Пиво 12am. или Минск, которого уже нет

Пиво 12am. или Минск , которого уже нет

Сижу на улице Рымарской.
Пю пиво и смотрю  на Володарку . Башня одна рухнула. Лет 15 назад.  Объявили что от старости. Да нет. Это все Рабинович, из своей Америки, временной подкоп делал. Но немного не рассчитал.
Чуть левее взял. К Берсона. К фабрике-кухне. Думал ему  пивнуха , которая ПНУ, поможет. Ан нет.
Не прокатило.  Чего хотел в прошлом изменить? Не знаю.  И история умалчивает.
Лицезрею окрестности. Пивка взял ещё кружечку. Часы поставил на стол. Ручные. Время отсчитывать.
За спиню дом, где Галка Мазовская жила. Моя первая любовь. Скажите разве можно полюбить за нос? Классический. Греческий.
Нет давно Галки. Умерла.

А нос у моей жены греческий. Классический. Это любовь.

Внизу к Немиге, дом Культуры, где Володя Сапог жил. Призрачный дом. Ресторан там сейчас. Стэйковый. Запах стоит - все коты с района там.
Весёлый Вольдемар, никогда неунывающий инвалид. Зайдешь бывало с работы , вечером. Папироску выкурить. Новости на районе узнать. Сапог рад. Стакан винца нальёт. И узнаешь, что Динка-Прошмандовка с аптечного дома в Америку свалила. Седой сел в очередной раз.
В бараке на переезде котят раздают.
"Футляры" подвзорвались. А мы думали - война. Бабушку чуть кондратий не хватил , когда увидела протуберанцы на горизонте.   Всем на районе обувь чинил Воўка.  Крепко. На совесть. На Моисеевской, Еврейской. Нонешней Коллекторной.
Вот названьице, ****уццо можно.

Тут барак стоял дореволюционный, угол Рымарская - Коллекторная. Моня- покойник там жил. Утонул. Церсиве ему небесное. Хороший человек был. А сестра  егоная просто красавица. Мы, малые, все глаза проглядели .  Какие ноги! Какие глаза!
А теперь тут депутаты домишко отстроили . Вот-вот заедут.
И Белэнерго. Рядышком. Электрический босс пешком , в трусах с балкону сразу в кабинет.  Спешат вокруг клерки, на обед. Спортивные . Важные. И тетки с начесами тоже есть.
Наш квартал. Меняется.
Умирает. 
Да уже умер.
Только тетки на джипах по Рымарской  против движения пруцца.
А против движения не попрешь.
Давление на жизнь.
Только нас там нет.
В этой жизни.
Совсем.

Вдали Пищаловский замок. Он же Володарка. Он же предвариловка. Люди сидят. И тогда   и сейчас. В начале 70х смотрел в бинокль как загорелые зэка занимались строительными работами на крыше. Поразило, что все, как в анатомическом театре. Каждая мышца видна.

Вот такие воспоминания.   Сейчас понимаю. Что люди были на грани.


Уходит старый город.
Хотя он ушел ещё а сороковых. С последними людьми. Из Гетто.

Снегири в этом году не прилетели. Собственно как и двадцать последних лет.
Вымирание всего.
В Минске.