне, не оставляешь меня, не смотря на мои грехи, даешь мне благодать свою и даешь мне возможность служить Тебе, говорить и свидетельствовать истину о Тебе, Господи Иисусе Христе, Спасителе моем»...
Но не успел незнакомец в папахе дочитать молитву, как дверь широко распахнулась и в палату вошла женщина в белом халате. Остановившись перед кроватью больного, она с минуту смотрела на него в упор, умными и красивыми глазами.
  - У Вас уже и проповедь в самом разгаре? Не рановато ли - Иннокентий Михайлович, - заговорила она не глядя на «батюшку», - Хотя Вы  оказались правы, там, где медицина бессильна, есть место для Творца! Признаю своё бессилие, как ученик, признаёт незнание предмета, по уважительной причине отсутствия преподавателей,  с необходимым запасом знаний. Не могу ответственно заявлять о будущем, но на сегодня для нас пока нет нужных знаний, ибо наука, это долгий процесс, длящийся тысячелетиями, если не считать гениальность «господина» случая, который является исключительно редко и далеко не к каждому грешному на земле.
  - Эх - Людмила Сергеевна, сомневаться в Творце, это то же самое, что отрицать очевидное! Вы же не отрицаете солнце, хотя увидеть его, а тем более рассмотреть поближе, повинуясь человеческому любопытству, сложно,  есть опасность потерять зрение, или сгореть, но - даже потеряв возможность видеть, Вам и в голову не взбредёт утверждать, что солнца нет. Огромное количество людей верит в Бога, чуть меньше тех, кто отрицает наличие любой Божественной сущности. Каждая из сторон приводит определенные доводы в свою пользу. А атеисты, так  вообще полагают, что Бога нет, лишь только потому, что Его никто не видел…
  - Где я? –  прохрипел больной, глядя на незнакомых ему людей, ничего не понимая из их разговора.
  - Вы - мужчина, в реанимационном отделении, городской больницы, - ответила Людмила Сергеевна, трогая лоб больного,  обратной стороной ладони.
  - А Вы кто?
  - О-о-о, это сейчас не самое важное для Вас. Вы лучше вот с «батюшкой» поговорите, - доктор кивнула на Отца – Иннокентия, - Это его заслуга в том, что Вы живы и с глупым удивлением смотрите сейчас на нас, по край не меря, как утверждает сам «батюшка», Вы живы благодаря Божественному чуду.
Женщина улыбнулась и пошла к двери, бросив добрый взгляд на «Батюшку», - Не утомляйте больного разговорами, ему сейчас жизнь надо подавать маленькими порциями, такими, чтоб он не подавился и не захлебнулся от радости, или удивления.
  - Не сомневайтесь доктор в том, что я не в силах,  какой-либо неосторожностью, даже если попытаюсь, изменить то,  что сотворил Господь! А   – Он, не больше - не меньше,  вернул жизнь человеку, и изменить  это Его решение, никто уже не сможет, поскольку замысел Божий, с этого момента,  уходит далеко в будущее! Этому человеку Господом предначертана дорога в будущее и сомневаться в этом нет никаких причин!
Дверь закрылась, больной смотрел на «батюшку», «батюшка» смотрел на больного.
  - Для знакомства, Вас как звать? – нарушил тишину отец - Иннокентий, спросив, с доброй улыбкой, недавно вернувшегося к жизни!
  - Не знаю, - просипел больной, по глазам которого было видно – говорит правду.
  - А мы сейчас узнаем, - весело по детски, стал потирать ладошки «батюшка», - Я буду называть имена, а Вы будете слушать их и вспоминать, и какое имя Вам больше покажется знакомым и родным,  значить Вас так и зовут!
  - Кого зовут?
  - Вас зовут.
  - Куда зовут?
  - Ни куда, а как. У каждого человека есть собственное имя, вот меня зовут, к примеру,  – Иннокентий Михайлович, и фамилия моя, - Мурзин.  А всё вместе звучит так - Мурзин Иннокентий Михайлович.  А сейчас я начну перечислять  имена: Иван, Фёдор…
  - Саша!
  - Что – Саша?
  - Саша меня звать!
  - Вот оно значить какое имя  – Александр! Прекрасно! Это просто чудо! Удивительны дела твои Господи!
  - А «Творец», это кто такой? Кого так зовут?
    - Это тот, кого я два месяца упрашивал вернуть Вас к жизни, пока Вы лежали в "коме", это тот, кто услышал меня и сотворил чудо! Это Бог, это Отец и Творец всего живого и не живого на земле!
   - Отца я плохо помню, я его убил, когда мне было лет семнадцать.
У «батюшки» отнялся язык, а глаза расширились от удивления, - Как убил?
  - Топором.  Хрястнул так, что пол головы отвалилось. Взял я эту половинку за ухо и отнёс свинье, она съела.  А потом мы свинью эту тоже съели,  очень хотелось жрать!
У Отца – Иннокентия побледнело лицо и пот «ручьями» пробежал по лицу. Он верил и не верил словам спасённого, чью жизнь он так терпеливо и настойчиво вымаливал у Бога.  Два месяца подряд, днюя и ночуя у кровати, денно и нощно с церковной свечкой и с молитвенником. Ради которого он держался  строжайшего поста, ради которого он надоедал всем своим прихожанам - «братьям и сестрам», чтоб те молились за «безвинно» умирающего.
  - Ты вероятно «сын мой», ещё не в полном сознании, потому несёшь ерунду всякую, - попытался неудачно отшутиться Отец – Иннокентий, - Вам надо ещё отдыхать, Вы поспите, а я завтра приду после обедни.
  - Да, я очень хочу спать, и тело у меня очень болит, скажите вашему Айболиту, пусть морфию даст?
  - Морфию?! – захлопал батюшка глазами, - Спрошу - спрошу, а Вы, пожалуйста, поспите.
Отец Иннокентий вышел из палаты, чувствуя, как по спине растекаются реки холодного пота, как в голове наступил «ледниковый период», сковавший все ближние и дальние планы и замыслы. Как, только что услышанное им от больного, одним взмахом «чёртового хвоста», размазало грязной  краской всю его радость «Великого чуда - воскрешения» из мёртвых.  Он, окаменевшими ногами, ступал по чистому, свежевыкрашенному полу больницы, отыскивая глазами знакомую табличку на дверях.
  - Людмила Сергеевна, - обратился он, входя в кабинет главного врача, реанимационного отделения, -  А какие бывают причины для того состояния, когда человек бредит, особенно после длительного бессознательного состояния?
   - Ах - Иннокентий Михайлович, чего это Вас потянуло в медицину?
   - Вы мне расскажите, а я потом Вам кое-что расскажу.
   - Хорошо!  А Вы интриган «батюшка», -  Людмила Сергеевна рассмеялась, но наткнувшись на взгляд  Иннокентия Михайловича, осеклась, -  Что-то случилось?!
   - Случилось, но про это потом.
   - Последствия Иннокентий Михайлович, а другими словами – осложнения, бывают разные, но есть и общие их признаки. Широкое применение методов реанимации и интенсивной терапии,  нередко сопровождается возникновением разнообразных осложнений. Эти осложнения обычно утяжеляют лечение основного повреждения.  Все осложнения и патологические процессы, возникающие при реанимации и интенсивной терапии, в настоящее время объединяются термином «реанимационная патология», из которой выделяется «реанимационная травматология. Не редко бывает и так, что - путь, который приходится пройти пациенту, выписавшемуся из реанимации, сложен, и может отнимать годы жизни. Все это способно оставлять глубокие шрамы на психике.
   - Вот-вот! - «батюшка» заметно ободрился, ничего не поняв из сказанного, но услышав знакомое слово – «психика»,  в его глазах блеснул отсвет радости, - Психика значить нарушена?! Я так и знал, я так и думал! А то мне стало даже обидно и не понятно, зачем я молил Творца, за кого  молил?! Какую ношу взвалил я на плечи Господа, упрашивая Его за «погибающую тварь греховную»?!
   - Вы это о чём, Иннокентий Михайлович?
   - Всё нормально Людмила Сергеевна, всё нормально! Чудо свершилось в полной мере, а остальное приложится, возродится! Батюшка перекрестился, поклонился, и весело пошагал по длинному пустому коридору, громко распевая на ходу, - «Тебя - Бога хвалим, Тебя - Господа, исповедуем, Тебя - предвечного Отца, вся земля величает. Тебе все Ангелы, Тебе небеса и все силы, Тебе Херувимы и Серафимы непрестанными голосами взывают: «Свят, свят, свят»…
Старинные часы с «боем», отзвенели два часа дня, когда Иннокентий Михайлович допил вторую чашку зелёного-смородинового чая. После чего, постояв на крыльце и почесав указательным пальцем в ноздре, он пошагал в трапезную, чтоб поговорить с послушником Северьяном, о привозке строганых досок, для церковной лавки.  У дверей больницы он оказался в районе трёх часов дня. Отметившись у Людмилы Сергеевны и расспросив её о состоянии здоровья своего «протеже» в жизнь, Иннокентий Михайлович бодро зашагал к палате, «мученика» Александра. Открыв нужную дверь, отец Иннокентий весело запел, - Ты, одержав победу над смертью, сотворил верующим царство небесное. Ты сидишь по правую сторону Бога во славе Отца и веруем, что Ты придешь судить нас. Поэтому мы просим Тебя: «Помоги рабам Твоим, которых Ты искупил драгоценною Твоею кровью…
Александр вздрогнул, округлил глаза и потянул на себя, сползшее к ногам, больничное одеяло, - Ты чего, дед?! Случилось чего?
   - Случилось Александр, случилось, - Иннокентий Михайлович повернулся в сторону окна, перекрестился, - Да будет милость Твоя – Господи на нас, ибо мы уповаем на Тебя. На Тебя, Господи, надеемся, да не постыдимся во веки. Аминь!
Потом «батюшка», присел на табурет, возле кровати больного, и достав носовой платочек, стал вытирать, нахлынувшие слёзы.
   - Разговаривал я с «матушкой», с некоторыми прихожанами, и порешили мы для начала «послушником» тебя в нашу церковь. Будет тебе и келья для ночлега и стол трапезы, каждодневно будет. А потом посмотрим, чай с Господом-то не пропадём?! Господи - подай нам Твоего милосердия великую милость…
Не успел отец Иннокентий дочитать очередную хвалу Всевышнему, как дверь отворилась и в палату вошла женщина в чёрном платке и с дамской сумочкой в руках. Из-под белого халата, которым были накрыты её плечи, виднелась военная форма.  Она, не обращая внимания на «батюшку», подошла к кровати больного,  и зло заговорила, -  «А я думала, что ты уже сдох - Иуда! Но видать у тебя даже смерть в подругах ходит и в каждой дьявольской подворотне у тебя братья, но мимо меня не проскользнёшь  сука! Вижу, что вспомнил меня, коль глаза твои налились страхом, а нутро твоё сучье, сжалось,  скулит и мечется»,  -  женщина вдруг вынув из сумочки пистолет, и дважды выстрелила в лоб, обезумевшему от страха, Александру.
Батюшка от неожиданности упал со стула, скрутился калачиком и схватился руками за голову. Лёжа на полу, пронизанный и обездвиженный ужасом произошедшего,  Иннокентий Михайлович слышал, как по коридору бегут люди, он видел, как упал с кровати на пол Александр, с искажённым и окровавленным лицом. Он уже ничего не соображал, не понимал, и только со слезами на глазах,  шептал и шептал, - Отец Небесный! Я прихожу к Тебе в молитве, осознавая всю свою греховность. Боже, во имя Сына Твоего Иисуса Христа, прости все грехи наши и очисти детей своих от всякой неправды…   
Стрелявшая, села на стул, возле двери и заплакала, прикрыв лицо, дрожащими ладонями, а отец Иннокентий всё продолжал,  -  Господи, Духом Святым очисти мою душу и кровью Своею омой мое сердце! Я не хочу жить по-прежнему. Я верю, что Иисус Христос умер на Кресте за грехи мои и воскрес на третий день для моего оправдания. Господь, прошу Тебя, войди в мое сердце, освяти меня… 
  Утро для отца Иннокентия, было серым и безрадостным. Бессонная ночь отразилась на его лице синевой под глазами и покраснением глазных «яблок». Подходя к отделу милиции, он медленно перекрестился и внимательно оглядел улицу, сам не зная зачем. У кабинета следователя Логинова Виктора Алексеевича, было столпотворение. Люди нервно прохаживались по коридору, поглядывая на часы и, разговаривая друг с другом шёпотом. Не успел Иннокентий Михайлович прочитать текст таблички на дверях, как дверь резко распахнулась, и из неё вышел хозяин кабинета, с не менее измятым лицом.
   -  Иннокентий Михайлович, доброго Вам , -  скороговоркой выпалил Виктор, прижимая синюю папку к груди, - Чего-то Вы рановато к нам.
    - Мне бы с Вами пошептаться, Виктор Алексеевич.
    - Дождитесь меня, буду  через минут пять, пошепчемся.
   - Хорошо, - грустно выдохнул «батюшка», провожая взглядом, спешащего куда-то, следователя.
Ждать пришлось около часа.  Когда же отец Иннокентий  разглядел, шагающего по коридору Виктора,  то отметил для себя – его «смертельно» уставший, измученный и очень грустный взгляд.
   - Подождите, - бросил он «батюшке», проходя мимо.
В столовой было не шумно,  пахло жареной рыбой и фруктовым компотом. Виктор сидел напротив «Батюшки» и ковырялся вилкой в гречневой каше.
   - Вас – Иннокентий Михайлович, к Лидии Николаевне не пустят, Вы – единственный свидетель, а она – обвиняемая. Что надо, я сам Вам расскажу, проговорил Виктор, не отрывая взгляда от тарелки с кашей, - Жил-был мальчик Саша, - начал он, не поднимая взгляда, - Учился в школе, да так учился, что вся школа рыдала от такого ученика. Он приходил в школу не учиться, а воровать, унижать, драться и врать, врать, врать. Он не стеснялся издеваться над учителями, он «лапал» девчонок за все места, и чувствовал себя при всём этом  – героем.  Мне думается, что были случаи и насилия одноклассниц, но в то время было стыдно девчонкам заявлять о подобных случаях, время было другое. Самое безобидное развлечение  для этого подонка, было – подпилить стул учителя. Сколько я работаю следователем, сколько живу на этом свете, столько и  убеждаюсь, что именно так формируются Иуды и трусливые предатели Родины, какой она бы не была! Когда этого Сашу исключили из школы, школа, чуть не со слезами выдохнула, словно объявили  о Великой победе над страшным врагом! Этот – изгнанный подонок не собирался работать, а наслаждался пьянством, веселием и развратом, с такими же «отбросами», как он сам. Шло время, началась «первая Чеченская» и Сашу забрали в армию. Он и здесь сильно не отяготился службой, он так же воровал всё, что было только возможно.  Его предупреждали, по-человечески беседовали, направляя на путь истинных ценностей. Когда ничего не помогало, устраивали «темную». Он медленно, но верно превращался в изгоя. Его ненавидели, сторонились, обходили стороной, отворачивались, плевали в след. Ему не с кем было перекурить, переброситься словечком, пошутить, посмеяться, душевно поделиться. У него никогда не было друзей. В одну из ночей Александр исчез из части. Поиски ни к чему не привели.   Только потом обнаружили, что из штабной палатки пропала тетрадь со списками части и со штатным расписанием и миллион рублей из палатки прапорщика. Оказалось, что  Александр, почуяв выгоду для своего я, быстренько перешел на сторону чеченских бандитов, чтобы воевать с «федералами». Списки части, переданные боевикам, послужили Александру пропуском в «новую жизнь». Хоть он и спал с пленными солдатами, но на работу не ходил, от дежурства по кухне был освобожден. Боевики приглядывались к нему.  Однажды в его жизни произошло немаловажное событие, он принял ислам. Целую неделю новоявленный «мусульманин» ходил без штанов, завернутый в одеяло. С радостью распахивал его перед боевиками. Ему предстояло выучить не только чеченский язык, но и арабский. А то – как же он будет молиться? Как только «рана» зажила, ему стали доверять автомат: — Хватит гулять, будешь конвоировать пленных на работы! И он конвоировал, только пленные часто возвращались с работ избитые, в крови, с переломами и синяками. Через какое-то время Саша уже сносно разговаривал на чеченском языке, знал несколько сур из Корана, выучил арабский алфавит.  У наших контрразведчиков он проходил под кличкой Иуда.  Первая чеченская кампания подходила к концу, когда среди солдат пошли слухи, - «на той стороне появился русский боевик, и горе тому, кто попадет в его руки». Его изобретательности в пытках нет предела. Поговаривали, что этот боевик, раньше был русским солдатом и оттого люто ненавидит всех тех, кто напоминает ему о прошлой жизни. А еще он меткий снайпер. На его винтовке три десятка зарубок. Целых пять лет вернувшиеся из плена солдаты рассказывали военным контрразведчикам о «подвигах» этого «героя». Показания ложились в аккуратную папочку. Однажды изверг был пойман, и его опознали. Отсидел этот ублюдок  восемь лет «строгача», и вышел, как говорится – с «чистой совестью»! «Меня оговорили» - кричал он на каждом углу, тем, кто его не знал. Как потом выяснилось, что среди загубленных этим  головорезом  - и два сына Лидии Николаевны!
Иннокентий Михайлович вытирал пот со лба, - А что с ней теперь будет?
   - Она одно твердит, - «Если этому извергу и предателю, Родина дала восемь лет, по четыре года за каждого сыночка, то справедливее будет, коль «недостачу в справедливости»  отсижу я сама, за то, что в смерти сыновей есть и моя вина!
   - А как он в больницу-то попал?
   -  Всё не так сложно, большую роль сыграла - память тех, над кем он издевался, и кто выжил в те времена.  Узнали, выследили,  выловили и забили насмерть, думали, что забили, да вот «чудо» Ваше его спасло, хотя я не верю в чудеса. Из всех этих событий, больше всех пострадала Лидия Николаевна. Бывает в жизни так, что человек и в пятьдесят лет уже древний старик. Глаза у такого человека старческие и сам он совершенно пуст, хотя может неплохо выглядеть и прилежно работать. Но он уже не интересуется будущим, не надеется на лучшее. Круг его интересов узок, ему больше не о чем говорить с людьми. Он потух, как перегоревшая лампочка, человек перегорел, пережил самого себя. Он физически здоров, но духовно уже умер. Вот так всё это и случилось с Лидией Николаевной. Известно, что - "Павшие духом, погибают раньше срока".
   - Ох-ох, а мне-то теперь каково?  Я всегда верил, что Бог видит будущее как настоящее. Хотя это не означает, что наше будущее предопределено. Наша жизнь складывается из двух составляющих, одна –  воля Божия, другая – человеческая воля. Если человеческая воля совпадает с волей Божьей,  тогда все идет так, как Бог нам предначертал. А если наша воля вступает в противоречие или в конфликт с волей Божьей, тогда мы сами несем ответственность за последствия. Мне всегда казалось, что - Человек – это не марионетка в руках Божьих и ничто не предопределено в жизни его. Теперь я сомневаться начал, а это уже плохо. Сомнения, это начало  чего-то - другого. Жизнь штука сложная. Бывает так, что – сомнения, являются единственным другом в этом мире, если Вы думающий и творческий человек, тогда сомнения ведут вас к ИСТИНЕ. Вернее, человек через сомнение, видит ЧАСТЬ этой истины. Слепая же вера, в свою очередь, приводила многих на эшафот,  быстрее, чем предопределялось ситуацией.
   - Вы сейчас к чему ведёте?
   - К тому, что я виноват во всём, и если кого судить, то это меня в первую очередь.
   - С судом Божьим, разбирайтесь сами – Иннокентий Михайлович. Я в этих делах Вам не советчик.
   - Это так, несомненно так, но послушайте меня внимательно. Получилось так, что я вымолил жизнь, не для простого мирянина, а для -  Иуды рода человеческого.  И если следовать понятию, что – «Ни одна птица не упадет на землю без воли Отца нашего», то выходит Творец знал, кому я  вымаливаю «воскрешение»?! А если знал, то зачем здесь же отдал его на самосуд  женщине, пусть даже и потерявшей сыновей своих, от  рук этого убийцы?! Видите какая «закорюка» получается?! Я - не знал, а Он - знал! Я – тварь греховная, а Он – Творец и  владыка мира!
    - Не убивайтесь «отец» - Иннокентий, не убивайтесь, Ваше дело маленькое.
   - Если б я мог объяснить всё, то может мне было бы легче принять всё, что случилось, но я блуждаю в лабиринтах догадок и заблуждений, домыслов и предположений! Как слепой котёнок ищет мать, которую никогда не видел, но знает, что она -  должна быть где-то здесь – рядом, даже если матери уже нет в живых!  Любая вера  основана на духовном восприятии, а не на истине, от того истина воспринимается очень болезненно, как некое сильнейшее потрясение, особенно когда человек сталкивается с ней – «лоб в лоб». Вера, это потребность человека, которому необходимо верить во что-либо. Благодаря вере, человек готов идти к определённой цели, на протяжении всей своей жизни. Но не всегда вера направлена к ценностям подлинным. Сложно всё – сложно…
   - Я вот слушаю Вас – Иннокентий Михайлович, и невольно приходит в голову интересная мысль, - А Вы уверенны, что именно Творец сотворил «чудо - воскрешения»? Может это простое совпадение?  Природа сама победила болезнь, и человек стал выздоравливать, а природе всё равно, букашка ты навозная, или «алмаз» цивилизации?  А может, когда Вы молились, Вас услышал кто-то другой? Извините за прямоту и наивность в вопросе, я спрашиваю, исходя только  из человеческого любопытства.  Вы же согласитесь с тем, что – вера,  это основа той смелости, при помощи которой Вы шагаете вперед, когда совсем не видно дороги. Проще говоря, у жизни не было бы причины, если бы не было веры во что-то, в кого-то. Но и любая вера, порождает своих двойников, то есть – подлог, мираж, обман, очень похожих на первородную истину.
   - Вот об этом я и думал всю сегодняшнюю ночь. Не может же Творец воскресить человека и здесь же убить его, нет в этом логики, нет и причин для такого действа. Хотя всё Божественное, не всегда поддаётся логике человеческой, ибо человек не может просчитать всех ходов и замыслов Божьих.  Логика, это главный инструмент разума, Божий дар для познания человеком всего познаваемого. А "оружие лукавого" - это софизмы, неправильное мышление. Лукавый не может создать ничего, а особенно инструментов разума, его дело - извращать всё, созданное Богом, через извращение человеческого разума. Некогда один мудрец предсказал, что – «Придет день, когда вся вода в мире, кроме той, что будет специально собрана-пропадёт, а на смену ей придёт другая вода, но каждый, кто будет пить её - сойдет с ума»…
   - Я, Иннокентий Михайлович, потом устрою Вам встречу с Лидией Николаевной, а пока Вам надо зайти к Григорию Добродняк, в двенадцатый кабинет, он составит протокол Вашего допроса, так надо. А пока извиняйте, мне пора, я вторые сутки не сплю, мне бы на часок прилечь.
   - Да, да, да, непременно отдохните, а я вероятно уже никогда не отдохну… Что поделать, человеку дан разум и это его больше губит, чем спасает. Хотя разум человеку дан для созидания, для критического мышления, для логики, для обладания совестью, которая раскрывает ему путь к таким способностям, как -  сопереживать, и осознавать смысл  самопожертвования, для общего блага и человеколюбия… Но я нынче усомнился в этом... «Я безразлично отношусь к ножевым ударам врага, но мне мучителен булавочный укол друга», вот, что со мной произошло. Теперь только суд самого себя, на коем нельзя солгать и нельзя защититься и приговор выносится, страшнее публичного избиения разъярённой толпой. До свидания…